Исповедь корпоративного человека

***

Мы наточили карандаши для войны и массово пошли в бухгалтерию. Финансовый директор и его приспешники работали над электронными таблицами, ничего не подозревая. У нас было преимущество во внезапности.

По моему сигналу мы закричали как единое целое, и когда бухгалтеры посмотрели на нас, вонзили карандаши им в глаза и в мозг. Это было великолепно. Я отвечал за то, чтобы убить самого директора, и с силой воткнул карандаш, чувствуя, как он прокалывает оболочку и пронзает студенистую плоть. Толстые руки директора взметнулись, пытаясь схватить меня, но потом дернулись и затихли.

Я выпрямился и оглядел отдел. Война была ужасно короткой, мы победили практически без боя. Тела уже затихли и остывали, кровь и глазной сок просачивались на ватманы и компьютерные распечатки.

Если бы мы работали на какую-нибудь справедливую корпорацию, то получили бы за это медали, но здесь, в своем нынешнем статусе, возможно,  лишь блокноты по случаю нашей победы.

Я вытащил карандаш из головы финансового директора и подал знак.

Мы вернулись за свои рабочие места еще до конца перерыва.

Реструктуризация прошла гладко. Персонал был переназначен, обязанности изменены, и контроль над компанией был децентрализован. В связи с нашей сокрушительной победой было объявлено временное перемирие, и все военные действия были приостановлены. Вице-президент был казнен - обезглавлен в комнате отдыха для персонала при помощи ножа для разрезания бумаги - и мы успешно справились с выплатой заработной платы.

Исполняющий обязанности генерального директора отказался нанимать временных сотрудников или набирать персонал за пределами организации, поэтому в период реструктуризации мы занялись приготовлением кофе. Я все еще чувствовал, что мы заслужили медали, но в этот раз мы даже не получили наши блокноты. Хоть индекс Доу-Джонса не заметил мой триумф, на Тихоокеанской бирже наши акции поднялись на пять пунктов, и я почувствовал себя удовлетворенным.

Мы рассылали презервативы по вакуумным трубам, туда сюда, сюда туда, и женщины в борделе в обеденное время занимались процветающим бизнесом. В кафетерии были установлены новые автоматы с любрикантами.

Были внесены и другие изменения. Секретарши больше не должны были носить маски, домашние животные снова были допущены в зал стенографии. Закупка выбрала в качестве талисмана ребенка-калеку.  Службы по обслуживанию автоматов перешли на моллюска.

Мы заявили, что следующая война будет продовольственной. Для следующей войны нам нужны хот-доги.

Мы все рассмеялись.

А потом...

А потом все изменилось.

По отделам начала ходить анкета. Анкета на официальном бланке свидетельства о смерти. Никто не взял на себя ответственность за ее авторство. Разговоры о ее существовании предшествовали ее появлению во внутри офисной почтовой системе. Мы получили анкету в четверг вместе с запиской, где было указано заполнить ее и вернуть в отдел кадров к утру пятницы. Мы побоялись ослушаться.

- Если бы Бэтмэн был фигой, - был задан  вопрос, - надо ли ему бриться?

- Если бы президент был голым и вел двойственную политику в парламенте, на стикерах его мама все еще была бы с терновым венком?

Настроение в нашем отделе стало мрачным, и возникло общее ощущение, что анкета имеет какое-то отношение к рассылке нашей бухгалтерии. Косвенно меня обвиняли в ее появлении.

Мне спустили штаны в тот день, когда в доступе к нашему Ксероксу было отказано.

И меня отшлепали  в тот день, когда наш Мьюзак был отрублен.

Прошел месяц. Два. Три. Была еще одна казнь - менеджер по продажам, который не выполнил свои квоты - но напряженное перемирие оставалось  между отделами, и война не возобновилась. Сражений не было.

В июне, когда был представлен бюджет на новый финансовый год, мы обнаружили, что он содержит крупные капитальные затраты на строительство нового склада рядом с крематорием. Если корпорация достаточно преуспела, чтобы финансировать такое легкомыслие, почему мы никогда не получали наши блокноты?

Моральный дух и без того был достаточно низок, и я решил, что наши усилия должны быть вознаграждены - даже если нам придется самим вознаграждать себя. За счёт средств,  освобожденных из сейфа, мы организовали пятничную вечеринку. Я принес напитки, Джерри чипсы, Мерил поставила музыку, а Фина доставила лягушек. На столе танцевали голышом.

В тот день в старом офисе было весело, но Майк из отдела технического обслуживания прервал вечеринку. Он пришел, чтобы установить какой-то коаксиальный кабель, и когда увидел, что мы развлекаемся в компании, его лицо омрачилось. Он молча стоял, а потом сильно хлестнул Кристен куском кабеля. Она закричала, когда конец разъема впился в дряблую плоть ее ягодиц. Капля крови упала в мой хайбол. Кристен упала со стола, схватившись за задницу.

Я повернулся к Майку.

- Какого черта ты делаешь?

Он ткнул мне в лицо грязным коротким пальцем. Я увидел жир у него под ногтями.

- Эта вечеринка не была одобрена.

- Я одобрил, - ответил я. - Я начальник отдела.

Он улыбнулся мне, но уголки его рта не поднялись, и это больше походило на гримасу. Его немытый палец все еще указывал на меня.

- Мы выбьем эту дурь из тебя, - сказал он. - Это война.

Это началось немедленно.

Я ожидал некоторой задержки, достаточного количества дней, в течение которых можно было бы попытаться поговорить, пообщаться, договориться. Я предполагал, что техобслуживанию, как минимум, потребуется время, чтобы составить план, наметить стратегию, но стало ясно, что они, должно быть, уже давно все обдумали.

Это началось на следующее утро после вечеринки.

Ванная была заминирована, и Карла поймали.

Я всегда позволяла ему немного расслабиться и поэтому не сразу отправилась на его поиски, когда он не вернулся с обеда вовремя. Но когда прошел час, а Карл все не появлялся, у меня возникли подозрения. Взяв Дэвида с собой, я рискнул выйти в вестибюль. Мой взгляд сразу же привлек грубый белый крест, нарисованный на двери мужского туалета.

И голова Карла снаружи, вывешенная на тележке для уборки.

Дэвид ахнул, но я схватил его за руку и потянул вперед. Голова Карла была насажена на ручку швабры. Его глаза были закрыты, рот заклеен скотчем, а в уши заткнуты салфетки.

Техобслуживание.

- Пошли!

Я быстро потянул Дэвида назад в безопасность, в наш отдел. Я волновался, но старался не показывать этого. Мне приходилось поддерживать иллюзию уверенности, чтобы сохранить боевой дух, но я понимал, что техническое обслуживание - единственный отдел, которому разрешен неограниченный доступ в каждую комнату в здании, единственный отдел, работники которого остаются в здании ночью. Их потенциальная сила была невероятной.

- Что будем делать? - спросила Мэрил. Она была напугана, ее практически трясло.

- Запасайтесь оружием, - сказал я ей. Я повернулся к Дэвиду и Фине.

- Поставьте часовых в дверях. Никто не должен входить и выходить без моего разрешения. Мне все равно, кто это будет.

Они кивнули и поспешили выполнять мои приказы, благодарные, что кто-то взял на себя ответственность, кто-то сказал им, что делать. В тот момент мне хотелось, чтобы был человек, к которому я мог бы обратиться, человек, стоящий выше по иерархической лестнице, на кого я мог бы переложить всю ответственность, но я втянул нас в это, и теперь мне предстояло вытащить нас отсюда.

Я чувствовал себя удручающе неподготовленным к такой задаче.

Мне удалось спланировать и осуществить бухгалтерский переворот, потому что я имел дело с узкоспециализированными умами ориентированных на решение конкретных задач счетоводов, но идти против свободных, физически сильных людей из техобслуживания - совсем другое дело. Эти умы не были ограничены рамками своих должностных инструкций. Это были люди, привыкшие работать самостоятельно, привыкшие решать проблемы индивидуально. Я закрыл дверь, запер ее и подождал пять часов.

В борделе женщины начали беспокоиться. Количество заказов на работу сократилось, и из-за отсутствия торговли у них не было средств на счетах в отделах, через которые они могли бы списывать расходы. Причиной падения своего благосостояния женщины считали развал бухгалтерии.

Волнения, охватившие мой отдел и меня, прокатились снизу доверху по всей цепочке управления. Комната отдыха была объявлена закрытой для нас, вход в нее охраняли люди из техобслуживания. Мы больше не могли вставать из-за стола и идти в ванную.

Это дело рук Майка.

Мы нашли Джона в разделителе-сортировщике.

Эла в формах раскладочного устройства.

Я даже не предполагал, что какая-либо из машин способна выполнять свои функции на чем-либо, кроме бумаги, но внизу под разделителем-сортировщиком, в стопке, которая была бы аккуратной, если бы не бесформенность тканей и текучесть крови, лежало тело Джона, аккуратно прирезанное по краям и разрезанное на стандартного размера квадраты.

Тело Эла было разделено на три слоя, и его части лежали в металлических, рядами расположенных, трехсторонних формах.

Валики были покрыты красной кровью с вкраплениями белой ткани.

Шел только четвертый день боевых действий, а мы уже потеряли двух наших лучших людей. Я не ожидал, что все станет настолько серьезно, и понимал, что этот просчет может стоить нам жизни.

Я провел утренний перерыв с Джерри и Дэвидом. Теперь мы разбились на группы, направляясь в комнату отдыха, вооруженные до зубов. Мы сели за стол, лицом к двери. Мы все трое знали, что должны быстро и жестко нанести ответный удар  и, по крайней мере, заявить о себе нашими действиями, но мы были в неопределенности, как нам следует поступить. Джерри хотел устроить засаду сторожу, взять его. Он считал, что мы должны ампутировать руки, ноги и пенис и отправить их Майку по вакуумным трубам или по внутри офисной почте. Дэвид предложил испортить кофемашину, отравить резервную кофеварку и разослать записки во все отделы, кроме технического обслуживания, с  сообщением о происходящем.

Я считал, что мы должны нанести удар по руководству, убить Майка, и оба быстро согласились, что так будет лучше.

Мы вернулись в наш отдел, опасаясь снайперов в коридоре, но что-то было не так. Я посмотрел сквозь компьютерный операционный зал и увидел что-то похожее на преломленный свет из-за угла коридора.

С места сражения.

Я ничего не сказал, просто втолкнул Джерри и Дэвида в наш отдел и приказал им закрыть и запереть дверь. Когда дверь закрылась, я продолжила свой путь по коридору, медленно крадучись по ковру. Я услышал щелканье калькуляторов, шелест бумаги. Я выглянула из-за угла.

Техобслуживание получило повышение в бухгалтерию.

Я недоверчиво уставился на внезапно заполнившийся отдел. Мы уничтожили всю бухгалтерию и ничего не получили за свои усилия. Техническое обслуживание, заминировав ванную и две машины, было вознаграждено повышением!

Майк, одетый в костюм-тройку финансового директора, улыбнулся мне из-за своего огромного стола.

- Увидимся в одиннадцатой главе, - сказал он.

Я моргнул.

- Компания идет ко дну.

Я попытался поговорить с генеральным директором, сказать ему, что ситуация вышла из-под контроля. Война больше не ограничивалась только внутренними сражениями; теперь один отдел настойчиво добивался и систематически работал в целях полного уничтожения корпорации.

Но секретарь отказался выслушать мою просьбу. Она вытащила из стола блок-схему иерархии корпорации, обвела красным кружком положение моего отдела и спокойно протянула мне листок.

- Генеральный директор никого не принимает.

На индексе Доу-Джонса новости отразились неоднозначно. Ходили слухи, что грядут перемены, но природа этих перемен была явно неизвестна посторонним, и мы закончили неделю в плюсах.

Джерри взял сторожа, переодетого бухгалтером, отрезал руки, ноги и гениталии, пометил их как основные фонды и вернул в кабинет финансового директора. Наверное, мне следовало наказать его за то, что он действовал без моего разрешения, но, по правде говоря, я был ему благодарен и повысил его до начальника подотдела.

Повесив скальп сторожа/бухгалтера над нашей дверью, хоть утром он и исчез, мы высказали свою точку зрения. Майк знал, что наш отдел нужно бояться.

Во второй половине дня под ковром в коридоре были установлены миниатюрные мины, а перед бухгалтерией -  ворота под напряжением.

Показатели подтасовали.

Бюджеты урезали.

Прибыль корпорации резко упала, по крайней мере, на бумаге, и хотя в записке за запиской я пытался сказать генеральному директору, что эти цифры сфабрикованы Майком и им нельзя доверять, он предпочел проигнорировать меня и ввел программу жесткой экономии. Медицинские пособия были сокращены, стоматологические пособия ликвидированы, а несколько открытых вакансий остались незаполненными.

Бухгалтерия ввела новый, практически непонятный процесс подачи жалоб, и сразу же после этого зарплаты - все зарплаты по всей корпорации - были неправильно рассчитаны. Моя зарплата сократилась вдвое, и в соответствии с новыми правилами я не мог оспаривать эти цифры в течение как минимум шести месяцев.

Внизу моего чека вместо проштампованной подписи старого финансового директора красовалась карикатурная радужная печать ухмыляющегося уродливого лица Майка.

Я был в ярости, швырнул чек на стол и приказал Дэвиду взять заложника. Он кивнул и сказал:

- Да, сэр - но не посмотрел на меня, не встретился со мной взглядом.

Я знал, что он что-то скрывает.

- Дэвид, - сказал я.

- Мерил дезертировала, - сказал он мне. - Ее перевели в канцелярию.

Вот и все. Это была последняя капля. Я схавал кучу дерьма от Майка и его бухгалтеров, но на этот раз он зашел слишком далеко. Прекращение огня или нет, но пришло время взяться за оружие.

- Война! - я заплакал.

Дэвид посмотрел, моргнул, затем уголки его рта приподнялись. Он радостно завопил и схватил заточенный карандаш.

- Война!

Крик подхватили Фина, Джерри, Кристен и остальные. Внезапно я почувствовал себя хорошо, гнев и депрессия, которые я испытал за несколько мгновений до этого, исчезли перед лицом этой возбуждающей цели. В этом мы были хороши. Для этого нас и готовили. Полноценные бои. Не партизанская перестрелка, в которой мы были вынуждены участвовать.

Я поднял линейку.

- Война!

-Ха! - ответили они. - Боже милостивый, да!

Мы были готовы.

Мы поместили объявление о возобновлении боевых действий на доске объявлений сотрудников.

Майк ответил в таком же духе,  заявлением, подписанным кровью.

Мы встретились на складе.

У техников было более тяжелое оружие - молотки и отвертки, кусачки и паяльники, - но у нас были мозги, и в рукопашной наше оружие - ножницы и степлеры, ножи для бумаги и скрепки - было столь же смертоносным.

Война была короткой и более односторонней, чем я ожидал. Майк планировал устроить засаду, но расположение его людей было очевидным и неорганизованным, и моим людям было легко проскользнуть позади них и заколоть ножницами. Мы вошли через заднюю дверь, через погрузочную площадку. Дэвид захватил двух сторожей, Джерри уложил самого тяжелого из них, электрика, перерезав ему горло ножом для бумаги.

А потом были я и Майк.

Мы стояли друг против друга на полу склада. Присутствовали представители других отделов - выглядывали из-за ящиков, сидели на полках. В одной руке у Майка был молоток, в другой - плоскогубцы, и он все время повторял, рыча: "Ублюдок, ублюдок". Тогда он показался мне тупым. Тупым и практически жалким. Удивительно, как я мог бояться кого-то с таким явно ограниченным словарным запасом.

Я ухмыльнулся ему.

- Тебе конец, - сказал я.

Я выстрелил ему в глаз скрепкой, быстро перезарядил резинку и выстрелил в другой глаз. Оба выстрела попали в цель, и хотя он не уронил молоток или плоскогубцы, он кричал, прикрывая поврежденные глаза правой рукой. Приближаясь к нему, я вытащил из-за пояса металлическую линейку. Он услышал мои шаги, замахнулся на меня, но ослепленный, в панике начал отступать. Я ударил его линейкой по щеке, после чего со всей силы врезал по носу.

Он выронил плоскогубцы, безуспешно замахнулся молотком, но проиграл, и он знал, что проиграл. Под одобрительные возгласы моего отдела я прыгнул на него, разорвав ему шею своим удалителем скрепок -  металлические клыки вырвали куски его плоти и он завизжал от боли, ярости и страха.

А потом все закончилось.

На мгновение воцарилась тишина, затем начался настоящий ад. Из-за одной из коробок выскочила секретарша генерального директора и попыталась обнять меня, но я оттолкнул ее.

- Запомни свое место в иерархии, - сказал я ей.

Нас отнесли обратно в наши кабинеты на плечах компьютерщиков и младшего персонала.

Чтобы отпраздновать победу, мы провели ритуал. Я заказал девственницу-стенографистку, выпускницу средней школы, предназначенную для борделя из-за ее плохих навыков стенографии. Мы связали ее резинками и положили на мой стол. Фина резиновым клеем заклеила ее глаза; я корректором замазал ее соски. Мы насиловали ее по очереди.

Я высушил голову Майка и держал ее на столе в качестве пресс-папье, а когда фондовый рынок достиг рекордного уровня во главе с нашей корпорацией, я отправил его голову генеральному директору по внутри офисной почте.

На этот раз мы получили наши блокноты.