Глава 8
База

Сразу за деревней дорога круто уходила направо. Нам надо было идти прямо, так что мы сошли с асфальта на траву и потопали к виднеющимся вдалеке зданиям научной базы.

На самом деле база представляла собой укреплённый полевой лагерь: с десяток сборных щитовых домиков обнесли забором из бетонных плит, ну и сторожевые вышки понатыкали по углам для защиты от мутантов и охочих до чужого добра личностей. Учёные платили за артефакты больше торговцев. Не так чтобы уж очень переплачивали, но не слишком богатым сталкерам и это было в радость. Разве не праздник, когда за добытый хабар не просто гасишь расходы в ноль, но ещё и в плюсе остаёшься? Потому и несли сюда бродяги добытые по́том и кровью цацки, а научники, в свою очередь, подстраховывались пулемётными дозорами, да ещё и охрану из взвода военсталов держали.

В радиусе полукилометра все подходы к базе были давным-давно обследованы сталкерами. Опасные места помечали специальными вешками – красным флажком на металлическом стержне или привязанным к воткнутой в землю ветке тряпичным лоскутком. После каждого выброса мигрирующие аномалии приходящие сталкачи отмечали заново, перенося метки со ставших безопасными мест или ставя свежие. По цвету и состоянию тряпочек «стационарные» деструктивы легко отличались на глаз от так называемых «беглецов».

Прокладкой фарватеров сталкеры занимались не ради себя любимых. Конечно, после длительной экспедиции за артефактами, когда устал так, что ноги еле несут, хочется в конце пути шагать ни о чём не думая, не глядя под ноги и по сторонам. Но сталкер тем и отличается от обычного человека, что, как бы трудно и тяжело ему ни было, он и шагу не сделает, не убедившись в его безопасности. Просто в Зоне по-другому нельзя, слабые духом и физически гибнут здесь первыми.

Учёные сами просили сталкеров обозначать ловушки на подступах к базе и даже платили за это вознаграждение. Не так чтобы много, но набирающим опыт новичкам или просто решившим слегка подзаработать между ходками ветеранам лишняя десятка-другая зелёных денег за пяток обозначенных аномалий были в радость.

Другой вопрос: зачем учёные просили это делать. Тут мнения сталкачей делились практически поровну. Одни считали, что сотрудники базы так проявляли заботу о снабжающих их материалами для исследований сталкерах. Другие, что таким образом научники заботились о себе.

Мне кажется, правы и те, и те. Сталкер – он ведь, как рыба, прикормку любит. Где больше дают, туда и идёт. А если ещё финальная часть пути равносильна беззаботной прогулке, так и вообще стремится возвращаться туда снова и снова. Ну и широколобые – сами по себе странные люди. Они до такой степени помешаны на своих исследованиях и экспериментах, что часто даже не видят, куда идут. Подобные вешки служат для них не только наглядной, но и звуковой сигнализацией, ведь сталкеры часто на металлические штыри и палочки цепляли пустые жестянки из-под тушёнки или энергетика.

Какими бы доводами ни руководствовались учёные, нам подобное положение вещей было на руку. За день мы изрядно устали и выдохлись, хотелось поскорее оказаться в удобном и хорошо охраняемом месте. К тому же сумерки понемногу сгущались, а в темноте аномалии втройне опасны, кроме разве что электрических и химических. Те, наоборот, по ночам издалека выдают себя ярким свечением и всполохами призрачного огня. Так что, когда началась многократно проверенная сталкерами территория, я позволил себе немного расслабиться, но при этом не забывал следить за показаниями ПДА. Это Зона. Здесь, если хочешь выжить, ты должен полагаться только на себя.

Всякий раз, когда мини-комп на запястье предупреждал о близкой опасности, я мысленно улыбался: заботливо расставленные вешки чётко соответствовали границам аномалий. Добрый знак! Что бы там ни говорили о необходимости перемен, а я ценю постоянство. Особенно в Зоне. Здесь столько сил уходит на поиск безопасного пути! Это только со стороны кажется, что всё просто: обнаружил с помощью электроники ловушку, проверил «маркерами» дорогу – и шагай себе.

Если б всё было так легко, вряд ли бы смертность среди сталкеров из-за деструктивов превышала цифры статистической погрешности. На самом деле всё далеко не так. Не случайно на ПДА регулярно приходят сообщения о гибели бродяг в аномалиях. И ладно бы только «отмычек», там хоть всё понятно: салаги желторотые, опыта даже с ноготь мизинца нет, – так ведь и матёрые ветераны периодически пропадают во всяких там «мясорубках», «торнадо» и «юлах» ни за грош.

Полностью расслабиться и сбросить с плеч груз ответственности за незваных попутчиков я позволил себе, когда мы вышли на ведущую к базе грунтовую дорогу. Она извилистой лентой убегала вдаль, теряясь среди заросших кустарником холмов. Две неглубокие колеи с широкой полосой зелени посередине упирались в крашенные серой краской ворота.

Проходя мимо растущего на обочине кустика чертополоха (цветущее растение покачивало на ветру колючими головками с фиолетовыми шапками из тонких лепестков), я посмотрел на запад, где полыхал закат и плыли подкрашенные багрянцем облака. Небо над головой медленно наливалось темнеющей синевой, и на нём уже появились первые холодные звёздочки. Всё-таки я молодец: привёл «туристов» на базу до наступления ночи, как и обещал.

Военсталы на вышках давно заметили наше приближение и передали сообщение по рации на пост безопасности, куда стекалась информация со всех пунктов наблюдения. Ещё в деревне я отписал профессору, что буду ближе к вечеру и не один, поэтому у охраны не возникло никаких вопросов. Стоило нам оказаться в поле зрения смотрящих на дорогу видеокамер, как послышалось гудение электроприводов, и высокие железные створки гостеприимно распахнулись, открывая вид на ряд аккуратных жилых домиков для персонала.

Я повёл спутников в самый центр охраняемой территории к сложенному из бетонных блоков двухэтажному зданию.

На территории базы жизнь, как обычно, била ключом. Одни учёные расходились по домам после напряжённого дня исследований, другие спешили к главному корпусу. (Профессор Шаров с коллегами поставил себе цель раскрыть как можно больше тайн и загадок Зоны, а потому в многочисленных лабораториях научно-исследовательского комплекса круглосуточно проводились различные опыты и эксперименты.)

Со стороны железного ангара доносился дробный металлический стук. Там вокруг облезлого бронетранспортёра с ребристой антенной вместо пулемёта и распахнутыми технологическими люками крутились механики. То ли готовили машину к вылазке в Зону, то ли восстанавливали её после рейда.

Не доходя до распложенной недалеко от ангара вертолётной площадки, по которой свободные от дежурства военные сталкеры с весёлыми криками и хохотом гоняли мяч, я свернул налево и повёл «туристов» к отлитому из бетона мощному фундаменту. На нём, как на постаменте, высилась огромная спутниковая антенна. Когда мы проходили мимо неё, стальная парабола «тарелки», пощёлкивая фиксатором, повернулась вправо на пол-оборота, потом изменила наклон отражателя, настраиваясь на пролетающий высоко над Землёй спутник.

От площадки вокруг фундамента начиналась мощённая брусчаткой дорожка. Она вела к широкому крыльцу главного корпуса, на котором нас уже ждали.

– Купрум, мальчик мой! – Профессор шагнул ко мне с распростёртыми объятьями, стоило нам подняться по ступенькам. Он по-отцовски обнял меня и трижды похлопал ладонью по спине.

После дружеского приветствия Шаров поправил рукава халата, прикрывая вылезшие наружу манжеты тёмно-серого пиджака. Галантно припал губами к Настиной ручке, пожал лапищу Байкера и представил им своего спутника. (Я-то с его напарником давно знаком.)

Субтильного парня в лабораторном халате звали Игорь. Он был младше меня на год и, под руководством профессора, трудился над кандидатской диссертацией. Над чем конкретно работал темноглазый брюнет с вытянутым лицом, мне доподлинно было неизвестно. Одно могу сказать, там что-то связано с изменением свойств рождённых гравитационными аномалиями артефактов при воздействии на них ультразвукового излучения.

Казалось бы, ненужная ерунда, но, на самом деле, это отличная возможность сделать хорошее оружие. Я как-то видел в Сети передачку, в которой солидные дядьки всерьёз обсуждали вероятность применения бойцами регулярных армий подобных артов в паре с экзоскелетами. На выходе должны были получиться этакие терминаторы с кучей разных стволов и практически неисчерпаемым боезапасом, благодаря уникальной возможности таскать на себе груз, в десять раз превышающий вес среднего человека. И вот как прикажете с такими ходячими танками бороться? А всё просто: включил кнопочку хитрого прибора – и противник превратился в неподвижную мишень. Стреляй – не хочу, называется.

– Я так понял, ты принёс, что обещал? – уточнил профессор.

– Да, Олег Иванович. – Я потянулся к поясу, собираясь открыть контейнер.

– Ну-ну, мой мальчик, не здесь. – Шаров легко похлопал меня по плечу. Его серые глаза добродушно сверкнули, а ухоженные, пшеничного цвета, усы слегка изогнулись, повторяя контур ласковой улыбки. – Сейчас придём в лабораторию, там все и отдашь. – Он повернулся к ассистенту: – Игорь, откройте дверь, пожалуйста.

Брюнет кивнул, взялся за хромированную ручку и потянул стеклянную дверь на себя.

– Прошу вас, друзья! – Жестом радушного хозяина профессор указал на вход и первым прошёл в просторное, ярко-освещённое закатными лучами солнца фойе.

Лаборатория Олега Ивановича находилась на втором этаже центральной пристройки к главному корпусу. Фактически это было отдельно стоящее трёхэтажное здание, равно как и расположенные параллельно ему два других строения. Потом в чью-то голову пришла идея соединить их в одно целое. Пригнали солдат из охраняющих периметр частей и за три месяца с нуля построили крытые бетонными плитами низкие длинные переходы с узкими, как бойницы, окнами. В торцевых стенах связанных воедино зданий проделали широкие бреши, установили в них двери с фотоэлементами. Крыши выложенных из кирпича тоннелей залили растопленным гудроном, бросили сверху рубероид и дополнительно прошлись по стыкам чёрной кипящей массой.

Стеклянные створки автоматической двери с тихим шипением откатились в стороны, открывая вид на длинную кишку перехода. На полу и противоположной стене коридора дрожали тёмно-лиловые корявые тени. Их отбрасывали ветки растущих под соседним зданием кустарников.

Когда я впервые оказался на базе, меня поразил вид стоящего на железобетонных сваях строения. Я спросил у Олега Ивановича, что это за избушка на курьих ножках. Он пояснил, что здание строили с прицелом на размещение под ним боксов для исследовательской техники. Потом в Киевском институте изучения Зоны решили, что пять специально оборудованных машин для этой базы будет слишком, хватит и одного переделанного в кустарных условиях под нужды учёных бэтээра. Ну а поскольку менять проект – дело долгое, хлопотное и затратное, решили строить по уже утверждённому плану.

Сначала всю растительность в пространстве под вторым этажом убирали начисто силами младших научных сотрудников и проштрафившихся военсталов, а когда после очередного выброса в промежутках между сваями поселилась цепочка «разрядников», бросили это дело. Сперва даже хотели эвакуировать базу, опасаясь, что аномалии будут расти или появятся новые. Но время шло, а деструктивы и не думали разрастаться. Со временем учёные к ним настолько привыкли, что стали проводить исследования, собирать появляющиеся иногда в ловушках артефакты и даже, говорят, испытывали на них новые детекторы аномалий.

К треску аномальных молний и шороху ветвей, проникающих в переход сквозь открытые для проветривания окна, добавились звуки наших шагов. Вскоре мы оказались непосредственно в здании пристроя. Из низкого тамбура с тусклой лампочкой под потолком было два выхода. Один – через простую деревянную дверь на пружине, в узкий освещённый люминесцентными лампами коридор с кафельной плиткой на полу и выкрашенными зелёной масляной краской стенами. (Белые прямоугольники дверей вели из коридора в кабинеты и подсобные помещения.) Второй – через бетонную лестницу с железными перилами на второй и третий этажи здания.

Профессор повёл нас по второму пути. Через пару минут мы уже были в его лаборатории, где он вместе с Игорем корпел над исследованиями.

Научная келья профессора представляла собой просторный кабинет с единственным, выходящим на забор вокруг базы, окном. Прямо напротив окна располагался массивный рабочий стол Олега Ивановича. Сетчатое кресло на колёсиках было задвинуто под столешницу, на которой стоял раскрытый ноутбук с плавающими по затемнённому экрану стилизованными изображениями атома со знаками радиационной опасности вместо ядра и снующих по орбиталям электронов. Слева к столу примыкала полукруглая приставка. За ней ютился ассистент, когда приходило время обрабатывать полученные в результате экспериментов результаты.

Заставленные лабораторным оборудованием и приборами столы тянулись вдоль длинной стены напротив входа в кабинет. Справа от двери стояли в ряд три высоких застеклённых шкафа (в одном хранились толстенные книги и научные журналы, в другом – стеклянные банки со всякой всячиной от химических реактивов до вымоченных в формалине зародышей и различных органов мутантов, в третьем – контейнеры на один слот с артефактами и без) и двухкамерный холодильник.

Также в кабинете профессора был предусмотрен уголок отдыха, где ученый мог перекусить за обеденным столом или вздремнуть часок-другой на уютном диванчике. От рабочей зоны уголок отделяла плотная штора. Сейчас она была сдвинута в сторону.

Игорь, по распоряжению шефа, колдовал возле кухонного стола, готовя бутерброды (включённый электрочайник потихоньку ворчал), а на диванчике сидели Настя и Байкер, наблюдая голодными глазами за действиями ассистента.

Мы же с Олегом Ивановичем прямиком направились к холодильнику, где ждали своей очереди на исследования образцы тканей и внутренние органы мутантов. Пока профессор надевал хирургические перчатки, я отцепил от пояса контейнер с лежащими в ячейках железами мохнатого слизня. Шаров бережно взял бокс из моих рук и, не делая резких движений, осторожно перегрузил ценную добычу в специально приспособленные для хранения биологического материала пластиковые контейнеры.

– Вот и всё! – Профессор снял перчатки, выбросил их в стоящую слева от холодильника урну и радостно хлопнул в ладоши: – Спасибо, Купрум, завтра займусь настоящим делом, а сейчас пойдём-ка к твоим друзьям. Перекусим, заодно и подумаем, чем им можно помочь.

За ужином, если так можно было назвать бутерброды с чаем, Настя рассказала, что привело её в Зону. Профессор с ассистентом её внимательно слушали, а мы с Байкером налегали на еду. Когда девушка закончила говорить, в тарелке осталось всего лишь три куска хлеба с колбасой, а вода в чайнике плескалась на дне. Насте хватило и этого. (Олег Иванович с Игорем отказались от трапезы, сославшись на то, что пообедали всего два часа назад.)

Пока Настя перекусывала, профессор задумчиво пощипывал ус и о чём-то размышлял. Наконец, когда она отставила в сторону пустую кружку и промокнула губы заботливо протянутой Игорем салфеткой, ученый медленно проговорил, глядя ей в глаза:

– Итак, вы утверждаете, что ваш четырёхлетний сын Максим попал сюда из другой реальности во время эксперимента профессора Смакина…

– Семакина, – поправила Настя.

– Да-да, конечно, Семакина, – кивнул Шаров. – Извините. А вы, значит, сбежали из исследовательского центра этого злодея, где он ставил опыты над вами и вашим малюткой, и отправились искать сынишку вместе с другом. Я всё правильно понял?

– Совершенно верно, профессор.

– Но, помилуйте, барышня, как же вы попали сюда?! – воскликнул Олег Иванович, по-стариковски всплеснув руками. – Я ещё могу принять историю с мальчиком, но не понимаю, как вы из той, вашей, Москвы попали в мою чернобыльскую Зону?

Настя вздохнула.

– Олег Иванович, эта Зона такая же ваша, как и моя. Я прожила здесь много лет, встретила своего мужа, отца Максима, и всё было хорошо, пока мы с ним не отправились выполнять задание Семакина. Колдун, так звали моего супруга, погиб при выполнении миссии…

Голос Насти дрогнул, в уголках её изумрудных глаз заблестели слёзы. Она закусила нижнюю губу, опустила голову. Мы терпеливо ждали, когда она справится с нахлынувшими чувствами. Наконец девушка снова заговорила:

– Так утверждает Семакин, но я ему не верю. Мой муж жив, я всегда знала это, а сейчас, снова попав сюда, чувствую это сердцем. И я его найду, обещаю, но сначала мне нужно отыскать моего сына.

– Хорошо. Мы вам обязательно поможем, – кивнул профессор и обратился к ассистенту: – Игорь, сходи с нашим гостем на склад, пусть он выберет для себя и прекрасной дамы комбинезоны и оружие. – Он опять повернулся к Насте: – Наверное, сложно будет найти идеально подходящие для вас вещи, но Игорь постарается, а пока давайте попробуем разобраться в кое-каких технических вопросах.

Ассистент с Байкером отправились за экипировкой и оружием, а я встал и, не желая вникать в разговор учёного с Настей, подошёл к шкафу со склянками. Как бы я ни хотел абстрагироваться от чужого разговора, полностью сделать это не удавалось. Кабинет профессора хоть и был достаточно большим, но не настолько, чтобы вообще не слышать тихую беседу двух человек. Я различал невнятный шёпот, но порой, до меня долетали обрывки фраз и даже целые предложения.

Разглядывая плавающие в желтоватом растворе закорючки эмбрионов, я случайно наткнулся взглядом на стоящую во втором ряду банку с заспиртованной головой дирижёра. Верхняя часть черепа у него отсутствовала, открывая взору кору головного мозга псионика. Покрытая ветвящимися извилинами, она походила на изрытую глубокой эрозией стенку оврага. Даже мёртвые глаза мутанта обладали столь притягательной силой, что я с трудом сумел отвести от них взгляд, а потом эти похожие на бездонные колодцы бельма плавали передо мной ещё несколько минут, холодя разум и словно лишая воли.

Когда же я вновь обрёл душевное спокойствие, до слуха донёсся взволнованный голос профессора:

– Я допускаю возможность перемещений между реальностями в результате неудавшегося эксперимента, но чтобы двое взрослых людей, да ещё находящихся в тяжёлой машине, вот так просто попали из одного мира в другой… Так не бывает, милочка! Делайте со мной что хотите, но я убеждён: к вам применили внешнее воздействие. Говоря другими словами, вас закинули сюда с помощью какого-то прибора. Возможно, это сделал сам Семакин. Другой вопрос, зачем ему это понадобилось?

– Я не знаю, каким образом оказалась здесь, но в любом случае благодарна судьбе и намерена в ближайшее время найти сына, а потом вплотную заняться поисками мужа.

Настя сказала это таким решительным тоном, что я передумал говорить Олегу Ивановичу о странном приборе в кармане её джинсов. В конце концов, я толком не знал, что это за хреновина.

«Профессору дай только волю, он с радостью разберёт это устройство, чтобы досконально его изучить. А вдруг от наличия странной штуковины зависит жизнь Насти? – размышлял я. – Может, она генерирует какое-нибудь защитное поле, позволяющее ей не развоплотиться в ближайшее время. Всё-таки человек из другого мира, мало ли что. – Я обмозговал идею и отбросил её за несостоятельностью. – Будь это так, Байкер ни на шаг бы не отходил от неё, ведь он тоже из иной реальности. Да и с мальчишкой как быть в таком случае? А ведь она верит, что он жив, и собирается найти его. Опять же, люди всегда надеются на лучшее, к тому же Настя – мать и до последнего будет искать своего сына. В любом случае, раз молчит, значит, есть на то причины. Я сам не люблю, когда лезут в мои дела, так что буду держать язык за зубами. Захочет – сама расскажет о приборе и для чего он ей нужен».

Пока я так беседовал сам с собой, вернулись Байкер с Игорем. Первый уже переоделся и щеголял в новеньком «Варяге» с бронежилетом из полимерно-керамических пластин и отменной противорадиационной защитой.

За спиной бородача висел рюкзак и виднелся приклад «абакана». Помимо автомата, «турист» взял из закромов профессора и другое оружие. В правой руке он держал восьмизарядный дробовик СПАС-12. Из набедренной кобуры торчала рукоятка «глока», в нагрудных ножнах ждал своего часа армейский клинок. На разгрузке висели закреплённые на поводках шесть зелёных «лимонок», а кармашки тактического жилета топорщились от засунутых туда запасных магазинов и выстрелов к подствольному гранатомёту.

Кроме своего оружия, Байкер нёс ещё и Настин комплект вооружения. Правда, тот до поры до времени лежал в чёрной сумке.

Байкер сгрузил ношу на пол. (Оружие в сумке громко лязгнуло.) В это же время Игорь свалил на диванчик тюк с комбинезоном для девушки, рюкзак с аптечками и провизией и связанные шнурками армейские ботинки достаточно маленького размера. Наверное, весь склад перерыл, чтобы найти подходящую одежду и обувь.

Не скрывая удовольствия, ассистент Олега Ивановича шумно выдохнул, проводя рукой по раскрасневшемуся лицу. Да уж, ботаник – он ботаник и есть. Надо хоть иногда спортом заниматься, а не просиживать всё время штаны в лабораториях. Всего-то килограмм десять, наверное, притащил, а запыхался так, будто центнер на себе пёр.