Потрясающе было после такого долгого времени снова увидеть ее лицо. Хотя Джо никогда не забывал девушки, которую он нешуточно удивил тем утром в спальне Джерри Гловски, он понял, что в своих ночных воображениях того момента очень скверно ее себе представлял. Джо никогда бы не вспомнил, что лоб у нее так широк и высок, а подбородок так деликатно остроконечен. Вообще-то лицо девушки могло бы показаться длинноватым, если бы его длина не уравновешивалась экстравагантным арочным контрфорсом носа. Ее сравнительно небольшие губы были вытянуты в ярко-красный дефис, чуть загнутый вниз в одном конце, что достаточно ясно читалось как самодовольная улыбочка наслаждения, от которой девушка не могла удержаться, наблюдая за окружающей ее живой картиной человеческого тщеславия. И все же было в ее глазах нечто нечитаемое, нечто, не желавшее быть прочитанным, определенная пустота, которая у хищника скрывает враждебную расчетливость, а у добычи — титаническое усилие казаться незримой.

Кружок мужчин неохотно разделился, когда Дылда Муму, обеспечивая Джо и Сэмми блокировку не хуже обожаемого последним защитника «Доджерс», их туда пропихнул.

— Мы встречались, — заявила Роза. Впрочем, это был почти вопрос. Сильный и низкий, до странности мужской голос девушки был довернут до последней отсечки трескотни из динамика, словно она дерзко предлагала всем окружающим прислушиваться и судить. «С другой стороны, — подумал Джо, — она, быть может, просто очень пьяна». В руке у девушки был бокал чего-то янтарного. Так или иначе, голос Розы очень даже подходил к драматическим чертам ее лица и дикой массе шерстяных каштановых кудрей, из которых тут и там торчали заколки, худо-бедно поддерживавшие ее экстравагантную прическу. Она пожала Джо руку отчасти с теми же отважными намерениями, что звучали в ее голосе. Это было рукопожатие делового человека — краткое, сухое и сильное. И все же Джо заметил, что девушка, раз уж на то пошло, раскраснелась еще очевиднее. Нежная кожа на ее ключицах пошла красными пятнами.

— Я так не думаю, — ответил Джо и закашлялся — отчасти пытаясь скрыть свою сконфуженность, отчасти стремясь закамуфлировать учтивое возражение, подсказанное ему суфлером, таящимся у огней рампы его желания, а отчасти — просто потому, что в горле у него вдруг страшно пересохло. Затем Джо испытал странное желание наклониться (макушка невысокой девушки едва доставала ему до ключицы) и прямо перед всеми поцеловать ее в губы, как он мог бы сделать во сне — одолеть всю эту длинную оптимистическую дистанцию между их лицами, спуск по которой продлился бы минуты, часы, столетия. Стало бы это достаточно сюрреально? Впрочем, вместо этого Джо сунул руку в карман и достал оттуда сигареты. — Такую девушку, как вы, я бы совершенно точно запомнил, — сказал он.

— Ох ты боже мой, — с отвращением произнес один из мужчин рядом с Розой.

А молодая женщина, которой Джо только что солгал, вдруг произвела на свет улыбку — не то польщенную, не то испуганную. Эта улыбка была поразительно широким и зубастым достижением для рта, который по здравому размышлению мог быть способен лишь компактно надувать крошечные губки.

— Вот это да, — протянул Сэмми. На него, по крайней мере, учтивость Джо явно произвела впечатление.

— Уместная реплика, — сказал Дылда Муму и снова обнял Сэмми за плечи. — Может, выпьем?

— Вообще-то я бы… я не… — Пока Муму уволакивал его прочь, Сэмми тянулся к Джо, словно бы не на шутку встревоженный перспективой того, что хозяин вечеринки сейчас доставит его к обещанному жерлу вулкана. Джо с холодным сердцем за ним понаблюдал. А затем протянул Розе пачку «Пэлл-мэлла». Девушка вытянула оттуда сигарету, вставила ее себе в рот и сделала длинную затяжку. Джо почему-то не решился заметить, что сигарета не закурена.

— Фу ты, — фыркнула девушка. — Я такая дура.

— Роза, — укорил ее один из стоявших рядом мужчин, — ведь ты же не куришь!

— Я просто ее взяла, — ответила Роза.

Раздался общий сдавленный стон, после чего облако мужчин вокруг Розы словно бы рассеялось. А она даже не заметила. Она наклонилась к Джо и подняла взгляд, изгибая ладонь вокруг пламени его спички. Глаза девушки светились зеленью — довольно неопределенной, что-то между цветом бутылки шампанского и краской на долларе. Джо одновременно ощутил жар и легкое головокружение. Прохладный запах пудры «Шалимар», шедший от Розы, походил на поручень, к которому можно было прислониться. Они совсем сблизились, но затем, пока Джо пытался, но не мог удержаться от мыслей о том, как обнаженная девушка лежит ничком на кровати Джерри Гловски, о ее широкой заднице с темной бороздой, об аллювиальном изгибе ее спины, она вдруг сделала шаг назад и внимательно на него посмотрела.

— Ты точно уверен, что мы не встречались?

— Вполне.

— А ты откуда?

— Из Праги.

— Ты чех?

Джо кивнул.

— И еврей?

Он снова кивнул.

— Давно ты здесь?

— Один год, — ответил Джо, а затем понимание вдруг наполнило его удивлением и досадой. — Как раз сегодня ровно один год.

— Ты приехал с семьей?

— Один, — сказал он. — Моя семья так и осталась в Праге. — Тут перед мысленным взором Джо вспыхнул непрошенный образ его отца (или призрак его отца), с распростертыми руками шагающего вниз по сходням «Роттердама». Слезы закололи ему глаза, а горло словно бы сжала призрачная рука. Джо разок кашлянул и принялся отмахиваться от дыма своей сигареты, словно тот его раздражал. — Мой отец недавно умер.

Роза покачала головой. Вид у нее сделался грустный, возмущенный и совершенно очаровательный. Бойкая говорливость покинула Джо, и более честная натура ощутила большую свободу, чтобы сделать признание.

— Я очень тебе сочувствую, — сказала Роза. — Сердцем я с ними.

— Все не так скверно, — сказал Джо. — Все будет хорошо.

— Ты знаешь, мы вступаем в эту войну, — заявила Роза. Теперь она уже не краснела. Нахальная, голосистая девушка вечеринки, рассказывающая историю с ругательством в самом конце, словно бы вдруг испарилась. — Мы должны это сделать, и мы это сделаем. Рузвельт все устроит. Он прямо сейчас над этим работает. Мы не позволим им победить.

— Да, — сказал Джо, хотя взгляды Розы были едва ли типичны среди ее сограждан. Большинству американцев казалось, что события в Европе — просто конфликт, которого любой ценой следует избежать. — Я считаю… — Тут Джо, к немалому своему удивлению, обнаружил, что не может закончить фразу. Тогда Роза потянулась и взяла его за руку.

— Если честно, я сама не знаю, что говорю, — сказал она. — Пожалуй, просто «не отчаивайся». Я это серьезно, Джо, очень серьезно.

При этих словах Розы, прикосновении ее ладони, произнесении короткого и пустого американского слова, лишенного всякой наполненности и семейных ассоциаций, Джо вдруг переполнил потоп благодарности столь мощный, что он даже испугался, ибо во всей своей силе и великолепии такое явление попросту отражало то, как мало надежды у него на самом деле осталось. И Джо отстранился от Розы.

— Спасибо, — чопорно сказал он.

Роза позволила своей руке упасть, расстроенная тем, что ненамеренно его оскорбила. «Извини», — сказала она. А потом смело и вопросительно подняла брови — как показалось Джо, готовая вот-вот его узнать. Джо отвел глаза, чувствуя, как сердце бьется где-то у него в глотке, и думая о том, что, если Роза сумеет припомнить его и обстоятельства их первой встречи, вся для них на этом закончится. Глаза девушки стали совсем большими, а горло, уши и щеки залила яркая сердечная кровь унижения. Джо видел, что она силится отвернуться.

Но в этот самый момент воздух вдруг прорезал целый ряд резких металлический звуков, как будто кто-то сунул гаечный ключ в лопасти вентилятора. Вся библиотека разом погрузилась в молчание. Люди стояли, прислушиваясь к тому, как грубые рубящие звуки пропадают и сменяются вибрирующим механическим воем. Затем послышалось женское верещание — музыкальный ужас четко доносился от танцевального зала на первом этаже. Все повернулись к двери.

— Помогите! — донесся снизу хриплый мужской крик. — Он тонет!