59

Когда преследователь отстал, конвой поехал медленнее, и Резак со Спотом смогли вернуться к своей беседе.

– О чем я говорил?

– Вы говорили о плане, сэр.

– Ну да, я говорил о плане. Так вот, Спот, если наш Томас отстрелит башку ублюдку Гинзмару, наши с тобой головы также окажутся в неустойчивом положении. Врубаешься?

– Как тут не врубиться.

– Рад слышать. Так вот я решил потопить Гинзмара изысканно, врубаешься?

– Так точно, сэр.

– Поэтому пусть Томас прострелит башку этому заслуженному прокурору, но при этом все должны принять найденного Томаса за лучшего друга Гинзмара.

– Для «друга Гинзмара» слишком мало времени, сэр, уж больно разные у них калибры.

– Не успеешь «сделать друга»?

– Не знаю, успею ли сделать так, чтобы его приняли за друга Гинзмара, однако можно успеть сделать его другом кого-то из его шестерок. Так сгодится?

– Сгодится. Только эта шестерка должна быть яркой, понимаешь? Узнаваемой.

– Такой, чтобы, несмотря на ее статус, все сразу указывало бы на Гинзмара.

– Умница! – похвалил Спота босс. – Когда придет пора валить борзую дуру Кобет, я обращусь к тебе. У тебя рука легкая.

Проговаривая это, Резак смотрел в другую сторону, в противном случае он бы заметил, как окаменело лицо его безупречного слуги. Споту пришлось несколько раз осторожно переводить дух, чтобы Резак не заметил его состояния. По счастью, регулировки все еще стояли в среднем режиме комфорта, и внутрь капсулы попадали свист ветра и шелест шин.

– Одним словом, прикинь, как получше замазать Томаса, чтобы все потом сказали – да, это дело рук Гинзмара.

– Я подумаю, сэр. Но что будет потом?

– Потом начнутся разборки. Прокурорские поднимут свой профсоюз.

– У них есть профсоюз?

– Это хуже, чем профсоюз. Это по-нашему – генеральный сходняк. То, что они там решают, ни в какие законы не помещается.

– А без этого не разберутся?

– Не разберутся. Гинзмар очень борзый, он пойдет в отказ, нажимая на все педали там, наверху. Его начнут прикрывать, давать по шапкам региональным прокурорам, и тогда они созовут сходняк.

– Могу себе представить, – осуждающе покачал головой Спот.

– Да уж. Это будет битва гигантов.

Тут Спот с Резаком был согласен, гиганты – они гиганты и есть, но, если сам он в этом деле совершит хоть малейшую ошибку, Резак его уберет.

А скорее всего, уберет в любом случае, ведь его информированность уже теперь представляла для Резака опасность. Он не тронет Спота, пока не найдет подходящую замену, и вот тут появляется Томас…

Спот снова вздохнул, глядя на маячивший за толстой перегородкой затылок охранника. Теперь он уже не был уверен, что понимает игру, в которую играет босс. Возможно, на позиции стрелка тот планирует поставить не Томаса, а его?

– Чем он сейчас занимается?

– Что? – переспросил Спот, но тут же понял, о ком речь. – Шляются с Чаки по городу, иногда заходят в ресторан, иногда в бордель.

– Надо поводить его в тир, чтобы не лажанулся.

– Нет необходимости, сэр. У него с этим полный порядок. Пистолет сидит в руке как ее продолжение, – сообщил Спот и тут же подумал, что рекламирует Томаса на свое место.

Впрочем, если босс уже принял решение, его не переубедить, а внешне он будет «играть в демократию», спрашивая мнения и живо на него реагируя.

– Как думаешь, чей был хвост?

– Точно не копы, сэр.

– А кто тогда?

– Кто-то, кто хотел надавить, показать, что он здесь и готов действовать решительно.

– Как объявление войны?

– Не обязательно. Так делают, чтобы заставить противника беспокоиться и совершать какие-то действия, которые он не совершает в спокойном состоянии.

– Хорошо говоришь. Правильно говоришь. Берни, притормози на углу, Спот здесь выходит!

Кавалькада остановилась, пассажир вышел, и машины помчались дальше.