Покинув второпях штаб-квартиру Института развития и уже почти дойдя до станции «Лондон-бридж», Кевин засомневался. Не слишком ли быстро он спасовал перед Примаковой? Или она отпугнула его? Может быть. Причем отпугнула не предупреждением о том, что позвонит в полицию, – это, как он теперь подозревал, было пустой угрозой, потому что ей тоже не хотелось отвечать на вопросы. Встревожило его то, что она знала его имя, знала про Рейчел и Оуэна Джейкса. Какого черта, кто она такая? Адвокат, помогавшая финансировать «Бригаду», знавшая механизмы внутренней работы ФБР так, как не знали их большинство служащих в самом Бюро? Да, именно это его испугало. Любого, кто столько знает, нужно опасаться.

Кевин находился в чужом городе, правил которого не знал, общался с женщиной, обладавшей по сравнению с ним огромной форой, но спасаться бегством, когда другие – Рейчел, Ингрид, Клэр – зависят от него… Что это было? Разумное чувство самосохранения, развившееся в условиях достаточно длительной свободы по принятию решений в ходе расследования? Или он бежит от чего-то имеющего решающее значение для защиты этих женщин? Ему вспомнились последние слова Бена: «Это все из-за тебя…» Тогда принятые им решения закончились просто кучей трупов. Чего будет стоить его ошибка теперь? Какое направление будет правильным?

Когда Мур неожиданно развернулся и снова побрел на запад, он не был полностью уверен в том, что делать дальше. Может, он вернется в кабинет Примаковой и потребует ответить на свои вопросы? Или затаится снаружи, как охотник? Заговорит с ней, когда она выйдет из здания? Сможет ли он проследить за ней в незнакомом городе? Сан-Франциско или Новый Орлеан – там он мог бы вести слежку без проблем. Но запутанные, забитые пешеходами улицы Лондона?..

Он уже почти достиг перекрестка, за которым начиналась Блэкфрайерс, когда поднял взгляд и увидел на другой стороне улицы знакомую женскую фигуру. Да, Александра Примакова, прижимая к уху телефон, шла как раз туда, откуда он решил вернуться. Кевин снова развернулся, налетел на чету пакистанцев и поспешил следом за ней. Она уже проходила через турникет на станции метро, и ему пришлось отстать, а потом снова бежать, чтобы не потерять ее. На крутом эскалаторе он держался неподалеку, стараясь не упустить ее из виду, а когда вскочил в вагон, даже не понял, в каком направлении они движутся. К тому времени Примакова уже положила телефон в карман и достала другой, на котором теперь набирала сообщения.

Только когда они вышли в Восточном Кройдоне, Мура охватило чувство беспокойства. Александра шла впереди, и ее белая кожа выделялась среди окружавших ее смуглых лиц, а потом они оказались на той самой улице и… Ага: она свернула в переулок, который Кевин впервые посетил прошлым вечером, когда его привез сюда водитель-ямаец по имени Элайджа. Остановившись перед дверью Мэтти, она сверила номер с записью в телефоне. И собралась нажать на кнопку звонка.

– Госпожа Примакова! – окликнул ее молодой человек, подбегая к ней.

Женщина оглянулась, удивленно посмотрела на него, после чего выдавила из себя улыбку.

– Мистер Мур. Как вы здесь оказались?

– А вы как думаете?

Александра скривила бровь, а потом кивнула в сторону главной улицы.

– Прогуляемся?

Не успел Кевин ответить, как она уже зашагала прочь, и ему опять пришлось припустить за ней трусцой. Он догнал ее, когда она влилась в шумную толпу.

– Теперь вы хотите поговорить? – спросил Мур.

– Нет, – последовал ответ. – Это не то место, в котором я вам что-нибудь скажу.

– Ладно…

– Сначала мне нужно кое в чем убедиться.

– Говорите.

Снова взглянув на агента ФБР, женщина криво улыбнулась.

– Вы работаете с Рейчел Прю, правильно?

Кевин не знал, должен ли отвечать, но понимал, если он ничего не скажет, то и она не заговорит. Примакова уже ясно дала это понять.

– Да, – кивнул молодой человек.

– Хотя ее здесь нет, верно? Она в Америке?

На этот раз Мур просто кивнул, не желая озвучивать тот факт, что он, похоже, проиграл и на руках у него больше не осталось козырей.

– Хорошо. Скажите ей, что она теряет время, копаясь в старой истории, – заявила Александра.

– Что это значит?

– Это значит, что неважно, какие бумаги я подписывала в две тысячи девятом. Пусть приглядится к событиям четвертого июля прошлого года. И пусть задаст себе вопрос, кто от этого больше всех выиграл.

Скрытность собеседницы начала раздражать Кевина.

– А как насчет того, Александра, чтобы самой сказать мне, кто выиграл?

Примакова покачала головой.

– То есть сообщить вам все то, что я знаю. Это вызовет вопрос, откуда мне все известно. Мне не по душе такие вопросы.

Они прошли дальше, мимо стеллажа с кроссовками.

– Откуда мне знать, что вы не морочите мне голову? – проворчал Мур.

– Неплохо, – сказала женщина, улыбаясь. – Теперь вы, кажется, начинаете понимать…