Глава 18

Нельзя сказать, чтобы Фонте Крус был очень уродлив. Просто тщедушный человечек со злобно бегающими глазками вызывал у всех чувство брезгливости и презрительной жалости. Он был предметом издевательских шуток, объектом насмешек, мишенью для остряков. Крус все сносил, но в груди его накапливалась тяжелая ненависть к своим обидчикам. Злобствующий пигмей болезненно завидовал физически крепким людям, их громким голосам, свободным манерам, смеху.

А женщины! Они смотрели на него с недоумением и насмешкой, словно на насекомое, и Крус невыносимо страдал от их взглядов. О, как он мечтал заставить этих людей, если не уважать себя, то хотя бы бояться. С годами мечта эта окрепла и превратилась в цель его жизни. И он твердо знал: его желание осуществимо. Есть безошибочное средство, проверенное, как таблица умножения. О, если бы он был богат, очень богат! Как изменилось бы все тогда! Разве осмелился бы кто-нибудь бросить на него дерзкий, насмешливый взгляд или презрительно рассмеяться в лицо? Нет, в глазах мужчин он видел бы заискивающее выражение, а женщины дарили бы ему нежные и пылкие взгляды. Со страстной верой фанатика Крус терпеливо ждал, когда жизнь даст ему возможность крупно сыграть.

И вот судьба, наконец, послала Крусу случай, о котором он мечтал долгие годы. В тот день, когда он подслушал разговор Ренара с Линье, он понял, что то было благословение свыше, перст судьбы, наградившей его за неотступную веру. В голове агента созрел тогда план, потрясший его своей простотой. Он был немного рискованным, этот план, но разве можно достичь заветной мечты, не рискуя? И Крус рискнул.

Как-то ясным сентябрьским утром господин Оливейра сидел в своем кабинете и с мрачным видом читал обращение к нему группы акционеров, категорически требующих созыва общего собрания общества «Альберия — Луна».

С тех пор как неудачи преследовали его одна за другой, Оливейра, думая о выходе из создавшегося положения, ничего не мог придумать лучшего, как удрать. Оставалось только выбрать наиболее удобный момент, чтобы понадежней спрятать концы в воду.

Погруженный в тягостные размышления, господин Оливейра не заметил, как массивная дверь слегка приоткрылась, и в комнату, словно мышь, проскользнул плюгавенький человечек. Оливейра заметил его, когда неожиданный посетитель сел в кресло у ломберного столика, стоявшего возле стены. Его маленькие ноги, закинутые одна на другую, не доставали пола. Взгляд бесцветных глаз, устремленных на Оливейра, был самоуверен, а лицо выражало отчаянную решимость труса.

— Что вам здесь надо? — удивился Оливейра, приняв Круса за одного из назойливых акционеров. — По вопросам возвращения участков я не принимаю.

В ответ на это замечание незнакомец усмехнулся и, вдруг вскочив, обежал кабинет, внимательно осматривая все стены. Закончив осмотр, он подошел к столу и, наклонясь к дельцу, тихо спросил:

— Есть спрятанные звукозаписывающие аппараты?

— Какого черта вам здесь надо? — повторил опять Оливейра, подумав, что неизвестный сбежал из сумасшедшего дома.

— У меня важное дело к вам, — спокойно произнес незнакомец и опять повторил свой вопрос.

Оливейра недоуменно пожал плечами.

— Если я вам скажу «нет», этого будет достаточно?

— Для большей уверенности я осмотрю еще раз.

— Ну валяйте. Смотрите.

Впрочем, поведение незнакомца как раз свидетельствовало о его здравом рассудке. В Альберии настолько распространился электронный шпионаж или, как его называли «снуперизм», что где бы ни оказывались альберийцы — в номере отеля, в ресторане, в учреждении, общественном месте или частной квартире они не были уверены, что их разговоры не подслушивают.

Небольшой микрофон-снупер размером с монету находили в самых неожиданных местах: под скатертью стола, под матрацем кровати, в кармане пиджака, на шасси автомашины и т. д. Техника электронного шпионажа непрерывно совершенствовалась. Появились снуперы, улавливающие шепот на расстоянии десятка метров. Специальная «микрофонная пушка», нацеливаемая на собеседников, стоящих на расстоянии почти в километр, позволяла отчетливо слышать каждое слово беседующих. По городам разъезжали автомашины с установками для улавливания разговоров в любой квартире, в которую подброшен снупер.

Крус тщательно осмотрел и простучал все стены, приподнял картины, залез под диван, отодвигал стулья. Наконец он подошел к двери, прикрыл ее и снова сел на стул.

— У меня имеется препарат Ренара, — понизив голос, с таинственным видом сообщил наконец он.

Оливейра вздрогнул от неожиданности и с удивлением взглянул на странного пигмея. Хитрый делец сразу почувствовал серьезность разговора, однако с деланным равнодушием спросил:

— Ну и что же?

— Он, кажется, вам не нужен? — усмехнулся человечек.

— Да как вам сказать, во всяком случае, не очень.

— Ах вот как, тогда наша беседа не состоится, — и незнакомец встал, собираясь уходить.

Оливейра судорожно соображал, что ему делать. От препарата зависело все, только в нем спасенье от краха. Упустить этого человека нельзя ни при каких обстоятельствах.

— Стойте, — вскрикнул он, когда тот взялся за дверную ручку.

Незнакомец остановился, заранее зная, что ему не дадут уйти. Оливейра торопливо подошел к двери и, заслонив ее своим грузным телом, спросил, глядя на него в упор.

— Откуда у вас препарат? Где вы его взяли?

— Для вас это не имеет решительно никакого значения.

— Нет, имеет! — воскликнул Оливейра и, подойдя вплотную к Крусу, произнес: — Вы украли препарат, не отпирайтесь! Об этом сообщил сам Ренар.

С этими словами он закрыл дверь на замок и, положив ключ в карман, подошел к телефону.

— Я позвоню сейчас в полицию, — сказал он, поднимая трубку.

— Вам все равно никто не поверит, — произнес агент, развалившись в кресле, в котором почти утонул. — Я личный осведомитель господина Варгаса, инспектора охраны и политического порядка, — и Крус, отогнув лацкан пиджака, показал изумленному дельцу значок сыщика. — Кто поверит вашему бездоказательному заявлению? — добавил Крус, довольный произведенным эффектом.

— Так что же вы, черт возьми, хотите? — растерянно спросил Оливейра.

— Вот с этого надо было начать. Что я хочу? Будем говорить в открытую. Мне прекрасно известно, как нужен вам препарат. Вы готовы на все, чтобы получить его. Я мог бы запросить любую цену, но я не грабитель, прошу за препарат не так много.

— Послушайте, вы же негодяй!

— Вполне возможно, но не больше, чем другие.

— Сколько? — мрачно спросил Оливейра после небольшой паузы.

— Пятьсот тысяч диархов.

— Вы с ума сошли! — вскричал бледнея Оливейра. — Это шантаж. Я все-таки позвоню в полицию. Там разберутся. Разве то, что вы находитесь у меня, не доказывает ваше преступление?

— Я у вас с официальным визитом, — захихикал Крус. — Проверка лояльности сотрудников. Ваша компания находится с некоторых пор под контролем королевской инспекции. И предупреждаю, если вы попробуете действовать через полицию — я уничтожу препарат. Вряд ли вы будете в этом заинтересованы.

Оливейра прошелся несколько раз по кабинету.

— Черт побери, у вас мертвая хватка. Ну, что ж. Препарат действительно мне нужен до зарезу. Но вы заломили чудовищную цену. Это грабеж. Я даю вам сто тысяч диархов.

«Кажется, рыбка клюнула», — подумал Крус и твердо заявил:

— Ни одним диархом меньше!

— Тогда проваливайте ко всем чертям, — вспылил Оливейра. — Вам дают хорошую цену. Я сам поеду к Варгасу и расскажу ему о ваших проделках!

Крус только улыбался, его спокойствие начинало выводить Оливейра из себя.

— Ну, хорошо — двести тысяч, и на этом кончим.

В голове Круса что-то закружилось; он чувствовал, как у него спирает дыхание. Но он еще держался.

— Хорошо, я уступлю. Только из патриотических соображений. Триста тысяч моя последняя ценя.

«Кто бы подумал, что этот сморчок может так схватить за горло. Вот хитрая бестия!» — с профессиональным восхищением подумал делец. Он выпил стакан содовой и, мысленно проклиная агента и все на свете, произнес:

— Ну хорошо. Согласен. Но вы получите чек после того, как будет проверено действие препарата.

— Я всё предусмотрел, — едва сдерживая охватившую его радость, воскликнул Крус. Он вскочил и извлек из кармана небольшую коробочку с двумя ампулами зеленоватой жидкости. — Остальные ампулы спрятаны, — пояснил Крус. — Введите препарат хотя бы моей собачонке и поместите ее около работающего атомного двигателя.

— Отлично. В действии препарата должен прежде всего убедиться Линье. Он сам проделает этот опыт. Я вызову его сейчас.

— Прежде чем звать господина Линье, прошу вас выслушать меня внимательно, — заговорил осторожный Крус. — Как только препарат будет проверен, я отведу вас в место, где он хранится. Запомните: нас должно быть только двое. Там вы подпишите чек, а я вручу вам препарат.

— Хорошо. Договорились. Когда приступим к опыту?

— Чем раньше, тем лучше. Внизу я оставил собаку. Сейчас я принесу ее, и мы здесь же сделаем инъекцию.

Когда Крус собирался выходить, дверь неожиданно распахнулась и чуть не ударила его. В комнату вошел Линье. Конструктор тотчас же узнал невзрачного «сотрудника профессора Ренара» и не мог удержаться от улыбки при виде совпадения обстоятельств их встреч.

— Я же вам сказал еще в «Эскалопе», чтобы вы берегли свой нос, — сказал он.

— Мое почтение, сеньор Линье, мы еще увидимся с вами, — проговорил на ходу Крус и исчез из комнаты.

— Что делала здесь эта обезьяна? — спросил Линье.

— Этот плут преподнес вам сюрприз, а мне новые расходы, — и Оливейра рассказал обо всем, что произошло.

Линье возмущался и смеялся. Неожиданная возможность осуществить свою цель словно воскресила его.

— Я думаю, это последние ваши затраты, — успокоил он дельца. — Если препарат будет действовать, я найду попутчика, и мы вылетим в ближайшее время.

— Но каков проходимец! Так припереть к стенке! — восклицал Оливейра не то с уважением, не то с возмущением. — В молодости вот так точно и я схватил своего компаньона за горло. Это было чертовски ловко. Лет пятнадцать тому назад я скупал леса…

Закончить свою историю господину Оливейра не удалось, так как в кабинет вошел запыхавшийся Крус. На поводке он вел суетливого фокстерьера.

— Вот наш подопытный, — заявил он. — Сейчас я сделаю собаке впрыскивание препарата.

Он надел фокстерьеру намордник, ловко связал ему ноги и, положив его на стол, попросил Линье придержать собаку. Затем извлек из кармана шприц, набрал в него из ампулы жидкость и сделал животному инъекцию.

— А теперь, господа, — заявил он, — я оставлю вас. Через две недели я позвоню.

На следующий день Линье выехал в Кавилью, где в горах, в глубокой пещере, испытывался атомный двигатель. Люди не входили в пещеру, и все сведения о результатах испытания давали автоматические приборы.

При помощи специального механического робота, управляемого с безопасного расстояния, две собаки — такса и фокстерьер — были помещены вблизи работающего двигателя и находились там в течение 30 минут.

Симптомы лучевой болезни обнаружились у таксы сразу же после опыта, и на следующий день она погибла. Фокстерьер был невредим. В течение двух недель у него не появилось ни одного признака заболевания.

Удачное окончание опыта подтвердило уверенность Линье, и он дал согласие на полет. В тот же день Оливейра выполнил условия, поставленные ему Крусом, и вручил конструктору драгоценную коробку с ампулами.