53
Пока ехали, Брейн все время ожидал если не разговора о ночном визите Кобет, то хотя бы какого-то намека. Он уже знал, что Спот испытывает к ней безответные чувства, даже немного «поехал» на этой почве, но кроме несвойственной ему почти что истерики Спот больше ничем не выдал своей внутренней боли, и на территорию замка они проехали, не касаясь этой темы.
Однако в том, что касалось возможного повода для вызова, Брейн не ошибся. Едва он выбрался из минивэна, к нему подошли двое огромных и немногословных секьюрити Резака и, встав по бокам, настоятельно рекомендовали следовать за ними.
И Брейн последовал. А что ему оставалось?
В этот раз снова пришлось опускаться на лифте, и Брейн уже подумал, что его снова ведут на испытания по стрельбе, однако лифтовая кабина прошла намного глубже, и, когда створки лифта наконец разошлись, Брейн буквально ощутил над собой многометровую толщу грунта.
В совокупности со слабым освещением коридора и неокрашенными бетонными стенами это вызывало ощущение какой-то безнадеги, как будто его вели к месту наказания.
Впрочем, вскоре охранники проводили гостя в просторное помещение, где было и светло, и просторно, а в широких экранах фальшокон светило солнце и раскачивались ветви каких-то цветущих деревьев.
У одного из окон стоял сам Джон Резак. Он смотрел в окно, заложив руки за спину, и даже не обернулся, когда конвоиры завели Брейна и остановили посреди комнаты.
Резак простоял так с полминуты и, лишь когда пришел Спот, соизволил повернуться.
– Как тебе город, Томас?
– Я его почти не видел, сэр.
– А мне рассказывали, что ты много гуляешь.
– Гуляю, – пожал плечами Брейн.
– Сделаешь дело, свободного времени станет больше, – произнес Резак с чрезмерной уверенностью в голосе, как будто сам хотел в это поверить.
Сзади началось какое-то движение, и, скосив взгляд, Брейн заметил, что охранники удалились, а Спот зашел слева сбоку и встал так, чтобы успеть вмешаться, если Брейн выкинет что-то лишнее.
– Пришло время расплачиваться за жрачку и ночлег, – сказал Резак, переходя на более привычный ему язык.
Он сделал несколько шагов по направлению к Брейну, но, видимо, получив знак от Спота, остановился в нескольких шагах.
– Хочешь спросить: где и кого?
– Хочу, – кивнул Брейн.
– И почему же не спрашиваешь?
– Мне не особенно интересно.
– А как же интерес к любимому делу? Ведь ты стрелок.
– Раз вы настаиваете, сэр, то я поинтересуюсь: где, кого и самое главное – когда?
– А почему «когда» – самое главное?
– Ждать надоело.
– Это – да. И тебе надоело, и мне надоело, но обстоятельства сильнее нас, и приходится ждать, терпеть, рассчитывать.
Отойдя к длинному, стоявшему поперек комнаты совещательному столу, Резак сел в кожаное кресло и, ухмыльнувшись, пультом включил привод системы защиты, после чего между ним и той частью, где находились Брейн и Спот, опустилась перегородка из прозрачного бронепластика.
– Не люблю, когда спина не прикрыта, – пояснил Резак, и на большой стене зажегся экран, на котором замелькали кадры каких-то боевых действий в городе, где падали люди, горели автомобили, прыгали по клумбам кареты «Скорой помощи» и мигали лихорадочными огнями полицейские машины.
– Ага, вот… – нашел наконец Резак нужную запись, и Брейн увидел рослого суперколвера лет сорока, чуть прихрамывающего, в сопровождении свиты телохранителей, оснащенных щитами из бронекварца.
Суперколвер таким образом передвигался в коробочке, а там, где ему грозили непрочитанные позиции с высотных зданий, включалась в работу система подавления эхосигналов, которые использовались системами электронной оптики.
– Но это не тот, кого мне показывал Спот, – заметил Брейн.
– Не тот, – кивнул Резак, не поворачиваясь. – С тем мы уладили разногласия, а этот ни на какие переговоры идти не хочет.
– А кто он?
– Специальный прокурор Региональной Комиссии по борьбе с организованной преступностью.
– Значит, я должен убрать прокурора?
– Да. Ты должен убрать прокурора.
– Ищи подходы, – негромко произнес Спот.
Брейн стал смотреть. Здесь были собраны около двух десятков эпизодов, где прокурор садился в машину, выходил из машины, заходил в здания, выходил из них, и повсюду с ним работала группа телохранителей, действуя очень четко и не оставляя для нападения ни единой бреши.
Когда ролик закончился, Брейн отошел к стене и сел на жесткий диванчик.
– Что скажешь? – спросил подошедший Спот.
– Я так понял – любая волновая аппаратура там заблокирована.
– Вот именно. Сработает только обычная механика и лишь в том случае, если охрана не успеет заметить момент нападения, в противном случае сшибет инициатором даже брошенную гранату.
– Если нет возможности пробить брешь с помощью технических средств, следует устроить какой-то спектакль, – подвел итог Брейн.
– И какой же?
– Пока не знаю, нужно подумать.
– И сколько тебе требуется на раздумье? – спросил Резак. Несмотря на то что он находился за перегородкой, его голос звучал так, будто он стоял рядом.
Брейн поднялся и подошел к перегородке вплотную.
– Если мне будут предоставлены все материалы, включая биографию, привычки, послужной список, маршруты передвижения, количество прежних покушений с их описанием, тогда я составлю план за три дня.
Резак посмотрел на Спота. Тот лишь робко пожал плечами, не желая брать на себя никакой ответственности.
– Хорошо, ты получишь все, что у нас на него имеется, а после работы будет активизирована карточка, на которой уже лежат двадцать тысяч сакверов, – сообщил Резак.
После этого к Брейну подошел Спот и протянул именную карточку с указанием зачисленной, но пока замороженной суммы.
– Заметь, вернуть эти деньги я уже не смогу в любом случае. Либо ты все сделаешь правильно и я этот счет разморожу, либо ты облажаешься, и банк просто сожрет мои денежки.
– Я не облажаюсь.
– Я тоже так думаю и уже прикинул, какую работу предложить тебе после завершения этого дела.
Брейн поднял глаза от карточки и посмотрел на Резака, и тот ему улыбнулся. Однако Брейн понимал, что Резак лгал. Понимал он также и то, что Резак знал, что Брейн ему не верит. Но оба делали вид, что все в порядке, – таковы были правила игры.
