Глава 23. Страсть

Тяжелые удары сердца отдавались в груди; настолько тяжелые, что от них содрогалось все тело. Горячие губы Хейдена, приникшие к моим, растапливали и уносили напряжение этого дня. Поток энергии, протекающей между нами и искрящийся в моих жилах, был настолько осязаемым, что стоило Хейдену придвинуться ко мне, как я испытала ответное притяжение к нему. Каждое мгновение, проведенное с ним, все настойчивее влекло меня к нему.

Мне было не с чем сравнить ощущения, вызванные его поцелуем. Предельно откровенные, лишенные какой-либо сдержанности слова, произнесенные нами, породили удивительное давление в нижней части живота. Когда Хейден целовал меня, это давление распространялось по рукам и ногам. Как редко он показывал свои истинные чувства или откровенно говорил о том, чем заняты его мысли! И потому приглашение лечь на его кровать и увидеть незащищенную сторону его личности воспринималось как что-то почти нереальное.

Вопреки обоюдному нежеланию признаваться нас странным, немыслимым образом тянуло друг к другу.

У меня стучало в висках. Губы Хейдена, слившиеся с моими, двигались медленно и осторожно. Его рука нежно обхватила мою щеку. Он водил большим пальцем по моей скуле и одновременно целовал меня, воспламеняя кожу и кровь. Мое тело, не спрашивая позволения, само крепко прижалось к его телу.

Все в нем было знакомым и одновременно незнакомым. Я словно много лет подряд наблюдала за ним, смотрела, как он двигается, но почти не прикасалась к нему. Я прижалась к его крепкой теплой груди. Хейден ответил легким прикосновением своих бедер к моим.

Его поцелуй стал крепче. Язык Хейдена плавно заскользил по моей нижней губе. У меня перехватило дыхание. Мне становилось все труднее владеть собой. Его язык легонько упирался в мой. Руки сами обвили шею Хейдена и прижали его ко мне. Я ничего не могла сделать с охватившим меня отчаянием. Хейден не торопился, и от его медлительности и плавности я напряглась до такой степени, что чувствовала буквально каждую клетку тела.

Я слегка закусила его нижнюю губу, потянула на себя, потом отпустила. Ответом мне был тихий стон Хейдена. Осмелев, он снова бросился меня целовать. Наши губы сплавились, а его язык опять оказался у меня во рту. Я удивлялась себе: моя нога обвила его бедро (мы по-прежнему оба лежали на боку), подтягивая ближе.

Хейден снова застонал, отчего я тихо вскрикнула. Напряжение передалось и ему. Разомкнув губы, он перевернул меня на спину и навис надо мной. Мои руки сейчас же потянулись к его волосам, стремясь вновь соединить наши губы. Его тело оказалось между моими раскинутыми ногами. Хейден лишь слегка придавливал меня своим весом, но и это пробирало насквозь.

Он еще и не прикоснулся ко мне, а у меня внутри все уже было готово.

Хейден сдвинул бедра, качнулся надо мной и прижался ко мне самым дразнящим и мучительным образом. Он поцеловал меня. Я тихо застонала. Он преврал поцелуй, и теперь горячая дорожка, оставляемая его губами, потянулась по моей шее. Я закрыла глаза, наслаждаясь этим ощущением. Его губы были слегка раздвинуты и оставляли на коже влажный след.

Все мои мышцы явно бунтовали против меня. Им не нравилось, что я заставляла их напрягаться и расслабляться в такт поцелуям Хейдена. Пальцы застряли в его волосах, осторожно пробираясь через этот лес и слегка дергая спутанные прядки. А мои бедра непроизвольно сомкнулись вокруг его бедер и напряглись. Мне стоило неимоверных усилий удержаться от желания сорвать с Хейдена одежду.

Когда его жаркие поцелуи достигли моей ключицы, я выгнула спину, двинула бедрами и услышала еще один стон Хейдена. Мне каким-то чудом удалось вытащить руки из его волос. Пальцы тут же оказались у него на спине. Каждый шрам, на который наталкивались подушечки пальцев, отзывался всплеском душевной боли. Шрамов было слишком много. Хейден тихо выдохнул. Он почувствовал, что я ощупываю его спину, и замер. Казалось, он сомневался, захочу ли я его после такой «щербатой» спины.

Если бы кто знал, как я его хотела!

Мои руки скользили медленно и осторожно. Пальцы не задерживались ни на одном шраме. Я наслаждалась другими ощущениями, чувствуя его крепкие мышцы под кожей спины. Только когда мои руки достигли его поясницы, Хейден возобновил поцелуи, решив, что его шрамы меня не испугали.

Во мне закипала кровь. Стоило Хейдену еще раз медленно качнуть бедрами, как у меня помутился разум. Очень многое требовалось обдумать; было много такого, что вызывало замешательство, но в тот момент для меня существовал только Хейден.

Большими пальцами я зацепила и потянула вниз резинку его шортов. Сдвинуть их я могла только до места соприкосновения наших тел. Глотнув воздуха, я медленно опускала ткань. За все время пребывания в Блэкуинге никогда еще мое сердце не билось так лихорадочно. Мне было страшно и сладостно.

Шорты я сумела опустить всего на два или три дюйма, когда Хейден перестал меня целовать, прижался лбом к моему лбу и тяжело вздохнул:

– Грейс…

Его тон ошеломил и раздосадовал меня. Глаза Хейдена на мгновение открылись и снова закрылись. Я почувствовала себя отвергнутой и постаралась подавить жгучую горечь. Руки снова поднялись к его бедрам и застыли там.

– Извини, – промямлила я.

У меня пылали щеки.

– Не надо извиняться, – тихо сказал Хейден, подаваясь назад, чтобы лучше меня видеть.

Его лицо находилось совсем рядом с моим. Я даже вздрогнула, когда его рука откинула несколько прядок, закрывавших мое лицо. Я окаменела, не находя в себе силы заглянуть Хейдену в глаза. Должно быть, в наших странных отношениях я зашла слишком далеко.

– Ты никак надулась? – спросил он, нагибая голову и вынуждая меня посмотреть на него. – Ты даже не представляешь, как я этого хочу. Просто мне… не хочется нестись сломя голову.

– Понятно, – пробормотала я.

Я все еще находилась в замешательстве, и это состояние не давало поверить его словам. Я рискнула поторопить нашу близость, Хейден меня остановил, и я помчалась вниз по знакомой дорожке неуверенности в себе.

– Я не шучу. Понимаешь? Я… Честное слово, Грейс, я ужасно тебя хочу. Но я слишком внимательно к тебе отношусь и потому боюсь поспешностью все испортить, – признался Хейден.

Он говорил вполне искренне. Чувство отверженности немного поутихло. Может, когда-то он сам был отвергнут?

– Так это… дело не во мне? – спросила я, охваченная невероятным смущением.

– Нет, ни в коем случае. Грейс, знала бы ты, какая ты красивая.

Я судорожно вздохнула. Его признание молнией ударило мне в сердце. Замешательство и болезненное чувство отверженности начали ослабевать. Хейден безотрывно смотрел на меня, и ко мне возвращалось прежнее доверие. Словно догадываясь о моей внутренней борьбе, он нагнулся и осторожно поцеловал меня в губы. Поцелуй был почти неощутимым, но этого было достаточно, чтобы по спине пронеслась жаркая волна и воспламенила кровь.

– Еще раз извини, – прошептала я.

Я не представляла, что говорить в ответ на его комплимент. Я действительно не умела принимать комплименты.

– Перестань извиняться, – сказал Хейден.

Я почувствовала, что он готов засмеяться.

– Хорошо-хорошо. Извини, – скороговоркой произнесла я и только потом осознала нелепость сказанного.

Из моего горла вырвался легкий смешок, удаляя последние остатки недавней скованности. Хейден улыбался, поглядывая на меня, отчего его потрясающее лицо яснее проступало в темноте.

– Грейс, давай поспим, – тихо предложил он.

Погладив мою нижнюю губу, он отодвинулся, лег на спину. Положил руки по бокам. Я осталась на прежнем месте. Смотрела в потолок и пыталась решить, уткнуться мне в него или повернуться спиной. Хейден мягко обнял меня рукой за шею и притянул к себе.

Я не противилась. Голову я положила ему на плечо, а одну руку – на живот. Рука Хейдена нежно обнимала мою спину. Он подоткнул вокруг нас скомканное одеяло.

– Спокойной ночи, Хейден, – прошептала я, удобнее устраиваясь на его плече.

– Спокойной ночи, Грейс.

Его пальцы гладили меня по спине, успокаивая и вызывая сладкую истому в животе.

Мое сердце наконец-то возвращалось к привычному ритму, хотя кровь оставалась разгоряченной. Как ей быть холодной, если я крепко прижималась к Хейдену? Ушло замешательство, исчезло горькое чувство отверженности, а вот досада оставалась. Телесное возбуждение не получило выхода, и слова Хейдена не могли снять это напряжение.

Никто еще не заводил меня так сильно, как он. Вряд ли он догадывался о своей особенности.

Напряжение напряжением, а тихое, ровное дыхание Хейдена и удары его сердца вскоре превратились для меня в прекрасную убаюкивающую колыбельную. Спала я крепко, поскольку утомилась за день и еще потому, что меня согревало тепло его тела.

Через несколько часов меня вырвал из сна настойчивый стук в дверь. Я застонала, приоткрыв глаза и обнаружив, что лежу, упираясь лицом в руку Хейдена. За ночь мы поменяли позы: Хейден лежал позади, а его рука обнимала мою талию, прижимая к себе. Ухо ловило его мягкое дыхание и теребило непокорные пряди, заночевавшие на моей щеке.

Я плотно зажмурилась, надеясь, что стучащий догадается уйти и даст нам еще немного поспать. Но этот человек не услышал моих молчаливых просьб и после недолгой паузы снова постучал. Шумный вдох за спиной подсказал, что Хейден проснулся. Думаю, он привык к бесцеремонным побудкам. Уже на моей памяти его несколько раз будили стуком в дверь. Порою я забывала, что он возглавляет лагерь.

– Погоди, сейчас открою! – крикнул Хейден.

Утром его голос звучал хрипло и ниже обычного. Хейден ткнулся носом мне в шею и прошептал:

– Доброе утро.

– Доброе утро, – бодро отозвалась я и улыбнулась.

Это все, что мы успели произнести, поскольку Хейден разомкнул руки и выбрался из кровати. Встав, он подвигал руками и размял мышцы спины. Я зачарованно смотрела, как он надевает рубашку в красно-коричневую клетку. Рукава у нее были оторваны. Застегнув пару пуговиц, Хейден направился к двери, взялся за ручку и… Вспомнив, где я лежу, он повернулся.

– Ты это… – смущенно произнес он, кивнув в сторону кушетки.

Вид у него был виноватый.

– Я сейчас, – ответила я.

Умом я понимала, что нельзя компрометировать Хейдена. Меня не должны видеть в его постели. Но мне так не хотелось вылезать оттуда, где одеяло и простыни еще хранили его тепло. И все же я торопливо перебралась на кушетку и накрылась холодным одеялом, создав видимость моего недавнего пробуждения. Хейден кивнул, наградил меня еще одной виноватой гримасой, после чего открыл дверь.

В хижину хлынул утренний свет. Мы оба прищурились. Я услышала голос женщины, поздоровавшейся с Хейденом. Когда в глазах перестали мелькать разноцветные пятна, я поняла, что это Мейзи.

– Прости, что разбудила вас, – сказала она, поглядывая на заспанное лицо Хейдена.

– Ничего, все равно пора вставать, – зевнул он, протирая глаза и пытаясь окончательно проснуться.

– Утром мы пустили на завтрак остатки оленины, – хмуро сообщила Мейзи. – Если в ближайшее время запасы мяса не пополнятся, не знаю, чем мне кормить людей.

– Неужели мясо так быстро кончилось? – спросил Хейден и тоже нахмурился.

Мне было интересно наблюдать эту сторону лагерной жизни. В Грейстоуне всем этим занимался Селт, но я редко видела, как он решает повседневные дела. Мало того что Хейден ведал безопасностью лагеря, в круг его постоянных обязанностей входило снабжением Блэкуинга лекарствами и иными остро необходимыми вещами. Груз забот и так был велик, но оказалось, что он еще заботится и о продовольствии. Со всеми большими и малыми проблемами шли к нему, и он изыскивал решения.

– Сама удивляюсь, – развела руками Мейзи.

Хейден вздохнул, провел ладонью по лицу и уже знакомым жестом коснулся пальцем нижней губы.

– Понятно. В таком случае мы отправимся на охоту.

– Спасибо, Хейден. Позвать Дакса? – предложила Мейзи.

Только сейчас она заметила на кушетке меня, приветливо улыбнулась и тотчас же опять повернулась к Хейдену.

– Не надо. Мы с Грейс справимся вдвоем, – ответил он и тоже посмотрел на меня.

Я потягивалась под одеялом, пытаясь выглядеть естественно.

– Хорошо, – быстро согласилась Мейзи. – Не забудьте зайти на кухню за едой в дорогу. Все как обычно?

– Да, – ответил Хейден, поблагодарив повариху.

– Это я должна тебя благодарить.

Мейзи еще раз улыбнулась и ушла. Хейден закрыл дверь. Потом повернулся ко мне, рассеянно теребя волосы:

– Ты когда-нибудь охотилась?

– Ни разу, – призналась я, слезая с кушетки.

Мне почему-то казалось, что охота мало отличается от налетов. К тому же она проще и менее опасна, поскольку четвероногие противники не отстреливаются.

Хейден кивнул:

– Тогда давай собираться. Рассчитывай на пару дней, так что подбери одежду и прочее. Остальное возьмем со склада.

– На пару дней? – удивилась я. – Неужели охота длится так долго?

У нас в Грейстоуне охотники уходили рано утром и к вечеру обычно возвращались.

– За один день не обернуться. Дичь держится от лагеря подальше. Вот и приходится двигаться в те места, сидеть тихо и ждать, когда у них пройдет испуг от нашего появления. Так и набегает пара дней.

– Теперь понятно.

Хейден вытащил из-под кровати вещевой мешок и принялся рыться в комоде, доставая одежду. Я достала свою и лишь сейчас сообразила, что мне ее некуда складывать. Рюкзачок со всякими женскими штучками был плотно набит. Я его еще и не открывала с тех пор, как принесла.

– Вот, держи.

Догадавшись о причине моего замешательства, Хейден снова сунул руку под кровать и достал средней величины рюкзак. Я поблагодарила его и быстро набила рюкзак одеждой.

Вскоре мы покинули хижину с мешками за спиной. Хейден повел меня на склад, где, почти не задумываясь, стал доставать с полок снаряжение для охоты. Палатка, два спальных мешка, керосиновый фонарь, аптечка, спички, чайник, набор ножей и прочие необходимые предметы. На полу выросла довольно внушительная горка.

– Мы что, поедем? – спросила я, не представляя, как все это можно унести на себе.

– Да. Возьмем пикап, – ответил Хейден, добавляя себе в мешок электрический фонарик. – Я схожу за машиной, а ты вытаскивай это хозяйство наружу.

– Конечно, – не раздумывая ответила я.

Следом меня ударила мысль: Хейден оставляет меня одну, без присмотра. Пусть и на несколько минут, но впервые с момента появления в Блэкуинге я останусь одна. Нет, мною не овладело желание сбежать. Я испытывала приятное удивление. Хейден начал мне доверять.

Кивнув, он трусцой направился к гаражу, а я стала вытаскивать снаряжение. Час был совсем ранний: солнце только поднималось, заливая лагерь мягким светом. На дорожках и возле хижин – никого. Со стороны гаража донеслось негромкое тарахтение автомобильного мотора. Звук приближался.

Когда Хейден остановил пикап у двери склада, я с удивлением увидела в кабине еще несколько мешков. Потом поняла: он успел завернуть на кухню и взять еду, собранную Мейзи нам в дорогу. Хейден помог мне погрузить остатки снаряжения. Оставалось заехать в штурм-центр за оружием.

Мне было приятно получить от Хейдена вчерашний пистолет, который он, скорее всего, взял из хижины. Из оружейного ящика он достал винтовку и… арбалет.

Мешок Хейдена был нагружен под завязку. Лямка врезалась в его мускулистую спину.

– А арбалет зачем? – спросила я.

– Помогает беречь патроны, – пожал плечами он. – Не хочу тратить пули на то, что потом мы будем есть.

Я отнесла арбалет в пикап. Сборы окончились, можно было ехать. Хейден привычно уселся за руль. Я устроилась рядом, довольная, что в этот раз не сижу сзади. Блэкуинг быстро остался позади. Нас обступал лес. Дороги как таковой не было. Пикап ехал среди деревьев. Мне то и дело казалось, что сейчас машина застрянет между стволами, но Хейдену удавалось лавировать в узком пространстве.

– И на кого ты собираешься охотиться? – спросила я.

Меня разбирало любопытство. Все это время я ела мясо, не особо задумываясь, чем набиваю желудок.

– Надеюсь добыть оленей. Но их трудно найти, а потому будем охотиться на все, что попадется. Индюшки, утки, бобры.

– Бобры? – переспросила я и поморщилась.

– Да, – засмеялся Хейден. Он мельком взглянул на меня и тут же отвернулся, продолжая следить за дорогой. – У них вкусное мясо. Обещаю, тебе понравится.

– Верится с трудом, – тоже засмеялась я.

– Выбирать не приходится, – пожал плечами он. – Хорошо, если не придется стрелять белок и прочую мелочь.

– Ой, только не белки! Когда я была маленькой, Селт часто угощал лагерных детей беличьим мясом.

Я брякнула это не подумав. Интересно, заметил ли Хейден что-нибудь?

– Селт? – переспросил он, и улыбки как не бывало. – Так ты знакома с Селтом?

– Конечно, – ответила я, не зная, как продолжать. – Селт постоянно на виду. Его знают все.

Нельзя сказать, чтобы я врала. Селт и в самом деле постоянно был на виду. В Грейстоуне его знали и взрослые и дети. Он не отгораживался от солагерников. Я лишь умолчала, что Селт – мой отец.

– Да, – согласился Хейден. – Понимаю.

Мне отчаянно захотелось увести разговор подальше от опасной темы, чреватой разглашением сведений, которые… Я не знала, как и когда признаюсь Хейдену. Во всяком случае, не сейчас.

– Слушай, а в чем будет заключаться наша охота? Усядемся в палатке и будем ждать, пока мимо не пройдет какой-нибудь зверь? – спросила я, надеясь отвести мысли Хейдена от Селта.

– В принципе да, – ответил он; я облегченно вздохнула. – Потому охота и занимает столько времени. Звери слышат нас, пугаются, уходят подальше. Но потом успокаиваются и возвращаются на привычные места. Вот тогда мы на них и охотимся.

– Настоящая стратегия, – пошутила я, вызвав улыбку Хейдена. – А как насчет медведей? Они часто нападают на охотничьи палатки?

– Медведи? – расхохотался Хейден, удивленно сдвинув брови. – В здешних лесах нет медведей.

– Откуда ты знаешь? – парировала я, смеясь над его уверенностью.

– Из опыта. Я живу здесь с раннего детства и еще ни разу не видел медведя.

Главное, он забыл про Селта!

– Может, медведи смышленее и хорошо умеют прятаться.

– Я так не думаю.

– И ты не боишься, что к тебе во сне подберется парочка громадных, страшных медведей? – продолжала дразнить его я.

– Я ничего не боюсь.

Хейден выпрямился, нарочито выпятил грудь, после чего засмеялся, как мальчишка.

– Согласна. Ты же Геркулес, – сказала я, придумав ему новое имя.

– Хм… Похоже, – согласился он, задумчиво кивая.

– Похоже? Вот и прекрасно, Геркулес. Теперь изволь оправдывать свое имя. Тебе надлежит быть абсолютно бесстрашным, отсекать головы разным чудовищам и спасать юных дам из беды.

Мне понравилась собственная шутка. Я улыбалась до ушей, поглядывая на его профиль.

– Юные дамы часто попадают в беду, это верно. Значит, я – Геркулес? – спросил Хейден, поворачиваясь ко мне.

Когда он улыбался, на щеке появлялась ямочка.

– Если в тебе есть эти качества, да, ты – Геркулес, – засмеялась я.

– Договорились, – пробормотал он, изумленно качая головой. – А почему ты считаешь медведей страшными? Ты боишься зверей, которых никогда не видела. Какой-то нелепый страх.

– Совсем не нелепый. Медведи отличаются свирепостью. Согласен? Опасаться их вполне разумно.

Эти слова лишь отчасти были шуткой. Я сомневалась, что на нас нападет медведь, но от одной мысли было как-то не по себе.

– Ты тоже чем-то похожа на медведицу, – вдруг сказал Хейден.

– Я? Это как?

– Свирепая, смертельно опасная, способная напугать. И в то же время… сильная и смелая, – продолжал он, удивляя меня глубиной своего комплимента.

Хейден умолк на несколько секунд, затем тряхнул головой, словно что-то для себя решил.

– Если я – Геркулес, тогда ты – Медведица.

Моя улыбка стала еще шире.

– А мне это нравится, – призналась я.

Хейден следил за дорогой, а я наслаждалась, разглядывая его лицо. От улыбки в уголках его глаз появились морщинки. Ямочка на щеке стала еще глубже, красиво сочетаясь с острым подбородком.

– И мне это нравится, Медведица. Даже очень.