Успех и обида
Если вы почитаете представителей глубинной психологии, например Фрейда и Юнга или их предшественника Фридриха Ницще, вы узнаете, что у всего есть темная сторона. Фрейд был глубоко погружен в скрытое, неявное содержание снов, которое, по его мнению, было зачастую нацелено на выражение какого-либо ненадлежащего желания. Юнг верил, что любое социально уместное действие сопровождается своим злобным двойником, бессознательной тенью. Ницше открыл роль того, что он обозначил как ресентимент, в мотивации действий, которые якобы были бескорыстными и зачастую выражались слишком публично166.
Избавление этого человека от мести – для меня это мост к величайшей надежде, радуга после долгих бурь. Тарантулы, конечно, восприняли бы это иначе. «Что для нас значит справедливость, так это то, что мир будет наполнен бурями нашей мести», – так говорят они друг с другом. «Мы обрушим месть и насилие на всех, кому не являемся ровней» – это обет тех, у кого сердца тарантула. «И «воля к равенству» будет теперь именем добродетели, и восстанем мы против всех, у кого есть власть! Вы, проповедники равенства, маниакальные тираны бессильных криков, вырывающихся из вас во имя равенства: ваши самые тайные амбиции – стать тиранами – окутаны словами добродетели.
Несравненный английский эссеист Джордж Оруэлл многое знал об этом. В 1937 году он написал «Дорогу на Уиган-Пирс», которая была отчасти яростной атакой на британских социалистов высшего класса. Он написал это, несмотря на собственную склонность к социализму. В первой половине книги Оруэлл описывает ужасные условия, в которых жили британские шахтеры в 1930-е годы167:
Несколько зубных врачей сказали мне, что в промышленных районах человек за 30, у которого или у которой остался хоть один собственный зуб – это что-то ненормальное. В Уигане разные люди делились со мной мнением, что лучше избавиться от своих зубов как можно раньше. «Зубы – это просто несчастье», – сказала мне одна женщина.
Угольщик в Уиган-Пирсе должен был идти, скорее даже карабкаться, учитывая высоту шахт, – до пяти километров под землей, в темноте, ударяясь головой и царапая спину, просто чтобы добраться до своего рабочего места, где проведет смену длиной семь с половиной часов и будет работать до ломоты в суставах. Потом он выкарабкивался обратно. «Это все равно что взбираться на маленькую гору до и после работы», – утверждал Оруэлл. Время, которое угольщик тратил на эти восхождения, не оплачивалось.
Оруэлл написал «Дорогу на Уиган-Пирс» для Клуба левой книги, социалистической издательской группы, которая каждый месяц выпускала по книге. После прочтения первой половины его произведения, в котором речь идет о личных жизненных обстоятельствах угольщика, нельзя не почувствовать симпатию к работающим беднякам. Только у монстра сердце не дрогнет перед тем, что описывает Оруэлл:
Еще недавно условия в шахтах были еще хуже, чем теперь. Все еще живы несколько очень старых женщин, которые в юности работали под землей, карабкаясь там на четвереньках, перетаскивая ванны с углем. Так они работали, даже будучи беременными.
Во второй части книги Оруэлл обратил свой взгляд на другую проблему: на сравнительную непопулярность социализма в Великобритании того времени, несмотря на явное и болезненное неравенство, которое наблюдалось повсюду. Он пришел к заключению, что диванные социальные реформаторы, одетые в твид, определяющие жертв и раздающие, как подачки, жалость и презрение, зачастую не любили бедных, хоть и утверждали обратное. На самом деле они просто ненавидели богатых. Они замаскировали свою обиду и зависть с помощью благочестия, святости и праведности.
Ситуация с бессознательным и с левым фронтом, сеющим идеи социальной справедливости, не особенно изменились и сегодня. Благодаря Фрейду, Юнгу, Ницше и Оруэллу, как только я слышу, что кто-нибудь слишком громко заявляет: «Я выступаю за то-то и то-то!», всегда интересуюсь: «А против чего вы выступаете?» Вопрос кажется особенно уместным, если тот же самый человек жалуется, критикует или пытается изменить чужое поведение. Думаю, это Юнг развил самый точный и злой психоаналитический афоризм, отсылающий к хирургии: если не понимаете., почему кто-то что-то сделал, взгляните на последствия и выведите мотивацию. Это такой психологический скальпель, не всегда уместный инструмент. Он может резануть слишком глубоко или сделать надрез в неправильном месте. Может быть, это последняя из возможных мер. Но иногда использование скальпеля говорит о просветлении.
Если результатом установки скейтстопперов на ящиках и ступеньках были несчастливые подростки и грубое пренебрежение красотой, возможно, именно так и задумывалось. Если некто утверждает, что действует, исходя из высоких принципов, ради блага окружающих, нет смысла предполагать, что мотивы этого человека искренние. Люди, желающие сделать вещи лучше, обычно не обеспокоены тем, чтобы изменить других людей. Или, если все-таки обеспокоены, берут на себя ответственность сначала измениться самим. За правилами, мешающими скейтбордистам совершать их весьма искусные, отважные и опасные поступки, я вижу коварный и глубоко антигуманный дух.
