Гостиница «Ленчфорд» стоит на западном берегу реки Северн, прямо у деревни Шроли в Вустершире. Во вторник вечером, в июне 2018 года, Бенджамин и Дженнифер встретились там выпить. Как выяснилось, то была их последняя совместная выпивка. Стоял ясный летний вечер, солнце неспешно опускалось в реку и покрывало ее глубоким медным глянцем, над водой сновали туда-сюда жаворонки и воробьи. Выпив, Дженнифер с Бенджамином двинулись на север по тропе, следовавшей за несмелыми извивами реки. За руки они не держались, не шли и под руку — не их стиль, — но очень рядом друг с другом, от чего становилось уютно, когда они случайно соприкасались то бедром, то плечом. Эти мягкие столкновения едва заметно и приятно напоминали им об их физической близости.

Наконец Бенджамин скрепя сердце сделал то, что уже нельзя было откладывать, — сообщил Дженнифер, что собирается переехать с сестрой во Францию. Дженнифер отнеслась к этой новости уравновешеннее, чем Бенджамин предполагал.

— Ух, здорово, — сказала она. — В смысле, я, конечно, буду скучать по тебе, но… Ну поздравляю. Уверена, ты знаешь, что делаешь.

— Надеюсь, ты приедешь в гости.

— Конечно, приеду. — Она посмотрела на него. — Прости, ты ожидал, что я отреагирую чуть драматичнее? Ты уже один раз меня бросал, не забывай, сорок лет назад, так я и тогда на самом деле не очень расстроилась. — Смотреть на него такого приунывшего все равно оказалось чересчур. — В любом случае, в этот раз ты же, строго говоря, никого не бросаешь, верно? Мы виделись-то примерно раз в месяц. А в последнее время и того реже.

— У тебя кто-то другой есть, да? — спросил Бенджамин.

Дженнифер пошла медленнее, вдохнула и искреннее заглянула ему в глаза.

— Ты давно про это знал? — спросила она.

Бенджамин шел себе дальше.

— Довольно-таки, — проговорил он. — Его зовут Роберт, кажется?

— Почему ничего не сказал, если знал?

— Наверное, потому что… потому что, как я понял, меня это не очень волнует.

Это, кажется, задело Дженнифер больше всего остального.

— Ну вот пожалуйста, — проговорила она, догоняя его. — Я как раз об этом. Если у тебя не находится сил даже на ревность…

— Я думал, что у нас… Думал, нас обоих это устраивает.

Дженнифер вздохнула и покачала головой.

— Какой же ты идиот. Вот правда. Я всегда хотела, чтобы у нас с тобой получилось нечто большее. В конце концов я поняла, что большего не получится, — поэтому и начала встречаться с Робертом, наверное, — но я все время ждала, что ты сделаешь какой-нибудь шаг. Примешь какое-нибудь решение. Что-то во мне все цеплялось за эту надежду. Поэтому я и не сказала Роберту «да», когда он позвал меня замуж.

— Он звал тебя замуж?

— Конечно. Раз двадцать.

— И ты отказала из-за меня?

— Ох, Бенджамин! Ты вообще ничего не понимаешь, что ли? Я на что угодно была готова, лишь бы с тобой сблизиться. Начала читать Флобера. Ограничила себя фильмами с субтитрами. Научилась любить симфонии Артура Хонекера.

— Онеггера, — поправил ее Бенджамин, не успев спохватиться.

— Я сказала, что люблю тебя, господи боже мой. Помнишь же, правда?

— Да, но я подумал… подумал, что это просто так говорят.

— Да, говорят, Бенджамин. Так оно и есть. Люди так говорят. Обычно когда именно это и подразумевают.

Сейчас они стояли у самой кромки воды, повернулись друг к другу, и Дженнифер впервые взяла его за руки. Глаза налились слезами.

— Я через это уже прошла, Бен, не волнуйся, — сказала она. — Или, вернее, я уже над этим всем. На самом деле мы виделись с Робертом на прошлой неделе, он опять сделал мне предложение, и на этот раз я не отвергла его. Сказала — подумаю. Оно того стоило — уж так это его обрадовало.

Бенджамин попробовал улыбнуться, но вышло натужно и жалко. Попытался обнять Дженнифер, она тоже обвила его руками, но расслабиться в этих объятиях не смогла. Он ощущал ее сопротивление.

— Я сделал тебе больно, — проговорил он. — Прости меня.

Вытирая глаза о его плечо и бережно отстраняясь, Дженнифер сказала:

— Не бери в голову, Тигр. Как уже говорила, я над всем этим. Сколько-то я себя обманывала, что, может, мы родственные души, но… Ты-то себе родственную душу нашел много лет назад, и никто никогда ее не заменит.

Бенджамин кивнул.

— Ты про Сисили.

— Да не про нее, — презрительно сказала Дженнифер. — Я про твою сестру, само собой.

— Ты про Лоис?

— Оглядываясь на прошлое, — сказала Дженнифер, — понимаешь, как же это очевидно. Даже в школе мы все видели, до чего вы друг для друга важны. Мило наблюдать такое между братом и сестрой. Такую преданность. Такую поддержку. У нас для вас даже общая кличка была. Бенджамин и Лоис Тракаллеи: Ракалии. Бент Ракалия, Лист Ракалия. Правильно же, так было?

— Да, но мне в голову не приходило… в смысле, я никогда к этому так не относился…

— Совершенно понятно, почему вы уезжаете вместе. Гораздо понятнее, чем тебе болтаться в Средней Англии и пытаться что-то там наладить со мной.

Бенджамин подался к ней, поцеловал в губы. Она отозвалась на поцелуй, но отклик опять получился осторожный, неохотный.

— Прости меня, пожалуйста, — повторил он.

Дженнифер повернула обратно к пабу, двинулась вперед и быстро перевела разговор на всякие практические темы.

— Сейчас подходящее время, чтобы в Европу переезжать? — спросила она. — Со всем этим Брекзитом?

— Мы про это подумали, — ответил Бенджамин. — Если уехать до 29 марта следующего года, ничего не меняется.

— Вы, судя по всему, вовремя уезжаете.

— Не знаю… Я к этому очень противоречиво отношусь. Буду скучать по этой стране. По своему дому. По жизни на реке. На этой реке… — Он тоскливо оглядел приветливый извилистый Северн, теперь окрасившийся в глубокий алый в умирающем свете солнца. Река бежала мимо паба в своем неспешном бесконечном странствии от дома-мельницы Бенджамина в сорока милях отсюда. — Всю жизнь я хотел жить на реке.

— У них там во Франции они тоже теперь есть, — сказала Дженнифер. — Я про это в газете читала на днях.

Бенджамин порадовался, что она опять шутит. Дженнифер улыбнулась ему и взяла его за руку. Так они шли по тропе несколько минут. А затем он обнял ее за плечи, она прижалась к нему. Так даже лучше. Это придало ему необходимой смелости.

— Я тебе еще кое-что хотел сказать, — начал он.

Она посмотрела на него вопросительно. Глаза заблестели.

— Да?

— Хотел тебя поблагодарить.

— Поблагодарить? За что?

— За… Ну, за секс.

Вопросительный взгляд сделался оторопелым. Кажется, Бенджамину все еще удавалось ее потрясти.

— Что, прости, пожалуйста?

— Я просто никогда не думал… В моем возрасте я, что ли, перестал надеяться. В смысле, я не то чтобы Колин Фёрт — и в постели я не очень.

Дженнифер хохотала — беззвучно, но долго. А когда вновь посмотрела на Бенджамина, губы у нее дрожали от веселья, и она проговорила:

— Видимо, я могла бы тебя за это наказать — просто согласившись с тобой. Но дело вот в чем: ты бывал в ударе.

— Правда? — Он притянул ее к себе, поцеловал и прошептал на ухо: — Повезло же Роберту. У тебя замечательное тело. Спасибо, что поделилась им со мной.

Они стояли, щека к щеке, прижавшись друг к другу, объятие длилось так долго, что рыбаки, сидевшие в нескольких ярдах от них, запросто сочли бы их супружеской парой, заново открывшей юношескую страсть, а не тем, кем они были на самом деле — парой горестных любовников, прощающихся в последний раз.