Глава 28
– У меня к тебе пять вопросов, – сказал Марк Луи, растопырив пальцы, когда машина отъезжала от особняка. – Во-первых, профессия, которой ты меня наградил, даже не спросив.
– А что, – спросил Луи, – тебе не понравилось?
– Совсем не понравилось, – подтвердил Марк. – Во-вторых, что сказали в полиции про Нерваля? В-третьих, тебе знакомо такое выражение «муха под шляпой»? В-четвертых, что ты думаешь об этих отвратительных статуэтках? И в-пятых, мне просто необходимо что-нибудь выпить. Эта жаба и ее отчим из меня все соки выжали.
– Кто сегодня вечером с Клеманом?
– Я. Пока не вернусь, крестный меня заменяет.
– Нельзя допустить ни малейшей оплошности. Полиции известно имя Воке. Они знают, кто он и откуда, будут изучать его биографию, и когда дойдут до изнасилования в Невере и смерти Бердо, их ничто не остановит. Я надеюсь, Люсьен понял, что если бы Клемана вчера арестовали, мы отправились бы за решетку вместе с ним.
– Одному Богу известно, что Люсьен понял, а что нет. Он может заметить, что на стене в кухне не хватает кнопки, и не разглядеть собственного двойника на улице.
– Ты что, хочешь сказать, что у этого типа есть двойники? – сказал Луи, останавливая машину у кафе.
– Да нет, не думаю. Люсьен уверяет, что он уникален, что природа, создав его, разбила форму.
– Что ж, тем лучше, – сказал Луи, выходя из машины, – первая радостная новость за эту неделю.
– А что с Нервалем? Ты рассказал о нем в полиции?
– Честно рассказал. Я дал Луазелю прочесть всю строфу. Но он не поверил. Сказал, что мы имеем дело с убийствами, а не с литературным салоном.
– Они не будут следить за улицами?
– Даже не собираются.
– А как же женщины? Следующие?
Луи развел руками.
– Пойдем, – сказал он, – выпьем кофе в кафе.
Приятели сели за уединенный столик у окна.
– Подними свою авторитетную руку и закажи два пива, – сказал Марк, – тебе тоже плевать на эти улицы?
– Да, ты же сам знаешь.
– Я имею в виду: ты настолько не веришь в это сам, что готов и других в этом убедить? И никакие сомнения тебя не гложут?
– Они меня постоянно гложут, и ты это прекрасно знаешь.
– Да. Это муха жужжит.
– Что за муха?
– Муха под шляпой. Так сказал отчим жабы. Что ты о нем скажешь?
Луи поморщился:
– Ему нравятся женщины на коленях, женщины-жертвы, слабые, умоляющие, униженные, лица, искаженные покорностью. И это не так уж банально. Он вполне подходит на роль третьего насильника. У него склад ума подходящий, и ему это не дает покоя. Николь Бердо у него вышла мрачноватой, как считаешь?
– А что с третьей женщиной? Что думают в полиции?
– Да ничего они не думают, потому что уверены, что знают, кто убийца. Все, что можно о ней сказать, – ее совершенно ничто не связывает с двумя предыдущими жертвами. Это была спокойная, полноватая девушка, и ее зверски убили, как и других. Никаких следов сексуального насилия. Цветочного горшка с отпечатками там не было.
– И все-таки это еще не оправдывает Мартиного питомца, – вздохнул Марк. – В одиннадцать вечера папоротник в горшке не купишь. А следы на ковре?
– Да, они там были, совершенно непонятно откуда. Похоже на полосы на ковре, их еле видно. Луазель заметил, потому что я ему сказал.
– И что он думает?
– Пока ничего.
– А ты?
– Тоже. Но это что-нибудь да значит, я уверен. И возможно, здесь ключ к разгадке. И если мы его найдем, мы спасем Клемана Воке. Это знак, оставленный убийцей, его личное клеймо, без которого он не обходится. Его подпись, в каком-то роде. Мли след его мухи.
– Мухи?
– Ну да, мухи, ты же сам сказал. Мухи в голове убийцы.
Марк кивнул.
– Огромной навозной мухи, – заключил он.
– Вот именно, – сказал Луи.
