Глава 2
Точка отсчета 2. Похищение

— Тебе кажется, что ты давно его знаешь?

Едва слышно позвякивали стеклянные шторы, отделяющие прихожую от комнаты. В просторной квартире-студии мебели практически не было, за счет чего она смотрелась еще больше. Столешница, плита с вытяжкой, длинный диван у стены, столик, разбросанные по полу небольшие цветастые подушки, на которых они сидели — вот и вся нехитрая обстановка. Алиса предпочитала минимализм, зато убираться в такой квартире, должно быть, сплошное удовольствие.

— Угу, — чтобы скрыть смущение, Ульяна подтянула к себе стакан с апельсиновым соком, сделала несколько глотков. Рассказывать об эротической составляющей она не стала, иначе сгорела бы со стыда. Темноволосый незнакомец появлялся в ее грезах с завидной регулярностью: после возвращения ей постоянно снилась яхта и загадочный брюнет. Она не знала даже его имени, но во сне он был самым родным и близким. Все бы ничего, но она собиралась замуж. Поэтому заевшая фантазия о каком-то несуществующем принце немного волновала. Если не сказать больше.

— Странно, что ты видишь наше время. Причем постоянно одно и то же, — Алиса потянулась и расправила плечи. Ее осанке могли позавидовать многие. Миниатюрная и темноглазая, она всегда держалась идеально прямо — следствие постоянной практики йоги.

— Странно, что я вообще это вижу, — с нервным смешком отозвалась Ульяна, — у меня свадьба в конце лета.

— На откат к прошлой жизни не очень похоже.

— Шубина, ты же знаешь, я в такое не верю.

— Не верь себе на здоровье, все равно это не твой случай. Может статься, ты просто не хочешь выходить за Зиновьева.

Ульяна нахмурилась и скрестила руки на груди.

— Не смешно.

— А я не шучу.

Подруга невозмутимо пожала плечами: они со Стасом существовали в параллельных вселенных, которым не дано пересечься. После переезда в Петербург Ульяна начала заниматься йогой, и ей попалась первоклассная наставница — Алиса Шубина. По-настоящему увлеченная любимым делом и вдохновляющая других. Ульяна не просто ходила к ней на занятия, она с жадностью впитывала все, что касается практик. Стас ее энтузиазма не разделял. Считал, что йога — бесполезная трата времени и денег, никакой пользы не приносит, а некоторые инструкторы еще и забивают головы всякой просветленной ерундой. Первый случай, когда между ними возникло серьезное напряжение, готовое вот-вот перерасти в ссору. После нескольких ожесточенных перепалок нашелся компромисс — фитнес-центр, куда Стас первое время даже ходил вместе с ней. Йога ушла, но Алиса, к счастью, осталась.

— Одинцова, это подсказка твоего подсознания. Только ты сама можешь понять, откуда у этих снов ноги растут. Возможно, у тебя стоял какой-то якорь, он и спровоцировал первый сон.

Когда подруга переключалась на свои эзотерические и психологические мотивы, понять ее становилось сложно.

— Что такое якорь?

— Музыка. Запах. Ощущение. Самые яркие моменты нашей жизни связаны с каким-то якорем. Например, когда в настоящем слышишь песню, под которую танцевала со своим первым парнем, ты будто оказываешься в том времени и испытываешь те же самые чувства.

Ульяна попыталась вспомнить, что такого могла услышать или почувствовать в тот день, но в голову ничего не приходило. Она лежала на шезлонге, ветер сдувал с кожи капли воды… После такого могла присниться разве что первая поездка в Сочи с родителями. Ей было десять лет, тогда Ульяна в первый раз увидела море — одно из самых ярких воспоминаний детства!

— Как все сложно-то.

— Чистейшей воды психология. Обычно идет отсылка к твоему прошлому, а у тебя это вылилось в такой интересный момент.

— Интереснее не придумаешь. Стой… ты говоришь о прошлом, но я же его никогда раньше не встречала!

— Может, он играл в какой-нибудь группе? Ты все свои постеры на стене помнишь?

— Мне не разрешали их вешать из-за ремонта.

Да и не похож он на музыканта, тем более из молодежной группы. Скорее, на… архитектора.

«Архитектор» пришел в голову непонятно откуда, и Ульяна поспешно отмахнулась от этой мысли. Не хватало еще биографию для несуществующего человека сочинять.

— Странно, — Алиса задумчиво посмотрела на нее и потерла подбородок. — Судя по твоим дежавю и снам, это не стоит оставлять без внимания. Если хочешь, мы можем попробовать гипноз.

— А это поможет?

— Мы раскроем твое подсознание, где хранится все самое сокровенное. Так что… думаю, да.

— Почему бы и нет, — Ульяна не особо верила в успех, но если есть хоть малейший шанс, однозначно стоит пробовать. Хотелось бы разобраться с этим до свадьбы.

— Значит, выходишь за Зиновьева.

— Похоже на то, — она улыбнулась.

Иногда Ульяна и сама не верила в то, что это случится. Их маленькое романтическое приключение на Шри-Ланке там и осталось, вместе с нежностью и теплом. В Петербурге по-прежнему шли дожди, Стас снова большую часть времени проводил на работе, а их отношения вернулось на круги своя. Не раз и не два у нее возникало ощущение, что он успокоился, едва надев кольцо на ее палец. Как будто флажок поставил: «Моя».

Когда она задумывалась о том, что будет после свадьбы, в голову почему-то приходила Виолетта. Самодовольство и стремление Стаса все контролировать будут расти вместе с его доходами. Она превратится в домохозяйку, у которой будет три заботы: добраться до салона красоты, проверить, как убрались горничные и проследить, чтобы сын или дочь не досаждали отцу в редкие часы его присутствия. Будут жить то лучше, то хуже, но в целом как все. Близость окончательно сойдет на нет и будет измеряться в количестве роз в букетах, карат в камнях или убранстве номеров пятизвездочных отелей. Впрочем, вряд ли они будут путешествовать вместе.

От такой перспективы стало тошно. И страшно. Почему-то сейчас ей показалось, что она упускает что-то невероятно важное, ту самую частицу, которая делает человека живым и по-настоящему счастливым. Ульяна где-то читала, что такое бывает у всех невест. Предсвадебный мандраж, вот что это такое.

Переливчато пиликнул мобильный. Смс от Стаса гласило: «Буду около часа ночи. Не скучай».

Его привычка уточнять время тоже казалась Ульяне забавной, но только не сегодня. Потому что сегодня был вечер пятницы, и она надеялась, что получится вместе прогуляться. А еще потому, что в последнюю неделю они виделись исключительно урывками.

— А давай сегодня на тренировку, — предложила Алиса. Будто мысли ее прочитала: сидеть весь вечер перед телевизором не хотелось, а для следующей книги из списка было не самое подходящее настроение.

— Я успею? Мне нужно взять из дома одежду.

— Чего мы тогда расселись? Поехали!

Алиса предлагала подвезти ее до дома, но Ульяна отказалась: несмотря на затянувшие небо тучи и мелкую морось, хотелось гулять до утра, кружиться под дождем, раскинув руки и делать всякие глупости. После йоги во всем теле чувствовалась легкость, небывалый прилив сил — восторг, забытое ощущение, будто ожила и очнулась от затяжного сна. Даже голова в кои-то веки не болела, хотя именно из-за этого она окончательно забросила спорт по рекомендациям врачей.

Ульяна поехала в центр и бродила по Дворцовой набережной, вглядываясь в покачивающееся на волнах отражение города. Она жила здесь уже три года, но какое место занимал Петербург в ее сердце?.. Город, в котором кипит жизнь: не похожая на жесткий московский ритм, но непривычно оживленная после вальяжной расслабленности Волгограда. Когда она только переехала, белые ночи казались ей чем-то невероятным. Сумерки, которые так и не переходят в темноту, а ближе к утру расцветают красками рассвета — есть в этом что-то от волшебства. Она бесповоротно влюбилась в многочисленные каналы, небольшие мостики над ними и огромные разводные мосты над Невой — то обманчиво играющей бликами на поверхности воды, то суровой, с мрачными бурунами, стремящейся слиться с нависшим над ней низким темно-сером небом.

Ульяна изучила каждое здание на Невском, облазила весь центр, все музеи и дворцы — от Екатерининского и до Петергофа. Стрелка Васильевского и Заячий остров, многочисленные парки, а особенно — парк Трехсотлетия Санкт-Петербурга, стали любимыми местами. Она готова была наслаждаться красотами города двадцать четыре часа в сутки, но Стас ее энтузиазма не разделял. Должно быть, для того, кто родился и вырос здесь, все воспринимается совершенно иначе.

У Петербурга была и обратная сторона — пронизывающие ледяные ветра и холод, от которого зуб на зуб не попадал. Высокая влажность делала даже самый легкий морозец обжигающим, что уж говорить о серьезных минусах. И все же Ульяна любила его. Любила не меньше, чем родной город, знакомый с детства.

До возвращения Стаса еще оставалось два часа, поэтому домой она шла пешком. Троицкий мост гудел под ногами, и Ульяна улыбалась. Сердце пело, давно уже у нее не было такого хорошего настроения. По освещенному проспекту мчались машины, людей становилось все меньше — усиливался дождь. Шелест покрышек по асфальту, разлетающиеся блестки брызг. Она раскрыла зонт и зашагала быстрее. Насколько же все здесь стало для нее родным!

У обочины резко затормозила машина, хлопнула дверца.

— Ульяна Валерьевна!

Направляющегося к ней мужчину Ульяна видела впервые. Невысокий, и коренастый, он слегка прихрамывал на одну ногу.

— Станислав Владимирович попал в серьезную аварию, — мужчина остановился рядом, — я его новый водитель, меня просили привезти вас в больницу как можно скорее.

Сердце билось гулкими, сильными ударами, стало трудно дышать, краски померкли. Мир сжался до крохотной точки бездействия, в которой находилась она, а потом растянулся вдоль улицы, отражаясь в мокром перевернутом зазеркалье.

— Что с ним?!

Тот развел руками и опустил глаза.

— Врачи все расскажут.

Первое оцепенение отпустило, и она бросилась к машине. В голове билась одна-единственная мысль: «Успеть, успеть, успеть…» Если она подумает о чем-нибудь еще, просто сойдет с ума.

Мужчина взял у нее зонт и распахнул дверцу, Ульяна шагнула вперед и замерла.

— Постойте. Как вы меня нашли?

Тут только она поняла, что на улице, кроме них двоих, поблизости больше никого. Проезжающие машины не в счет. Водитель едва слышно выругался, но крикнуть Ульяна не успела: что-то ударило в грудь с такой силой, словно она оказалась на пути ураганного ветра. Перед глазами замелькали искры, а потом пришла темнота.

Попытка поднять голову оборвалась ослепительной болью, пронзившей виски, и Ульяна решила не повторять своей ошибки. По крайней мере, так резко. Руки и ноги, с силой стянутые веревками, напоминали бесполезные придатки к телу. Когда под закрытыми веками перестали плавать разноцветные пятна, все-таки приоткрыла глаза. Она сидела в грязной прокуренной комнате, привязанная к стулу. Вокруг царил полумрак, окно закрывали засиженные мухами пыльные вертикальные жалюзи. Стянутые скотчем пересохшие губы невыносимо пекло.

Вместе с реальностью навалилось и осознание того, что с ней произошло. Похититель знал ее имя, и следил за ней, должно быть, от самого дома — ведь она столько бродила по городу после тренировки! Он рассчитывал, что она добровольно сядет в машину, а когда не вышло, использовал какой-то необычный прием из боевых искусств: Ульяна даже понять ничего не успела.

По спине заструился холодный липкий пот, сердце забилось часто-часто, дыхание перехватило. Стараясь справиться с противной мелкой дрожью, сотрясавшей все тело, она принялась сжимать и разжимать пальцы, бессильно цепляясь за стул. Сделать глубокий вдох не получалось, выходили только судорожные урывки. Слез не было, но страх встал поперек горла, колотился бешеным пульсом в висках, собирался льдом на кончиках пальцев и грозил вот-вот перерасти в истерику.

За дверью раздались голоса, послышались шаги, и Ульяна уронила голову на грудь. Она не была уверена, что готова встретиться с похитителем лицом к лицу. Начать голосить, как чихуахуа, увидевшая ротвейлера, и получить по лицу — не лучший вариант.

Вошедшие в комнату остановились прямо рядом с ней.

— До сих пор без сознания? — незнакомый мужской голос, резкий и неприятный. Ее схватили за подбородок, вздернули голову. — Зачем было силу использовать?

— Я не виноват, что она вопросы задавать начала, — прозвучало заискивающе. Обладателя этого баритона Ульяна знала, он представился водителем Стаса и запихнул в машину.

— Не виноват, — передразнил первый, — думать надо! И желательно не задницей.

Мужчина разжал пальцы и отошел в сторону. Сидеть с запрокинутой головой было неприятно, но Ульяна замерла. Не хватало еще выдать себя неосторожным движением.

— Нашатырь принести? — залебезил вчерашний похититель.

— Позже. Звонить пока рано, пусть Стасик понервничает.

Она с трудом удержалась, чтобы не распахнуть глаза в немом изумлении. Сердце заколотилось, как птица о прутья клетки, но теперь уже по другой причине. Ее похитили из-за Стаса?! У него не самый легкий характер, но кому он умудрился насолить? Насолить настолько, что довел до такого? Мысли о нем немного отрезвили, даже страх отступил на второй план. Несколько месяцев назад его пригласили на должность генерального директора крупной финансовой компании. Наверняка не он один претендовал на этот пост и кому-то перешел дорогу. Вот только непонятно, почему похитители так долго ждали. Если его хотели заставить отказаться, это стоило сделать сразу. Или дело в другом?

Дверь захлопнулась, шаги похитителей стихли, и Ульяна рискнула снова открыть глаза. Мог ли Стас проворачивать какие-нибудь махинации? Нет, это на него не похоже. Большего поборника справедливости сложно даже представить, он же принципиальный до кончиков ногтей. Скорее наоборот, отказался кому-то помогать проворачиваться свои грязные делишки.

Потрясение понемногу отступало, животный страх уступил место тревоге за него. Противный холодок ужаса змеей скользнул вдоль позвоночника, подбираясь к сердцу. Некстати вспомнилось, как бабушка, наслушавшись вечерних новостей, рассказывала всякие ужастики про похищенных людей, жертв вымогателей и бандитов. В кино и книгах было не проще: от свидетелей предпочитали избавляться. Ульяна содрогнулась, представив, что ожидает их со Стасом.

Минуты растянулись на часы, или же она окончательно потеряла счет времени. Пробовала шевелить руками, чтобы ослабить веревки, но продвигалось это занятие медленно. Они нещадно впивались в запястья и предплечья, приходилось делать перерывы, чтобы немного унять боль. Невыносимо хотелось пить и в туалет, а еще больше — закрыть глаза и проснуться дома, рядом со Стасом. Обнаружить, что это всего лишь очередной идиотский сон, которыми ее в последнее время заваливало подсознание.

Она так увлеклась очередной попыткой освободиться, что не заметила шаги и вздрогнула, когда дверь распахнулась. Мужчина бросил на нее жесткий взгляд, от которого Ульяне захотелось стать совсем маленькой и заползти под кровать. Проблема заключалась в том, что кровати не было, а она оставалась привязанной к стулу.

— Так-так-так, — он подошел, оперся о колени и оказался с ней лицом к лицу, — что тут у нас? Изображаем героиню? Бежать собралась?

Знакомый голос, вместе с похитителем приходил этот мужчина. Ей не понравилась его усмешка. А еще не понравились глаза: холодные, злые. От этого взгляда Ульяну бросило в дрожь, она подалась назад и невольно вжалась в спинку, хотя казалось, сильнее некуда. Тот выпрямился, а потом резко сорвал с ее губ скотч. Она вскрикнула и судорожно вздохнула.

— Не вздумай верещать, — резко произнес он. — Давай-ка лучше поговорим.

Мужчина был высоким — гораздо выше «водителя», массивным и широким в плечах. Такому ничего не стоит свернуть человеку шею, как цыпленку. Почему-то подумалось, что он это уже делал, но Ульяна спряталась от этой мысли за остатками хваленой выдержки. Таким людям нельзя показывать слабость, а еще их нельзя злить. Поэтому она молча кивнула.

— А ты и правда умная девочка, — мужчина подтянул поближе грязный табурет, смахнул с него засохшие крошки и сел, — скоро мы будем звонить твоему женишку. Мне нужно, чтобы ты очень проникновенно попросила его сделать то, о чем мы договорились. Иначе тебе будет очень больно.

Договорились?! У Стаса и этих людей не может быть ничего общего!

Видимо, он прочел на ее лице замешательство, потому что развязно ухмыльнулся.

— Женишок тебе ничего не рассказывал о нашей маленькой просьбе? Всего ничего надо было сделать, но он заупрямился. Из-за него ты тут сейчас сидишь.

Он положил руку ей на колено, провел лапищей по ноге, задирая юбку, и Ульяну передернуло от отвращения. Инстинкт самосохранения дал сбой.

— Вы меня с кем-то путаете, — она даже не представляла, что ее голос может звучать настолько язвительно, — Стас таких обходил стороной.

Щека вспыхнула огнем, а голова мотнулась назад — рука у мужчины была тяжелая.

— Первый минус в твое дело, лапуля. А теперь вернемся к нашему вопросу. В школе читала стихи с выражением?

Странно, но страх испарился. Возможно, пощечина окончательно привела ее в чувство: Ульяна поняла, что терять ей особо нечего и взглянула на него с яростью.

— Я не стану вам помогать.

Неожиданно тот расхохотался. Смех у него был громкий и отвратительный — должно быть, такие звуки издает хряк, вдоволь навалявшийся в грязи.

— Смелая. Люблю таких, — произнес он, с силой сжимая ее ногу так, что она зашипела от боли, — будешь, Уля, будешь. Потому что когда я говорил про боль, я не шутил.

Мужчина достал из кармана зажигалку и поднес к самому ее лицу. Она не пошевелилась, хотя сердце ухнуло в пятки, а желудок скрутило в приступе тошноты. Не отрываясь, Ульяна смотрела, как он крутит колесико. Потом раздался легкий щелчок, рядом с виском полыхнул язычок пламени.

— Огня боятся все, — ухмыльнулся он. — Инстинкт.

С зажигалкой произошло нечто странное. Пламя отделилось от нее и взмыло ввысь крохотным ярким пером. Она не могла его видеть, но чувствовала жар в опасной близости от растрепанной шевелюры. От этого ощущения волосы на голове шевелились. В горле пересохло еще больше, а язык прилип к небу. Можно было предположить, что она сошла с ума, но сидящий перед ней мужчина был реален. Равно как и витающий над макушкой огонек.

— Что… — внезапно осипшим голосом вытолкнула она. — Как вы это делаете? Кто вы…

Договорить не успела — за стеной что-то звучно громыхнуло. Мужчина выругался и вскочил, пламя крохотной шаровой молнией метнулось в сторону, погасло. Послышались вопли, чей-то отборный мат, содрогнулись стены. Дощатый пол заходил ходуном, вспучились старые обои, с потолка посыпалась пыль и паутина, словно дом оказался в эпицентре землетрясения. Дверь с силой сорвалась с петель, пролетела через комнату и врезалась прямо в окно, срывая шторы. Послышался звон битого стекла, а в следующее мгновение снова полыхнул огонек зажигалки, разрастаясь и превращаясь в пламенный смерч. Человек, возникший в дверном проеме, не превратился в живой факел только потому, что на нем был защитный костюм. Перед глазами замелькали искры, разрастаясь безумным фейерверком. Ульяна почувствовала, что путы ослабли и сжалась в комочек.

Выстрел, вой совсем рядом, огненный поток иссяк. Широко раскрытыми глазами она смотрела, как мужчина с рычанием зажимал пробитую пулей ногу, как в комнату вбежали люди в огнеупорной одежде, и как на бандите защелкнули странные тяжелые наручники. Только после этого, все, как по команде сняли верх, один из спасателей бросился к ней.

— Все в порядке?.. С вами все в порядке?

Ноги и руки казались ватными и противно дрожали. Ульяна не чувствовала боли в растертых запястьях и не сразу поняла, что обращаются к ней. По щеке скользнула липкая нить паутины, она затравленно обернулась и поняла, что сидит в углу, обхватив колени. Стул по-прежнему стоял чуть поодаль, рядом валялись бесполезные веревки. Как это произошло?!

Она сдавленно хихикнула, а мужчина наклонился ниже и подхватил ее под локти, помог подняться.

— Осторожно, вот так. Обопритесь на мою руку.

Ульяна автоматически подчинилась, пошатнулась, но благодаря поддержке удержалась на ногах. Как шли через замызганную убитую квартиру, она помнила смутно. Как спускались по лестнице — тоже. По всему выходило, что держали ее в обычном многоквартирном доме. Разум отметил этот факт равнодушно, как нечто незначительное. Из-за одной из дверей выглянула любопытная старушка, такая обязательно должна быть в каждой парадной.

— Сынок, в сорок восьмой пожар был?

— Да, — сдержанно отозвался ее провожатый.

— И немудрено! Я ведь не раз в полицию звонила, там постоянно какие-то наркоманы отирались…

— Закройте дверь, пожалуйста, — старушку оттеснил в недра ее квартиры второй мужчина. — Володь, отвезешь девушку? Возьми мою машину, мы пока здесь разберемся.

— Вы все проверьте, а то я слышала, что остаются очаги возгорания… — голос всезнающей бабушки потонул в треске бесцеремонно захлопнутой двери.

— Отвезете меня? Куда? — слабо поинтересовалась Ульяна. Несмотря на то, что ее поддерживали под локоть, второй рукой она цеплялась за перила — для страховки.

— Вам все объяснят.

— Что?

Ответа на свой вопрос она не получила. Утренняя прохлада ударила в лицо, опьяняя. Запах дождя сейчас казался самым сладким ароматом на свете. Обычный дворик в спальном районе — спортивная площадка, чуть поодаль — качели, горка и разрисованные грибки. Разве что пожарная машина и протянутый к подъезду шланг немного выделялись на фоне слишком простой, но такой прекрасной картины. Она смотрела так, будто видела все это впервые. Смотрела и не могла насмотреться. На небо, затянутое серыми тучами. На деревья и струны дождя, прошивающие лужи насквозь, на разломанный с края поребрик. Ульяна с силой сжала запястье мужчины, и на мгновение ей показалось, что она наконец-то плачет — но нет, это были всего лишь капли.

Пока они шли к припаркованному «Лэнд Крузеру», во двор, несмотря на раннее утро, уже высыпали жильцы. Они что-то гомонили на множество голосов, но Ульяна не вслушивалась. Запоздало произнесла:

— Телефон… У меня в сумке телефон. Надо позвонить Стасу, он с ума сходит…

— Об этом не беспокойтесь.

Она согласно кивнула, хотя и не поняла, почему. Негромко пискнула сигнализация, к горлу подкатила тошнота, голова закружилась. Мерзкий шум в ушах, боль и необъяснимая слабость накатили внезапно — совсем как во время страшного приступа в отеле.

«Пожалуйста, только не снова… Нет…»

Мужчина открыл перед ней дверь и отпустил ее локоть.

— Садитесь.

Ульяна послушно наклонилась вперед и провалилась в темноту.