С тех пор как она в последний раз переступала порог Здания Гувера, времени прошло немало. Сразу за дверью открывался просторный вестибюль, в котором пахло пылью. Она увидела охранников и вспомнила, что одного из них, с седыми волосами и впалыми щеками, встречала в своей прошлой жизни. Тот, однако, не узнал ее, когда она, пройдя через металлодетектор, приложила удостоверение к сканеру перед турникетом. Вместо зеленой лампочки загорелась красная, и охранник, нахмурившись, подошел к ней.

– Привет, Натан, – сказала она, и он всмотрелся в нее повнимательнее, но все равно не вспомнил.

– Натан! – окликнул его другой охранник, и он оглянулся. – Четыре-один-семь.

Лицо у седого охранника окаменело, и он потянулся к бедру за пистолетом. Рейчел, улыбаясь, подняла руки и подумала: «Разве в людей стреляют только за то, что они вошли в здание?» А потом ей вспомнился Джером Браун.

– Я специальный агент Рейчел Прю, – произнесла она спокойно, но четко. – Сейчас я работаю в офисе в Сиэтле, но раньше приходила сюда каждый день.

Пока Натан держал ее на мушке, подошли другие.

– Мне все равно, кем вы были, Рейчел, – сказал знакомый ей охранник. – Мне важно, кто вы сейчас. Пожалуйста, лягте на пол лицом вниз, руки в стороны.

Опускаясь на колени, Прю сообщила, что не вооружена, но на эти слова никто не обратил внимания. Уж не совершила ли она фатальную ошибку?

Это ощущение не исчезло и через десять минут, когда ее отвели в комнату для задержанных в подвальном этаже. В помещении стоял только стул – не было даже стола. У нее отобрали телефон и сумочку. За широким и высоким, в полный рост, двусторонним зеркалом могла находиться целая толпа наблюдателей.

– Я пришла поговорить с заместителем директора Марком Полсоном, – сказала Рейчел в пустоту комнаты.

Комната не ответила.

Прю так и не поспала и уже начала сомневаться, что это удастся ей хоть когда-нибудь. После встречи с Шумером она вернулась в Уолдорф, рассчитывая на пять или шесть часов сна, но вместо этого обнаружила Грегга, в одиночку пившего в пустом доме.

– Где Ингрид с Клэр? – спросила Рейчел.

Бывший супруг поднял стакан с водкой, и по неуверенному движению его руки она поняла, что он порядком набрался.

– Исчезли, – ответил он.

– Что?

Опустошив стакан, Уиллс грохнул им о кофейный столик.

– Гребаная сука! Что она ей сказала?

– Соберись, Грегг. О чем ты?

Свежий прилив ярости дал мужчине сил, чтобы подняться, и он ткнул в сторону Прю пальцем, словно обвиняя ее в чем-то:

– Ты. Ты ее привела. Стерва.

Он впал в то состояние озлобленности, которое Рейчел наблюдала не раз, и, хотя прошли годы, она понимала, что от таких привычек трудно избавиться даже со временем. Поэтому она оставила Грегга наедине с его бедой, а сама прошла на кухню, где увидела на столешнице оставленную Маккензи записку. Та писала мужу, что уходит от него, и просила не звонить. А потом затылок Прю обожгло болью.

Сейчас, несколько часов спустя, кожу еще саднило от удара, который Грегг Уиллс нанес, подкравшись сзади. Удар был подлый, так ведь и сам он всю жизнь был подлецом.

Но Рейчел приходилось выносить и не такую боль – удар кулаком не мог сравниться с пулей. Там, на кухне, она с разворота двинула бывшему супругу локтем в челюсть, частично задев и шею. Он вскрикнул, и она захватила его правую руку, потянула на себя и нанесла встречный удар подошвой стопы в корпус. Грегга подбросило вверх, в воздухе мелькнули его ноги, и он грохнулся, пролетев через дверной проем, на обеденный стол. Скатившись со стола, он упал на пол и застонал, а Прю вспомнились все побои, которые она вынесла от него. А еще она подумала о тех ударах, которые – она знала – приняла Маккензи, иначе зачем ей было уходить от него вот так, наспех? Рейчел думала о девочках, с которыми никогда не была знакома, над которыми он издевался в подростковом и юношеском возрасте, потому что такие начинают рано. Думала о школьницах в Нигерии, которых захватила и удерживает уже много месяцев целая армия таких, как Грегг Уиллс.

Она резко и сильно ударила его ногой по почкам, а потом по затылку – раз и еще раз.

Когда открылась дверь, Прю, все еще сжимавшая кулаки, очнулась от воспоминаний. За дверью стоял Натан с напарником помоложе. Охранник выглядел не таким напряженным, как раньше, и она расслабила руки, отгоняя злость.

– Специальный агент Прю, – произнес седой охранник, – не желаете пройти с нами?

Она не возражала.

В служебном лифте Натан нажал кнопку «6», а Рейчел привалилась к стене, чтобы отдохнуть.

«Не спать», – велела она себе.

Страха Прю не испытывала.

Дверь лифта открылась, и она позволила Натану поддерживать себя под локоть, пока они шли по коридору, в конце которого им встретились незнакомые федеральные агенты, с любопытством посмотревшие на нее. Войдя в приемную, они увидели секретаршу Полсона, которая тут же сказала в трубку: «Она здесь», а потом открыла дверь. Натан с напарником ввели арестованную в ярко освещенный, стерильный кабинет Марка.

– Рейчел, – произнес Полсон, вставая. Он натянуто улыбнулся и положил руки на спинку своего высокого мягкого кресла. – Садитесь, пожалуйста. – Прю уселась, и он снова устроился в кресле, махнув охранникам рукой. – Я полагаю, что сумею о себе позаботиться, джентльмены.

«Не будь таким уверенным», – подумала Рейчел и вдруг поняла, что не проверила, нет ли у Грегга внутреннего кровотечения. Когда она уходила из дома, он так и лежал в гостиной на полу, не двигаясь.

Они остались одни, и Марк переменил позу.

– Слышали про Джейкса? – спросил он.

– Да, нынче утром.

– Какой позор. Сомневаюсь, что после истории с Шумером он смог бы продолжить карьеру, но лишать себя жизни? – Полсон потряс головой. – Он просто сдался.

Прю едва не возразила ему. Возможно, он не отдавал приказ и ничего не знал. Возможно, Джонсон и Вейл взвалили на себя инсценировку самоубийства, чтобы разгрести грязь в Бюро. Если, конечно, в Бюро остались столь инициативные люди. Джейкс был инициативным. Или, по крайней мере, казался таким.

– Да, – вслух произнесла Рейчел. – Позор.

За своим загроможденным столом Марк выглядел растерянным стариком.

– Не знаю, чему можно верить в байке Шумера, но если в ней есть хоть частица правды… – начал он.

Бывший агент не спешила закончить за него фразу.

– Немцы в истерике. Дали нашему правовому отделу двадцать четыре часа, чтобы убраться, – добавил Полсон.

– Слышала.

– И мы взяли Кевина Мура в аэропорту Кеннеди.

Рейчел не получала сообщений от Кевина с тех пор, как он вернулся из Испании в Лондон, и уже беспокоилась.

– С ним все хорошо? – спросила она, приподнимаясь со стула.

– Конечно! Его допрашивают. Но вопрос, который нас интересует, заключается в следующем: кто передал информацию Шумеру? Мы совершенно уверены, что не Кевин.

– Вы же знаете, что я терпеть не могу Сэма Шумера.

– Знаю, – сказал Марк, улыбаясь. – Но все так замысловато, вам не кажется? Вызывает сомнения. Джейкс рассматривал кандидата для внедрения в «Бригаду»?

– Да, чтобы следить за Бишопом. Джейксу нужно было хранить свою берлинскую тайну.

– Но почему же Джейкс не избавился от Мартина Бишопа в две тысячи девятом? Зачем тратить время на Миттага и ждать, пока Бишоп станет национальным героем?

– Не избавился, потому что не мог. У Бишопа был покровитель.

– Кто? Шумер ведь про это не говорил, не так ли?

Прю решила игнорировать вопросы Полсона.

– Он называл себя Джеймсом Салливаном, но его настоящее имя – Майло Уивер, – сообщила она. – Мне сказали, он работает в ООН, но я не нашла его фамилии ни в одном из отделений. Он был одним из наших.

– Из Бюро?

– Из ЦРУ.

– Черт. – Марк словно выплюнул это слово. – И зачем только ООН ввязалась в это дело?

Этого Рейчел не знала и не могла знать, пока не поговорит с Уивером с глазу на глаз. Все, что ей оставалось, – это повторить те слова, которые сам Полсон сказал ей много лет назад:

– Борьба против глобального господства корпораций.

– Вы говорите так, словно восхищаетесь этим большевиком.

В своем отношении к Марку Прю еще не определилась.

– Корпорации, Рейчел, – это стабильность, – заявил он. – Если на них наплевать, значит, наплевать на наш демократический образ жизни.

До этого момента Прю не знала, предпримет ли следующий шаг, но что-то в его тоне – какая-то доверительность – неприятно ее задело. Возможно, Рейчел провела слишком много времени с Ингрид и поэтому не могла позволить, чтобы все так и шло по накатанной. Так что она сказала:

– Главный вопрос, Марк, заключается вот в чем: кто выиграл от событий четвертого июля?

– Не американский народ, это уж точно.

Похоже, замглавы ФБР целенаправленно разыгрывал из себя тугодума.

– Банки, – сказала Прю. – Было похоронено расследование одного из крупнейших в истории США отмываний денег. Все так увлеклись «Бригадой», что даже не заметили.

Полсон сложил ладони перед собой в молитвенном жесте.

– О чем вы, Рейчел?

– Я говорю, что это любопытно. В акциях четвертого июля погибли или были госпитализированы два человека, игравших главную роль в расследовании. Какие крайне левые станут убивать политиков, пытающихся обрушить банки? Если то, что сообщил Шумер, верно и все приказы отдавал Джейкс, значит, события четвертого июля произошли не просто так. Миттаг не был сумасшедшим. Он делал так, чтобы уничтожить «Бригаду» и в то же время защитить финансовый сектор от преследования. Он следовал приказам. Он и есть защитник вашей пресловутой стабильности.

Рейчел следила за лицом Марка, за тем, как он впитывает каждое следующее звено в цепочке ее рассуждений. Вот у него дернулось веко. Это могло ничего не значить, а могло означать все, но важнее было то, что по пути в Здание Гувера она зашла на станцию метро «Боллстон» и забрала конверт от Эшли с информацией о звонках по одноразовому телефону Оуэна Джейкса. Теперь она достала из сумочки три сложенных листка: даты, номера, координаты. Полсон заметил бумаги, но не стал ничего спрашивать, а лишь сказал:

– Предлагаете наградить Миттага «Щитом храбрости»? Может, вручить его матери «Памятную звезду»?

Расправив у него на столе странички, Прю заявила:

– Бен Миттаг получал приказания по телефону, с одноразового мобильника Оуэна.

– Это есть в выступлении Шумера, но мы не знаем, что они говорили друг другу.

– Нет, не знаем. И нам неизвестно, почему Миттаг, если уж он работал на Оуэна, не передал список конспиративных домов, а заставил нас самих произвести расследование и приступить к ликвидации. У Оуэна не было причин утаивать от нас эту информацию.

Казалось, Полсона это заинтересовало. Он забарабанил пальцами по столу.

– Похоже, ситуация начинает проясняться.

– Нет, это просто вопрос.

– И у вас есть ответ?

Рейчел пожала плечами.

– Мне думается, Миттагу было трудно работать под прикрытием. Каждый день он слушал разговоры, направленные против таких людей, как Оуэн, против нас. Он обдумывал свое поведение – мы все так делаем. Он мог бы застрелить нескольких политиков для Оуэна, потому что думал, что это поможет и революции тоже. Но он не стал выдавать конспиративные квартиры. Он пытался жить по понятиям, угодить и вашим, и нашим. Однако, когда Джейкс убил Бишопа, Миттаг, вероятно, не решился перейти на нашу сторону. И поэтому выбрал «Бригаду».

– Какое хитросплетение! Тут хоть наизнанку вывернись, все равно ничего не поймешь…

Прю это не беспокоило, потому что внутренняя жизнь Бена Миттага представлялась ей всего лишь еще одной загадкой – одной из многих, которые никто никогда не разгадает.

– Не имеет значения, – сказала она, а затем посмотрела прямо в глаза бывшему начальнику. – Знаете, что важно? Записи телефонных разговоров с одноразового мобильника Оуэна. Он использовал его не только для связи с Миттагом.

Полсон лукаво улыбнулся.

– Я весь в ожидании, Рейчел.

– Выяснилось, что он звонил на номер в вашем доме, Марк.

Заместитель директора ФБР сохранил улыбку на лице, но она больше не выражала никаких эмоций. Улыбка застыла и превратилась в маску, скрывающую то, что творилось у него в голове.

– Скажите мне вот что, Марк. Кто из вас приказал Саре Вейл и Лайлу Джонсону убрать меня?

Лицо у Полсона сделалось обиженным. Не открывая рта, он провел языком по зубам. А потом наконец сказал:

– Джейкс был идиотом.

– Но полезным – хотя бы для руководства Бенджамином Миттагом.

Теперь улыбка Марка исчезла.

– Думаете, я управлял Миттагом через Оуэна? Это безумие.

Прю покачала головой.

– Оуэн руководил Миттагом задолго до вашего появления здесь. Но вы же не идиот. Вы провели кое-какое расследование. Узнали, какие дела проворачивает Джейкс, а потом решили задействовать его агента под прикрытием на пользу некоторым своим друзьям. Как, кстати, поживают ваши акции в «Плейнс Кэпитал»?

– Мои акции? – Замглавы Бюро начал хватать ртом воздух, а потом выдавил: – Вы это что, серьезно? – Руки его задергались, и он моментально утратил контроль над собой. – Бог с вами, Рейчел! Вы, должно быть, считаете меня чудовищем.

Прю и сама не знала, что о нем думает, но теперь все, что он говорил, было бесполезно.

– А что?! – взвизгнул Полсон. – Вы бы предпочли, чтобы банда боевиков бродила по стране, взрывая все к черту?

– Они никогда ничего не взрывали, – возразила женщина.

– Потому что мы им не позволили.

Возможно, подумала Рейчел, он действительно верит в то, о чем говорит: корпорации – это стабильность. А может быть, имеет в виду прежде всего свой банковский счет. Есть ли тут разница?

– Неважно, что я думаю, Марк, – сказала она. – Связи имеют значение, особенно для таких, как вы.

Полсон шумно выдохнул и обвел взглядом свой кабинет, посмотрел на свои фотографии с президентом и с другими политиками.

– Может, расскажете мне о своих друзьях – о тех, которым вы помогали? – предложила Прю.

– А не много ли вы хотите? – сорвался ее бывший босс.

Не сдержавшись, она улыбнулась. Марк посыпался за считаные минуты. Все получилось слишком просто.

– Можете сказать Джонсону и Вейл, что покушение на меня – или любого, кто причастен к этой истории, – лишь усугубит ситуацию, – предупредила женщина.

Полсон молчал целых десять секунд, постепенно успокаиваясь.

– Вы задумали шантаж, Рейчел. Я вижу это по вашим глазам, – сказал он потом и осуждающе покачал головой. – Что вам нужно?

– Ну, во-первых, я хочу, чтобы отпустили Кевина Мура. И не трогайте его паспорт.

– Ладно, – согласился Марк, взмахнув рукой, словно нетерпеливый волшебник, походя превращающий невозможное в возможное. – Что-нибудь еще?

– Ваше место.

Его кулак упал на стол, как подстреленная на лету птичка.

– Что?

– Вы всё слышали.

– Я не могу выбирать себе преемника.

– Ничего, замолвите за меня словечко у директора. Он ведь старый приятель президента? Кажется, они вместе в гольф играли, верно? На собеседовании я буду просто очаровательна. Посмотрим, что из этого выйдет. Главное – вы сейчас же уходите в отставку.

– Вы серьезно?

– Проверьте.

Снова повисло тягостное молчание. А затем дверь открылась, и в кабинет заглянул Лу Барнс. Увидев сидящую Рейчел, он разинул рот, но потом закрыл его. Похоже, на уме у него было что-то более важное, чем опальная экс-коллега.

– Марк, вам нужно на это взглянуть… – начал он.

Полсон посмотрел на Прю. Лицо у него вспыхнуло, и он поднялся.

Они прошли за Барнсом сквозь толпу сотрудников в его отгороженный стеклом офис, где кучка людей сгрудилась возле телевизора с широким экраном. Все новостные каналы передавали одно и то же: репортажи о спонтанных массовых демонстрациях, проходивших в двенадцати крупнейших городах, в том числе в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Далласе, Сан-Франциско, Сиэтле, Детройте, Чикаго и Вашингтоне. Толпы людей заполняли улицы, обтекали небоскребы и медленно перемещались к главным местным достопримечательностям. «Ни одна из этих демонстраций не согласована с местными властями, – говорил комментатор. – Полиция не знает, что делать».

– О, черт, это же мы, – сказал кто-то, когда картинка сменилась, и Рейчел увидела толпу человек в сто или больше, собравшуюся у Здания Гувера и текущие к ней через проезжую часть реки людей.

Прю выглянула из офиса Барнса, окруженного зрителями. С десяток агентов уже стояли перед окнами фронтальной стены и смотрели вниз.

– Они ничего не говорят, – заметил Барнс.

– Что? – спросил Полсон.

– Никаких лозунгов. Рты закрыты. Никаких требований. Ни в одном из городов. Повсюду гробовое молчание.

– Коловращение, – вспомнила Рейчел.

Марк озадаченно посмотрел на нее.

– Что?

Он не успел переспросить, потому что Прю вышла из офиса, пробилась сквозь толпу и направилась к лифту.

У входа на первом этаже маячило несколько сотрудников – остальные опрометчиво рассудили, что безопаснее скрыться с глаз и перешептываться по телефону. Рейчел увидела Натана, глазеющего в окна и держащего руку на рукояти пистолета. Заметив ее, он сказал:

– Агент Прю, я бы на вашем месте не стал выходить туда.

– Все в порядке, – ответила Рейчел, хотя толком и не знала, будет все в порядке или нет. Она действительно ничего не знала, потому что не умела заглядывать в будущее. Никто не умел.

Пройдя сквозь двери, она шагнула на улицу. Барнс не соврал – они молчали. Немая стена людей, стоящих плечом к плечу и глядящих на нее. Ни гнева, ни злобы, только тысячи глаз, заставляющих почувствовать, что с этого момента она не одна. Это было ужасно. Первым делом захотелось отвести взгляд, но Прю сразу устыдилась своего малодушия, и поэтому стала смотреть на всех собравшихся. Это оказалось непросто – их глаза сверлили ее, проникая все глубже, до самого сердца. Ей снова стало страшно, и она торопливо пошла по тротуару прочь. Достигнув конца квартала и края толпы, Рейчел увидела, что к зданию ФБР продолжают стекаться демонстранты. Молча.

Вдали послышался вой сирен. Сюда спешила полиция.