Глава 11

Боеприпасы подручные Расиста не экономили даже по мелочам. Там, где можно спокойно обойтись незатейливым ударом кирки по башке, всегда предпочитали не напрягать руки. И их командир на такое расточительство помалкивал. Мало того, – он даже не морщился при нескончаемых выстрелах. Похоже, это у них – обычный порядок, принятый в тех местах, где можно применять стволы без оглядки на нежелательный шум.

Шикарно живут.

Три десятка бойцов расходились от остановившейся колонны будто фронт ударной волны, оставляя за собой ржавые остовы сгоревшей несколько дней назад техники и агонизирующие тела зараженных. Твари, перед тем как подохнуть, набегали со всех сторон. В основном, конечно, подкрепление получали от виднеющейся невдалеке окраины городка, но и другие направления вносили свою лепту.

Как правило, на шум появлялась мелочь, но и приличные мертвяки наведывались. Со случаями посерьезнее справлялись крупнокалиберные пулеметы, а ради самого опасного клиента к избиению присоединилась зенитная пушка, установленная на грузовике. Тремя очередями из пары своих стволов она искалечила не слишком развитую и не слишком умную элиту, отважившуюся на самоубийственную атаку. Тварь потеряла подвижность, и ее легко добили гранатометчики.

Карат в происходящем участия не принимал. Высунувшись из люка бронетранспортера, к приватизации которого уже мысленно примеривался, он крутил головой без остановки. Не потому, что наслаждался зрелищем, нет – он не праздный зритель. В этом полном сюрпризе мире избиение младенцев может в один миг превратиться в избиение младенцами.

И этот миг важно не пропустить, ведь с каждой секундой промедления новое знание будет обесцениваться.

А с ним и твоя жизнь.

Быстро понял – быстро убежал. Затормозил – умер. В Улье всё просто.

Слова Расиста подтверждались. Несмотря на продолжительную стрельбу из шумного оружия, зараженных набегало немного. Такое ощущение, что дело происходит на подступах к сильному стабу, окрестности которого периодически зачищаются. Да и тварей развитых повыше начинающего лотерейщика совсем уж маловато. Для преддверия Пекла – фантастическая картина.

Ну да и с чего стронгу врать? Карат не видел ни единой причины. Нет, понятно, что Расист может темнить, но его объяснение этой странности выглядело убедительным.

Оказывается, орда – не только явление, близкое к самым разрушительным стихийным бедствиям, но и прекрасная возможность для понимающих людей. Всего-то и надо, обойти вал тварей стороной и дальше двигаться там, где они только что всё опустошили.

На словах выглядит просто, но на деле, это всё равно, как от снежной лавины уклоняться, если не сложнее. Чуть заденет, и получай двойную порцию отборнейших неприятностей.

За неимением новых целей, стрельба стихла. Лишь в стороне городка виднелась пара торопливо ковыляющих доходяг, но этим пустышам потребуется несколько минут, чтобы добраться до места.

И получить свое.

Люди Расиста будто телепатией управлялись. В один миг часть их сорвалась с позиций и приступила к осмотру техники. Причем, не только перевернутого танка, но и всей прочей, сгоревшей и разбитой. Мародерствуют грамотно, стараясь ничего не упустить. Где-то могут остаться неразорвавшиеся боеприпасы, где-то дефицитными запчастями разживутся. У стронгов на такое рука набитая, им нередко приходится обшаривать поля сражений.

Расист, высунувшись из соседнего люка, с нескрываемой досадой произнес:

– Танк сейчас поставим, проверим, но уже могу сказать, что нам он пригодится.

– Ты что, не рад этому?

– Да как бы тебе сказать… С одной стороны, танк стоящий. Не старье, полный фарш, следили за ним, как надо. Можно неплохо загнать в нормальный стаб, можно самим применение найти. Разберемся. Но я так понимаю, ты сейчас свое получишь и в темпе свалишь?

– А какой смысл мне задерживаться? Или ты по мне скучать собираешься?

– Не так, чтобы очень. Понимаешь, такие, как ты, на дороге не валяются. И раз ты до сих пор жив, ты, получается, вдвойне интересный кадр.

– Завербовать размечтался?

– Колхоз – дело, конечно, добровольное. Но если надо, я могу быть хитрым и убедительным. Допустим, если тебе на уши присесть на несколько дней, может что-нибудь и выгорит. У тебя, Карат, глаза волчьи, выдают они тебя… с потрохами выдают. Можешь из себя теленка изображать перед кем угодно, но передо мной номер не выгорит. Не знаю, куда ты там податься собираешься, но от себя тебе не сбежать. Ты, Карат, хищник, а не травоядное. Может и не лев, но и не хорёк. Допустим, волк. Как тебе волк звучит? Норма? Нам, стронгам, волчары всегда нужны. Да они везде тут в цене. Но у нас приподнимешься быстрее, не последним человеком станешь. Стронги, это всегда и везде почет и уважение. И возможности интересные. Неправы те, кто говорят, что у нас нет своей организации. Есть она, просто так получается, что без центра. Мы в этом близки к институтским или килдингам, у них тоже сети далеко раскинуты, а рыбака при сетях не видать. Ты можешь перебраться на север или юг, и стронги местные станут держать тебя за своего. Мы – сила. Я не знаю, какие и с кем у тебя терки, но с тем же Бироном вопрос решим четко и быстро. Он только рад будет, в его интересах не затягивать время, когда с нами дело имеет. У нас ведь самые отмороженные психи собираются, в том числе элитные бойцы, много чего умеющие и много на что готовые. Ты часто видел, чтобы народ вот так под самым Пеклом ходил? Вразвалочку, походкой матроса в порту, не оглядываясь на каждом шагу. А у нас это – обычное дело. Я вот, уже третий раз вижу такую броню, – Расист похлопал по крышке люка. – Мы этим хламом всех барыг заваливаем, а расходов на добыче почти нет, сам всё видишь. В общем, если от Бирона отмазаться хочешь, можешь забыть про него. Разберемся.

– Бирон для меня – не проблема.

– Думаю, ты сейчас для красивого словца это сказанул. Запомни Карат, Бирон всегда будет твоей проблемой, что бы ты там себе ни надумал. Он кваз, а квазы, это самые злопамятные твари в Улье. Он год может лучшим другом притворяться только ради того, чтобы ты спиной повернулся. Трепался раз один парнишка начитанный про времена древние. Про то, какими злопамятными бывали евнухи при гаремах. Может врал, не знаю, но это очень похоже на квазов, ведь они, по сути своей – местные кастраты. Лишь у некоторых с бабами какие-то шансы есть, да и то только у начинающих. Ну и не со всякой бабой, конечно.

– Если так, получается, мне защита от стронгов ни к чему. Всё равно ведь рано или поздно он дождется, когда я спину подставлю.

– С одной стороны – так. С другой, если ты с нами, ему долго ждать придется.

– Я тебя понял. Без обид, но нет, не могу. Дело не в Бироне, мне и правда здесь делать нечего. Дальние края зовут, дело у меня там… важное.

– Да какие у тебя дела могут быть в дальних краях?

– А какие у тебя здесь? Хабар собирать? Так сам говорил, что это попутное занятие, не за хабаром пришел. Видел у тебя машину приметную, на таких институтские катаются. Думаю, места под Пеклом для них интересные. На институт работаешь? Не отвечай, не надо. Я тебя о твоих делах не спрашиваю, ты меня о моих не спрашиваешь. Всё нормально.

– Ненормально это. Не по человечески. Слишком мы много темним. Здесь все темнят. Может, мы уже давно узнали секрет, как отсюда выбраться и зажить красиво, да только секрет этот по миллионам мозгов раскидан, а объединять знания хозяева этих мозгов не торопятся. Да, ты прав, меня институтские слегка припахали. Ты видел в том дворе одну черную машину?

– Да, одну.

– А всего их три. Это всё они – целый отряд собрали. Чем здесь занимаются, мы не спрашиваем. Только догадываться можем. У меня вот догадаться не получается. Вижу, что район этот чем-то многим интересен. То на скребберов здесь охотятся в наглую, то на тебя, то какие-то непонятные военные с непонятными калибрами появляются. Это только то, что я приметил из странностей.

– Можешь добавить к ним перебитую команду паломников.

– Каких паломников? Отрицатели?

– Они самые.

– Далеко?

– Там же, где и неназываемый. Очень похоже, что он поработал.

– Да уж… и правда интересные места… Всё интереснее и интереснее. Что-то еще вспомнишь?

– Вроде больше никого не встречал. Колхозники еще крутились, но это было уже не очень близко.

– Да я их за людей не считаю, они так близко к Пеклу за бочку жемчуга не подойдут.

– Больше никого не замечал. Считай, всё что знаю, рассказал.

– Думаю, институтские знают больше.

– Ты им обо мне говорил?

– Зачем? Они ведь не спрашивали. Мы для них все на одну рожу, одним больше или меньше, им не заметить. Наше дело – держать периметр там, где они скажут. Ну и сопровождать их машинки туда и обратно. Платят неплохо, иногда ценную информацию подкидывают, я доволен. Ну а тебя зачем куда-то несет? Ты даже если на таком танке кататься станешь, нихрена это не спасет, если кому-то понадобишься.

– Проблемы у меня, – решил ответить Карат, не вдаваясь в лишние подробности. – Всё из-за той жемчужины.

– А что не так? В кваза ты, как я вижу, не превращаешься. Да и по срокам давно риск обращения прошел.

– Дело не в этом. Ты ведь про хигтеров знаешь. Может слышал, что у них всё не так, как у нормальных иммунных. Знахари только рожи отводят и хрень всякую несут, когда вопросы по теме задаешь. Дали один дельный совет, найти редкого спеца. Без него мол, никак. Вот и надо к нему съездить.

– Редкий спец, это, случайно, не великий знахарь?

– Ну да, он самый. Получается, ты и без меня всё знаешь.

– Да хрен я что знаю. Так… слышал краем уха. И далеко ехать намылился?

– Считай, за край света.

– За край? Понимаю… Что, совсем никак по-другому не разобраться?

– Я пытался. Но никак…

– Тогда ты попал.

– Мне это уже говорили.

– Карат, даже обычные знахари слегка не в себе, а великие – отдельная тема. Это, как снежный человек – кто-то вроде его видел, кто-то верит в них, остальные посмеиваются да пальцем у висков крутят. Вроде как, на определенном этапе развития дара их со всех сторон начинает давить Улей. Через нас давить. Не просто давить, а прессовать. По полной прессовать. Они ведь видят сразу у всех что-то такое, что с нами вытворяет этот мир. И это их напрягает так же, как нас напрягает жить в квартире, где все соседи круглые сутки долбят бетон перфораторами. Вот и пропадают, не попрощавшись. Сваливают туда, где иммунные со всех сторон не давят. Но это не точно, это мне один знахарь выболтал после того, как в одно рыло полтора литра ирландского высосал. Минут за десять всё бухло ушло, я воду медленнее лакаю. Хочешь верь, хочешь нет, за что купил, за то и продаю. Так, значит, уболтать тебя шансов нет? Попала шлея под хвост, теперь только вперед?

Последние слова Карат услышал, но они проскочили мимо сознания. А как им не проскочить, если увидел такое, во что поверить не мог. Руки сами потянулись глаза протереть.

Возле пары бойцов, ковыряющихся в обломках разбитого грузовика, из ниоткуда, прямо из воздуха, материализовалась такая тварь, при виде следов которой иммунные расчехляют тяжелую артиллерию и молятся всем богам.

Причем, молятся даже атеисты.

Гибрид танка, тираннозавра и бешеной гориллы размером со слона. И эдакая туша внезапно нарисовалась в поле, где из укрытий лишь чахлые кустики, не достающие до середины бедра, да и те большей частью смяты гусеницами и колесами. Будто из-под земли выскочила: только что там и намека на проблемы не наблюдалось, и вдруг вот она, встречайте – огромный ящик проблем.

Карату не раз доводилось слышать, что развитая элита способна и не на такие фокусы, но воочию это узрел впервые.

Показавшись из ниоткуда, кошмарная тварь не стала позировать на месте, а одним нереально-молниеносным рывком подскочила к остаткам грузовика, сходу взмахнула лапой, расчетливо выставив при этом один коготь. Тот рассек первого бойца на уровне пупка, бедолага даже обернуться не успел.

Второму оборачиваться не понадобилось, он и так был повернут в правильном направлении. И парень не из тормозных, за неуловимо короткое мгновение сумел прикинуть небогатые расклады, после чего не стал ни мчаться прочь, ни отстреливаться. Он просто нырнул под груду железа.

Скрываться под остатками грузовика – дурная затея. Но только не в том случае, когда поблизости от тебя много грамотных и хорошо вооруженных ребят. Стрелок при зенитной пушке не сплоховал, развернул ее в ту же секунду и без промедления выпустил первую очередь. Почти попал, – снаряды взметнули земляные фонтаны в паре метров за спиной твари.

А та, вознамерившись было раскидать железо, скрывавшее уцелевшего бойца, резко передумала. Интеллекта хватило не искать неприятностей, потому, проворно развернувшись, метнулась прочь, на ходу ухватив обе половинки тела жертвы. Стремительно наращивая скорость и непредсказуемо ломая траекторию, ловко нанизала окровавленную добычу на плечевые шипы и низко пригнувшись, помчалась так, что гоночный болид позавидует.

Воинство Расиста при этом не в зрителей играло. Стреляла зенитная пушка и малокалиберная артиллерия бронетранспортеров, работали крупнокалиберные пулеметы, кто-то издали выпустил гранату, что при такой дистанции и скорости цели – напрасная трата ценного боеприпаса.

Вокруг элиты густо мелькали трассеры, но, в целом, результативность стрельбы удручала. Слишком быстро разорвала дистанцию, слишком проворная и ловкая. Вроде как, ни один снаряд не попал. Перепрыгнув напоследок через ржавую коробку сгоревшей боевой машины пехоты, тварь скрылась в крохотной ясеневой рощице, примыкавшей к сосновому лесу, на краю которого, в свое время, притаились в засаде нападающие, уничтожившие всю эту технику.

Грязно выругавшись вслед монстру, Расист ответил в рацию:

– Нет, блин! Ничего я не видел! Ты совсем тугой?! За слепого меня держишь?!

Обернувшись на Карата, спросил:

– Видал? Вот такие здесь на каждом шагу шастают, в обычное время. А сейчас первый раз нарвались.

– Уходим? – уточнил Карат.

– Танк заберем и уйдем. Гусеницу наденем, на трал закатим и поедем. Чинить на месте – себе дороже, сам видишь.

– Ты бойца потерял.

– Обычное дело.

– Ну да… понимаю… текучка кадров.

– Да ничего, танк нормальный, плюс по мелочам подогрелись. Неплохо съездили. Не, ну ты видал, что Лопух учудил?

– Это ты про второго бойца?

– Ну а про кого же еще? Парень ни о чём, лопух лопухом, но ведь как четко сработал. Не ждал я от него такой акробатики, молодец. Премию заслужил… штаны чистые выдам герою, ему они в тему будут.

Улей непредсказуем, здесь на каждом шагу можно нарваться на проблемы, которые похоронят все твои замыслы. Что грандиозные, что мелочные, ему без разницы. Да и сидя на месте не жди, что всё будет прекрасно. Потому Карат со спутниками каждые десять-двадцать километров пути намечали очередное место для встречи. На тот случай, когда придется резко разлучаться. Если на ближайшей точке окажется слишком горячо, следует выбираться к предыдущей и так далее. Система простая, главное, запоминать ориентиры и не сдавать их, если попал на допрос к противнику.

На этот раз ориентиром выступал холм, поросший сосняком. Высотой всего ничего, но на ровной, как блин, местности выделялся четко. Так что, даже заблудившись, есть шанс заприметить его издали.

Но Карат не заблудился, он точно знал, где оказался, а его транспорт не нуждался в качественных дорогах. Пёр напролом, по пахоте, по подсолнухам и кукурузе, сквозь рощи и лесополосы. И даже через небольшую деревню проскочил. Правда, проехался только по околице, не обнаглев окончательно, а потом с километр отрывался от парочки проворных лотерейщиков.

Мог, конечно, не отрываться. В отличие от предыдущей бронемашины, эта оказалась до безумия наворочана всякой электроникой и механизацией. Управлять ею полагалось вдвоем: водитель, как это принято традиционно, ведет, а стрелок-оператор сидит за пультом управления оружейным модулем. Но дубликат модуля предусмотрен и у водителя, разобраться в нём несложно. Всего-то и надо – засечь цель по камере и навести на нее прицельную марку, подсвеченную на мониторе тревожно-красным крестиком. Если верить пояснениям спеца, передававшего технику, боекомплект башенной пушки, калибром около двадцати шести миллиметров, составляет шестьсот двадцать снарядов, к спаренному с ней пулемету загружается короб на тысяча девятьсот десять патронов. Ну и плюс двести шестьдесят гранат к автоматическому гранатомету калибром под тридцать семь миллиметров. Ну и те самые ракеты, ценимые на всех стабах и многочисленные мортирки, создающие дымовые или одуряющие завесы.

По уверениям того же типа, пушка пусть и не дотягивает до тридцати миллиметров, зато превосходит обычную тридцатимиллиметровую в пробиваемости. Правильным снарядом можно пробить шкуру элиты там, где последняя оставит лишь выбоину.

Снарядов Расист не пожалел, распорядился пару дополнительных боекомплектов загрузить. И для пулемета второй боекомплект. Правда, сэкономил на лентах и устройствах заряжания, всё ручками придется делать, долго, нудно и ломая ногти. Но Карат не жаловался, новинка его радовала с каждым метром пройденного пути. Тут тебе и камеры для дневного и ночного обзора, малошумящий двигатель и не грохочущая ходовая, мягкая подвеска. И обстановка внутри не роскошная, но располагающая к длительным путешествиям. Мотор неприхотливый к качеству топлива, что в Улье тоже играет в плюс. Новая машина способна плавать, как и старая, в воде и на суше двигается пошустрее, разгоняется проворнее. И это с немалым грузом, ведь одних снарядов и патронов дополнительных около тонны тянет.

Очень жаль, что такой напряг с боеприпасами. Да и не только с ними. Все эти электронные прибамбасы хороши до первой поломки. А там, внезапно, окажется, что операционная система на компьютере способна ввести в состояние недельного ступора любого хакера, программы неизвестно как и какой конечностью написанные, все стандарты разные, параметры деталей получается определять только методом прямых измерений, что в случаях со сложными микросхемами превращается в практически неразрешимую проблему.

Да блин, тут даже колесо заменить – геморрой высочайшего уровня. Ну а где прикажете искать такое же?

В общем, пока машинка едет и стреляет – всё прекрасно. Перестанет стрелять – тоже неплохо.

Но если еще и остановится, срочно ищи другой транспорт.

Остановившись на перекрестке узких лесных дорожек, Карат покрутил камерами, но не заметил среди сосен ни одной тепловой аномалии. Набравшись смелости, открыл люк, высунулся, прерывисто просвистел, крайне уныло имитируя песню дикого голубя. Птицу столь примитивно не обманешь, но есть шанс, что уши зараженных не уловят явную фальшь.

Не дождавшись ответа, повторил условный сигнал. Затем еще раз, мрачнее всё больше и больше. В лесу, конечно, непросто определяться с деталями рельефа, но бронетранспортер сейчас, если не на вершине холма, так не дальше полусотни метров от неё. Погода безветренная, неужели спутники не слышат свист? И что, шум мотора тоже мимо ушей проскочил? Он, конечно, не слишком громкий, но для тихого дня – необъяснимая глухота.

Из-за куста вышел Шуст, направился к машине, на ходу сворачивая пленку, при помощи которой незамысловато скрывался от тепловизоров.

Приблизившись, пробурчал:

– Кончай свистеть, не то денег не будет.

– А Диана где?

– Где надо.

– Что с ней?

– Ты слишком много вопросов задаешь.

– Может тебе по морде дать? – почти без шутки спросил Карат.

– Да нормально всё с ней. Словила несколько мелких осколков. Отскочили от брони, когда снаряды ловили. В лицо пара попала, я их вытащил, йодом помазал и пластырем заклеил. А она теперь сидит под кустом и ноет. Девочка, что с неё взять, не думает, что оно заживет до свадьбы. У них, если речь о красоте заходит, логика отключается. А многие вообще ее никогда не включают. Я, кстати, тоже несколько осколков поймал.

– Тебя мне не жалко.

– Да я и не сомневался, я в целях общей информированности сообщил, – Шуст похлопал по броне. – Ты где это чудо достал?

– Поменялся.

– И на что же выменял? Твоя драная задница и четверти такой машинки не стоит, так что, сказки мне не рассказывай.

– На танк поменялся.

– На танк? А почему не на луноход?

– Лунохода у меня не было, а вот танк был.

– Значит, у тебя танк был, но ты его сменял на эту консервную банку? Да уж, тебе, похоже, будет что нам рассказать.