Глава 13

– Я говорю про закуску, – шепнул Вовка, – жуть вареная. А украсили ее не пойми чем, но тоже омерзительным.

– Теперь, когда вы все знаете о том, что у вас на плато, попробуйте и оцените, – ворвался в уши голос соседки Макса.

Я уставилась на кучу столовых приборов на столе, потом дернула Костина за локоть.

– Ты чем ел?

– Зубами, – ответил он.

– Как взял оливку? – изменила я вопрос.

– Руками.

– Понятно, что не ногами, – зашипела я. – Каким прибором воспользовался?

– Пальцами, – тихо пояснил Костин. – А чем еще можно верткий кругляшок подцепить?

Я вздохнула и посмотрела на Татьяну Николаевну. А та взяла нечто, напоминающее штопор, ловко воткнула в оливку и отправила ее в рот. Я нашла такой же прибор, опустила его на закуску…

К моему удивлению, острый кончик не вошел легко в оливку, он соскользнул. Оливка же «выстрелила» в сторону и угодила прямо на тарелку Костина. Тот не заметил казуса, потому что именно в этот момент отвернулся в другую сторону.

Раздался звук колокольчика. Никита встал.

– Прекрасно. Первая закуска всеми продегустирована?

– Да, – ответил хор голосов.

– Прошу оценить, – велел Леонтьев.

Гости стали поднимать карточки. Я наконец-то поняла, зачем всем положили набор картонок с цифрами. А еще меня поразило, что все поставили ноль. Очень неприлично прийти в гости и ругать угощение. Понимаю, они гурманы, но у Никиты день рождения, неужели трудно слегка покривить душой и сделать хозяину вечеринки комплимент? Даже если он, на ваш нежный вкус, и подал несусветную гадость! Негодуя, я высоко подняла табличку, где красовалась красная пятерка.

Присутствующие зашептались. Никита опять встал.

– Господа! Первая пятерка за последние десять лет. Лампа, дорогая, я хочу услышать обоснование оценки. В чем проблема? Лапка таракана была жесткой? Или соус из потрохов акулы горчил? Возможно, плохо приготовлена оливка?

Лапка таракана? Я вздрогнула и от неожиданности спросила:

– Оливка чем-то нашпигована?

– Обычно в закуску номер один идет туловище комодного таракана, – пояснил Никита, – но я решил поэкспериментировать, начинил оливку лапками китайского насекомого. Костину понравилось, он держит ноль. Хотя… Вова! Ты же не попробовал! Пожалуйста, угостись!

Костин уставился в тарелку.

– Это откуда?

– Приготовили специально для моего гастрономического ужина, – объяснил Никита, – ничего из ресторана нет.

– Там лапки таракана? – пробормотал Вовка.

– Верно, – кивнул Леонтьев, – доставлены лично для меня сегодня утром.

– Такое ощущение, что я уже ел это, – протянул Костин.

Я, стараясь не расхохотаться, тихо сказала:

– Неудобно капризничать, ты в гостях, у хозяина день рождения.

Вовка схватил оливку пальцами и не жуя проглотил ее.

– И как? – спросил Никита. – Разобрал вкус?

– Великолепный, – прохрипел Костин, – невероятно… э… офигенный.

Я подняла руку.

– Никита, прости, я впервые участвую в гастрономическом ужине. Думала, что пять – это лучшая отметка.

Гости засмеялись и зааплодировали.

– Уф, – выдохнул Леонтьев, – ты меня прямо напугала! Я решил, что передержал кишки кошачьей акулы в рассоле.

Вульф, который подбирал куском хлеба соус, замер.

– Кишки акулы?

– Да, – подтвердил Никита, – это особый сорт хищников, их разводят только в одном акулинарии, кормят специальным образом. Из кишок я сделал соус акуловье.

Лицо Макса позеленело.

– Цифры – это количество замечаний к блюду, – продолжал Никита, – если их ноль – оно безупречно. Если пять – повару придется повеситься, у него полный провал!

Я подняла карточку и громко сказала:

– Зеро.

Народ опять забил в ладоши.

– Закуска два! – крикнул Никита.

Снова появились лакеи.

– Есть ли у вас аллергия на когти самоходного австралийского червя? – спросил один из них, подходя к Костину.

У Вовки глаза выкатились из орбит, а я быстро сказала:

– Мои спутники обожают червей. А я, несчастная, покрываюсь от них пятнами!

– Очень сожалею, что не сможете попробовать сей изыск, – посочувствовал официант.

– Я тебе это припомню, – прошипел Костин, глядя на каплю чего-то фиолетового на дне глубокой миски.

Макс уронил в плошку салфетку и живо вынул ее. Я оценила находчивость мужа. Мизерное количество непонятно чего впиталось в ткань. Миска оказалась чистой.

Из маленькой дверцы в глубине зала выплыла необъятная фигура в красном бархатном платье, усеянном стразами.

– Господа! – зашелся в восторге Никита. – Пролетом из Парижа в Токио к нам прибыла звезда мировой оперной сцены. Корделия.

– С днем рождения, Никита, – густым басом произнесла певица. – Ария Лукреции из оперы Иоганна Баха «Рим». Музыка!

Музыканты во фраках заиграли нечто мне незнакомое. Я опешила. Великий немецкий композитор писал свои произведения во всех известных в его время музыкальных жанрах. Но он не создал ни одной оперы.

Корделия набрала полную грудь воздуха и завела:

– Мамма миа! Соле, соле…

Вскоре у меня заболели уши. «Звезда мировой сцены» не попала ни в одну ноту. А сама музыка напоминала сборную солянку, я уловила кое-что из Генделя, Штрауса, Моцарта, Прокофьева, Шнитке… Обрывки чужих произведений были перемешаны в кашу. Вдруг прозвучал кусок из песни «Битлз», затем отрывок из культового зонга группы Queen…

– Давай после окончания оргии заедем в «Мама-бургер»? – шепнул мне Макс. – Желудок просит пошлой зажаренной котлеты на клеклой булке!

– И три порции картофеля фри, приготовленного в аппарате, где растительное масло меняют только один раз в году, – добавила я.

Вечер шел своим чередом. Корделия, к моей радости, перестала петь. Музыканты удалились. Официант очень сочувствовал мне: у меня открылась аллергия на все продукты, Макс применял все новые и новые уловки, чтобы опустошить свою тарелку, даже не понюхав ее содержимого, Вовка же глотал яства и старательно изображал восторг. На девятой перемене блюд Костин вдруг сказал:

– Лампудель, знаешь, пюре из сорокапятки африканской вполне ничего, но в нем не хватает масла, оно суховато!

Я захихикала, но не успела ответить ему по достоинству, потому что в зал торжественно внесли огромный салатник и поставили в центре стола.

– Господа, – начал Никита, – мои друзья Вульфы не члены нашего клуба, но они, зная о моем увлечении, сделали мне замечательный подарок. Набор автоматических раздатчиков салата…

– О-о-о! – пронеслось над столом. – Шикарно, роскошно.

– Поэтому я отступил от обычной церемонии. Подан салат оливье. Тот самый бабушкин, с докторской колбасой, который мы все когда-то ели в детстве. Никакого языка, черной икры и всего того, что на самом деле должно быть в оливье, в нем нет.

– Ура! – воскликнул Костин. – Давайте скорей попробуем.

– Прекрасно тебя понимаю! – сказал Никита. – Сам мечтаю посмотреть, как раздатчик работает. Итак. На салатнике закреплено… Ох! Сначала шапочки! Почему их не подали?

По залу забегали официанты, один из них вырос около меня.

– У вас есть аллергия на колпачок?

Я присмотрелась к содержимому тарелки, которую парень держал в руках. На ней стоял красно-белый конус с тоненькой резинкой. Подобные головные уборы часто раздают на вечеринках. На моем лице появилась улыбка.

– На этот предмет неадекватная реакция организма мной не замечена.

– Привели колпачки в боевую готовность, – скомандовал Леонтьев.

Я схватила шапочку и удивилась качеству бумаги, она была довольно плотной и скользкой. Но долго размышлять о том, из чего сделали колпачок, не стоило, я живо водрузила его на макушку, потом зацепила резинку за подбородок.

– Ставим тарелку под раздатчик! – велел Леонтьев. – Нажимаем красную кнопку и вкушаем оливье. Действуем по очереди. Лампа начинает, забирает салат, Макс следующий. Понятно?

Я кивнула, поднесла фарфоровую пиалу к автоматической ложке и ткнула пальцем в красную кнопку. Раздалось шипение, раздатчик медленно повернулся, зачерпнул еду, через пару секунд из салатника торжественно выплыла ложка, полная оливье, замерла сбоку от моей тарелки и вывалила содержимое на скатерть.

– Ой! – занервничала я. – Думала, салат упадет слева.

– Ерунда, мы же впервые раздатчиком пользуемся, – успокоил меня хозяин. – Попытка номер два.

Теперь я поместила пиалу над горкой салата, которая вывалилась на стол. Механизм зашипел, но на сей раз его «нога» поехала по краю салатника, снова появилась черпалка, повернулась…

– Эй, эй, стой, – испугалась я, попыталась переместить пиалу и уронила чей-то фужер. Зато соседка Макса оказалась проворнее белки. Она схватила свою тарелку, и туда плюхнулась порция оливье.

– Чудесно! – зааплодировал Никита. – Браво, Татьяна Николаевна. Лампа, третья попытка!

Я внимательно присмотрелась к своему подарку. На нем было несколько кнопок. Похоже, та, на которую я до сих пор нажимала, отвечает за скольжение ложки по краю. Что, если мне…

Я ткнула пальцем в боковую, синюю, кнопку. Раздатчик остался на месте. Я заликовала. Ага! Появился черпачок. «Нога» удлинилась, завертелась на одном месте, оливье полетело в разные стороны. Я взвизгнула и прикрылась тарелкой. Воспитанные гурманы проделали тот же маневр молча.

– Да уж, – протянул Вовка, когда дождь из оливье прекратился, – салатик попал в вентилятор.

– Надо прочитать инструкцию, – посоветовал Вульф.

– Ее нет, – сказала Мила, – на коробке указано: «Нажимайте на кнопки».

– Предлагаю воспользоваться старомодным, не электронным способом. Пусть нас просто обнесут салатом и положат его так, как делали наши бабушки, обычной лжицей, – предложила Татьяна.

– Чем? – спросил Макс.

– Лжицей, – повторила дама с многоступенчатой фамилией.

– Половником, – обрадовался Володька, глядя, как официант управляется с оливье.

Я сидела, опустив глаза в тарелку. И почему я всегда попадаю в идиотское положение? Ну по какой причине Никита из всех гостей выбрал в качестве подопытного кролика меня, госпожу Романову? Теперь я выгляжу как дурочка.

– Страдаете аллергией на оливье? – пробубнил парень во фраке.

– Нет! – радостно заорала я. – Кладите.

– Куда?

Оцените гениальность вопроса! И как на него ответить? Прямо мне в рот? Лампа, официант не виноват, что хозяин приготовил блюда, которые у тебя нет желания пробовать. И он небось устал, носясь по маршруту кухня-зал-кухня. Наверное, его отругал за нерасторопность шеф, у официанта нет профильного образования… Нужно любить всех людей, не всем, как мне, повезло родиться в семье оперной певицы и генерала. Изволь быть любезной с недалеким юношей. Я улыбнулась.

– На тарелку!

– На эту? – уточнил официант, глядя на пустую фарфоровую плошку передо мной.

Ну что делать с этим парнем? Только пожалеть его.

– Конечно! Именно сюда.

– Вы уверены?

– Совершенно!

На тарелке появилась горка салата.

– Спасибо, – поблагодарила я официанта и взяла вилку.

– Лампа, – шепнул Макс, – остановись.

– Потом поговорим, я проголодалась так, что словами не описать, – отмахнулась я и начала быстро есть.

– Спагеттини в качестве тарталеток для салата – прекрасный выбор, – заявила Татьяна, – хоть эта перемена и не оценивается, но от меня ноль.

Тарталетки? Но мне их не дали! Я перестала жевать и впервые после того, как Никита попросил меня опробовать работу раздатчика, посмотрела на гостей.

Ни у кого на голове, кроме меня, не было праздничных шапочек. Присутствующие держали конусы в руках, в них находился оливье. Кое-кто уже успел отгрызть кусок от колпака.

– Это макароны! – вырвалось у меня.

– Да, особый сорт, – нараспев произнесла Татьяна, – для тарталеток. Не все их съедают, но я очень люблю.

Я почувствовала себя полной идиоткой.

– Но у них резинка есть!

– Конечно, – кивнула дама, – она наматывается на пальцы, можно держать еду на весу, чтобы не запачкать руки.