Глава 8
Син
Когда загудел оставленный на столе комм, Сину спилось, что он скитается по коридорам огромного корабля.
— Да, — каркнул он, еще не открыв глаз. Вздремнуть у себя в каюте — не преступление. Он не уклонялся от обязанностей. А пробный рейс «Предштормового» не первую неделю требовал работы по шестнадцать, а то и восемнадцать часов в сутки. Офицер и командир не может сохранять эффективность, если не сумеет урвать часок сна.
И все же в глубине души он предпочел бы, чтобы команда не догадывалась. Как будто признание, что его организм, как у всех, требует отдыха, равнялось признанию в слабости.
— Сэр, мы подходим к точке рандеву с «Сердцем бури», — сообщила офицер–навигатор, лейтенант Трина Пелау. — Вы просили…
— Да–да, совершенно верно. Иду, — отозвался Сантьяго, выкатываясь из койки и взмахом руки зажигая свет.
Каюта служила ему и кабинетом, и красная папка с приказами адмиралтейства лежала на рабочем столе. Син раз пятнадцать просмотрел их, пока его не сморил сон. Оставив приказы на виду, он нарушил правила оперативной секретности, за что младший офицер на его месте схлопотал бы выговор. Возвращая папку в сейф, Син велел кораблю сделать отметку об этом упущении в его личном журнале. По крайней мере, останется в записи, а уж начальство пусть потом решает, требуется ли дальнейшее расследование. Син надеялся, что не потребуется.
Еще минутку он потратил, чтоб умыть лицо в личном туалете. Холодная, жгучая вода была одним из преимуществ его положения. Мундир он надел свежий. Капитан задает тон для подчиненных. Он как минимум требовал от своих офицеров являться на службу в чистой, отглаженной форме, а значит, и сам обязан соблюдать это правило. При ведя себя в порядок, он открыл дверь, отделявшую его личное пространство от мостика.
— Капитан на мостике! — отчеканил вахтенный.
Офицеры, свободные от активной работы на постах, встали и отдали честь. Даже отполированные до блеска панели, казалось, излучали почтение, если не к нему как к человеку, то к его власти. Синева стен подражала цвету флага, эмблема корабля — три сплетенных треугольника — была вделана прямо в обивку. Она пробудила в капитане глубокую, почти атавистичную гордость. Его корабль. Его команда. Его долг.
— Полковник Танака здесь? — спросил Син.
— Полковник на совещании со своим штабом, сэр.
В нем шевельнулась легкая обида, не столько на шефа безопасности, сколько на самого себя. Он же собирался поговорить с ней наедине до встречи с адмиралом Трехо. Неофициально он слышал, что Танака и Трехо знакомы друг с другом, и хотел узнать ее мнение об этом человеке. Но теперь уже поздно.
— Управление сдал, — доложил его помощник Дэвенпорт.
— Управление принял, — отозвался капитан Син, садясь в свое кресло.
— «Буря» отключила тягу и ожидает нас, — сказал начальник службы управления полетом, выводя на главный экран карту–схему. — При текущем торможении стыковка через двадцать три минуты.
— Понял, — кивнул Син. — Связь, прошу передать адмиралу Трехо мое почтение и запросить разрешения на стыковку с «Сердцем бури».
— Есть, сэр.
— Вот бы рассмотреть его как следует, — заметил Дэвенпорт.
— Ну, давайте посмотрим, — согласился Син.
На самом деле ему тоже было любопытно. Конечно, все они получили сводку по конфигурации крейсеров класса «Магнетар», первым из которых стал «Сердце бури». Старые, класса «Протей», шли на списание, а новое поколение только вводили в строй. Син видел десятки ракетных чертежей и фото кораблей на стапелях и наслушался о новых технологиях, задействованных в их конструкции. Но случай собственными глазами посмотреть на самый мощный боевой корабль Лаконии в своей стихии выпал ему впервые.
— Сенсоры, дайте–ка приближение.
— Есть, сэр, — откликнулся офицер службы наблюдения, и главный экран переключился со схемы на телескопическое изображение приближавшегося корабля.
Кто–то тихонько ахнул. Даже Дэвенпорт с его чуть не десятилетним опытом флотской службы бессознательно отступил на полшага.
— Господи боже, и большущий же! — вырвалось у него.
«Сердце бури» был одним из трех кораблей класса «Магнетар», уже сошедших с орбитальных стапелей. «Глаз тайфуна» приписали к внутреннему флоту для обороны Лаконии. «Голос вихря» еще рос среди шипов и выростов чужеродных конструкций. И, хотя флот составляли уже более сотни кораблей, «Магнетары» далеко превосходили остальных величиной и мощью. «Предштормовой» Сина был последним из быстроходных истребителей класса «Пульсар», а «Буря» могла бы принять в трюм дюжину таких истребителей.
Корабли класса «Пульсар» делали высокими и стройными. На взгляд Сина, они даже напоминали старые земные корабли. А «Сердце бури» был основательным, тяжеловесным. Формой он походил на одинокий позвонок гиганта ростом с целую планету. И бледным был, как кость, даже там, где изгибы корпуса отбрасывали тени.
В нем, как во всех кораблях, строившихся на лаконских орбитальных верфях, ощущалось нечто не вполне человеческое. Имелись и антенны датчиков, и орудия точечной обороны, и рельсовые пушки, и шахты торпед, но под самозарастающей обшивкой скрывалась поверхность, больше всего похожая на кожу. Выращенную, хотя и не живую. И в геометрии просматривалось что–то от фрактала. Словно кристалл, разворачивающий молекулярное строение своей решетки в формах высшего порядка.
Син не занимался протомолекулой и выросшими из нее технологиями, но ему становилось не по себе от мысли, что создания людей в какой–то мере сконструированы вымершими тысячи лет назад видами. Сотрудничество с мертвецами вызывало к жизни вопросы без ответов. Почему сборочное устройство делает такой, а не иной выбор? Почему двигатель размещается там, а не здесь, почему внутренняя система симметрична, а наружная форма корабля — не совсем? Так эффективнее? Или эстетичнее, на взгляд вымерших мастеров? Точных ответов нет и никогда не будет.
— «Буря» ответила, — доложили со связи.
— Передаю управление стыковочному доку, — добавил рулевой, и экран переключился с общего вида на схему последнего участка маршрута к «Сердцу бури».
— Прекрасно, — улыбнулся Син.
Адмиралтейство доверило ему один из шедевров лаконского кораблестроения, наполнило корабль серьезными, целеустремленными офицерами и рядовыми. Для первого назначения лучшего не приходилось и желать.
То, что его корабль оказался на острие имперского копья, можно считать глазурью на торте.
— Адмирал Трехо с наилучшими иожеланиями, — заговорил офицер связи, — приглашает вас отобедать с ним в его столовой.
Син обернулся к своему старпому:
— Останетесь на «Предштормовом», команду не распускать. Мы понятия не имеем, какой прием ждет по ту сторону врат. Может, потребуется с ходу вступить в бой.
— Есть, капитан.
— Швартуйтесь. Я в носовой шлюз. Мистер Дэвенпорт, сдаю вам управление.
* * *
Оперативный офицер «Бури», второй помощник капитана Трехо ждала его но ту сторону шлюза. Строго говоря, они были в одном чине, но по традиции Син, как капитан корабля, считался старше. Отдав честь, она приветствовала его на борту.
— Адмирал встретил бы вас сам, — объясняла опа, провожая гостя от шлюза по короткому коридору к лифту. Стены на «Буре» голубовато мерцали, словно покрытые заиндевелым стеклом. Совсем не похоже на переборки «Предштормового». — Однако вблизи врат он не хотел бы покидать мостик.
— Вы ведь Фишер? В академии учились курсом младше меня?
— Да, — она кивнула. — На инженерном. Все говорили, что логистика — кратчайший путь к капитанскому мостику, но мне просто нравится работать с экзотической техникой.
Она отстучала на стенной панели вызов лифта. Пока его ждали, переборка сменила цвет с голубого на желтый.
— Держитесь. — Фишер указала на подручную скобу. — Сейчас включат двигатель.
Почти сразу обоих повело к палубе, Син ощутил нарастание веса до половины g.
— Не спеша, — прокомментировал Син, когда лифт, мягко бибикнув, открыл дверь.
— Адмирал — человек осторожный.
— Это говорит в его пользу, — заметил он, уже поднимаясь.
Адмирал Трехо оказался невысок и коренаст, с яркими зелеными глазами и редеющими черными волосами. Он родился в долине Маринера на Марсе, но акцент в его речи почти не ощущался. Ни у кого другого в лаконской армии не было столько наград — его карьера уходила еще во времена, когда марсианский флот охотился за пиратами, а врат не существовало. Его тактику изучали в академии, и, по мнению Сипа, к его карьере вполне подходило определение «гениальный полководец».
Он ожидал, что частная столовая адмирала и командующего флотом будет больше и роскошнее капитанской на «Предштормовом». На деле же им просто опустили складной столик в чуть более просторной каюте–кабинете адмирала. Эстетика отличалась лишь постольку, поскольку различались сами корабли.
— Сыпок! — Трехо позволил ему ответить на салют и тут же, схватив за руку, с силой встряхнул. — Наконец все на своем месте. Волнующий момент. Ты посидишь или предпочитаешь экскурсию по кораблю?
— Адмирал, — ответил Син, — если возможна экскурсия, для меня было бы честью осмотреть корабль.
— Есть на что взглянуть, а? Ты, пожалуйста, зови меня Антоном. Наедине можно без формальностей, а нам в ближайшие месяцы предстоит работа рука об руку. Хочу, чтобы ты чувствовал: ты можешь говорить, что думаешь. По мне, с офицера, который скрывает свои мнения и идеи, никакого проку.
Вот так и верховный консул, предлагая обходиться военным рангом, позволял наедине некоторую фамильярность, создавая ощущение доступности и согласия. Второй раз столкнувшись с этой манерой, Син понял, что того же ждут и от него.
— Благодарю вас, сэр. Антон. Это ценно для меня.
— Тогда идем. За один раз всего не обойти, но главное увидишь. — Адмирал Трехо первым вышел в короткий коридор к лифту — шире, чем на «Предштормовом», с округлыми углами, напомнившими Сину рот глубоководной рыбы. — Я перед свиданием освежил в памяти твою карьеру.
— Боюсь, что у меня, как и у большинства учившихся на Лаконии офицеров, очень небольшой оперативный опыт.
Адмирал отмахнулся. Они вошли в лифт. Покрытие на стенах чуть вздувалось стегаными подушечками, напоминая чешую.
— Первый на курсе по логистике. Это как раз то, что нам нужно. Я что? Я старый боевой офицер. От ваших таблиц у меня мурашки по коже.
Лифт, спускаясь, тихо шелестел, словно разом вращались миллионы крошечных подшипников или шуршали крылышки колибри. Волоски у Сина на загривке зашевелились. В «Буре» было что–то неестественное. Он словно очутился в брюхе огромного зверя и все ждал, не покажутся ли зубы.
— Да, сэр, — заговорил он. — Полученные мною приказы совершенно точно…
Адмирал опять отмахнулся.
— Забудь ты пока о приказах. На них еще будет время. А пока я хочу получше с тобой познакомиться. Ты семейный?
Второе сходство. Дуарте тоже касался его семейной жизни. Еще строчка из тайного учения лаконского командования. Син читал, что тон командования задается с самого верха. Но никогда так отчетливо не сталкивался с этим на практике. И задумался, не преднамеренно ли это? Возможно, Дуарте сознательно преподал такой урок адмиралу, а тот — ему? Было у него чувство, что так и есть.
— Да, сэр. Моя супруга работает в лаборатории нанотехнологий в городе Лакония. Специалист но генетике. У нас один ребенок. Эльза.
— Эльза. Необычное имя. Очень милое.
— Это по моей матери. Нат… Наталия, моя супруга, настояла.
Лифт встал. Дверь открылась на широкую палубу. Вместо лестниц — плавные подъемы к верхним рабочим постам. Их расположение выглядело почти случайным, пока Син не отметил, что с капитанского поста по прямой просматриваются все места экипажа. Дизайн изящный и в то же время очень непривычный.
Старший помощник, заметив их, вытянулся по стойке смирно, сдавая командование, но Трехо махнул ему, чтоб сел на место. Адмирал присутствует, но не распоряжается.
— Связь с прошлым много значит, — заговорил Трехо, проходя с ним по наклонной палубе. — Преемственность. Мы чтим тех, кто жил до пас, и надеемся, что те, кого мы ввели в этот мир, отнесутся к нам так же.
— Да, сэр.
— Антон, пожалуйста.
— Антон, — послушно повторил Син, понимая, что звать адмирала по имени всегда будет для него неестественно и неловко. — Мы почти никогда не зовем ее Эльзой.
— А как же тогда? — заинтересовался адмирал.
— Чудовищем. Мы прозвали ее Чудовищем.
Адмирал хихикнул.
— По другой бабушке?
— Нет. — Син замялся, опасаясь, не сказал ли чего лишнего. Но адмирал смотрел на него, ожидая продолжения. — Мы вообще–то не были готовы к беременности Наг. Она закапчивала диссертацию, а я ходил в двух–трехмесячные патрули старпомом па «Клео».
— Никто никогда не бывает к этому готов, заметил адмирал. — Но это понимаешь не раньше, чем все случилось.
— Да. Когда родилась Эльза, меня вернул и на административный пост, а Нат пришлось перейти на более постоянную научную работу, и оба мы учились ходить ио канату, пока месячная малышка весьма настойчиво предъявляла свои требования.
Трехо провел его по изогнутой палубе к боковой стене. Люк открылся перед ними диафрагмой и закрылся, пропустив. Свет исходил из углублений не шире большого пальца, расположенных по стенам в идеально правильном порядке, но мягко скругленных. Органика в подчинении у военной инженерии.
— Так вот, — на ходу продолжал рассказывать Син. — Мы страшно вымотались. И как–то утром, услышав плач Эльзы, Нат подкатилась ко мне и говорит: «Это чудовище меня убьет». Так и пошло. С тех пор она — Чудовище.
— Но вы же произносите это с улыбкой?
— Да, — кивнул Син, вспоминая личико дочери. — Да, с улыбкой. И вот поэтому я здесь.
— Хм… Поэтому вы здесь? Вы не похожи на мужчину, выбравшего побег от семьи.
— Мне больно было оставлять их позади. Пройдут по меньшей мере месяцы, пока они смогут перебраться ко мне на Медину. Если не годы. Но если я сумею оставить дочери такое человечество, каким задумал его верховный консул, дело того стоит. Галактическое общество мира, процветания и сотрудничества — лучшее наследство, какое я могу для нее подготовить.
— Какая вера, — заметил адмирал, и Син со стыдом подумал, что тот мог счесть его наивным. Но в тоне Трехо не слышалось насмешки. Если это сбудется, то лишь благодаря искренней вере.
— Да, сэр, — сказал Син. И поправился: — Антон.
Адмирал вывел его в широкий коридор — таких широких Син никогда не видал на кораблях. «Буря» не была тесной, как другие, где конструкция требовала экономить каждый килограмм и беречь каждый сантиметр. Этот корабль самой формой стен возвещал о своей силе. Син ощутил некоторый трепет. И заподозрил, что так оно и задумано.
Двое сидевших за столом мичманов вели шутливый флирт, пока не заметили Трехо. Старший из мужчин поморщился, и оба, отсалютовав, поспешили по своим делам. Син только теперь сообразил, что с тех пор, как они вышли из адмиральской каюты, никто с ними не заговаривал. Экскурсия, хоть и непринужденная, не нарушала их уединения.
Тем же тоном, как если бы спрашивал время, адмирал сказал:
— Объясни–ка мне тактические и логистические проблемы в управлении Мединой.
Син подтянулся. Уютная беседа о семье окончена. Пора за работу. Он поддернул рукав, снял с запястья монитор и плашмя положил его на освободившийся стол. Вывел на него сводку. Син готовил ее неделями, но в душе все же таился страх: вдруг упустил что–нибудь очевидное, и адмирал сразу поймет, что его не стоит держать за серьезного специалиста. Син отстранил этот издавна знакомый и привычный страх. Над поверхностью монитора всплыло схематическое изображение Медины.
— Станция Медина, — заговорил он. — Если наши разведчики не ошибаются, там проживают сотни членов коалиции планет с персональным штатом, включая охрану. Добавим постоянных сотрудников и экипаж станции, а также заезжих членов Союза и получим, по самой скромной оценке, три с половиной тысячи человек в любое время. В действительности я предполагаю вдвое большее население.
— Если разведчики не ошибаются?
— Пассивное наблюдение, пусть и многолетнее, всегда дает большую возможность ошибки, чем активный поиск. Добавляет к уровню ошибки и поверхностная интерференция врат, — объяснил Син.
Адмирал, крякнув, махнул ему, предлагая продолжать. Син развернул схему станции, и ключевые точки на поверхности обозначились красным цветом.
— Сама станция снабжена средствами обороны. Сеть ОТО, обеспечивающая защиту от торпед, и одна торпедная установка, уцелевшая и действующая со времен «Бегемота». Восемь рельсовых, автоматическая система дозарядки, общая мощность, по нашим оценкам, до сорока торпед.
— Ядерных? — уточнил адмирал.
— Почти наверняка нет. При недостаточной маневренности и ограниченном объеме «ступицы» такое мощное оружие представляло бы опасность для самой станции.
Син подправил изображение, сфокусировав его на станции–ступице, идеальной сфере поперечником несколько километров в центре сети врат. Чистейший и наиболее активный артефакт чужаков на все миры. Поверхность сферы топорщилась шестью массивными башнями рельсовых пушек.
— Основная оборона станции — устаревшие рельсовые пушки, установленные еще людьми Марко Инароса и разоруженные по ходу последнего столкновения с его партией. Орудия размещены так, что каждое из колец могут обстреливать не менее трех пушек, а в некоторых случаях — до пяти. Конструкция наша, мы тогда поставляли оружие Свободному флоту. Устаревшие, но еще могут вести огонь со скоростью тридцать снарядов в минуту. Это, конечно, если их не модифицировали с тех пор.
— Рельсовые пушки. В древней истории Земли в портах устанавливали орудия, способные обстрелять вражеские корабли на подходе. Земля оборонялась от моря. Мы избавились от морей и суши, но ход мысли прежний. Однако кое–что и меняется, а?
— Да, сэр.
— Что вы о них думаете? — спросил Трехо.
— Изящная конструкция. Разместить батареи обороны на станции чужаков было блестящей идеей, — сказал Син. Горло сдавило нараставшее беспокойство. Такого ли ответа ждал Трехо? — При любом другом размещении рельсовым пришлось бы компенсировать отдачу двигателями. Но станция неподвижна. Или если она движется, то увлекает с собой все окружение. В любом случае на ней не приходится думать о третьем законе Ньютона. И, пока не закончатся боеприпасы, она способна отбивать атаку из любого кольца и даже нескольких сразу. Честно говоря, мне будет грустно видеть конец этой системы.
Трехо вздохнул.
— Верно, такое быстро не отстроишь. Но нам приходиться смотреть вдаль. Даже если на восстановление и испытание батареи уйдет не один месяц, останется она на века. Я сам бы не прочь перехватить их управление. Однако они — первая цель «Бури» в то время, как вы будете выводить из строя оборону станции. После чего произведете высадку и закрепитесь, — закончил адмирал.
— Да, сэр. С точки зрения логистики, после того как будет подавлена оборона станции и выведены из строя батареи рельсовых пушек, десантники «Предштормового», предположительно группа Рино, смогут за минуты захватить управление станцией. Завладев системами связи и доступом к пространству ступицы, мы легко возьмем в свои руки контроль над всеми коммуникациями и торговлей тринадцати сотен миров.
— Вам достался оперативный контроль над высадкой и закрепление на Медине. Силы готовы?
— Да, адмирал. Подготовка к миссии идет уже несколько месяцев, а командует моими силами безопасности полковник Танака. Ее уважают.
— Танака — это хорошо. И сплоченный личный состав — самое главное, — согласился Трехо. — Какие вы предвидите препятствия?
— Движение кораблей на переходе в пространство колец и из него непредсказуемо. Весьма вероятно, что там окажутся один или несколько кораблей, снабженных средствами обороны — не считая дюз, которые тоже можно использовать как оружие. Сколько и с каким вооружением, нельзя уверенно судить, пока мы не пройдем врата. Кроме того, станция Медина действует уже десятки лет, и ее назначение существенно отклонилось от первоначального. Наши сведения о ее конфигурации безнадежно устарели. Захватив управление, мы можем столкнуться с сопротивлением на местах, хотя, скорее всего, минимальным. Далее встанет вопрос создания новой и совершенствования существующей инфраструктуры и координации потоков снабжения между менее освоенными и более обжитыми планетами. Включая систему Сол.
— Вот когда вам предстоит полетать за письменным столом, — заметил адмирал. — Думается, это будет для вас самой трудной частью командировки. Поди заставь сотрудничать тринадцать сотен склочных детишек.
— Верховный консул Дуарте еще в бытность свою в марсианском флоте написал книгу по теории управления торговыми потоками. Мы и сейчас изучаем ее в академии. Я готов настаивать на буквальном исполнении новых pacпоряжений.
— Не сомневаюсь в тебе. Дуарте чует таланты, а тебя он выбрал лично, — кивнул адмирал и указал на плавающую между ними диаграмму сводки. — И домашнее задание ты, как видно, хорошо подготовил.
— Да, сэр. — Син откашлялся. — Могу я говорить откровенно, сэр?
— По–моему, я уже ясно высказался на этот счет.
— Да, сэр, — признал Син, не слишком успокоившись. — В этой части плана я вполне уверен. А вот система Сол меня тревожит. Разведка сообщает, что коалиция Земля — Марс настойчиво переоборудует и отстраивает свой флот. И уровень готовности у них минимум предвоенный. Внешнее сопротивление нашим планам будет исходить от них. Да, корабли у нас новее, но их офицерский корпус имеет за спиной две серьезных войны за последние десятилетия. Их опыт неизмеримо превосходит наш.
Адмирал помолчал, разглядывая его. Ярко–зеленые глаза так и впивались под кожу. Син не мог разобрать, доволен Трехо или разочарован. Но улыбка, показавшаяся на его губах, выглядела искренней.
— Опыт и действия на своей территории — их преимущество, тут ты прав. Но, по–моему, ты слишком беспокоишься на этот счет, — ответил адмирал. — «Буря» строилась с одной и только одной целью: обратить в ничто любые другие силы в обозримой части галактики.
