Глава 16
Паша
Некоторые удачные идеи могут показаться окружающим довольно безумными, если изложить их прямым текстом. К счастью, делать это необязательно. Монику в квартиру я привел без каких-либо объяснений, сделав загадочное лицо. Всегда интригует, а потом отступать уже поздно.
В гостиной горел торшер, из настежь открытого окна тянуло сквозняком. Кира отсыпалась у себя в комнате. Вернулась все-таки… С дверной ручки свисало завязанное узлом цветочное колье, повыше был налеплен стикер с надписью: «Разбудишь – грохну». На русском, слава богу. Я закрыл окна и кивнул сгорающей от любопытства Монике на лоджию. Там меньше предметов обстановки и больше воздуха, а он сейчас очень пригодится.
– Ну и чем тебя осенило? – спросила она нетерпеливо, сев на диван и закинув ногу на ногу. – Таинственно молчишь с того момента, как Совет единогласно обвинили во всех бедах.
– Что-то Мария увидела.
– Где? – Моника нахмурила тонкие брови и впилась ногтями в подлокотник. – В ловушке? И ты туда же… Да брось!
– Не проверим – не узнаем.
– Я не собираюсь проверять! Это безумие.
Полыхнуло тревогой с яростными нотками протеста. Отчасти она права. Но кто не рискует – тот не получает ответы.
– И не надо, – спокойно сказал я, садясь рядом. – Сам схожу. Ты просто подстрахуешь.
Моника закрыла глаза и медленно выдохнула, пытаясь успокоиться.
– Нет! – отрезала она, но сквозь злость и панику предательски проскакивали искры любопытства.
– Мне нужна твоя помощь, – зашел я с другой стороны, накрывая ее руку своей. – Мария никогда не ходила туда без страховки – часть чисел в дневнике посещения ловушки выведены не ее рукой. Скорее всего, это был Мигель. Присутствие в реальности сильного вема – не лишнее. Дополнительный ориентир, проще будет вернуться. Застревать там я точно не собираюсь.
Моника колебалась.
– Забудь! – улыбнулся я и отпустил ее руку. – Сам справлюсь.
Три. Два. Один…
– Ладно, – сдалась Моника. – Что надо делать?
– Понаблюдаешь, отметишь даже незначительные колебания энергии, в том числе и фоновые. За руку подержишь, чтобы наверняка ничего не пропустить.
Она придвинулась ближе и вложила свою ладонь в мою. Отчетливо потянуло неодобрением и затаенным страхом. Первое – переживу, второе вряд ли относится ко мне. Все равно просить больше некого, а у нее самоконтроль неплохой. Жгучую ревность к Марии я заметил лишь раз, Моника умело ее прячет, внешне подменяя чем-то другим. Значит, и малейшие изменения энергии во время моего путешествия не упустит.
Итак, лоджия. Низкий диванчик, пять круглых свечей на подвесных полках, прозрачный столик с нетронутой пепельницей. Кусок зеленого двора, выглядывающие через дорогу ворота особняка Норда. Легко запомнить. Напоследок я повернулся к Монике, впечатав в память радужные переливы ее энергии и ощущение особенной, словно излучающей блеск теплоты. А теперь – вперед, к цели. Реальность схлынула, послушно уступила место Потоку. Рябиновый сад – сплошной, бесконечный, сливающийся с красными сумерками заката. Кроме стильной картинки, ничего примечательного тут нет. Если долго и упорно идти – упрешься в забор, за которым находится такой же сад. Зато это самый глубокий мир, отсюда кинет в ловушку с большей вероятностью. Видимо, ей нужно время, чтобы настроиться на наше сознание и перехватить. Я дам достаточно времени, надеюсь, она им воспользуется.
Максимальная концентрация, нарочито медленный подъем на поверхность. И вот – лоджия, солнечные блики на журнальном столике, шум улицы. Моника по-прежнему держала меня за руку, взгляд у нее был вопросительный, отдавало волнением. Доподлинно известно, что энергия Потока не умеет копировать людей. Но если они нарисованы кем-то разумным специально для тебя – это в корне меняет дело. Да и собственный мозг устраивает подлянку – вдобавок к знакомой картинке многое дорисовывает сам. Чтобы сбить этот эффект, нужно убедиться в обмане. Найти подтверждение. Любое – например, отсутствие ворот через дорогу. Сплошной увитый растительностью забор, и ни намека на вход. Отлично, я попался! Никогда не думал, что буду рад этому…
Уличенный во лжи мир потускнел, растительность во дворе слилась в неразборчивую зеленую кашу. Моника разом утратила все эмоции и живой огонек в глазах.
– Вас случаем одна девица не доставала? – спросил я ее, потому что больше-то обратиться было не к кому. – Волосы разноцветные, характер настырный.
Она смерила меня презрительным взглядом, в котором ясно читалось: «с едой не разговариваю». Воздух потяжелел, кругом заплескалась агрессивная энергия. Я отгородился, подыскивая пути к отступлению. Пока что их было много – удирай в любую сторону. Лже-Моника растворилась, будто ее безжалостно стерли с дивана ластиком. Все стало черно-белым, схематичным, как набросок ленивого художника.
В ушах зазвенело, тянущим вниз грузом навалилась пустота. Я приготовился к рывку на поверхность, но в дверях возникла девушка. Хрупкая фигурка в белом платье до пят, длинные светлые волосы. Заостренное фарфоровое личико, миндалевидные азиатские глаза. Большие, темные – не глаза, а тьма египетская. Несмотря на человеческую энергию, она была воплощением легкости и абсолютной свободы. Никаких ограничений, как и связи с реальностью. Невероятная сила и яркость. Поток был ее родной стихией. От девушки веяло надменностью и холодом, практически ледяным.
– Была такая, – зазвенел голос.
Я осторожно поднялся с дивана. Впрочем, никакого дивана уже не было, как и лоджии. Лишь стремительно белеющее полотно из ослепительного света.
– С ней какие-то проблемы? – поинтересовался я, чувствуя наливающуюся внутри свинцовую тяжесть.
– С ней – нет, – отозвались насмешливо.
– А с кем?
Девушка склонила голову набок, лениво повела плечом.
– Она вырвется снова. И всему конец.
– Тьма? – озвучил я единственную догадку, неотвратимо теряя драгоценную концентрацию.
– Называй, как хочешь.
Одолела дикая усталость, вокруг сжалось удушающее кольцо энергии. Ловушка захлопывалась, обрывая последние нити, ведущие домой. Еще немного, и вклиниться в Поток станет невозможно. Я с трудом зацепился за утекающую сквозь пальцы энергию, девушка разочарованно взмахнула ресницами. Мгновение, и она оказалась напротив меня, совсем близко. В глаза бросился узор на ее кулоне – серебряная галочка, перечеркнутая косыми линиями.
– Останься, – прошептала девушка.
Как-нибудь в другой раз…
Мир сузился до сияющей белой полоски, я рванул прочь. Подальше отсюда, на поверхность. Все утонуло во вспышках света и оглушающем звоне. Заданное направление исчезло, Поток превратился в медленное и вязкое месиво. Нет уж, давайте все же без меня! Сосредоточиться, устремиться ввысь. К блестящей энергии, отливающей перламутром. В ней ощущалась теплота – слабая и неуверенная. Она мерцала пятном где-то в глубине необъятного океана чистой энергии, и не было ему ни конца, ни края. Вспышки слились в пульсирующий свет, но радужное сияние не погасло. А потом, словно в последнюю секунду, оно стало горячим, осязаемым, настоящим.
Первое, что я почувствовал в родной реальности, это боль. Моника впилась когтями в мою ладонь и изо всех сил пыталась отцепить ее от своего запястья. Я ослабил хватку, она выдернула руку и всхлипнула. На белой коже отчетливо проступали следы моих пальцев.
– Тебя не было, – выдавила Моника. Вид у нее был бледный. – Мгновение перед возвращением тебя не было. Не существовало!
Не показалось, значит. Последняя секунда действительно была последней.
– Со мной все хорошо, – сообщил я вполне ровным голосом. В голове с противным звоном вертелась карусель. – Извини, что сделал больно.
– Хорошо? – Моника вскочила с дивана. – Хорошо?! Ты почти остался там! А обо мне подумал?!
Что ж она так голосит… Вдох, выдох…
– Ну не остался же. И повторил то, что удалось Марии.
Моника развернулась на каблуках и вылетела с лоджии, от души грохнув дверью. Ярость вырывалась из нее, как пламя из паровозной топки. Я вышел следом. Моника вилась у входной двери, силясь отпереть дрожащими руками замок. Хваленое самообладание явно взяло отгул на сегодня. Ну задержался, и что? Даже если бы остался. Кто я ей? Не вижу повода для истерики.
– Мария видела, Марии удалось… – бормотала Моника, постепенно переходя на крик. – Мария чокнутая! Всегда лезла, куда не просят! Тебе тоже жить надоело?! Еще и меня в это втравил! Самоуверенный придурок!
Добавив что-то на французском – подозреваю, не менее экспрессивное, она все-таки справилась с замком и пулей вылетела из квартиры. Сзади полыхнуло гневом. Я оглянулся. Из-за приоткрытой двери своей комнаты выглядывала заспанная Кира в длинной полосатой футболке.
– Это она тебя разбудила, – кивнул я на кружащую у лифта Монику.
– Ей я все прощаю, – хрипло буркнула Кира и зевнула. – За «самоуверенного придурка», как минимум.
А еще говорят, что женской солидарности не существует…
На кухне я влил в себя два стакана ледяной воды. Не помогло. Пришлось прибегнуть к тяжелой артиллерии – чашке крепкого кофе.
Мыслей было много, а вопросов еще больше. Тьма вырвется и конец всему… Чему всему? И не этой ли тьмы боялась Мария? Вряд ли мне выдали эксклюзивную информацию – она услышала то же самое от хозяйки ловушки. Они, безусловно, встречались. Знак с кулона – галочка, перечеркнутая косыми линиями, есть среди набросков Марии. Интересная дамочка эта хозяйка ловушки. Наверняка из компании того типа, о котором упоминала Лейка. Сколько же их всего? Видимо, они обитают в нижнем Потоке. Отгородились от всех проблем границей, а через глубокий Лектум ищут Вестника. Логично, черт побери! Он же ту границу двигает, отвоевывая постепенно территорию. Только Вестники рождаются раз в сто лет, а вемы пропадают постоянно. Для чего мы понадобились?
Чашка опустела, удалось спокойно сделать вдох. Карусель медленно остановилась, звон стих. На кухню ворвалась Кира, уже в шортах и очках. Не отрываясь, выпила из графина половину холодной воды и зажмурилась от наслаждения. Методы приводить себя в чувство у нас общие. Вечеринка у меня другая была, но симптомы схожи. При потере энергии всегда жажда мучает. Сейчас ерунда еще, а вот осенью, когда Лейке чуть ли не половину передал…
Кира поправила очки, развернулась к выходу.
– А ну, стой, – осенило меня.
Она замерла у стены, вспыхнув секундным замешательством. Конечно, энергия… Как я сразу не догадался? Делясь своей, чувствуешь человека с даром в разы лучше. А передав достаточно – получаешь полный доступ к его подсознанию. Оно попросту считает тебя вторым хозяином.
Я отставил чашку, шагнул к Кире. Она с вызовом задрала подбородок и сложила руки на груди. Сконцентрироваться на ее энергии получилось лишь со второго захода, сказывалось недавнее погружение. Сил у Киры – кот наплакал, но для нее этот запас являлся максимальным. Много не передашь. По крайней мере, за один раз.
– Что ты делаешь? – процедила Кира, умело укрываясь от моего ментального ощупывания. Будь ее дар посильнее – даже удалось бы!
– Ищу другой способ.
Кира закатила глаза и утомленно вздохнула:
– Поторопись. Спать хочу.
– Скоро пойдешь, – пообещал я, получив в ответ искру раздражения. – Успокойся. Я тебе своей энергии передам – возьмешь.
Она вопросительно изогнула бровь.
– И зачем?
– Пригодится.
Кира фыркнула, пожала плечами. Пора. Чем дольше тяну, тем больше она нервничает. Попытка установить контакт на расстоянии с треском провалилась, отклик пришел нулевой. Будто закрылась, как могла. Ничего, есть у меня один поверенный способ… Я приблизился к ней вплотную, осторожно коснулся изгиба локтя. Она вздрогнула, опустила руки. Боится. Ощутимо боится, хоть и всеми силами не показывает. Видимо, никакие доводы и обещания не убеждают, что ничего плохого я ей не сделаю.
Глубокий вдох, выверенный импульс. Переборщу – захлебнется. Нужно аккуратно, без привычного напора. Канал между нами открылся тонкий, хрупкий. Бережное обращение к той стороне, переданная капля энергии. Кира отозвалась не то чтобы согласием, но сопротивления не было. Готово…
Она сдавленно ойкнула и попыталась сползти по стене на пол. А ведь минимальная передача была… Я придержал ее за локоть, усадил на стул. Проверил, что передозировки не случилось, и отпустил. Подсознание Киры реагировало на меня дружелюбнее, барьер был готов пропустить молча, не предупреждая хозяйку. Только этого мало, мне надо попасть глубже. Раза два-три повторим, и будет самое то.
– Хм… – Кира тряхнула головой. – Что-то спать совсем расхотелось.
– Эффект временный, – усмехнулся я, – через час срубит. Моей энергии позже еще добавим. Нормальный доступ к твоему подсознанию уже есть, но расширить не помешает.
– О… Так я в твоей полной власти, и далее по тексту?
– Далее – по делу. Если сработает, снимем блок.
– В воспоминаниях тоже можно без спроса копаться? – осведомилась она ехидно.
– Везде можно, – подтвердил я. – Но не нужно. Мне бы к блоку.
Кира хмыкнула, соскользнула со стула и бодро потопала к двери.
– Жесть, – сказала на пороге. – Постоянно кажется, будто ты рядом.
– Ближе, чем рядом, – подмигнул я.
Она поморщилась и исчезла в коридоре. Все получится. Дар к ней вернется, и без всяких там экспериментов. Теперь это дело принципа.
Я улегся в комнате с ноутбуком, пытаясь решить две задачи одновременно. Окончательно оклематься после излишне тесного знакомства с эфемерной азиаткой и сообщить Лейке, что исчезновение Марии связано с ловушкой, место действия которой – глубокий Лектум. Совет упоминать не стал, она и так их недолюбливает. Со своей непробиваемой прямотой наверняка полезет к Аните с вопросами, а это лишнее.
Потом позвонила мама и доложила, что у старшего брата снова наметилось прибавление в семье, у нее дома замечательный новый камин, который мне непременно надо увидеть, Бланка скучает и снова ждет в гости, и в ее саду расцвели гортензии. Заеду, куда деваться… Все равно возвращаться в Барселону по работе. К счастью, яхты пока были на плаву, и ждали меня лишь в конце недели. В рабочем ящике стая бандерлогов хвасталась очередной версией сайта, довольно сносной, особенно по сравнению с первоначальным кошмаром. Я выслал в ответ длинный список замечаний. Уверен, ни черта они не переделают, а вернут мне его завтра с подробными оправданиями по каждому пункту…
Пока я разбирался с почтой, Кира успела уснуть, и отливала родной энергией даже сквозь дверь. Самое время наведаться в особняк и поделиться новостями. Не всеми, конечно.
Перед увитыми плющом воротами тормознуло такси. Задняя дверь распахнулась, из салона сначала показалась нахальная кожаная попа, а потом и ее хозяйка, волокущая за собой большую, плотно набитую сумку. Никаких растянутых Микки Маусов – кожаное платье, боевая раскраска и позитив кошки, вдоволь налакавшейся сметаны. Какая встреча… Сцилла вскинула сумку на плечо и нетерпеливо вдавила кнопку звонка.
– Жизнь наладилась? – вкрадчиво спросил я, незаметно подойдя сзади.
Сцилла вспыхнула паникой, отрывисто кивнула и, уткнувшись в телефон, шмыгнула в открывшиеся ворота. Я – за ней. Она торопливо шагала к дому, не оглядываясь и не отрывая взгляда от дисплея. Или прогноз погоды жутко интересный попался, или у кого-то проблемы. Типичной дурью беспечных двадцати лет тут уже не пахнет.
– Где была? – спросил я, догнав ее в холле.
– Слушай, прости за вчерашнее! – Сцилла остановилась. Вины в ней не было ни на грамм, зато смятения – хоть отбавляй. – Меня Алекс отчитал, я больше так не буду.
– Ага, и меньше тоже. Мы с тобой вчера не договорили. Готов наверстать прямо здесь.
Она нервно оглянулась на оседлавшего очередной подоконник Богдана с ноутбуком, буркнула себе под нос что-то непереводимое и помчалась вверх по лестнице, очевидно, надеясь, что я потеряюсь по дороге. Взлетев на третий этаж, мы пробежали мимо нескольких дверей, пару раз свернули и оказались в ее комнате. Сцилла скинула сумку с плеча, точным пинком зафутболила ее глубоко под кровать и с облегчением выдохнула.
– Я больше ничего про Валери не знаю, – сказала она, плотно прикрыв дверь.
Порылась на столе в куче бигудей, салфеток, немытых чашек, выхватила оттуда надкусанный ломоть засохшей пиццы и задумчиво его понюхала.
– Случайно услышала, при дурацких обстоятельствах… – Сцилла с хрустом вгрызлась в добычу и блаженно прикрыла глаза. – Вспоминать стыдно. Прятаться в туалете Совета вообще было плохой идеей. Забудь, а? Это сплетня местная. Может, и неправда.
Скорее всего, правда.
Прикончив пиццу, она вытерла пальцы салфеткой, скомкала ее и бросила на стол, к куче таких же. Сквозь напускную бесшабашность яркими всполохами пробивалась тревога. И чего мы боимся?
– Присцилла, где ты сейчас была? – повторил я недавний вопрос.
Засверкало ослепительно, паническая атака во всей красе. Сцилла подняла на меня испуганный взгляд и облизала пересохшие губы.
– Баэс вызывал. Спрашивал, как движутся поиски Марии и остальных.
Логично. Совету любопытно, до чего мы додумались, а она – единственная его подопечная здесь. Мигель с Нессой закончились, Марию и Норда курирует Гусман.
– Я ничего лишнего не сказала. Ни о случае в клинике, ни о наших подозрениях.
– А не ехать к нему было нельзя?
Сцилла обняла себя за плечи и отрицательно мотнула головой.
– У тебя с ним какие-то проблемы?
– Нет, – выпалила она.
Соврала. Нагло причем. Тот случай, когда противоположный ответ – верный.
– У меня все в порядке.
Опять ложь. Забыла, с кем говорит?
– Мне не нужна помощь.
А вот это ближе к истине. Путаем смелость и глупость. Я тронул ее за плечо и сказал:
– Репутация Баэса всем известна. Про него много скверных слухов ходит. В Совете не так уж мало сотрудников, которые нас ненавидят. А уж если у них появляется власть и возможность отыграться…
Молчит. Что ж, спросим прямо:
– Он тебя чем-то обижает?
В ответ раздался сдавленный смешок. Сцилла уронила лицо в ладони, шумно вздохнула. Скинула мою руку, открыла дверь и твердо сказала:
– Не лезь в это. Ты уедешь, а мне здесь дальше жить. Играй в героя в другом месте!
Я пожал плечами и вышел. В конце концов, у меня богатый опыт общения с чересчур гордыми девицами, отвергающими помощь и здравый смысл заодно. Не дай бог начать спорить или доказывать – только хуже будет. Просто идешь и делаешь, как считаешь нужным.
Норд был в своем кабинете вместе с Марком. Через провал распахнутой настежь двери виднелся массивный стол, заваленный распечатками, плотно заставленные справочниками книжные полки, обычный диван и кресла. Пожалуй, единственная комната, в которой чувствовалась жизнь. Дизайнера пристрелили на пороге? Впрочем, по профессии Норд – аналитик, если мне память не изменяет, мировых финансовых рынков. Видимо, здесь и работает. Хозяин кабинета сидел в одном из кресел, думая о чем-то своем, Марк нарезал круги вокруг дивана и выдавал теории, одна бредовее другой. Когда я появился на пороге, тирада Марка оборвалась посреди пылкого заявления, что нам пора объявить Совету войну. Действительно… Главное, громкоговоритель при этом не забыть.
– Привет! – оживился Марк и плюхнулся на диван. Норд вяло махнул рукой. – Ты, правда, в ловушке до последнего продержался? Моника так бушевала…
Гляжу, она не все чувства умеет держать при себе.
– Правда. – Я сел во второе кресло. – Познакомился с ее хозяйкой. Повторять никому не советую.
У Марка нездорово заблестели глаза, Норд внешне остался спокоен, на мгновение полыхнув мрачным любопытством. Я рассказал о недавнем путешествии, упустив предысторию с визитом Марии к Лейке и сам термин глубокого Лектума. Впрочем, долго скрывать его не пришлось.
– Это что-то вроде Лектума, – щелкнул пальцами Марк. – Только продвинутого.
– И кто-то вроде Хранителя, – хмуро высказался Норд.
– Ответ неверный, – усмехнулся я. – В Хранителе ничего человеческого нет.
– Эта девушка раньше была человеком?! – осенило Марка. – Алекс, я же говорил, что в нижнем Дромосе есть жители!
– Радости-то, – буркнул тот. – Может, заодно просветишь, какого черта ей от нас надо? Зачем создавать ловушки?
– Мало ли, – Марк вскочил и вновь забегал по кабинету. – Еды не хватает, развлечений. Или мы для нее классические понаехавшие, вот и злится. Мотивы сверхсуществ – потемки. Лучше голову не ломать. Интересно другое… При чем тут тьма?
– И опять приходит тьма, – с чувством продекламировал я. – Как вся эта информация помогла Марии научиться вытаскивать из ловушки людей?
Марк и Норд выжидающе уставились на меня, словно я должен был прийти к какому-то очевидному выводу, но не сделал этого.
– Ты там был, тебе лучше знать, – осторожно сказал Норд. – Ловушке все эти игры могли не понравиться. Терять добычу не в ее интересах.
– Ту девицу не волновали визиты Марии, – возразил я. – Если бы мы представляли хоть малейшую угрозу, она не стала бы ни показываться, ни разговаривать. Нет, новая опасность пришла не из ловушки.
– Давно ясно, что это Совет! – воскликнул Марк и погрозил кулаком кому-то за окном. Апельсиновому дереву, наверное. – Трогать нас больше некому. Они не чураются даже самых грязных методов, а мы сидим и ждем неизвестно чего! Пора действовать!
– Мы действуем, – спокойно осадил его Норд. – Собираем информацию. Сила не на нашей стороне, у Совета – огромный штат и поддержка правительства. Нельзя лезть напролом, или нам просто перекроют кислород. Улик полно, в Совете не зря были против нашего расследования. Вспомните встречу в Барселоне.
– Они нас ненавидят, и хотят избавиться! – упрямо выкрикнул Марк, в который раз пробегая мимо дивана. – Ото всех! Четверых уже убили!
Чувствую, еще немного, и Совет объявят мировым злом.
– Сядь уже! В глазах рябит, – рявкнул я на Марка. Тот споткнулся, словно налетел на невидимую стену, и послушно пристроился на край стола, уронив несколько распечаток. – Включи логику! Пока вся информация говорит о том, что они пытаются устранить конкретную проблему – скрыть информацию о способе спастись из ловушки. Если мы выясним его и ознакомим других, у Совета не останется выбора, кроме как смириться. Убить всех людей с даром – не вариант. Иначе бы у нас давно был не Совет, а инквизиция.
Норд смерил меня внимательным взглядом и отвернулся к окну.
– Значит, выясним, – пообещал Марк, незаметно заталкивая ногой под стол упавшие распечатки.
– Раз Мария смогла, и мы сможем.
– В первую очередь нужно найти пропавших, – заявил Норд, не оборачиваясь.
– Не хочу показаться пессимистом, – произнес я спокойно. – Но, скорее всего, они мертвы.
– Цитирую: «Совет – не инквизиция». – Норд все же повернулся и насмешливо изогнул бровь. – Если на то пошло, у них всегда была возможность убить любого из нас. А они даже после пятого предупреждения в клинике запирают. Почему сейчас должно быть по-другому?
Вот чего я больше всего не люблю – так это спорить с самим собой…
– Думаешь, их держат в клинике? – хмуро спросил Марк. – Да ну… Энергетического следа не видно!
– У тех, кто попал в ловушку, его тоже не видно, – напомнил Норд. – Вывод?
Хм… Мария стучалась к Лейке из глубокого Лектума, то есть из ловушки. В то время, когда считалась пропавшей. Черт! Мог бы сам догадаться.
– А что если открытие Марии можно использовать по-разному… – предположил я. – Не только выводить людей из ловушки, но и погружать в нее. Тогда вдвойне понятно, почему в Совете так сильно хотят оставить его себе.
От сказанного на секунду стало жутко. Очень хотелось бы ошибиться.
– Проверим клиники, – решительно сказал Норд.
Марк кивнул, но очень неуверенно.
– Гениально! – не удержался я. – Саманту уже в одной справочной послали.
– А на что нам дар? – улыбнулся Норд.
Конечно, надо же чем-то десять человек занять. Будут ломиться в каждую клинику. Зато не скучно! И у Сциллы найдется дело, кроме как шататься по клубам в одиночку.
– Если вы не против, – сказал я подчеркнуто вежливо, – я сосредоточусь на ловушке.
– Как тебе будет угодно, – еще вежливее отозвался Норд.
На том и остановились.
