Глава 14
Расслышав звук пулеметной очереди, Карат торопливо приник к бойнице. Как раз вовремя, чтобы успеть рассмотреть, как на обочине в агонии корчится тварь, бросившаяся на колонну из кустов лесополосы, протянувшейся вдоль дороги.
Как обычно, ни одна из машин даже не подумала сбавлять ход. Жаба печально вздохнула, проводив взглядом очередную не обобранную тушу. Эта какая уже по счету? Да хрен ее знает. Второй день едут, а такие ситуации в оживленных местах могут по десять раз на час возникать.
Разве всё упомнишь.
В колонне не было кустарно переделанных грузовиков, которые из-за своей тяжести и конструктивных особенностей не способны быстро перемещаться. И кто-то в авангарде хорошо знал дорогу, всегда придерживаясь путей с качественным покрытием. Потому, гнали с такой скоростью, что большая часть тварей успевала только к хвосту выскочить. Такие некоторое время пытались преследовать, затем отставали. Всех прочих валили наглухо, или калечили, не жалея недешевые патроны. При этом ни разу не притормозили, чтобы собрать трофеи.
Дичайшее расточительство. Даже боязливые торгаши так не делают. Нет, их караваны не останавливаются ради мародерства, но при них всегда имеются скоростные машины, которые чуть задерживаются ради такого, а затем легко догоняют колонну. Здесь тоже можно организовать сбор, но командиры решили иначе.
Помощь Зырика и Ролика оказалась кстати. Да, с ними в загроможденном заброневом пространстве совсем уж тесно стало, зато получилось гнать и день, и ночь, часто подменяя друг друга за баранкой. Так что, чрезмерно не напрягались.
Но это физически. Мыслями Карат напрягался очень даже сильно.
Было с чего.
После разговора с Брюнетом и рассказа Ролика, новой информации практически не поступало. Но пища для размышлений прибавлялась порция за порцией. Взять хотя бы наглядный момент, когда ради того, чтобы завезти Карата и его людей на юг, сектанты выделили шесть армейских бронемашин. Не старье какое-нибудь, а отличную современную технику с грамотными экипажами. В условиях ликвидации последствий нашествия орды – то еще расточительство. Расходуют моторесурс и боеприпасы, тратят время бойцов всего лишь для того, чтобы оперативно доставить на место несколько человек.
Ничего им при этом не объясняя, просто поставив перед фактом.
Ну ладно, допустим, вся эта техника и личный состав понятия не имеют о делишках сектантов. Брюнет и его подручные неплохо держат тот стаб, могли втемную народ привлечь, не затрачивая ресурсы своей организации. Но всё равно больно роскошно получается.
И непонятно.
Изначально, по договору с Пастором, Карат планировал дождаться восстановления Шуста, после чего неспешно и с максимальной осторожностью двигаться на юг. Там, в стабе, указанном сектантом, следовало обратиться к нужному человеку. Тот организует пересечение самого сложного участка маршрута и вроде как, даст инструкции, как дальше, уже на другом берегу, отыскать великого знахаря. Причем, насчет последнего пункта гарантий не было.
Увы, но такие знахари полностью непредсказуемы. Сейчас он там, а через день исчезнет, и ищи его свищи…
Да и там ли, вообще? Пастор весьма уклончиво отвечал. Складывается впечатление, что даже всезнающие килдинги в этом вопросе пасуют.
Ролик, дежуривший на оружейном модуле, перекрикивая не слишком громкий шум мотора, сообщил:
– Останавливаются, вроде. А не, не останавливаются. Разворачиваются. Передний бэтэр какого-то разворачивается. И там какой-то чёрт нерусский вылез, машет рукой. Вроде, нам машет, видно опять радиомолчание устроили.
– На кой он нам машет? – не понял Зырик.
– А я чё, знаю? Пообщаться, наверное, захотел. Скучно стало.
Карат, высунувшись из люка, убедился, что Ролик не соврал. И правда колонна, замедливших до пешеходной скорости, машина за машиной совершала разворот на сто восемьдесят градусов. Метрах в пятнадцати, на обочине, стоял мужчина-азиат и требовательно взмахивал рукой, подзывая к себе.
Карат выбрался, неспешно подошел, на что тот недовольно заявил:
– Не торопишься ты. Плохо это. Брюнет говорил, вам шибко торопиться надо. Так торопиться, будто от смерти убегаете.
– А мы здесь всё время от нее убегаем. Давно привыкли.
– Плохая это привычка, погубит она вас, – мужчина указал рукой вдоль дороги: – Дальше первый периметр начинается. Где-то километр до их поста остался. На посту остановят, проверят и пропустят. Стаб там совсем недалеко будет. Мне приказали вас до этого места сопроводить, а дальше сами разберетесь. Я сделал, как приказано. Всё, разбирайтесь сами теперь.
Сообщив это, собеседник развернулся, ловко запрыгнул в дверь чуть притормозившего бронетранспортера, не оглядываясь скрылся в недрах машины. Не прошло и минуты, как Карат с некоторой растерянностью наблюдал, как вдаль быстро уползает хвост уходящей колонны. Но долго стоять не стал, потому как, даже открытость местности не гарантировала, что здесь можно ротозейством заниматься.
– Ну и что это было? – спросил Шуст, едва Карат забрался внутрь.
– Это было теплое прощание. Сказал, что до поста осталось с километр, а дальше стаб. Получается, мы приехали.
– Что-то лицо у тебя не блещет радостью по такому поводу.
– А откуда радости взяться? Пастор нас не настолько любит, чтобы такой красивый эскорт организовывать. Но и пугать ему нас ни к чему. Раз им пришлось так поступить, значит, на то есть причины. Вот только что за причины… Поехали, чего стоим?
– А ты точно уверен, что нам в стаб надо? Может развернемся, да на восток, к морю рванем? У меня там, недалеко от Ростова, корефан есть. Если живой еще, поможет с переправой. Он пробивной, у него вечно всё схвачено, должен знать, к кому там обращаться надо.
– А ты уверен, что следующие килдинги, которым мы попадемся, окажутся настолько вежливы? Нас сюда не от нечего делать сопровождали, подразумевается, что мы в стаб отправимся, как договаривались. Знаешь что про эти районы поговаривают? Говорят, что они считаются логовом килдингов. То есть, их тут полно. Я такое слышал в лагере, когда снаряды искал. В общем, сейчас они нам, вроде бы, не враги, но дернемся в сторону, и отношение резко изменится. Так что едем дальше, как от нас ждут. Внимательно едем, ничего не пропускаем. Надо понять, куда мы на этот раз встряли.
* * *
Стаб выглядел оригинально. Должно быть, где-то поблизости при перезагрузках раз за разом прилетает крупный завод по производству бетонных конструкций, потому что на них тут, мягко говоря, не экономили.
По пути к поселку Карат насчитал три полосы препятствий, устроенных из густо натыканных железобетонных столбов, меж которыми там и сям не скупясь натянули проволочные заграждения. Сам поселок окружала стена завидной высоты (естественно, железобетонная), с густо поставленными башнями. Не вышками, а именно башнями: капитальными конструкциями в несколько этажей, прикрытыми крышами и вынесенными вперед. Даже издали можно догадаться, что там всё до такой степени массивное, что можно неделю из гаубиц обстреливать, и этого вряд ли хватит для полного сравнивания с землей.
На некоторых стенах Карат наметанным взглядом разглядел следы характерных повреждений. Сюда действительно прилетали снаряды, в том числе приличных калибров. Значит, здесь, на краю обитаемой части региона, имеются противники, боевой дух которых ни высота стен, ни количество башен не останавливают.
И можно легко догадаться, кого именно опасаются местные. Нет, зараженных – само собой, это даже не обсуждается. Но с мертвяками говорят не языком, а оружием, с людьми же – всё сложнее. И на первом посту, и на въезде в поселок спрашивали исключительно о мурах, причем, в последнем случае, за процессом наблюдал ментат, прикидывающийся рядовым бойцом. Карат уже научился вычислять «мозгокопателей» по характерным высокомерно-пронизывающим взглядам, – большинство не способны прятать свою сущность от окружающих.
Стаб назывался Донской, и хотя до самого Дона отсюда еще не так уж и близко, название получено по заслугам. Ведь это действительно последний стаб. Дальше тянется широкая полоса «ничейной земли», на которой разве что муры рискуют устраивать поселения, да и те не обосновываются всерьез.
Дон – уникальнейшая водная преграда. Считается, что большей частью это действительно Дон – крупная европейская река с истоком на Среднерусской возвышенности и устьем на границе с Азией. Именно там, во множестве миров, слагающих Мультиверсум, располагается город Ростов-на-Дону. Есть он и в Стиксе, причем не в виде отдельного фрагмента, а целиком, громадным кластером, на котором размещается сам мегаполис и часть прилегающей к нему густозаселённой агломерации.
Здесь, в Улье, Ростов отделяет Дон от моря. Дальше – конец мира иммунных, ведь соленая вода плотно оккупирована внешниками. На столь открытом пространстве гораздо меньше проблем с зараженными и удобнее перебрасывать силы, меньше подвергаясь риску понести потери из-за пробравшегося под защиту паразита. Поддерживать герметичность корабельных отсеков куда проще, чем обеспечивать биологическую безопасность на десятках и более единицах наземного транспорта.
В Ростове Дон имеет минимальную ширину, несмотря на то, что это пусть и не вполне классическое, но устье. И там же располагается единственная возможность перебраться с берега на берег не замочив ноги. Целых пять разных мостов, обычно, загружаются.
Дальше, восточнее города, Дон резко меняется. По какой-то причине в Улье действует неписанное правило, по которому обитаемые регионы, зажатые между Пеклом и Внешкой, разделяются еще и друг от дружки. Здесь границей выступает вода. Сотни и тысячи кластеров с фрагментами рек, озер и каналов сплелись в ленту, усеянную неисчислимым количеством островов, получившихся из сухопутных кусочков пазла. По какой-то непонятной причине здесь механизм Стикса не слишком старается состыковывать их идеально, раскидывает, как попало.
Хаос суши и воды, по ширине от первых километров, до десятков, местами даже под сотню. Где-то раздувается, где-то сужается и почти прямой линией протягивается на запад, уходят на территорию Пекла. Если тебе что-то понадобилось на юге, обойти эту преграду не получится: с одной стороны море и внешники, с другой земли тварей.
И да, внешники не только к морю прикипели, их и на Дону хватает. По глубоководным руслам их морской транспорт забирается далеко на восток. Очень удобное место, ведь столь капитальная природная граница останавливает миграции не только зараженных, но и иммунных. Тех же новичков здесь можно толпами собирать, главное успеть добраться до них раньше тварей.
Есть, конечно, мосты в Ростове. Хорошие мосты, по таким хоть на танке, хоть на карьерном грузовике проедешь спокойно. Но это очень и очень рискованная тема.
Мегаполис, попадая в Улей, вскоре превращается в филиал ада, через который не всякая танковая колонна проскочит. Есть вариант подгадать под перезагрузку, – ринуться через город сразу же, пока мертвяки не набежали, да жители не спятили. Так иногда и поступают караваны самых отмороженных торговцев.
А отмороженные они потому, что проскакивать приходится под носом у внешников. Те, как и зараженные, покидают кластер до перезагрузки, но затем быстро возвращаются, чтобы ловить таких смельчаков. Добавить поселения муров и публики, близкой к ним по моральному духу и повышенную плотность откормившихся тварей, что неудивительно при такой огромной кормушке.
В общем, Дон – нереально сложная преграда. И именно за ней, возможно, скрывается человек, которого считают великим знахарем.
Пастор, предложив помощь своей организации в переправе, оказал бесценную услугу. В тот момент так показалось и Карату, и Шусту.
А теперь вот не кажется.
Происходит что-то мутное.
* * *
Шуст, обойдя бронетранспортер, задумчиво произнес:
– На что угодно забьюсь, что у нас здесь всё растащат. Даже трусы стянуть на ходу готовы, конкретно гнилой народец. Видал, как таращатся? Будто глазами воруют. Ну и место… Да я такую помойку первый раз вижу, а уж я помоек всяких навидался.
Карат, оглядевшись, пожалел, что это сделал. И мысленно согласился с Шустом. Если снаружи поселок выглядел монументально из-за чуть ли не циклопических железобетонных конструкций, внутри он смотрелся убого, до омерзения.
Начать с того, что местные, при таком обилии стройматериалов, не удосужились положить нормальное дорожное покрытие. Засыпали все улицы бетонной крошкой и на этом успокоились. Последняя густо пылила в сухую погоду, выедая глаза и заставляя чихать, и к тому же смешалась с навозом, производимым множеством коров и коз, которые шарахались по территории повсюду, и никому до них не было дела. Непонятно, что животные едят, нигде ни единого намека на сухую травинку не просматривалось.
А уж про зелень можно не заикаться. Такое ощущение, что ее тут и не росло никогда.
Зачем здесь вообще скотину держат? Нет, так во многих стабах поступают, но для животноводства устраивают фермы, а не выпускают буренок на улицы.
Жилища из того же бетона выглядели донельзя примитивными дольменами, сооруженными исключительно для того, чтобы спившихся бомжей в них замуровывать. Карату приплати, ночевать не станет в таком.
Депрессия с одного взгляда накатывает, куда ни посмотри…
Шуст всё продолжал и продолжал высказывать негативные мысли по поводу поселка, его обитателей и здешних перспектив:
– Да они тут, небось, по ночам муровские флаги поднимают. А может и днем. Змеиное гнездо, а не стаб. Я на Зырика с Роликом технику здесь не оставлю. И Диану тем более не брошу. Да и эти ухари уже глаза вывихнули. Так и смотрят, куда бы половчее свалить. Свободу почуяли, разговеться парням хочется. Они сами по себе, мы сами. Не, нельзя добро бросать. Кстати, ты за жемчуг можешь не переживать. Его точно не украдут. Ну или украдут с моего трупа. Есть кое-какие новости…
На этих словах вид у Шуста стал загадочно-комедийный, как у человека, который изо всех сил пытается выдать немаловажный секрет.
– Что там у тебя за новости? – спросил Карат. – Я даже боюсь спрашивать, в какое место ты жемчуг засунул, но сам понимаешь – спросить обязан.
– Умение у меня проклюнулось. Новое.
Шуст почти на шепот перешел, что неудивительно. Уж больно тема личная, о таком трепаться не принято.
– Дело, конечно, твое, можешь детали не раскрывать, но про жемчуг сказать придется.
– Да что ты как неродной? В общем, тот недо-знахарь не такой уж криворукий был. Помог поначалу, а по дороге я уже сам до конца дело довел. Умение не считается шибко полезным, но и не пустое. Его называют Карман. Слышал о таком?
– Нет. Но подозреваю, что это как-то связано с хранением и переноской предметов.
– Ну да, хоть умение и редкое, но догадаться несложно. Это, как бы, особый карман. Туда разную мелочевку можно помещать. При этом она, как бы, исчезает. Что-то вроде завихрения в пространстве. Не спрашивай теорию, я тебе не физик. Хозяин в любой момент может достать вещь из кармана, но посторонний даже не поймет, что эта вещь существует.
– Но на мертвом хозяине карман перестает работать?
– Да, пропадает завихрение. Всё, что в нём было, вываливается. Но пока я жив, жемчуг не стырят. Всё до последней жемчужинки поместилось, можешь хотя бы за это не переживать.
– Понял. Ладно, я сам схожу на встречу, а ты останешься с Дианой.
– Сам? Смотри, чтобы тебя не прирезали за первым же углом. Тут это, как высморкаться, по рожам понятно.
– Не знаю, чего ты так придрался, но, как по мне, место ни разу не хуже Кумарника. А ты там нормально зависал. Помню, пил так, будто водяры никогда не видел.
– А вот с чего мне там было переживать? За душой нихрена, так что с убогого брать? А тут нам борта уже взглядами просверлили в девятнадцати местах. Даже за горючку спрашивать не хочу, в лучшем случае мочу коровью зальют, ее у них точно дохренища.
– Ладно, я пошел. Диану ни на минуту не оставляй. Место здесь и правда того… не для детей.
– В Улье все места не детские.
– Вот и не оставляй.
* * *
Во всех, без исключения, стабах имеются места, в которых уставшие рейдеры могут отдохнуть по максимально возможной программе. Как правило, подавляющему большинству хватает трех вещей: пожрать, выпить и получить сексуальное удовлетворение. Потому, заведения, делающие основную ставку на эти три кита индустрии релаксации, прогорают нечасто.
Остановившись под вывеской «Веселая жизнь», Карат уяснил две вещи: это именно такое заведение, а еще в нём и правда весело. О первом нетрудно догадаться по аляповатой картинке, на которой не особо одаренный художник в крайне вульгарной форме изобразил соитие гетеросексуальной пары, в процессе которого мужчина употреблял какую-то жидкость из горла непомерно-здоровенной бутылки. О втором намекал еще один мужчина, но не нарисованный, а реальный. Рассевшись перед дверьми прямо на смеси бетонной крошки и навоза, он хохотал, будто припадочный, неотрывно уставившись в одну точку глазами наркомана, только что запустившего в вену полкило первоклассного героина, или чего-то не менее тяжелого.
Кто-то толкнул двери с такой дурью, что они, распахиваясь, едва с петель не слетели. Из недр заведения вышел мужчина с комплекцией профессионального борца сумо. Расстегнув ширинку, он начал непринужденно справлять малую нужду прямо на ноги хохочущего, на что тот не обратил ни малейшего внимания.
Закончив процесс, здоровяк бросил на Карата неприязненный взгляд и грубо осведомился:
– Ты чё уставился? Проблемы ищешь?
– Я ищу Бабника.
– У нас кто не пидор, тот бабник. Смотри не перепутай.
– Я ищу конкретного Бабника. Человека с таким прозвищем.
– Ну так ты его уже нашел.
– Ты Бабник?
– Да уж точно не пидор. Но тебе, походу, сюда надо, – незнакомец ткнул пальцем через плечо, указывая на дверь. – У хозяина прозвище Бабник, наверное, он тебе и нужен.
– Благодарю.
– Не благодари. Он сейчас занят маленько и вообще не в духе, так что ты лучше иди мимо.
– Мне надо именно к нему.
– Да без проблем. Но когда станешь говно самой большой ложкой жрать, не забудь, что тебя предупреждали.
За дверью обнаружилось сумрачное подобие шахты – непомерно большое помещение сильно вытянутое в длину. Окон почти нет, все узкие, света дают немного и это даже к лучшему, потому что полумрак маскировал неприглядность обстановки. Голые бетонные стены, никаких украшений, грубые стулья вокруг грязных столов без скатертей, истертый до дыр линолеум на полу там и сям покрыт пятнами, навевающими на мысли о блевотине. Пованивало соответствующе.
Метрах в десяти от порога спиной вверх лежал человек высокого роста и тощего телосложения. На миг Карат, еще не привыкнув к смене освещенности, предположил, что пьяный валяется, и никому до него нет дела. Но через пару секунд признал, что первый взгляд оказался ошибочным, тут всё куда серьезнее: затылок выглядит вдавленным внутрь черепной коробки, волосы на нём слиплись от крови, а между лопаток торчит рукоять ножа.
Рядом с телом стояли двое: очень невысокий широкоплечий мужчина-европеец с лицом, до самых глаз заросшим неряшливой бородой. Такому можно гнома без грима играть – зрительское признание обеспечено. Второй наоборот, сложен прекрасно: под два метра, обтягивающая майка не скрывает прекрасно развитую мускулатуру. И раса другая, на вид – чистокровный африканец с чернейшей кожей.
При появлении Карата низкорослый рассказывал интересное:
– Надо бы в пленку его закатать и припрятать до темноты в прохладном местечке. А там с заднего хода вытащить и на улице оставить. Народ тут сплошь тупой, может даже подумают, что это он сам так упал.
– И головой, и на нож спиной? – удивился чернокожий.
Коротышка не ответил, он повернулся к двери, уставился на Карата крайне недружелюбно и спросил:
– Чак, я тебя туда поставил жопой торговать, или с другой целью?
Здоровяк, до этого не рекомендовавший Карату заходить, а теперь вошедший следом, оправдывающимся тоном заявил:
– Так я сказал, что ты ему не рад будешь, а он не поверил. Парень точно не за отсосом пришел, по роже видно. Говорит, нужен ты ему.
– А мне он тут точно не нужен.
– Может этого тоже в пленку? – деловито предложил чернокожий.
– Ты Бабник? – уточнил Карат и опасаясь, что озвученное верзилой предложение прямо сейчас, не разбираясь, начнут претворять в жизнь, добавил: – Меня к тебе прислали. Вроде как, ты давно меня ждешь.
– Ко мне только дешевых шлюх присылают, я им тут карьерный рост организовываю. Если ты из них, то добро пожаловать в коллектив.
– Нет, со мной другой случай. Я Карат, и меня к тебе направил Пастор.
Коротышка, в глазах которого читались самые злодейские намерения, при последних словах вздрогнул и стал испуганным, будто школьник перед строгим отцом.
– Чёрт! Да ты бы еще погромче это сказал, а то не все собаки услышали. И вот где тебя носило? Ты хоть в курсе, сколько я тебя тут прождал?
– Мне никто не говорил, что надо торопиться.
– Да? Не говорил? А ничего, что такой товар долго храниться не может? Мне четко сказано было, что срок ограничен. Время ведь тикает, тик-тик-тик, товар портится. Совсем испортиться может. Понимаешь?
– Какой товар? Бабник, ты ничего не путаешь? Я не за товаром пришел, я по другому делу.
– Я в курсе. Я всегда в курсе всего. Это ты, парень, совсем не в курсе. Но я это сейчас исправлю. Чак, никого не пускай. Вообще никого. Даже если кто-то ведро с белым жемчугом принесет, пускай проваливает. Усек?
– Да, шеф, всё будет.
– Снежок, сделай так, чтобы это мясо здесь не валялось. Вечер скоро, народ подтянется, а тут не прибрано. Некрасиво получается.
– Так я его в пленку закатаю и в подвале пока подержу?
– Да хоть в свою черную задницу закатывай, лишь бы он под ногами не валялся. Карат, двигай за мной. И ты это, извини, мы тут слегка бардак развели. Голодный? – уже на ходу спросил, не оборачиваясь.
– Нет.
– Тогда без закуски обойдемся, просто так накатишь.
Карат пришел сюда не бухать, но предпочел не высказываться по такому поводу. Он уже понял, что попал в своеобразное место со своеобразными обитателями. С такими, чем больше помалкиваешь, тем полезнее для дела.
В конце ненормально-длинного зала прошли через проем, завешанный пыльной портьерой, за которой обнаружилась лестница. А ведь снаружи не скажешь, что заведение на два этажа.
Объяснение геометрической странности оказалось простым, – потолки на втором оказались до того низкие, что еще чуть, и Карату пришлось бы пригибать голову. Такое впечатление, что этаж надстроили поверх основного сооружения в качестве боевого яруса, на случай, если враги ворвутся в поселок. Очень удобно их валить из высоко расположенных бойниц, которые могли скрываться за той самой вывеской со скабрезным рисунком. Но проверить это предположение невозможно, обзора здесь нет. Широкий коридор тянется поверх зала, который остался под ногами, по обе стены несимметрично располагаются двери.
Одна из них как раз распахнулась, после чего на пороге показалась девица неопределенного возраста, но уж точно не меньше сорока пяти. Для Улья – слишком староватая внешность, так что, дело тут явно не в возрасте, а в нездоровом образе жизни и пренебрежении к своей внешности. Из одежды на особе наличествовали только черные чулки, которые скатились почти до колен и потому выглядели столь же неэротично, как и всё прочее.
Выдохнув струю табачного дыма, барышня без малейшего стеснения улыбнулась размалеванным ртом:
– Доброе утро, Бабник.
– Какое тебе утро, курица ты тупая?! Бегом захлопнула дверь с другой стороны, – не сбавляя ход и всё также не оборачиваясь, любезно предложил: – Бабу хочешь?
– Благодарю, но воздержусь.
– Да не, не эту, эта страшнее меня и бревно баобаба. Тут у меня и повеселее бабцы есть. Если подпирает, лучше прямо сейчас пар спусти. К вечеру народ набежит, на каждую очередь выстроится. Можно, конечно, без очереди тебе организовать, но зачем оно надо. Ты не стесняйся, мужик без бабы – не мужик. Жизнь нашу не в годах, а в перепробованных бабах считать надо. Или ты от мальчиков прешься? Так это мы тоже решим, всё нормально, у нас тут никакой гомофобии.
– Считай, что я полный импотент, которому интересно только одно. И ты знаешь – что.
– Понял, предложение снимается. Ну проходи.
Зайдя в гостеприимно распахнутую хозяином дверь, Карат обнаружил за ней скромно обставленный кабинет, прокуренный до такой степени, что наверное, даже зараженные со скверным обонянием и к тому же обитающие за двести километров отсюда, прекрасно знают о его существовании.
– Садись, куда успеешь, – предложил хозяин, сходу плеснул в пару стаканов жидкость цвета крепкого чая из бутылки без этикетки, протянул один Карату: – Ну давай, накати, за встречу долгожданную. Чего смотришь? Да не ссы ты, тут не травят, тут только режут, или по башке бьют. Вот такие мы примитивные люди. Знахарь местный это зелье делает. Не в том смысле, что он в головах копается, а реальный знахарь, на Земле чудил с травками всякими. На своей Земле. Как добрался?
– Под конец ехал с ветерком.
– А чего так поздно прибыл? Ветер оказался не попутным?
– Что вы все ко мне пристали с этим поздно? Я ни о каких сроках ни с кем не договаривался. Пастор сказал, приехать в Донской и найти тебя. Он не говорил, что ехать надо прямо сейчас. Он вообще ничего по времени не говорил.
Бабник опрокинул в себя содержимое стакана и кивнул:
– Всё с тобой ясно. Обычная проблема недопонимания. В общем, посылка уже здесь ждет, а тебя всё нет и нет. Вот народ и начал дергаться. Жизнь у нас богатая на стрессы, нервные все.
– Посылка?
– Ну да. Посылка твоя. Она, вроде как, не такая уж и скоропортящаяся, но и вылеживаться ей не надо. Да и у меня тут не склад посылок, если ты еще не понял. Всякий народ шастает, по большей части вороватый, а вдруг ей ноги приделают? Пока тебе не отдам, а за нее в ответе, ведь с меня, если что, спросят, а не с дяди Пети.
– А от кого посылка?
– От тех же людей, которые сказали, что ты скоро появишься. А ты почему-то появился не скоро.
– Я не в теме.
– В смысле?
– Да я первый раз о какой-то посылке слышу. И зачем такая спешка с ней? Хотя, ладно, всё равно я уже здесь. Давай, посмотрю, что там мне прислали.
– Да ты, парень, конкретно не в теме. Что-то с тобой не так. Ты не гипнотизируй стакан, ты просто выпей, может оно тебя попустит. Понимаешь… тут какое дело… Посылка эта не тебе, а для тебя. Чуешь разницу?
– Нет.
– Ну тогда я тебе подробно растолкую, на пальцах. Смотри на указательный: эту посылку ты должен вручить адресату, который когда-то был Силуром, потом стал Кислым, а кто он сейчас, даже черти не подскажут. Великому знахарю законы наши уже никакие не законы, он как хочет, так и обзывается. Сам себя крестит, под настроение. А я должен тебе в этом деле содействие оказать. В доставке посылки, в доставке тебя живым и желательно здоровым.
– Повторяю: мне никто ничего про посылку не говорил. Впервые о ней слышу.
– Ну так про посылку, может и не сказали. Ну да и леший с ней, ведь сказали, что тебе тут помогут с твоей проблемой. Так ведь?
– Да, так.
– Вот мы и помогаем. Посылка – часть помощи.
– Ладно, хрен с тобой, найдем мы место под посылку, коробочка не так уж сильно забита. Говори, что дальше делать надо?
– Э… погодь, не гони. Ты уже на месте, никакой спешки больше нет, расслабься и сбрызни нервишки тем, что в стакан налито. Начнем с того, что коробочку свою ты здесь оставишь. Будет она храниться, как царская корона, пылинке упасть на броню не позволят, за это не переживай.
– В смысле, оставлю? А на чём я на другой берег поеду?
– Да выдам тебе на замену каток асфальтовый с педальным приводом. Хочешь сам катайся, хочешь, девок на случку вози, или навоз на тещину дачу. В общем, ни в чём себя не ограничивай. Ну и чё ты такой заторможенный, Карат? Считай, к любимой родне приехал, здесь тебя точно не обидят. Получишь ты и транспорт правильный, и проводников, которые не Сусанины. Всё у тебя будет.
– Бронетранспортер мне нравится. Он и посуху, и по реке хорошо пойдет. Какой смысл менять?
– Ты сильно далеко на нём не уедешь. На юге не везде дикие места, придется через разные края пробираться. В некоторых такие неприятные законы, что личную бронетехнику не терпят. Первый же патруль остановит, а дальше привет и конфискация. Всё по закону, даже заплатят. Очень хорошо заплатят, может даже на пару велосипедов хватит, если не сильно новые. И покатишься ты дальше на них, это дело полезное. Ты точно этого хочешь?
– Я так понимаю, в тех краях уже попроще, чем на Дону, будет. Через Дон переберусь, найду другой транспорт, бронетранспортер припрячу. Или договорюсь с местными, чтобы продать за нормальную цену.
– Мне тут еще нашептали, что места в нём не больно много.
– Снарядами загружен, но их здесь оставить можно, а дальше пойти с минимумом.
– Снаряды? Карат, да что с тобой не так? Ты что, воевать собрался? О погонах артиллериста мечтаешь? Ехать нам придется тихо, по другом там не ездят. И лишнего места в машине не будет. Я ведь за тебя в ответе, лично с тобой пойду. Всё здесь брошу, всё свое бесценное имущество, бизнес свой налаженный, все перспективы. Видишь, на какие жертвы ради тебя иду? А ты из-за какой-то броневой дури кочевряжишься, будто я тебе что-то неприличное предложил. И еще я возьму троих ребят. Все надежные, доверять им можно, почти как мне. Чака и Снежка ты уже видел, оба парни добрые, вижу, что тебе они с первого взгляда понравились. Шахтера ты еще не видел, но он мужик конкретный, не хуже этих. Лучшие кадры вас оберегать будут, никакая броня с ними не сравнится. Ну и плюс вас трое будет.
– Нас пятеро, но с парой ребят неясно, что и как.
– Ты про тех потомственных девственников, которых к тебе в экипаж подкинули? Их на время прикрепили, они здесь остаются, забудь. И девочку предлагаю оставить, здесь есть кому за ней присмотреть. Ну что ты на меня так зыркнул, будто я что-то неприличное сморозил? Да нормально присмотрят, не обидят, посидит тут в спокойном местечке, пока мы дела сделаем.
– Она останется с нами. Это даже не обговаривается.
– Так я и не настаиваю. Понимаю всё, тему закрываю. Значится, расклад такой: вас трое, плюс нас четверо. Это, получается, семь рыл.
– Восемь.
– А кто восьмой?
– Кот.
– Кот? Ну кот много места не займет.
– Ошибаешься, этот еще и как займет.
– Может и ошибаюсь. Может прав ты. Не люблю я котов. Наглые они. Наглее даже меня. Так и стараются собою весь доступный объем помещения занять. Ладно, считаем кота за полноценного пассажира. Снаряга и всякое по мелочам, еще горючку взять придется, потому что края там такие, что с заправкой случаются непреодолимые сложности. Не влезет всё, никак не влезет, хоть ногами утрамбовывай. И это я еще про посылку ни слова ни сказал, а ведь она в карман не поместится.
– Не понял? Она что, большая?
– Обмотанный кевларом деревянный ящик длиной под два метра и весом восемьдесят девять килограммов.
– Ты издеваешься?!
– Да я лично взвешивал, вот этими вот трудовыми руками.
– Нет, я о том, что это не посылка, а какая-то контейнерная перевозка.
– Ну и что тебе не нравится?
– Мне всё не нравится. Особенно вес и размер.
– Ну вот что ты за человек такой занудный. Ну ко всему придираешься, ну нет в тебе ни капли позитивного отношения к жизни. Говорю же, я точно замерял, до грамма и миллиметра. Если мне не доверяешь, сходи в подвал, куда Снежок только что жертву бесспорного самоубийства определил. Там мы эту посылку для тебя и держим. Понимаю, условия неидеальные, но мы таки не почта, мы тут образцовое заведение развлекательного предназначения.
– Да ты точно издеваешься…
– Можешь про меня любые гадости думать, я на хороших людей не обижаюсь.
– Это я-то хороший?
– Конечно хороший, даже не спорь. И дело тут не в качествах душевных, а в другом. Получается, ты, наконец, заберешь от меня этот ящик, о котором большие люди по шесть раз на день вопросы задают. Сильно беспокоятся.
– Что хоть в этом ящике?
– Я не знаю, и тебе лучше не знать. Просто привези его великому знахарю. Не имею понятия, что у вас там с ним за дела намечаются, но ящик надо привезти в целости и сохранности. Вопросы остались? Если нет, давай уже, выпей душевного напитка, тебе это точно надо. Ну и поедем отсюда, потихоньку. У нас уже давно всё собрано, вас только дожидались.
