Глава одиннадцатая

Когда на следующий день несколько парней начали грузить кровати в машину, на улице еще оставалась утренняя прохлада. Первые кровати были быстро разобраны и бодро вынесены на улицу. Однако по мере того, как солнце поднималось выше, энтузиазм грузчиков угасал.

– Сейчас бы искупаться, – мечтательно сказал Ило Вирке, высокий блондинистый финн.

– Угу, – невнятно согласились остальные парни. Все они были уже насквозь мокрые от пота. Но работу не бросали.

– Перекур! – неожиданно прозвучала команда тренера. Тот сидел в кабине грузовика и неспешно точил лясы с водителем. Но тем не менее успевал держать под контролем работу своих подопечных.

Вспотевшие ребята повалились в тенек у забора. Молчание продлилось недолго. Началось обсуждение будущих лагерных приключений. Сашка в этой беседе участия не принимал. Ему, как обычно в новой жизни, было скучновато слушать мальчишеский треп. Кроме того, он в основном помнил, как прошли два месяца в лагере. Хотя сомнений у него не было, что в этот раз многое для него пройдет по-другому.

После небольшого отдыха погрузка продолжилась. А еще через час была вытащена и загружена последняя кровать.

Тренер, не торопясь, выбрался из кабины и заглянул в забитый кроватями кузов, после чего огорченно сообщил:

– Оказывается, вам, ребятки, тут и места нет.

Парни радостно переглянулись, перспектива ехать в деревню и заниматься выгрузкой и расстановкой кроватей удалялась на завтрашний день. Но тут прилетела неожиданная птица обломинго.

– Я недавно слышал, что кто-то хотел искупаться, – продолжил Петр Федорович. – Можете сбегать на Лососинку, пока там купаетесь, я машину поищу. Кровь из носу надо сегодня все сделать.

«М-да, – скептически подумал Саша. – Совсем вы тут в прошлом расслабились, тренер парней купаться отправляет без присмотра, даже старшего не назначил. Вас бы туда, в будущее, там бы вам быстро мозги прочистили: туда нельзя, сюда нельзя, чуть что – жалоба в прокуратуру. А батю бы точно уволили за сексуальные домогательства вместе с его приятелем Харитоновым. Им свою сотрудницу по жопе погладить ничего не стоит».

Чтобы сильно не выделяться, Петров отправился с ребятами на речку, хотя в воду ему лезть не хотелось. Несмотря на жару, вода еще оставалась достаточно холодной.

Порожистая речушка Лососинка протекала неподалеку. Название свое она получила от неисчислимых стад лососей, поднимающихся когда-то в нее на нерест. Однако те дни остались глубоко в прошлом, и кроме названия ничего в реке от лососей не осталось. Только извивающиеся «конские волосы» да мелкие миноги, прилепившиеся к камням, составляли оставшуюся речную фауну.

Раздеваясь на ходу, парни ринулись в холодную воду. Саша же уселся на пригретый солнцем валун и начал разглядывать девушек, загорающих на берегу. Потом все же он решил сполоснуться. Сняв обувь, зашел в воду по колено и нагнулся. В этот момент Сашка Филатов схватил его за руку и сдернул в воду.

Под дружный хохот Петров вынырнул на поверхность и начал отплевываться, одновременно крутя головой в поисках виновника своего падения. А тот саженками уже улепетывал на другой берег.

Возникшая злоба на миг ослепила Сашу, но это чувство практически сразу ушло. Он тоже засмеялся и поплыл вдогонку за Филатовым. Но тот уже выбрался на берег и раздумывал, что делать дальше. Не доплыв чуток до него, Петров повернул обратно. Выбравшись из воды, разделся до трусов и начал выжимать трико.

Ребята, собравшись вокруг, оживленно комментировали его действия, а Филатов на всякий случай держался за ними.

Через полчаса они поднялись по заросшему травой косогору к интернату.

Тренер уже ждал их около потрепанной «Волги». Оглядев парней, он скомандовал:

– Петров, свободен! Можешь идти домой. Остальные быстро садитесь и едем.

«Понятно, – сообразил Сашка. – Всех в машину не посадишь, поэтому своих забрал, а меня оставил».

Парни, кинув на него завистливые взгляды, полезли в машину. А Петров, посвистывая, отправился в сторону дома.

«Раз такое дело, – думал он. – Сегодня надо обязательно навестить Наташу. Завтра уезжаю на два месяца, а что будет потом, неизвестно, вполне возможно, что она мне отставку даст».

С этими мыслями он перешел на бег. Пока мамы нет дома, надо успеть помыться, переодеться и свалить, дабы избежать множества вопросов.

Следующим утром Петровы с набитыми рюкзаками за спиной покинули дом и направились к школе. Там уже стояли два автобуса.

Старший Петров передал свой рюкзак сыну и начал командовать погрузкой. Петр Федорович Богданов пытался ему помогать, но не очень успешно. Сказывалось отсутствие богатого командирского прошлого.

Родители, пришедшие проводить своих детей, лезли к Петру Александровичу с множеством вопросов, чем способствовали еще большей суете.

Наконец, все дети были сосчитаны и усажены. Оба тренера вытерли пот и заняли свои места. Третий тренер, Василий Иванович Соловьев, обещался приехать сам на горбатом «Запорожце».

Сашка успел занять место у окна и, глядя на царившую за ним суету, снова сравнивал далекое будущее с сегодняшним днем.

«Вот ведь дела, три мужика будут заниматься лагерем, у которого нет никаких вожатых, половина детей – девчонки от десяти лет до шестнадцати, и никому из родителей и РОНО дела до этого нет, – думал он, ехидно улыбаясь. – Вот это доверие! Вот что значит отсутствие массовой информации о нимфетках и педофилах! О плохом никто даже подумать не может!»

А условия! Воды не то что горячей, холодной нет и в помине. Умываться? Пожалуйте на озеро. В баню? Если только с частной договориться. Поваров нет, медиков нет. Отлично! Через пятьдесят лет такой лагерь прикрыли бы моментально, а на батю еще и уголовное дело завели бы.

Прощание не затянулось, и автобусы двинулись в путь. Девчонки почти сразу затянули песни.

Саша повернулся к соседке. Ленка Миронова, полузакрыв глаза, тоже серебристым голоском негромко подпевала подругам:

То ли от песни, то ли от быстрой езды или яркого солнечного дня у Петрова поднялось настроение. Чувство счастья и необычайного душевного подъема не оставляло его до конца поездки.

«Все будет хорошо, – думал он. – И не просто хорошо, отлично!»

Когда автобусы, подняв тучу пыли, остановились у школьного здания, началась почти такая суматоха, как при посадке.

И тут Саша понял, что еще плохо знает своего отца. В первой жизни ему было не до наблюдений.

Сейчас же он с удивлением наблюдал, как ловко Петр Александрович распределял девочек по комнатам, не пустив это дело на самотек. При этом сразу назначая старост. Все попытки поселиться самостоятельно были им отвергнуты. В результате вся мелкота равномерно распределилась по комнатам и оказалась под контролем старших.

Среди парней младшеклассников не было, поэтому селились они сумбурно, тем более что командовал этим Богданов.

Сашке, как и в прошлый раз, кровати не хватило, как и еще нескольким парням.

В ответ на его возмущенный взгляд батя виновато пожал плечами. Но на этот раз Александру Петровичу была вполне понятна причина такого поступка. Предоставить своему отпрыску кровать, когда их всем не хватило, было не в отцовских правилах.

После обустройства на первый раз были назначены повара из добровольцев, и под руководством Петра Александровича они приступили к готовке. Остальной народ долго без работы не оставался.

Старший Петров, как военный человек, прекрасно понимал, что самое губительное для коллектива – это безделье. Поэтому через час после приезда все вышли на первую тренировку.

– Сашка, будь другом, – обратился отец к сыну, – проведи тренировку с девочками. Видишь сам, я ничего не успеваю. Обед считай сам варю.

– Хорошо, – ответил Саша и подумал: «Батя окончательно мне на голову сел и ножки свесил. Надо бы это дело прекращать. Мне самому надо тренироваться».

Учитывая обстоятельства, тренировку он провел без особых нагрузок, а затем устроил футбольный матч. Парни, не догадавшиеся первыми занять поле, завистливо поглядывали на вопящих девчонок, гоняющих мяч по ухабам школьного стадиона.

После футбола все дружно отправились на обед. Листок с очередностью питания уже висел на стене.

В столовой царил запах пригоревшей каши.

«Пролетел батя со своими поварами, – подумал Сашка, морща нос. – А жрать-то хочется».

Однако все оказалось не так страшно. Рыбный суп из консервов был неплох. А пшенную кашу вполне можно было есть, только нужно вовремя снимать черные пригоревшие пленки.

Тихий час после обеда показался совсем коротким, невыспавшийся народ, выпив холодного какао на полдник, начал выбираться на улицу, на вторую тренировку.

На этот раз Петр Александрович сам занялся тренерской работой, отправив Сашку одного на восьмикилометровый кросс. Ленка Миронова тоже хотела поучаствовать в нем, но тренер не разрешил.

В четвертый раз вбегая в подъем, Сашка подумал:

«Все-таки отношение к тренировкам дает себя знать. Помню, как трудно было в те времена ускоряться, а сейчас вроде делаю то же самое без особых проблем. – Тут он усмехнулся. – А самое главное, не сачкую, как тогда.

Зато за ужином он уже клевал носом. А когда рухнул на тонкий матрац, расстеленный на полу, только успел подумать, что пока все идет почти как в первый раз, интересно, что будет дальше, как провалился в сон.

Утром он проснулся рано. Окна выходили на восток, и комната была залита солнечным светом. Из открытой балконной двери поддувал легкий ветерок, несущий запах трав и птичий щебет. Рядом заворочался на матраце Вовка Рожин. Затем тот встал, разбудив еще несколько человек. Никто, однако, больше встать не пожелал, проснувшиеся парни негромко переговаривались, а Рожин вышел на балкон. Прошло несколько минут.

Неожиданно Вовка вбежал с балкона в комнату и закрыл за собой дверь.

– Парни! – сказал он трагическим шепотом. – Я Петра Федоровича обоссал!

Никто не засмеялся, все затихли, ожидая, что будет дальше. Скрипнула входная дверь, и в комнату зашел тренер Богданов. Чемпион республики по биатлону был с голым торсом, а в руках брезгливо держал мокрую мастерку.

– Ребята, – пытаясь казаться спокойным, обратился он к присутствующим. – Кто на меня написал? Признайтесь честно.

На какое-то время наступило молчание. Сашка лежал, уткнувшись носом в подушку, судорожно пытаясь не смеяться. Он неожиданно вспомнил это событие, сейчас оно повторялось совершенно так, как было тогда.

– Петр Федорович, это я нечаянно сделал, – дрогнувшим голосом признался Рожин.

– Вова, как же так, как ты мог так поступить! – взорвался Богданов. – А я-то так тебя хвалил, а ты, оказывается, хулиган! Разве можно с балкона ссать?!

А дело было так. Ранним утром Петр Федорович после бурной ночи вернулся от знакомой вдовушки, живущей неподалеку, и вместо того, чтобы прилечь ненадолго в постель, решил покемарить на завалинке, подставив лицо утреннему солнышку.

Он действительно задремал на какое-то время. Но неожиданный «дождь», пролившийся на лицо и плечи, быстро его разбудил. Открыв глаза, он увидел разбрызгивающуюся струю жидкости со знакомым запахом. Вскочив на ноги, он заорал:

– Кто там балуется?

В ответ на его вопли на балконе раздался топот, а затем скрип двери.

Вова Рожин, не мудрствуя лукаво, решил не идти в туалет, а использовать для этого дела балкон. Зато сейчас из уст своего тренера он услышал много «ласковых и добрых» слов, обычно не произносящихся в цивильном обществе. В конце концов тренер закончил свои словоизлияния, сообразив, что для него же лучше, если об этом случае никто не узнает.

Естественно, все поклялись, что будут держать это в тайне, однако уже к обеду весь лагерь был в курсе. И при взгляде на сиротливо сушившуюся на веревке мастерку Богданова периодически ухмылялись как тренеры, так и воспитанники.

А уж что творилось в комнате, когда Петр Федорович ее покинул, словами было не описать, ржач стоял дикий.

Петров, не дожидаясь общего подьема, оделся и отправился на зарядку. Он занимался уже минут двадцать, как на улице начали строиться остальные спортсмены. Вскоре все они распределились по спортплощадке и тоже приступили к зарядке.

Когда Саша закончил упражнения, то заметил, что за ним пристально наблюдает третий тренер лагеря, Василий Иванович Соловьев.

– А что это у тебя за комплекс? – спросил он, увидев, что юноша закончил делать гимнастику.

– Да вот, как-то в журнале прочитал, – ответил тот.

– Молодец! – с чувством похвалил его тренер. – Правильно, за прессой надо следить.

Сашка хмыкнул про себя, зная, что Соловьев кроме газеты «Советский спорт» по специальности ничего больше не читает.

– Я слышал, ты отцу помогаешь тренировки проводить, – продолжил тот свою мысль. – Может, ты и моим оболтусам покажешь этот комплекс? В принципе в нем и нагрузки есть, и в то же время упражнения на растяжку и гибкость.

– Конечно покажу, – объявил Петров и ринулся в комнату за полотенцем и прочими умывальными принадлежностями. Однако он опоздал, на озере пустых мест на мостках уже не оставалось. Их все заняли умывающиеся после зарядки ребята.

Плюнув на все, Сашка снял кеды, завернул штанины и босиком зашел в обжигающе холодную воду. Та была удивительно прозрачна. Хорошо было видно, как по дну ходят огромные стаи мальков.

«Да, сейчас еще можно спокойно здесь чистить зубы и полоскать рот, – подумал он. – Даже не верится, что пройдет всего пятьдесят лет, и никто уже не рискнет этого сделать».

Когда заканчивал с умыванием, из-за мыса показался рыболовный бот. С характерным тарахтением дизеля он направлялся к пирсу. Там уже толпились местные жители, желающие купить свежей рыбы.

«Интересно, это не тот бот, что снимался в фильме „Холодное лето пятьдесят третьего года”?» – подумал он, неожиданно вспомнив эту кинокартину.

Подавив желание отправиться на пирс, чтобы поглазеть на пойманную рыбу, он направился к школьному зданию.

На завтрак сегодня была овсяная каша, сваренная на разведенном сгущенном молоке. Проглотив ее за минуту, Петров отправился за добавкой, ему повезло, на дне кастрюли еще оставалась небольшая горка, и Ленка Миронова, дежурившая сегодня, выскоблив ее черпаком, с улыбкой плюхнула в его тарелку.

– Саша, ты наколешь нам сегодня дров для плиты? – неожиданно попросила она.

– Конечно, – сразу согласился он.

– А ты в курсе, что завтра в клубе будут танцы?

– Нет, не знал.

– Мы с девочками собираемся пойти, может, и ты с нами сходишь? – внезапно предложила Лена.

«Ха! В прошлой жизни мне никто этого не предлагал, – подумал Петров. – Хотя, конечно, я был сантиметров на десять ниже, и вес у меня был как у мухи».

Вслух же он сказал:

– Спасибо за приглашение, пойду с удовольствием.

До тренировки оставалось около часа, и он решил посмотреть, что за дрова лежат в школьном дровянике. Однако в ветхом сарае колотых дров практически не оставалось. Зато рядом с ним лежала большая гора извитых, метровых чурок.

«Ого! Работенка еще та предстоит, – понял Саша. – Это не березовые чурки Раисы Витальевны, тут без клина не обойтись».

Он еще раз зашел в дровяник и без труда обнаружил искомый инструмент. Расколов для пробы пару чурок, он убрал колун и клин обратно в дровяник и отправился на поле, где тренеры уже собирали своих подопечных.

Петр Александрович окинул сына странным взглядом.

«Блин! Если снова попросит с девчонками заниматься – откажусь, ну его на фиг! – в расстройстве подумал тот. – У меня свой план тренировок имеется».

Однако отец на этот раз просить не стал. Видимо, понял по выражению лица, что сынок может его послать куда подальше. Но все же они несколько минут подискутировали, обговаривая план сегодняшней тренировки. Когда они заканчивали, мимо, оживленно переговариваясь, пробежали ребята из старшей группы Петра Федоровича.

Услышав, что они бегут пятнадцатикилометровый кросс, Саша срочно переиграл свои планы.

«Пожалуй, пробегусь я с ними, посмотрю, как мальчишки подготовлены», – подумал он.

Его появление среди бегунов не обошлось без комментариев.

– Гляньте, парни! Пеша с нами решил пробежаться! – раздались насмешливые выкрики. – Пеша! Тебя девки выгнали, или самому стыдно стало с ними корешиться? А чего ты не с ними в комнате спишь?

Сашка в ответ на подколки улыбался и буркнул только два слова:

– Завидуйте молча.

Вскоре насмешливые выкрики действительно прекратились. Петр Федорович, бегущий во главе группы, задал довольно быстрый темп, поэтому дыхание надо было беречь. Впереди еще пятнадцать километров пути.

Первые два-три километра они бежали по узкой лесной дорожке, а затем выскочили на грунтовую дорогу, огибающую озеро. На дороге Петр Федорович несколько сбавил скорость, дожидаясь отстающих, и затем все уже бежали плотной группой, периодически перекидываясь словами.

Через некоторое время они пробежали деревню Сяпся, стоявшую на одноименной реке, вытекающей из Сямозера. Увидев многочисленные всплески на воде, Петров моментально ушел в воспоминания об удачных рыбалках, проведенных здесь.

Он даже не заметил, как за плечами осталось еще пять километров, и сейчас они пробегали через Психпоселок, так в просторечье называлось поселение, где под наблюдением медиков жили и работали психические больные.

Несмотря на то что улица была пустынна, ребята инстинктивно сбились в кучу, поближе к тренеру.

Петр Федорович же бежал без всяких признаков беспокойства, улыбаясь своей масляной улыбкой, сводившей с ума сельских прелестниц.

Неожиданно из домика у дороги вышла молодая женщина в цветастом халате. Она остановилась у обочины и посмотрела в сторону приближающихся бегунов. Когда первые из них поравнялись с ней, женщина изящным движением скинула халат и осталась на дороге в чем мать родила, светясь ярко-рыжими волосами на лобке. Пока парни пробегали мимо, она продолжала стоять и зазывно улыбаться им.

Однако на лице Петра Федоровича не дрогнул ни один мускул. Он, не оглядываясь, невозмутимо продолжал свой бег. Его питомцы дружно следовали за ним, вот только, в отличие от тренера, головы у них были вывернуты в обратную сторону.

Когда деревня осталась позади, Богданов остановил всех для краткого отдыха и сказал примерно следующее:

– Мальчики, как вам не стыдно? Нельзя на женщин так пялиться. Вы что, баб голых никогда не видели?

Мальчики в возрасте от пятнадцати до семнадцати лет громко захохотали, толкая друг друга, а тренер немного смутился, поняв, какую чушь сморозил. Это он в свои тридцать пять лет видел обнаженных женщин в достаточном количестве, и парни об этом прекрасно были осведомлены.

Больше никаких препятствий на их пути не возникало, и к обеду спортсмены благополучно вернулись в лагерь.