Трагедия осознанного Бытия порождает страдание, неминуемое страдание. Это страдание, в свою очередь, мотивирует желание эгоистичного, немедленного удовлетворения – выгоды. Но жертва – и работа – гораздо эффективнее сдерживают страдание, чем краткосрочное импульсивное удовольствие. Как бы то ни было, сама по себе трагедия, понимаемая как произвольная жестокость общества и природы, обращенная против уязвимой личности, – не единственный и, возможно, не главный источник страдания. Есть еще проблема зла, которую стоит обдумать. Мир, конечно, жестоко настроен против нас, но бесчеловечность человека к человеку еще хуже. Значит, проблема жертвоприношения сложна и многосоставна: работа, то есть готовность предлагать и отказываться, должна касаться не только лишений и ограничений, наложенных смертью. Существует еще и проблема зла.

Подумайте еще раз об истории Адама и Евы. Жизнь становится для их детей (это мы) очень тяжелой после грехопадения и после того, как эти архетипичные родители пробуждаются. Прежде всего, в пострайском мире – в мире истории – нас поджидает ужасная судьба. Не в последнюю очередь она заключается в том, что Гёте называл «нашим творческим, бесконечным тяжелым трудом»¹³¹. Как мы успели заметить, люди работают. Мы работаем, потому что пробудились навстречу правде о нашей уязвимости, подверженности болезни, смерти и желанию защитить себя на так надолго, насколько возможно. Как только мы можем видеть будущее, мы должны готовиться к нему или жить в отрицании и ужасе. Поэтому мы жертвуем удовольствиями сегодняшнего дня ради лучшего завтра. Но осознание смертности и необходимости работать – не единственное откровение, открывшееся Адаму и Еве, когда они вкусили запретного плода, пробудились и раскрыли глаза. Их также наградили (или прокляли) знанием о Добре и Зле.

Десятки лет заняли у меня попытки понять, что это значит, понять хотя бы частично. А это вот что: как только вы осознаете, что вы сами уязвимы, вы понимаете природу человеческой уязвимости в целом. Вы понимаете, что значит быть испуганным, злым, обиженным и ожесточенным. Вы понимаете, что значит боль. И как только вы действительно видите эти чувства в себе, понимаете, как они рождаются, вы понимаете, как вызвать их у других. Вот так вот сознательные существа, которыми мы являемся, становятся способными добровольно и изощренно мучить других (и себя, конечно, тоже, но сейчас нас беспокоят другие).

Мы видим, как последствия этого нового знания проявляются на примере Каина и Авеля, сыновей Адама и Евы. К моменту их появления человечество научилось приносить жертвы Богу. Общественные ритуалы проводились на каменных алтарях, специально созданных для этих целей. Это было заклание избранного животного, жертва в виде его части. Она проходила трансформацию: через огонь к дыму (духу), который вырастает до Неба. Таким образом инсценируется идея откладывания вознаграждения, и будущее может улучшиться.

Жертвы Авеля принимаются Богом, и Авель процветает. А жертвы Каина отклоняются. Он становится завистливым и жестоким, и в этом нет ничего удивительного. Если кто-то терпит неудачу и его отвергают, потому что он вообще отказался приносить жертвы, – что ж, это хотя бы понятно. Этот человек может быть возмущен и может желать отомстить, но в своем сердце он знает, что это его собственная вина. Такое знание обозначает пределы его возмущения. Гораздо хуже, если он отказался от удовольствий текущего момента, если боролся, трудился, но ничего не получилось – если его отвергли, несмотря на все усилия. Тогда он потерял настоящее и будущее. Тогда его работа – его жертва – была бессмысленной. При таких обстоятельствах краски сгущаются и душа протестует. Каин оскорблен тем, что его отвергают. Он выступает против Бога, обвиняет Его и проклинает Его творение. Это оказывается очень плохим решением. Бог недвусмысленно отвечает, что вся вина лежит на Каине и, что еще хуже, Каин сознательно и изощренно предавался греху¹³² и получил по заслугам. Это совсем не то, что хотел услышать Каин. Это совсем не похоже на извинение со стороны Бога. Нет, это оскорбление в довесок к уже причиненной боли. Каин, до глубины души озлобленный ответом Бога, замышляет месть. Он дерзко бросает вызов Создателю. Это смело. Каин знает, как причинить боль. В конце концов, у него есть самосознание, и его становится все больше благодаря страданию и позору. И вот он хладнокровно убивает Авеля. Он убивает своего брата, свой собственный идеал, ведь Авель – это тот, кем хочет стать Каин. Он совершает ужаснейшее из всех возможных преступлений, чтобы насолить себе, всему человечеству и Богу одним махом. Он делает это, чтобы нанести ущерб и отомстить. Чтобы засвидетельствовать, что он твердо стоит в оппозиции к существованию, чтобы протестовать против невыносимых капризов самого Бытия. И дети Каина, его потомство, произошедшее и от его плоти, и от его решения, еще хуже. В своей экзистенциальной ярости Каин убивает один раз. Ламех, его отпрыск, заходит куда дальше. «Я убил мужа в язву мне, – говорит Ламех, – и отрока в рану мне. Если за Каина отмстится всемеро, то за Ламеха в семьдесят раз всемеро» (Книга Бытия 4:23–24). Тувалкаин, «ковач всех орудий из меди» (Книга Бытия 4:22), на семь поколений отстоит от Каина, и при этом он – первый создатель орудий войны. А потом, согласно Книге Бытия, приходит потоп. И это вовсе не случайно.

Зло приходит в мир вместе с самосознанием. Тяжелый труд, на который, проклиная, Бог обрекает Адама, – это уже плохо. Тяготы деторождения, которыми обременена Ева, и обусловленная этим зависимость Евы от супруга – тоже далеко не пустяк. Все это означает скрытые и зачастую мучительные трагедии ущербности, лишений, грубой неизбежности, уязвимости перед болезнью и смертью, которые одновременно определяют и усугубляют существование. Их простой фактической реальности порой достаточно, чтобы настроить против жизни даже самого отважного человека. Однако по своему опыту могу сказать, что люди достаточно сильны, чтобы, не дрогнув, справиться со скрытыми трагедиями Бытия, остаться несломленными и (что было бы еще хуже) не пуститься во все тяжкие. Я не раз видел это в своей жизни, в своей работе, будучи профессором, выступая в роли практикующего специалиста. Землетрясения, потопы, бедность, рак – мы достаточно тверды, чтобы принять все это. Но человеческое зло добавляет убогости этого мира новое измерение. Именно поэтому рост самосознания, сопутствующее осознание смертности и знание о Добре и Зле представлены в ранних главах Книги Бытия и в обширной традиции, которая их окружает, как катаклизм космического масштаба.

Сознательная человеческая злоба в состоянии сломить дух, который не смогла пошатнуть даже настоящая трагедия. Помню, как вместе со своей клиенткой пришел к открытию, что она на протяжении долгих лет была в состоянии потрясения, страдала от серьезного посттравматического стрессового расстройства, ежедневно дрожала, пребывала в ужасе и испытывала хроническую ночную бессонницу, после того как просто увидела выражение лица своего разъяренного пьяного бойфренда. «И поникло лице его» (Книга Бытия 4:5), обозначая его ясное и сознательное желание причинить ей вред. Она была наивнее, чем следует, что предрасположило ее к травме, но дело не в этом: зло, которое мы добровольно причиняем друг другу, может глубоко и постоянно ранить даже сильных. Так что же мотивирует такое зло?

Оно не проявляется просто как следствие тяжкого жребия. Оно не возникает в результате провала, от разочарования и жестокости, которые провал зачастую по понятным причинам порождает. Но что, если к тяжкому жребию добавить постоянно отвергаемые жертвы – пусть даже плохо продуманные и сделанные не со всей душой? Это согнет и сломает людей, заставит обрести поистине чудовищные формы, и тогда они сознательно начнут работать на зло, принося себе и своим близким почти одну только боль и страдание – ради боли и страданий. Таким образом и работает этот поистине порочный круг: скупая, неохотно принесенная жертва, которую отвергает Бог или реальность (выберите свою точку зрения), зло и обида, порожденные этим отказом, жестокость и желание отомстить; жертва, которую приносят еще более неохотно или от которой все отказываются. Ад – вот конечная точка, к которой стремится эта нисходящая спираль.

Жизнь действительно «неприятна, жестока и коротка», как верно заметил английский философ Томас Гоббс. Но человеческая способность ко злу делает ее еще хуже. Это значит, что центральная проблема жизни – взаимодействие с ее животной стороной – заключается не только в том, что и как жертвовать, чтобы уменьшить страдания, но что и как жертвовать, чтобы уменьшить страдания и зло – сознательный, добровольный и мстительный источник худших страданий. История Каина и Авеля – одно из проявлений архетипичного сказания о враждующих братьях, о герое и антигерое: о двух элементах человеческой души, один из которых устремлен ввысь, к Богу, а другой вниз, в самый ад. Авель – настоящий герой, но герой, который окончательно побежден Каином. Авель мог удовлетворить Бога – нетривиальное и маловероятное достижение. Но он не мог превзойти человеческое зло. По этой причине Авель архетипически неполон. Возможно, Авель был наивным, хотя его мстительный брат мог быть непостижимо коварным и хитрым, как змея в Книге Бытия 3:1. Но оправдания и причины, даже понятные причины, не важны – по крайней мере для окончательного анализа. Проблему зла не решили даже принятые Богом жертвы Авеля. Человечеству потребовались еще тысячи лет, чтобы придумать что-то еще, хотя бы отдаленно напоминающее решение. Та же самая проблема возникает вновь, в кульминационной форме, в истории Христа и его искушения Сатаной. Но на сей раз она выражается более вразумительно, и герой побеждает.