Глава 14
Паша
Вывеска ядовито полыхала неоном, пульсация густо сплетенных эмоций сотрясала воздух мощнее, чем громыхающая музыка. Количество народа зашкаливало, и каждая живая душа казалась лампочкой на разноцветной гирлянде. Мое личное Рождество. Обманутая яркими огнями ночь радостно принимала всех, но мне ничего, кроме головной боли, не обещала. Настроение было ни к черту, воспоминания Лессера настойчиво скреблись в мозг. К счастью, есть на что отвлечься. Разговор с Эвитой подкинул новую догадку, и ее не терпелось проверить. Кира развлекалась где-то здесь, в стенах одного из самых знаменитых клубов Мадрида. Примечательно, что когда я только выезжал к ней, отпечаток просматривался совсем в другом клубе.
Она нашлась на втором этаже в компании десятка нарядных девиц. Пестрая стайка щебетала за сдвинутыми столиками в центре зала, то и дело заливаясь смехом и звеня бокалами. Судя по блондинке в криво нацепленной фате – девичник. Раскрасневшаяся Кира хохотала вместе со всеми и потягивала через трубочку коктейль термоядерного бирюзового цвета. На ней было такое же колье из свежих цветов, как и на остальных девицах. Урвала…
Я занял столик неподалеку и отправил Кире энергетический импульс. Ничего особенного, так – эффект легкого дерганья за косичку. Она машинально поправила волосы и нахмурилась. Отставив коктейль в сторону, отыскала меня взглядом и демонстративно закатила глаза. А кто обещал, что командировка будет сплошным праздником? Потерпит. Кира быстро поняла, что я не уйду. Прокричала что-то девушкам, выбралась из-за столика и зашагала ко мне – почти ровной походкой, слегка покачиваясь на каблуках. Слегка штормит, но бак еще не полон.
– Надо же! – воскликнула она, приземлившись на кресло напротив. Мультяшные рыбки на платье взметнулись всем косяком и медленно опустились обратно. – Разве сильным мира сего не положено сейчас баиньки в тишине и покое?
– Шокирующие познания, – хмыкнул я и отчетливо ощутил десяток всплесков любопытства. Девичник косился на нас полным составом. – Ты что, знакома с невестой?
– Теперь да, – хихикнула Кира. Сдвинула очки на лоб на манер солнечных, близоруко прищурилась, но там их и оставила. – У ее подружек игра – подсаживаться к кому-то на спор и знакомиться. Сделай лицо попроще, а то мне балл не засчитают.
– Как-то неспортивно. – В ответ по мне лениво мазнули расфокусированным взглядом. – Тебе что-нибудь видно вообще?
– Не-а. – Она расплылась в довольной улыбке и откинулась на спинку кресла, уставившись куда-то сквозь меня. – И это прекрасно.
Шутница… Черно-белая картинка на мгновение загорелась красным, воздух потяжелел. Энергия в зале завибрировала, отозвавшись мерзким звоном в ушах. Задерживаться тут не стоит, пора переходить к делу.
– Есть вопрос насчет твоего дара.
– Я и не сомневалась. Иначе с чего бы тебя сюда принесло.
– Ты испытывала к нему негативные эмоции? – Тратить время на препирательства было некогда. – До блока. Винила в чем-либо, ненавидела? Хотела, чтобы его не было?
– Вот еще! Он мне нравился. Особенно вначале.
Не складывается. Эвита утверждала, что дар блокируется лишь при собственном желании. Впрочем, оно необязательно должно быть осознанным. Достаточно ситуации, подталкивающей к выводу, что инициация – причина всех бед. К дяде Кира попала именно из-за дара, а уж учитывая его эксперименты… Могла интуитивно захотеть избавиться от силы.
– Возможно, проскакивала мысль, – не отступил я. – Что, если бы не дар, с тобой бы не произошло ничего плохого.
– Ой, брось эту псевдопсихологическую чушь, – поморщилась Кира и отщипнула пару лепестков от розы на колье. – Я такой ерундой не занимаюсь. Плохие вещи случаются, и точка. Всего не учтешь.
Логично… Что-то я упустил. Самокопание – не в ее духе. Комплекс вины бы не прижился. Но без поддержки самого вема дар не запрешь, и на свободу тоже не выпустишь. Значит, Славик нашел способ внушить свою волю, причем незаметно для Киры. А это подразумевает полный доступ к ее подсознанию. Как он его получил? Эвита утверждала, что доверия недостаточно, да и о доверии даже речи не идет… Что еще снимает все барьеры?
Пришедший в голову ответ показался до неприличия очевидным. Секс – стопроцентная связка для энергии. Подсознание открывается целиком, границы стираются. Твори, что хочешь, и внушение без надобности. Это был эксперимент. Сомнительный, извращенный, но удачный. Славик спрятал подконтрольную энергию в глубине Кириного подсознания и частью этой же энергии запечатал. У Киры тогда дар еще целиком не проявился. Никто разницы и не заметил.
– Ты уснул? – неласково осведомилась она, раскатывая на ладони слепленный из лепестков комок.
– Я понял, как снимается блок, – поделился я. Ее бровь вопросительно изогнулась, провеяло осторожным интересом. – Так же как и ставился.
Кира рывком опустила руку на подлокотник, смятые лепестки ворохом спикировали вниз. Безжизненными обрывками рассыпались по глянцевому полу и утонули в искрах подсветки. Так… Надо было иначе сформулировать. Снова подумает невесть что. И попробуй докажи, что не маньяк.
– А давай, – вдруг сказала она, и все слова разом перестали быть подходящими.
Кроме одного-единственного:
– Что?..
– Как что? Блок снимать. – Кира резким движением нацепила очки на переносицу и впилась в меня пристальным, но каким-то пустым взглядом. Подмигнула и равнодушно добавила: – Делов-то. Со мной случались вещи и похуже. Ну, ты же в курсе.
М-да. За кого она меня принимает?.. Впрочем, лучше не знать.
– Кира, что за поползновения, – произнес я с укором. – Подобные шалости только после свадьбы.
Чужие эмоции смешивались в невнятное пятно, а по ее лицу ровным счетом ничего не читалось.
– Боюсь, на такие жертвы я не готова, – усмехнулась Кира.
– Вот и обойдемся без жертв. Я найду другой способ.
– Ищи, – дернула она плечом и вскочила с кресла. – У тебя все?
Я кивнул, Кира развернулась и пошла обратно – решительно, и не оглядываясь. Луч прожектора выхватил раздавленные лепестки на полу и унесся к лестнице. Да уж… Без комментариев.
Навалившаяся тяжесть сдавила виски, в глазах зарябило. Утерянный контроль – зло, даже утерянный всего на секунду. Вдох, выдох, концентрация. А теперь прочь отсюда. У лестницы потянуло сквозняком, стремительно закрутился водоворот энергии. Меня с разбегу заключили в тесные объятия, да так и повисли на шее, нетрезво хихикая в плечо. Не ночь, а сплошное веселье.
– О… – прохрипела Сцилла сквозь смех. – Ты здесь.
От нее исходил жар, болезненно раскаляя энергию и норовя обрушиться на хозяйку огненной лавиной. Сколько она уже в клубе? Я аккуратно отцепил ее от себя, обхватил за плечи и повел к выходу, игнорируя обиженное сопение и бурчанье про детское время. Хватит, нагулялась.
На свежем воздухе рябь схлынула. За углом, в пронизанном теплым светом фонарей скверике, дышалось свободнее. Я пристроил Сциллу на дальнюю скамейку, за пахучей клумбой, и сел рядом, придерживая за локоть. Она упорно попыталась то ли встать, то ли соскользнуть на асфальт. Вряд ли головная боль позволяла ей понять, что вообще происходит.
Направленный импульс, точечная передача энергии. Отклик пришел отрицательный, одни яростные возражения. Что ж, не хочет помощи – как хочет. Несколько минут в спокойной тишине, и Сцилла вполне осмысленно моргнула. Шмыгнула покрасневшим носом и зябко обхватила себя руками. Неудивительно. Кожаное недоразумение в виде двух широких поясов мало походило на одежду. Накинутая сверху сеточка тоже тепла не добавляла. Ничего, быстрее протрезвеет.
– Рано же ушли, – выдавила Сцилла.
– Считаешь, ты шла? – скептически поинтересовался я. – У тебя что, склонность к мазохизму?
– Возможно… – задумчиво протянула она и зашлась в приступе кашля.
Кашляла долго, помогла лишь бутылка воды, добытая в автомате через дорогу. Сцилла выпила ее до дна, судорожно вздыхая и смахивая выступившие слезы. В ней бушевала адская смесь из упрямства, дурного азарта и замешательства. Опасное сочетание.
– Ты что творишь? – спросил я, когда опустошенная бутылка пролетела мимо урны и стукнулась о каменную ограду клумбы. – В планах было присматривать друг за другом, а не бродить в одиночку по ночам.
– А сам-то, – буркнула Сцилла и мрачно сообщила: – Все равно умрем. Ну… когда-нибудь.
Сразу видно, хороший коктейль попался: философский настрой и никакого страха.
– Лучше – позже, – отметил я. – Идем, провожу тебя до особняка.
– Бе… – последовал краткий ответ.
К счастью, ее не стошнило, но цвет лица стал пугающе зеленым.
– Проблемы с расследованием? Или жизнь не удалась?
Сцилла скривилась, вспыхнув раздражением, и заявила:
– Ты не поймешь.
– Вот сейчас обидно было.
– Вре-е-шь… – обличающе пропела она и всхлипнула. – Несса бы поняла. И без слов… Она чувствует. Порой больше, чем хочется.
– Да, – согласился я, в который раз поймав себя на мысли, что за это Несса и могла поплатиться. – Она многое понимала.
– Не надо! – Сцилла придвинулась ближе и гневно ткнула пальцем мне в грудь. – Говорить о ней… Что ты знаешь?.. Приехал тут!
Я примирительно поднял руки, она встала со скамейки и, пошатываясь, шагнула к клумбе. Подняла бутылку и, сосредоточенно целясь, сунула в урну.
– Я запуталась… – прошептала Сцилла. Кажется, клумбе. Опустилась на бордюр и обняла свои колени. – Все сложно, и это… это… бесит!
Ее энергия закружилась мощной воронкой, норовя смести все на своем пути. Привет, истерика. Так и до срыва недалеко. Получим разрушительный смерч из выпущенных на свободу эмоций. Я подошел к Сцилле, осторожно тронул за плечо, вложив в прикосновение самый мягкий и успокаивающий импульс из всех возможных. Напряжение в ней немного рассеялось, забрезжил здравый смысл. Я тут же воспользовался моментом.
– Не стоит себя доводить. А особенно гулять по городу в таком состоянии. Заденешь кого – неприятности гарантированы. Совету только повод дай.
– Еще бы, – пробубнила она, вцепившись в бордюр обеими руками. – Не всем везет, как твоей невесте.
– Везет с чем? – уточнил я.
– А ты не замечал? – хитро прищурилась Сцилла. – Они ее вообще не трогают.
Сложно было бы не заметить. Анита с Лейки пылинки сдувает. Про существование предупреждений ни слова, про мелкого на шее и осведомленного сверх меры ручного оленя – тоже. Мне в Барселоне по прилете сразу позвонили и задали сотню вопросов – куда, зачем, на сколько. А к Лейке – ноль интереса, будто вовсе границу не пересекала.
– Она безупречна, – вкрадчиво сказал я. – Не к чему придраться.
– Да им просто нельзя, – фыркнула Сцилла и гордо выпятила подбородок. – Запрет строгий. Агата бесилась страшно на той неделе. Чуть ли не сам Дорман только может отменить. А до него в последнее время никому не достучаться.
Слабо представляю, кто мог запретить что-либо Агате. Она руководит испанским филиалом, и в Совете далеко не последний человек. Здесь ноги явно из главного офиса растут. Но с какой радости?
– Так-то, – Сцилла важно выпрямилась, – нечего держать меня за дурочку. Побольше вашего знаю.
– А откуда? – полюбопытствовал я.
Она заискрила смутной тревогой, с трудом пробившейся к ее затуманенному сознанию, и обронила:
– Услышала…
– И где же удалось такого наслушаться?
Сцилла потрясла головой и попыталась встать. Качнулась, нелепо замахав руками, и… Воздух расчертили каблуки высоченных сапог, заросли георгинов с шорохом сомкнулись. Оттуда раздалось жалобное кряхтение.
Отлично сработано!
Я помог ей подняться, вытащил из длинных спутанных волос обломок стебля. Сцилла протяжно икнула, уткнулась носом мне в шею и что-то невнятно забулькала. Осмысленности при этом в ней не было ни капли, сплошной туман в голове. Финиш…
С трудом затолкав упирающуюся Сциллу на заднее сидение такси, я назвал адрес особняка, оттер салфеткой разводы грязи вперемешку со слезами с ее щек и выслушал ворчание на тему «я сама». Ситуация с Лейкой казалась странной. Скорее всего, у Совета на нее свои планы. Какие – неизвестно. Была еще версия, связанная с недавним созданием русского филиала. Сразу со своим уставом в чужой монастырь не лезут. Только упорно казалось, что все это – не то… Информации мало для выводов. Я обернулся к подозрительно затихшей Сцилле. Та сладко спала, пристроив ладонь под щеку. Протрезвеет – все выложит, не отвертится.
Вытащить Сциллу из такси оказалось еще труднее, чем засунуть, и когда мы добрались до крыльца, Норд уже стоял на лестнице и сверлил нас мрачным взглядом.
– Плохо за гостями следишь, – сообщил я, прислоняя бессмысленно хихикающую Сциллу к перилам. – Или успели надоесть?
Норд не ответил, она отлепилась от перил и шагнула к нему, уперевшись лбом в предусмотрительно подставленное плечо.
– А-а-алекс, – послышалось приглушенное бормотание. – Тебя я тоже люблю!
Он погладил ее по волосам и устало вздохнул:
– Опять клуб?
– Какая разница? Зачем вообще было ее ночью куда-то отпускать?
– Она разрешения не спрашивала. По-твоему, что следовало сделать? В комнате ее запереть?
– Рассмотри этот вариант, – посоветовал я и развернулся к воротам.
– Завтра собрание, – бросил Норд мне в спину. – В библиотеке, в десять утра.
Понятно. Выспаться не суждено…
Съемная квартира встретила погасшим экраном ноутбука и пустотой. Так же пусто было и в моей голове. Снилась невинная дребедень, мгновенно и безвозвратно забытая. Разбудило меня письмо. Лейка взволнованно спрашивала, кто запустил сценарий в джунглях. Спохватилась… Я честно набрал: «Это Кира», и попытался доспать законный час. Не удалось – пришел ответ: «Очень смешно!». Вот и говори после этого правду. Пришлось влить в себя стакан ледяной воды и основательно успокоить в трех абзацах, что все под контролем и открытий на почве сценариев не состоялось. Между строк читалось, что до Вестников никому дела нет. Открыто писать о них в любом случае не стоило. Лейка ответила, что местные вемы на редкость подозрительные личности, и поинтересовалась расследованием. Ну да! Как только дело касается рыжего повелителя Кис, все обиды волшебным образом исчезают.
Кира в квартиру так и не вернулась, энергетический след просматривался где-то в центре города. Надеюсь, это значит лишь то, что девичник удался.
На собрание я пришел на десять минут раньше, но в библиотеке уже почти все были в сборе. Большинство традиционно толпилось у камина, над головами клубились багровые всполохи ярости. Многоголосые возмущенные крики легко перекрывал недовольный бас Леонарда. Насколько удалось разобрать – или Леонард слопал у кого-то печенье, или у него что-то съели. Вот оно, Нордовское общежитие. Не хватало только Норда, Марка и половины Богдана. Той, что сейчас крушила врагов в виртуальном мире. Вторая его половина в больших наушниках оккупировала дальний подоконник, что-то грызла и азартно долбила по клавишам ноутбука. Я незаметно проскользнул в угол к пристроившейся на краешке дивана Сцилле. Зеленоватый цвет лица, свирепый взгляд исподлобья, невнятное «гр-р-р» вместо приветствия.
– Да ладно, – подбодрил я, присев рядом. – Зато вчера было весело.
Сцилла мученически поморщилась. На ней были спортивные штаны и длинная растянутая футболка с Микки-Маусом. Судя по размеру – у кого-то одолженные. Надеюсь, не у Леонарда. Это вам не печенье, задушит на раз, вон как лютует.
– Мне так точно было, – не сдержался я.
Она села ровнее, старательно держа голову прямо, и буркнула:
– Рада за тебя…
– Подкинуть парочку воспоминаний? – заботливо предложил я.
– Оставь себе. Дарю!
– Я требую продолжения банкета. Ты отключилась на самом интересном месте.
– Отстань, а? – процедила Сцилла. – И без того тошно.
– А как же занимательные разговоры о неприкосновенности?
Полыхнуло злостью. А еще обидой и страхом – в весьма ощутимых пропорциях.
– Я не хочу, – отчеканила она по слогам. – Говорить про Совет.
– Ой, ну их вообще! – между нами втиснулась Василика, окатив волнами неистового возмущения. – Чего Баэса сюда принесло? Точно Агата прислала. Стерва! Обещала же расследованию не мешать.
Сцилла скрипнула зубами, поднялась с дивана и поплыла к камину, словно ее волновало съеденное без спросу печенье. Живописная реакция. Что-то здесь нечисто. Она слишком много злится и недоговаривает, к тому же чего-то боится. Надо выяснить, в чем дело. И начать прямо сейчас.
– Баэс в Мадриде? – поинтересовался я.
– Да! – с готовностью отозвалась Василика. – Саманта на него вчера нарвалась в психиатрической клинике, которую Совет курирует. Заскочила разузнать, навещала ли Мария кого-то из попавших в ловушку. Тетка в приемной попалась вредная, Сэмми ее в Лектум скинула на минутку, и полезла в компьютер сама. А Баэс вдруг рядом как нарисуется. У-у-у… Тетку она отпустила сразу, но та скандал закатила и вызвала охрану. Баэс так злорадно скалился, когда ее на улицу выводили. Козел! Неспроста он тут.
– Конечно, – легко согласился я. – Мы здесь полным составом собрались. Совет бы это без внимания не оставил. Обязательно будут присматривать.
– Какой еще присмотр? – фыркнула Василика. – Они ждут удобного случая, чтобы от нас избавиться. Наверняка по заданию правительства.
Ну как без любимой теории обойтись? Главное, чтоб не вдохновилась сильно. А то, пожалуй, сбегу вслед за Сциллой.
Рядом процокали каблуки, на место Сциллы присела Моника, скрестив длинные ноги.
– Саманте еще повезло, – отметила она, – что Баэса это только насмешило. Псих он редкостный. Про него такое рассказывают…
Хороший у нее слух! Когда мы с Василикой обсуждали Совет, Моника выглядела погруженной в бытовые страсти у камина.
– Что… – выдохнула Василика, превращаясь в одно большое ухо. – Что про него рассказывают?
Шкаф напротив дивана тихонько качнулся, в его глубинах зашуршало. Моника напряглась, Василика подпрыгнула и вцепилась в мою руку, словно ждала атаки правительства прямо сейчас. Дверца нижнего шкафчика отворилась, наружу выползла Берта, наступая на длинный шлейф своего шелкового платья. В руках она сжимала стопку стикеров и маркер. Василика охнула и открыла рот. Надеюсь, визга не будет? Юная фея метнулась к дивану, воровато огляделась и наклеила на плечо Моники стикер с ее криво выведенным именем.
– Не снимай, – предупредила она со всей серьезностью.
Моника растерянно кивнула.
– А мне? – заинтересовалась Василика.
– Тебе – нет, – категорично заявила Берта и заскользила вдоль стены к белокурой Саманте, листающей журнал у стеллажа.
Просто праздник! А я еще думал, что на собрании будет скучно.
– Что она здесь делает?.. – спросила Моника нервным шепотом.
– Блондинок подписывает, – охотно сообщил я.
В глазах Василики заплескалось непонимание и хлынуло в зал. Хоть ложкой черпай. Первая подписанная блондинка заерзала на диване, испуганно прикрыв рот ладонью. Да ладно! Не похоже, чтобы Норд сестры стеснялся или прятал. Иначе она бы не разгуливала, где вздумается.
Налепив стикер на ошеломленно моргающую Саманту, Берта подлетела к камину. Крики мгновенно прекратились, вемы притихли. Заметили, наконец-то! Приглушенные возгласы, вспышки изумления – видимо, для многих знакомство состоялось впервые. Берта осчастливила стикером русую Лолу и юркнула за дверь. В абсолютной тишине, наполнившей библиотеку, слышалось только непрерывное щелканье клавиш и вздохи Богдана. Я отцепил от себя руку Василики и вышел в коридор, проигнорировав прилетевший от Моники умоляющий взгляд.
Берта крутилась у заставленного морскими ракушками комода, перед поворотом к лестнице.
– О, снова ты! – улыбнулась она и помахала открытым маркером в опасной близости от моего носа. – Здорово я все провернула, да?
– Выше всяких похвал, – уверил я. – Как поживает Анна-София?
– Ждет, пока ее спасет прекрасный принц, – мечтательно протянула Берта. Грустно вздохнула и добавила: – Не дождется… Он заблудился под кроватью.
– Трагичная история.
– Пыль и безысходность. – Она взяла с комода ракушку, приложила к уху. Недовольно сморщила нос и вернула ее на место. – Хочешь секрет?
– Обожаю секреты, – признался я. – Особенно чужие.
Берта склонилась над комодом, поднося к уху то одну ракушку, то вторую, то третью. Кажется, нужной среди них не нашлось. Всю кучу со скрежетом сдвинули в угол, разлилось целое море разочарования.
– Только никому ни слова, – предупредила она. Подвинулась ко мне поближе и заговорщицки прошептала: – Моника не настоящая блондинка.
– Ого, – протянул я и, копируя ту же интонацию, спросил: – А что можешь сказать насчет Марии?
– Ее надо найти, – уверенно сказала Берта. – Она спряталась ото всех не специально. Наверное, испугалась.
– Чего именно?
– Темноты, – доложила она и закатила глаза. – Представляешь? Это так глупо. Ведь чтобы темноты не стало, надо всего лишь включить свет.
Признаюсь, я даже растерялся. Берта цапнула с комода очередную ракушку, прижала к уху и просияла.
– О, а эта работает! – воскликнула она.
Развернулась и вприпрыжку побежала по лестнице. Жаль… Ответы занятные. У Берты, конечно, не все в порядке с головой, но Мария провела с ней много времени, и вряд ли сильно шифровалась. Могла сболтнуть лишнего и про исследования, и про источник будущих бед.
В библиотеку я вернулся как раз к приходу Норда. Блондинки успели избавиться от стикеров, и сидели с самыми невозмутимыми лицами. Все сосредоточились на деле, о визите Берты никто не обмолвился. Можно было подумать, что она мне привиделась.
Вемы говорили один за другим, и с каждой минутой становилось все яснее – расследование с мертвой точки так и не сдвинулось. Половину теорий отмели, половину толком не сумели проверить. Лола доложила, что в первородном мире Мария побывала лишь раз, еще в первый месяц его появления, и больше туда не возвращалась. Вероятно, действительно испугалась. Записи о поврежденных барьерах и энергетическом иммунитете содержали лишь общеизвестные истины. Игнат сообщил, что Мария к порталу на границе ходила регулярно, но он ее не пропускал. Обидно! Никаких проблем бы сейчас не было. Про Хранителя Сцилла пробубнила что-то совершенно нецензурное и забулькала водой в стакане. Впрочем, она бы сейчас на любую тему и двух слов связать не смогла. Василика ограничилась замечанием, что после третьего предупреждения от Совета Мария прекратила эксперименты с массовым перекидыванием в Лектум. То ли разочаровалась в этой идее, то ли чувство самосохранения проснулось. Шокирующих открытий в способностях дара никто не обнаружил, разве что уныло пересказали популярную байку про внушение мыслей. Увы, именно байкой она по-прежнему и оставалась. Как и легенды об обитателях нижнего Потока. Саманта, краснея, обронила, что в записях про ловушку есть интересные вещи, но она в них пока не разобралась. Моника мстительно потопталась на костях Эвиты, выставив ту свихнувшейся от ненависти к дару стервой… Интереса к блоку Эвиты ни в ком даже не промелькнуло. Отлично.
Про попытки Марии запустить сценарий я рассказал коротко, упирая на то, что с исчезновением они никак не связаны. Норд кивнул и перешел к причинам инициации и разной силы дара. Проваливший задание Богдан мямлил, как двоечник у доски. Почесывал голову, отряхивал бисквитные крошки с несвежей футболки и кликал в воздухе пальцем, словно хотел выйти отсюда без сохранения. Молодец, Норд. Пять баллов. Это была смелая идея – поручить что-то заядлому геймеру, который чаще бывает в игре, чем в Потоке.
Последним выступил Леонард. Он откопал, что Мария связывала движение границы с готовностью Потока создать новый мир. Ну, отчасти угадал! А потом дверь библиотеки с размаху шибанула об стену, и внутрь влетел Марк – запыхавшийся, но чрезвычайно гордый собой.
– Достал! – ликующе выкрикнул он и потряс над головой скрученной в трубочку бумажкой. – Я достал распечатку визитов Марии!
Норд тут же забрал листок и пробежал его глазами.
– Я разговорил твою грымзу из приемной в клинике, – Марк хвастливо посмотрел на Саманту. – Она сказала, что я похож на ее сына. Такой же придурок… Но распечатку сделала.
– Мария несколько раз приходила к некоему Гонзалесу, три года назад попавшему в ловушку, – хмуро констатировал Норд, не отрываясь от листа. – Вместе с Мигелем.
Однако! А недавно утверждал, что она с Мигелем не общалась, совсем. Терпеть не могла. Выходит, был у нее от Норда секрет, и думаю не один.
– Это еще не все! – возбужденно выпалил Марк и шагнул к камину, наслаждаясь десятью прилипшими к нему взглядами. – Грымза проговорилась, что в последний их визит Гонзалес очнулся. На несколько секунд, но… Черт возьми, он очнулся! Понимаете?!
Повисла напряженная пауза. Кто-то заерзал на стуле, Сцилла громко икнула. Так…
– Мария научилась возвращать людей из ловушки? – ахнула Василика.
– Да прям, – с сомнением протянула Моника.
По выставленным полукругом креслам пронеслись вопросительные возгласы и неуверенный шепот. Норд так сжал несчастный лист, будто тот был во всем виноват.
– В клинике что-то перепутали, – неуверенно предположил Игнат и покосился на Лолу.
– Да! – поддержала та и задумчиво забарабанила ногтями по подлокотнику кресла. – Очнуться через три года после того, как застрял в ловушке… Чушь же!
– Вообще-то, – робко произнесла Саманта и прижала к пышной груди тетрадку с потрепанными краями. – Мне кажется, что это правда.
Все мгновенно уставились на нее, Норд опустил лист на стол. Саманта покраснела, раскрыла тетрадь и нерешительно продолжила:
– Я не была уверена, поэтому и говорить не стала… Ее записи про ловушку… Они с датами и временем. Думаю, Мария вела дневник посещений. Если верить таймерам, получается, что с каждым разом она выходила из нее позже.
– То есть, задерживалась в ловушке максимально долго, – подытожил я, – возвращаясь в самый последний момент.
– Да, – кивнула Саманта. – Это видно по отметкам. Сам посмотри.
И протянула мне тетрадь. Меня окружили плотным кольцом, пришлось листать медленно, еще и зачитывать вслух. Мария действительно записывала каждое свое попадание в ловушку, а попадала она туда с пугающей частотой. Будто специально прыгала между Потоком и реальностью, ища встречи с тем, чего любой вем боится как огня. Мария засекала время и пыталась оставаться в ловушке как можно дольше. Рекорд побила накануне визита в клинику. Почти десять минут среди агрессивной, норовящей уничтожить тебя энергии… Смелый эксперимент. И, судя по всему, удачный.
Марк победно тряхнул нечесаной шевелюрой и совсем не по-геройски шмыгнул носом, Норд спрятал руки в карманах, не сводя с раскрытой тетради выжидающего взгляда.
– Что Мария там рассмотрела, что поняла, как вернуть других? – озадачилась Василика.
Лола фыркнула, Моника закатила глаза.
– Слушайте, – заговорила она тем терпеливым тоном, которым обычно пользуются учителя коррекционных классов и психиатры. – Это ничего не доказывает. Ну научилась Мария задерживаться в ловушке, и что? Как помогла бы Гонзалесу выбраться оттуда? К тому же очнулся он всего на несколько секунд. Если такое вообще было!
– Произойди подобное, Совет бы уже на ушах стоял, – согласился Норд.
– Или нет, – хмыкнул я.
– Им выгоднее скрыть эту историю, – пробасил Леонард и приосанился. – И еще не допустить ее повторения.
Благодаря ловушке мало кто из вемов дотягивает до тридцати лет. Редким счастливчикам удается продержаться дольше, и лишь избранные успешно избегают ее всю жизнь. Конечно, каждый уверен, что непременно окажется в их числе. Открытие Марии обещало нам долгую спокойную жизнь, но многие бы этому не обрадовались… Угодившие в ловушку вемы становятся потрясающе тихими и смирными, никакой угрозы окружающим. Если расклад изменится – работы у Совета сильно прибавится.
– Именно! – Василика торжествующе подняла вверх указательный палец. – От Марии сразу избавились, чтобы она не успела поделиться с нами своими успехами!
– Не только от нее! – радостно воскликнул Марк, обнаружив единомышленницу, и принялся загибать пальцы. – Очевидно, что Мигель все знал, а Несса догадывалась. Соотечественники, общались часто. Та полячка…
– Илзе, – заинтересованно подсказал Леонард.
– Да, Илзе, – благодарно кивнул Марк. – Она тоже увлекалась исследованиями. И тоже могла исследовать ловушку, как Мария. Вот в Совете и перестраховались.
– Остынь! – фыркнула Моника. – Так и до теории заговоров недалеко.
– И что? – воинственно переспросила Василика. – Заговор и есть!
Лола пренебрежительно пожала плечами и отошла к камину.
– А ты что скажешь по этому поводу? – Василика подскочила к флегматично клюющему носом чеху и азартно ткнула его пальцем в бок.
Тот подпрыгнул на стуле, осовело моргая. Хорош гусь. То играет, то спит. То печенье чужое лопает. Зачем Норд его сюда притащил?
– Прискорбно, – не удержался я и под шумок повернулся к Норду. – Те, кто жил рядом с Марией, в курсе ее ловушечного прогресса. А ты нет.
Он смерил меня тяжелым взглядом, которым впору гвозди забивать, и отвернулся к окну.
– Мария боялась мне рассказывать, – последовал скупой ответ. – Я не поддерживал ее начинания.
Правду сказал. Что ж… Затеи у нее опасные, коллекция предупреждений внушительная.
Страсти накалялись, вемов раскололо на два лагеря – энтузиастов и скептиков.
– Почему вы решили, что Совет в курсе? – не унималась Моника, тщетно пытаясь наморщить идеально ровный лоб. – Может, они знать не знали.
– Да как же, – неожиданно звонко рассмеялась Сцилла. Охнула и сжала виски. – Четвертое предупреждение Гусман Марии за визит в ту клинику вкатил. У пациентов в соседних палатах внезапный острый психоз приключился. Наверное, Мария задела их, пока Гонзалеса из ловушки вытаскивала. Или он сам начудил, ненадолго очнувшись. Вряд ли понимал, что происходит.
Вемы загудели. Моника закусила губу и отвернулась к стеллажу, Норд уставился на Сциллу.
– Как ты узнала? – недоверчиво прищурилась Лола.
– Подошла и спросила, – буркнула та, явно жалея, что вообще открыла рот. – Во время визита в Совет, из-за которого сюда опоздала.
Удивительное дело! На встрече в Барселоне нам причину четвертого предупреждения Марии не озвучили, Гусман и потом молчал. Мы как-то неправильно спрашивали.
– Ясно, – выдохнул Норд в попытке сохранить спокойствие. – Почему ты сразу не сказала?!
– А вы мне, что ли, слово вставить дали? – огрызнулась Сцилла, захлебываясь в волнах нарастающей тревоги. – И вообще, отстаньте! У меня голова болит…
Он махнул на нее рукой, библиотека погрузилась в тишину. Все напряженно переваривали информацию, и наши выводы наверняка сходились.
– Итак, Совет причастен к происходящему, – прервал я затянувшееся молчание. – Возражения есть?
Возражений не было. Сцилла с несчастным видом уткнулась в стакан, Моника сцепила пальцы в замок и опустила глаза.
– Я с самого начала говорил, что это их рук дело, – пожал плечами Норд. Сквозь показную невозмутимость прорывались радость и облегчение. Небось, сам не ожидал, что дело выгорит. Стратег…
Я закрыл пестрящую цифрами тетрадь, оставив самый ценный вывод при себе. Мария исследовала ловушку, задерживалась в ней регулярно. После своего исчезновения пыталась связаться с Лейкой из глубокого Лектума. Самостоятельно оттуда не выбраться, и картинки в нем местные сверхсущества рисуют на редкость правдоподобные.
Сдается мне, ловушка находится именно там.
