Рейнольдс сидела у себя в комнате с чашкой чая в руках и смотрела на медленно догорающий огонь в камине. Последний раз она была дома в это время дня в период декретного отпуска, когда вот-вот должна была родить Дэвида.

И сын, и Розмари немало удивились её внезапному появлению. Сейчас Дэвид спал, а Розмари стирала бельё. Для них это был вполне обычный день. Рейнольдс же смотрела на тлеющие в камине угольки и искренне желала одного: чтобы хоть что-нибудь в её жизни складывалось нормально.

Тут ещё на улице припустил дождь, зарядил, похоже, надолго, и это как нельзя более соответствовало мрачному настроению Рейнольдс. Её отстранили. Проще говоря, выгнали с работы. Без жетона и пистолета она чувствовала себя едва ли не голой. За все годы в Бюро — ни единой промашки, ни одного нарекания. А теперь карьера её висит на волоске. Что она будет делать, если её выгонят окончательно? Куда пойдёт? А муж, узнав, что Брук осталась без работы, ещё чего доброго попытается отнять у неё детей. Удастся ли ей остановить его?

Рейнольдс отставила чашку, сбросила туфли и прилегла на диван. И тут вдруг хлынули слезы, и она прикрыла рукой лицо, чтобы унять рыдания. Вдруг в дверь позвонили. Она быстро села, потом вскочила с дивана, вытерла лицо и пошла к двери. Заглянула в глазок и увидела на пороге Говарда Константинопла.

Конни сидел перед заново разожжённым им же камином и грел руки. Рейнольдс растерянно тёрла глаза салфеткой. От внимания его не укрылось, что глаза у неё красные и распухшие от слез, однако он из деликатности промолчал.

— Ну, что они тебе сказали? — спросила Рейнольдс.

Конни тяжело опустился в кресло.

— Меня самого чуть не вышибли. Ещё две секунды, и так врезал бы этому поганцу Фишеру! Тоже мне агент, дерьмо собачье!

— Не стоит жертвовать карьерой ради меня, Конни.

— Если бы прибил гада, то, поверь, не ради тебя. Ради себя, Брук. — Словно для подтверждения этих слов, Конни потряс огромным кулаком. — Нет. Больше всего меня убивает то, что они действительно верят, что ты замешана. Я сказал им всю правду. Ну, что неожиданно всплыло ещё одно дело и нам с тобой пришлось им срочно заняться. Что ты хотела сама ехать с Локхарт, потому как у тебя возник с ней контакт, но мы в последнюю минуту решили остаться. Сказал, как ты переживала, что с Локхарт придётся ехать Кену, сомневалась, стоит ли это делать.

— Ну а они?

— Они и слушать не желали. У них уже сложилось своё мнение.

— Что я из-за денег? Они тебе сказали?

Конни мрачно кивнул и подался вперёд всем телом. Для столь грузного мужчины движения у него были удивительно проворными и ловкими.

— Никогда не любил топтать человека, если ему и без того паршиво. Но какого черта ты полезла в эти счета Ньюмана, никому ничего не сказав? К примеру, хотя бы мне? Сама знаешь, детективы всегда ходят парами по целому ряду причин. И главная: прикрыть другу задницу. Теперь тебя некому оправдать, кроме Энн Ньюман. Но они вроде бы не слишком с ней считаются.

Рейнольдс всплеснула руками:

— Никогда и ни за что не подумала бы, что со мной может случиться такое. Ведь я желала Кену и его семье только хорошего.

— Ну, если его действительно подкупили, он не заслуживает такого отношения.

— Пока мы не знаем, так это или нет.

— Крупная сумма наличными в депозитном сейфе-ячейке, открытой на вымышленное имя? Тут все и ослу понятно.

— Сейчас мне интересно другое, Конни. Как они узнали, что я занялась расследованием финансов Кена? Не верится, что Энн Ньюман звонила в Бюро. Ведь она сама позвала меня, сама просила помочь.

— Я спрашивал Масси, но он молчит. Наверное, и меня считает врагом. Ну, я там поразнюхал, порасспрашивал кое-кого и понял, что они получили наводку по телефону. Анонимную, разумеется. И ещё Масси сказал, что ты все отрицала, злилась, орала на них и все такое. И знаешь что, думаю, ты права. А они — нет.

Рейнольдс обрадовалась, увидев Конни у двери, а теперь обрадовалась ещё больше. То, что он по-прежнему предан ей, многое значило для неё. И Рейнольдс тоже хотелось быть с ним откровенной. Особенно с ним.

— Боюсь, то, что ты пришёл ко мне, не слишком хорошо отразится на твоей карьере, Конни. Уверена, Фишер уже приставил ко мне «хвост».

— Вообще-то я и есть твой «хвост».

— Шутишь?

— Да какие там, к черту, шутки! Я сам их уговорил. Напомнил о старом должке. Ну и Масси согласился. Сказал, что делает это в память о старых добрых временах. На тот случай, если тебе неизвестно, именно Фред Масси попросил меня заняться тем делом в Браунсвилле много лет назад. И если он считает, что тем самым со мной рассчитался, то глубоко заблуждается. Однако многого от меня не жди. Они думают, у меня здесь свой интерес, потому и свою задницу тоже надобно прикрыть. А сие, в свою очередь, означает, что если ты окажешься виновата, то никакого другого козла отпущения они искать не станут. Да и тебя особенно терзать тоже не станут. Короче говоря, все они порядочное дерьмо.

— Похоже, ты не слишком уважаешь своё начальство, — улыбнулась Рейнольдс. — Ну а что обо мне думаешь, агент Константинопл?

— Думаю, ты поступила, как глупая нахальная девчонка. И тем самым подставилась. Сама виновата, что они назначили тебя козлом отпущения.

Рейнольдс помрачнела:

— А ты, однако, прямолинеен.

— Хочешь, чтобы я напрасно терял время? — Конни поднялся. — Или чтобы я вернул тебе честное имя?

— Я сама должна вернуть себе честное имя. Если не получится, то потеряю все, Конни. Детей, работу, все. — Тут Рейнольдс почувствовала, что снова вся дрожит, и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Она испытывала примерно такое же отчаяние, как школьница, узнавшая, что беременна. — Но меня отстранили. Ни жетона, ни пушки. Ни власти, ни доступа к информации. Что я могу сделать?

Конни надел плащ.

— У тебя есть я. А у меня есть все документы, жетоны и пушка. И хотя сам я всего лишь скромный агент с двадцатипятилетним стажем этой гребаной работёнки, можешь не сомневаться, я научился управляться со всем этим имуществом. Так что давай собирайся и попробуем разыскать эту самую Локхарт.

— Локхарт?

— Думаю, когда мы приведём её, все фрагменты этой мозаики займут свои места. И чем больше встанет на место этих кусочков, тем меньше вины будет на тебе. Я поговорил со своими ребятами из экспертного отдела. Они на стрёме, ждут результатов лабораторных исследований и всей этой мути. А теперь Масси заставит их направить все рвение против тебя. Про Фейт Локхарт вовсе забыли. Никто даже не пошёл к ней домой, поискать, есть ли какие зацепки.

Рейнольдс посмотрела на него несчастными глазами:

— Как все запуталось. И мы с самого начала не предпринимали нужных действий. Кен убит, Локхарт исчезла. Потом ещё это фиаско в аэропорту. Потом эти типы, ворвавшиеся в дом Ли Адамса и называющие себя агентами ФБР. У нас практически не было шанса начать расследование по всем правилам.

— В таком случае, думаю, нам прежде всего надо проверить кое-какие зацепки. Ну, к примеру, навестить семью Адамса. У меня есть список имён и адресов. Если он ударился в бега, то должен дать о себе знать. Или обратиться к семье за помощью.

— Тебя ждут нешуточные неприятности, если влезешь во все это, Конни.

Он пожал плечами:

— Ну, мне не впервые. К тому же начальника надо мной больше нет. Не знаю, известно ли тебе, но её отстранили за то, что дурочка.

Оба они улыбнулись.

— Теперь, как твой подчинённый, я обязан до конца довести начатое расследование, — продолжил Конни. — Передо мной стоит чёткая задача — найти Фейт Локхарт. А потому готов приступить к исполнению немедленно. Но они не будут знать, что я стану делать это вместе с тобой. И ещё я потолковал со своими ребятами. Им известны мои планы, а потому, навещая родственников Адамса, мы не столкнёмся с какой-то другой командой.

— Нужно предупредить Розмари, что меня не будет всю ночь.

— Валяй, действуй. — Конни взглянул на часы. — Сидни, наверное, ещё в школе. А где мальчик?

— Спит.

— Ну, тогда шепни ему на ушко, что мамочка скоро вернётся и принесёт ему гостинец.

Рейнольдс вернулась с кухни, где предупредила Розмари, подошла к шкафу, достала пальто. Затем бросилась в кабинет, но на полпути остановилась в растерянности.

— Что такое? — спросил Конни.

— Все время забываю, что пушку у меня отобрали. Прежде никогда с ней не расставалась.

— Ладно, не переживай. Скоро получишь назад свою пушку. Но только обещай мне одну вещь. Когда будешь получать свои документы и пистолет, возьми меня с собой. Мне хочется видеть, какие при этом будут у них рожи.

— Договорились, — ответила Рейнольдс и распахнула перед ним дверь.