53
Кинг и Мишель добрались до колледжа Аттикус уже совсем поздно. Здание, в котором располагался кабинет Тристана Конта, было заперто на ночь. Мишель направилась в административный корпус и убедила дежурившего там молодого стажера дать им домашний адрес профессора.
Как и другие преподаватели, он жил примерно в миле от университетского кампуса, в одном из кирпичных домов, окруженных деревьями. Кинг заглушил двигатель у обочины: возле дома машины не было, а свет в окнах не горел. Они подошли ко входу и постучались, но никто не ответил. Обошли дом — на заднем дворе тоже никого не было.
— Конт, должно быть, находился в отеле «Фермаунт», когда убили Риттера, — предположила Мишель. — Или же ему сразу позвонили и рассказали о случившемся. Других объяснений просто нет.
— Мы спросим его. Но если он там находился, то должен был покинуть гостиницу немедленно, пока ее не успела оцепить полиция. Иначе он бы не добрался до Регины так быстро.
— Думаешь, он признается, что был в отеле?
— Во всяком случае, я собираюсь об этом у него спросить. Как и о Регине Рамсей.
— Странно, что он сам не сказал нам о предстоявшей свадьбе.
— Значит, не хотел, чтобы мы об этом знали. Что вызывает еще большие подозрения. — Шон взглянул на Мишель. — Ты вооружена?
— Оружие и удостоверение — полный набор.
— Интересно, здесь принято запирать двери на ночь?
— Бог с тобой, Шон! Уж не собираешься ли ты их взломать?
— Зачем же, если они не заперты на замки?
— Ты серьезно? В каком, интересно, университете так преподают право? Ты хочешь совершить незаконное проникновение в чужой дом, да еще ночью?
— Я просто думаю, что в отсутствие Конта было бы неплохо осмотреть его жилье.
— Но он может быть дома и просто спать. Или может вернуться и застать нас внутри.
— Не нас, а только меня. Ты действующий сотрудник правоохранительных органов, который давал присягу.
— А ты член коллегии адвокатов. И значит, являешься блюстителем закона.
— Да, но адвокаты всегда найдут какую-нибудь юридическую зацепку, чтобы обойти закон. Это наш хлеб, или ты не смотришь телевизор?
Кинг вернулся к машине и достал фонарь. Когда он подошел к Мишель, та схватила его за руку:
— Шон, это безумие! А что, если увидит сосед и вызовет полицию?
— Тогда мы скажем, что нам послышалась, как кто-то зовет на помощь.
— И кто этому поверит?
Кинг уже взялся на ручку задней двери и попробовал открыть:
— Черт!
Мишель с облегчением выдохнула:
— Заперто? Слава Богу!
И тут Шон с хитрой улыбкой распахнул дверь:
— Шутка! Я буквально на минуту. Смотри в оба!
— Шон, пожалуйста…
Он скользнул внутрь, не дав ей договорить. Мишель принялась расхаживать возле двери, сунув руки в карманы и напустив на себя беззаботный вид, хотя внутри у нее все дрожало от напряжения и тревоги. Она попыталась даже насвистывать, но не сумела — от волнения у нее пересохли губы.
— Черт бы тебя побрал, Шон Кинг! — только и смогла пробормотать она.
Шон оказался на кухне. Посветив фонарем, он увидел, что помещение было маленьким и, видимо, редко использовалось. Значит, Конт предпочитал питаться вне дома.
Кинг прошел в гостиную, обставленную очень просто. В ней царил порядок. Вдоль стен стояли книжные шкафы с традиционным набором томов Гете, Фрэнсиса Бэкона, Джона Локка и вечно актуального Макиавелли.
Судя по всему, работал Конт не в гостиной, а в отдельном кабинете, который гораздо лучше характеризовал его как личность. На письменном столе лежали в совершенном беспорядке книги и бумаги; одежда на диване были свалена в кучу, пол явно давно не мыли. Стоял стойкий запах табачного дыма, и Кинг заметил на полу пепельницу, полную окурков.
На стенах висели книжные полки, прогнувшиеся под тяжестью книг. Кинг сомневался, что за ними может что-нибудь прятаться, но для очистки совести вынул пару томов. Ничего не обнаружив, он осмотрел стол и выдвинул из него ящики, однако тайников в них не оказалось. На глаза Шону попался ежедневник, но, полистав его, он не нашел здесь какой-либо интересной информации.
Конт говорил, что работал над книгой, и, судя по его кабинету, не кривил душой: повсюду были разбросаны заметки, наброски, газетные вырезки. Аккуратность явно не входила в список добродетелей профессора, и Кинг при виде такого беспорядка испытывал настоящее отвращение. Он не выдержал бы в этом помещении и десяти минут, хотя в молодости его квартира выглядела еще хуже. Но в отличие от Конта такой период в его жизни остался в далеком прошлом.
Кинг подумал, не стоит ли пригласить Мишель, чтобы она, оказавшись в знакомой обстановке, приободрилась и почувствовала себя лучше, но все же решил этого не делать.
Он поднялся на второй этаж. Там было две спальни, но пользовались явно только одной. Это помещение выглядело опрятнее: вещи аккуратно сложены в небольшом шкафу, а ботинки стояли в галошнице из кедра. Кинг заглянул под кровать, но обнаружил там только клубы пыли. В ванной на полу валялось влажное полотенце, а на полке стояли кое-какие туалетные принадлежности.
Он прошел в другую спальню, явно гостевую. Здесь тоже имелась отдельная ванная, но в ней не было ни полотенец, ни прочих туалетных аксессуаров. На одной из стен висела полка с фотографиями. На всех был запечатлен Конт с разными людьми, которых Кинг не знал, и только на последнем снимке увидел знакомое лицо.
Тут снизу раздался голос, заставивший его вздрогнуть:
— Шон, спускайся! Конт вернулся.
Он выглянул в окно и увидел, как к крыльцу подъезжает большая машина. Кинг выключил фонарь, сунул фотографию в карман и быстро, но осторожно спустился вниз на кухню, где его нетерпеливо ждала Мишель. Они вместе вышли через заднюю дверь, дождались, пока Конт войдет в дом, и постучали в переднюю дверь.
Профессор, увидев, кто к нему пришел, изменился в лице и бросил подозрительный взгляд за их спины:
— Это ваш «лексус» стоит там?
Кинг кивнул.
— Я никого в нем не видел, когда проезжал. И когда подходил — тоже.
— Я прилег на заднем сиденье подремать, пока вас нет, а Мишель ходила к соседям спросить, не знают ли они, когда вы вернетесь.
Конт явно не поверил этому объяснению, но пустил их в дом и провел в гостиную.
— Так вы разговаривали с Кейт?
— Да, и она сообщила, что вы о нас уже все рассказали.
— А вы ожидали чего-то другого?
— Не сомневаюсь, что вы очень близки.
Конт не мигая смотрел на Кинга:
— Она была дочерью моего коллеги и моей студенткой. Если вы намекаете на что-то другое, то напрасно.
— Поскольку вы собирались жениться на ее матери, то стали бы ей отчимом, а мы даже не знали, что вы встречались с Региной.
Конту явно было не по себе:
— А почему вы должны об этом знать? Моя личная жизнь вас не касается! А теперь прошу извинить, у меня много дел.
— Да, вы работаете над книгой. Кстати, о чем она?
— Вас интересует политология, мистер Кинг?
— Меня интересуют многие вещи.
— Что ж, если угодно, в моей книге исследуются поведенческие модели избирателей на Юге, начиная от Второй мировой войны и до наших дней, а также их влияние на исход национальных выборов. Моя теория заключается в том, что сегодня Юг уже не тот, что был раньше. Теперь неоднородный электорат составляют многочисленные слои иммигрантов, приток которых особенно возрос в прошлом веке. Я вовсе не утверждаю, что теперь это бастион либерализма или даже радикальных взглядов, но Юг, описанный в романах «Унесенные ветром» и «Убить пересмешника», теперь таковым не является. Более того, выходцы из Ближнего Востока сейчас самая быстрорастущая часть населения штата Джорджия.
— Наверное, наблюдать, как уживаются индусы и мусульмане с коренными южанами и баптистами, — захватывающе зрелище, — заметила Мишель.
— Хорошо сказано! Вы не возражаете, если я назову одну из глав моей книги «Коренные южане и баптисты»?
— Пожалуйста. А до приезда в Аттикус вы были знакомы с Рамсеями?
— Нет. Арнольд Рамсей приехал сюда на два года раньше меня. До этого я преподавал в одном из колледжей штата Кентукки.
— Когда я сказала «Рамсеев», то имела в виду и Арнольда, и Регину.
— Ответ от этого не меняется. До приезда сюда я не был знаком ни с кем из них. А что, Кейт говорила иначе?
— Нет, — быстро ответила Мишель. — Но она подтвердила, что вы с ее матерью были хорошими друзьями.
— Они оба, и Регина, и Арнольд, являлись моими хорошими друзьями. Думаю, что Регина считала меня закоренелым холостяком и старалась, чтобы с ними я чувствовал себя как дома. Она была замечательной женщиной. Вела занятия по драматическому искусству в колледже и даже иногда играла в любительских постановках. Потрясающая актриса, по-другому и не скажешь. Я слышал, как Арнольд отзывался о ее таланте, когда они были молоды, но считал, что он преувеличивает. Но когда увидел ее на сцене, то буквально потерял дар речи. Регина была не только талантливой, но и очень доброй и отзывчивой. Ее все любили.
— Я верю вам, — сказал Кинг. — После смерти Арнольда вы оба…
— Все было не так, — не дал ему договорить Конт. — Мы начали встречаться лишь через несколько лет после смерти Арнольда.
— И даже собирались пожениться?
— Я сделал предложение, и она его приняла, — ответил он холодно.
— А потом умерла?
Лицо Конта исказилось от боли:
— Да.
— Совершила самоубийство?
— Таково официальное заключение.
— А вы сами так не думаете? — быстро спросила Мишель.
— Она была счастлива. Она приняла мое предложение руки и сердца. Надеюсь, вы не посчитаете меня слишком самонадеянным, но я сомневаюсь, что до самоубийства ее довела перспектива предстоящего брака.
— Значит, вы считаете, что ее убили?
— Это у вас надо спросить! — повысил голос Конт. — Это вы ведете расследование! Вы выясняете! Я в этом не специалист!
— А как восприняла Кейт известие о предстоящей свадьбе?
— Нормально! Она любила отца и хорошо ко мне относилась. Кейт знала, что я не собираюсь его заменять. Я искренне верю, что она хотела видеть свою мать счастливой.
— Вы участвовали в маршах протеста против войны во Вьетнаме? — вдруг осведомился Кинг.
Конт не удивился этой неожиданной смене темы разговора.
— Да, как и многие миллионы американцев.
— А в Калифорнии?
— К чему все эти вопросы?
— Что вы скажете, если узнаете, что к Арнольду Рамсею приходил человек, пытавшийся заручиться его помощью в убийстве Клайда Риттера, и что этот человек упоминал ваше имя?
Конт бросил на Шона холодный взгляд:
— Я скажу, что ваш источник серьезно ошибается. Но даже если это и правда, я не могу помешать другим людям упоминать мое имя.
— Резонно. Вы верите, что Арнольд Рамсей действовал в одиночку?
— Пока у меня нет оснований считать иначе.
— По всем признакам, он не был сторонником насилия и все же отважился на убийство!
Конт пожал плечами:
— Кто знает, что происходит у людей в голове?
— Арнольд Рамсей был замешан в очень серьезных акциях протеста в молодости. Не исключено, что одна из них закончилась насильственной смертью.
Конт удивленно поднял глаза:
— О чем вы говорите?
Кинг рассказал ему историю, поведанную Кейт, с единственной целью посмотреть на его реакцию, которая, однако, внешне никак не проявилась.
— И еще одно. В то утро, когда убили Риттера, вы поехали в отель «Фермаунт» один или с Рамсеем?
Лицо Конта оставалось безмятежным:
— Вы хотите сказать, что в то утро я был в отеле?
— А вы хотите сказать, что не были?
Конт ответил не сразу:
— Хорошо, я там был. Как и сотни других людей. И что из того?
— А то, что это второй важный факт, о котором вы умолчали, как и о намечавшейся свадьбе с Региной Рамсей.
— Я не вижу необходимости говорить с вами обо всем на свете. Но я отвечу на ваш вопрос — в отель я приехал один.
— И вы, похоже, бросились из зала в ту самую секунду, когда выстрелил Рамсей, иначе вы не смогли бы заехать за Региной и забрать Кейт с середины урока алгебры.
Конт продолжал смотреть на них с каменным выражением лица, но на его лбу заблестели капли пота.
— По залу начали метаться толпы людей. Я испугался, как и все вокруг. Я видел, что случилось и помчался к Регине. Мне не хотелось, чтобы они с Кейт узнали об этой трагедии из теленовостей. Это было проявлением заботы и внимания. И ничего больше! А вы вольны делать свои выводы.
Кинг наклонился к нему максимально близко:
— Что вы делали в отеле тем утром? У вас тоже был зуб на Риттера?
— Господи, конечно, нет!
— Тогда что?
— Он был кандидатом в президенты. Такие люди не часто оказываются в наших краях. Я хотел на все посмотреть собственными глазами. В конце концов это сфера моих научных интересов.
— А что, если я скажу, что не верю вам?
— Я не обязан давать вам никаких объяснений! — взорвался Конт.
Шон пожал плечами:
— Вы правы. Мы пришлем сюда ФБР и Секретную службу, и им вы расскажете все. Мы можем воспользоваться вашим телефоном?
— Постойте-постойте! Ладно, я скажу. — Конт переводил взгляд то на Кинга, то на Мишель. — Дело в том, что я волновался за Арнольда. Риттер приводил его буквально в ярость. Я боялся, что он выкинет какую-нибудь глупость. Пожалуйста, поверьте, мне и в голову не приходило, что он замыслил убийство. Я понятия не имел, что у него вообще есть пистолет. Клянусь! — Он достал платок и вытер пот со лба.
— Продолжайте! — предложил Кинг.
— Арнольд не знал, что я был поблизости. Накануне вечером он сказал мне, что собирается на эту встречу. В отеле я следил за ним, оставаясь сзади, а людей собралось так много, что он меня не заметил. Арнольд держался вдалеке от Риттера, и я уже решил, что напрасно волновался. Я стал пробираться к выходу, не зная, что как раз в это время он начал продвигаться в сторону Риттера. У двери я обернулся и увидел, как Арнольд вытащил пистолет и выстрелил. Риттер упал, и вы застрелили Арнольда. А затем толпа запаниковала, и я бросился оттуда со всех ног. Я смог быстро покинуть гостиницу, потому что уже был у двери. Я помню, как едва не сбил с ног горничную, стоявшую у какой-то двери.
Мишель и Кинг переглянулись — Лоретта Болдуин!
С посеревшим лицом Конт продолжал:
— Я не мог поверить, что все это произошло в действительности. Все казалось каким-то ночным кошмаром. Я подбежал к машине и гнал всю дорогу на максимальной скорости.
— И вы не рассказали об этом полиции?
— А что рассказывать? Что я там был, видел, как это случилось, как и сотни других людей? Мои показания ничего не могли добавить к тому, что полиция уже знала.
— И вы отправились к Регине и все ей рассказали. Зачем?
— Как зачем? Господи, ее муж только что застрелил кандидата в президенты! И был убит сам. Я должен был ей рассказать! Как вы не понимаете?
Кинг вытащил из кармана фотографию, которую забрал из спальни наверху, и протянул Конту. Тот взял ее трясущимися руками и опустил глаза на улыбающееся лицо Регины Рамсей.
— Думаю, что понимаю, особенно если вы уже тогда любили ее, — тихо ответил Кинг.
