Глава 19
Точка отсчета 19. Пепел

Проклятый, бесконечно долгий день! Она постояла немного у дверей — сердце билось где-то у самого горла — а потом открыла портал и оказалась на смотровой площадке, на утесах Дингли. Руки противно дрожали, и Ульяна не сразу поняла, почему дождевые капли на ладонях такие теплые. Дождя не было, зато ее прорвало, как небо над Петербургом, спустя несколько мгновений она уже плакала, не стесняясь. Взахлеб. Поблизости никого не наблюдалось, но даже если вся Мальта соберется на нее посмотреть — наплевать! К счастью, сейчас уже не грозило что-нибудь искорежить: одна из основных практик в Центре — практика отсечения эмоций от дара. Очень полезная штука.

Она поняла, что что-то не так, как только увидела Сэма. Прочитала — не по лицу, по глазам. Его настороженность проникала в самое сердце, подобно холоду металла, который показывала Клотильда.

Ульяна пыталась выкинуть из памяти их разговор, отрешиться, но не могла. Прокручивала в мыслях снова и снова, как заевшую пленку. Собираясь к нему, она решила, что не станет говорить ни об измененных, ни о Дариане, надеялась позволить всему идти своим чередом, но Сэм первым начал разговор. Страхи и опасения оказались не напрасными — она прикоснулась к тому, что ей не стоило знать, шагнула на территорию, которую он свято оберегал ото всех. В том числе от нее.

Самый страшный враг отношений — недоверие. Вопросы про Стаса, про Милу и про измененных, почему она выбрала его… Для нее было гораздо важнее то, каким он был в настоящем, для него — что осталось в прошлом. Худшее, что можно придумать — смотреть в глаза любимому человеку и понимать, что он тебя проверяет.

Все внутри кричало: «Обними меня, пожалуйста, обними».

«Мы слишком торопим события», — ответил Сэм, и это стало последней каплей.

Она выложила ему ключи и позорно сбежала. Ключи от дома, где ей хотелось бы остаться не на ночь, на всю жизнь. Она знала здесь все — начиная от просторного холла с гобеленами и светлой, по-мужски уютной спальни, до столовой с массивной деревянной мебелью и кухни, где они вместе готовили, от первой и до последней картины, сюжеты которых с закрытыми глазами могла указать по местам, от балкона с видом на море до внутреннего дворика, где плющ укрывал стены зеленым узорчатым ковром. Все здесь было для нее родным, но она здесь родной не стала.

Стоя у дверей, она все еще на что-то надеялась. Например, что он догонит, улыбнется, прижмет к себе, и наваждение рассеется, унося с собой и дурацкий разговор, и его сосредоточенный настороженный взгляд. Но он не вышел вслед за ней. И ничего не случилось.

Ульяна глубоко вдохнула, но воздуха не хватало. Как будто кто-то откачивал его из-под невидимого купола, совсем как у Замятина, рыдания перешли в судорожные всхлипы, голова кружилась — сказывался портал. Вытирая продолжающие катиться слезы тыльной стороной ладони, она вытащила из сумки мобильный и вызвала такси. А потом подошла к ограждению, глядя на темное море. В противовес ей оно было спокойным, даже волны не бросались на скалы, только тихо шелестели внизу. А потом время словно остановилось.

Только что вокруг был день и вдруг снова ночь. Ульяна растерянно оглянулась, но, разумеется, Стаса поблизости не было.

Она поежилась и направилась к дороге. Удивительно, но такси уже приехало. Так быстро?! Казалось, прошло всего несколько минут.

Ночная Мальта, которой она так восхищалась, сейчас не вызывала никаких чувств. Огни величественных городов, стремительно проносящиеся мимо, береговая линия, светлые пятна яхтенных парусов сливались в бездушный пестрый фон. Навалилось оцепенение, ощущение полного выгорания. Она опустила глаза и принялась рассматривать цветочные узоры на белом платье. Платье, которое так нравилось Сэму.

Дом встретил ее уютной тишиной. Интересно, какими были Эванс и Агнесса? Наверняка они друг другу доверяли, иначе не стали бы мужем и женой. Ульяна сбросила туфли, прошла в комнату и рухнула на диван. Равнодушно отметила, что забыла куртку у Сэма. На щеках потеками застывала соль — необычное ощущение, голова казалась непреподъемной. Наверное, стоило сказать: «Я влюбилась в тебя раньше, чем мы познакомились? Ты мне снился, я сходила по тебе с ума и разрывалась между двумя мужчинами».

Увы, Сэму это не нужно. Нужно, чтобы рядом была та, которая не задает вопросов, та, с которой легко расстаться. Потому что ничего кроме секса и светских бесед их не связывает. Ульяна продолжала плакать до тех пор, пока не осталось сил. Или слез. Или и того, и другого вместе. Только после того, как тишина сомкнулась вокруг, она провалилась в глубокий беспокойный сон.

Снилась квартира, которую она снимала до встречи со Стасом, в районе метро «Озерки». Из тех, что принято называть «бабушкиными». Мебель и ковры образца восьмидесятых, косметический ремонт, сантехника и плита советского образца. Раскладной диван, книжный и платяной шкафы, письменный стол и даже тумбочка, на которой примостился крохотный телевизор. Чисто, уютно и просто. Дом, куда хочется возвращаться.

Она полулежала, завернувшись в клетчатый плед, на коленях раскрытая книга, на подлокотнике — дымящееся какао. По подоконнику барабанил дождь, от балкона тянуло холодом — окна здесь не пластиковые, деревянные рамы со щелями, которые нужно заклеивать на зиму, зато в прохладную погоду летом в квартире свежо.

Из коридора донеслось довольное урчание, топот лап, а после на спинку дивана прыгнул серый пушистый кот и коротко мяукнул. Нырнул под ее руку, боднул головой ладонь — навстречу ласке, и улегся рядом.

Ульяна пыталась сосредоточиться на разорванных контурах. Тщетно. Засада заключалась в том, что их нужно было держать и стягивать очень быстро, пока не разошлись связи. Какие связи, когда ты не можешь выкинуть из головы вчерашнюю ссору? С утра она то и дело хваталась за мобильный, чтобы позвонить Сэму, смотрела на дисплей, кусала губы и откладывала в сторону. Кажется, все было сказано предельно ясно: торопиться не стоит. Да и что она ему скажет? Я схожу с ума, когда тебя нет рядом, я готова на все, чтобы только засыпать и просыпаться с тобой?

Увы. Это не было правдой. Точнее, было, но только отчасти. Она настолько привыкла проводить вечера вместе, что не представляла, как может быть иначе. При мысли о том, что придется возвращаться домой и ужинать в одиночестве, становилось не по себе. Душа отчаянно рвалась к нему, разум твердил, что стоит повременить. Дело было не в гордости, а в том, что его недоверие никуда не исчезнет. Такое не проходит за пару часов, да и за пару дней. Пока Сэм не захочет поверить, открыться, впустить в свою жизнь, продолжать бессмысленно. Может статься, он не захочет никогда.

Все валилось из рук, день не задался с самого утра. Для начала она проспала, хотя обычно вскакивала до будильника. Медитация вышла сомнительной, потому что мыслями Ульяна все еще была во вчера, в тренажерном зале она чувствовала себя так, словно не занималась ни разу в жизни и сразу решила записаться в олимпийские чемпионки. Простые упражнения казались выматывающими, дыхание сбивалось, все, что она делала, казалось никчемным и бессмысленным.

Должно быть поэтому она прозевала мгновение, когда упустила один из контуров. Ваза взорвалась осколками, Ульяна успела только почувствовать сгустившийся перед ней воздух, отразивший керамические брызги, а потом перехватила недоумевающий взгляд Клотильды, которая поставила щит. За все время занятий это был первый серьезный прокол. Мелкие недочеты случались и раньше, но такое — никогда.

— Спасибо, — пробормотала Ульяна. Если бы не энергетический заслон, сидеть бы ей сейчас в медпункте и краснеть перед Сильвеном. Или довольствоваться помощью медсестры, пластырями и изображать жертву дикой кошки.

Хотелось сквозь землю провалиться, а если быть точной — сбежать домой и зализывать раны. К счастью, завтра выходной. Можно купить ведро вишневого мороженого и засесть в спальне с какой-нибудь слезливо-романтической книгой. Нет, лучше с ужастиком или детективом. В кои-то веки она не собиралась тренироваться, чтобы получалось больше и лучше.

Она надеялась, что Клотильда сейчас выставит ее вон, но вместо этого услышала:

— Исправляй то, что натворила. Потом продолжим.

Ульяна ответила кислой улыбкой и занялась восстановлением. Сборка по остаточным контурам — не самая простая задача, сегодня и подавно. Кому вообще нужна эта дурацкая ваза?! На черта она тратит силы и время на какую-то ерунду? Ульяна прикрыла глаза, стараясь дышать ровно и медленно начала подтягивать осколки, один за другим, внимательно вгляделась в мерцающую брешь в пространстве, которую нужно заполнить.

Сэм решил, что она заполняет им пустоту после разрыва со Стасом? Или что он там себе надумал?

Снова вспомнилось, как они стояли друг напротив друга, а он смотрел так, будто она была одной из его подозреваемых. Но виновата только в том, что хотела быть рядом. Затрясло, на глаза навернулись слезы, контуры заискрили, грозя порваться снова. И как тут что-то собирать?

Она глубоко вздохнула и открыла глаза.

— У меня не получится.

— Продолжай, — Клотильда вперила в нее холодный взгляд.

Не глаза, а льдинки, в которых по какой-то нелепой случайности впаяли зрачки. Теперь Ульяна знала об ее прошлом, и это тоже уверенности не добавляло. Измененная. Наверняка, на ее счету сотни жизней. Доведись ей самой встать у Клотильды на пути, та свернула бы Ульяне шею и не поморщилась.

Стоп. Такие мысли до добра не доведут.

— Я сегодня не в форме.

— Ты можешь оказаться не в форме, когда от этого будет зависеть жизнь. Твоя собственная или чья-то еще. Тоже будешь ныть?

Ульяна вздрогнула и прищурилась, сжала кулаки, контуры перед глазами заискрили с удвоенной силой.

— Это просто чертова ваза!

— Ты теряешь время. Продолжай, — в голосе Клотильды звучал металл.

— А если нет?

— Тогда выйдешь за эту дверь и больше сюда не вернешься.

Первым порывом было высказать все, что она о ней думает, но это означало бы конец всему. Зная Клотильду, можно догадаться, что она не шутит, а учитывая характер этой дамы, вряд ли что-то или кто-то потом заставит ее изменить решение. Вчера она почти потеряла Сэма, а если лишится еще и возможности развивать свой дар?

Остывающий след бледнел на глазах, некоторые линии уже потускнели. Ульяна закусила губу и потянула обрывки нитей к зияющей бреши. Одну за другой. Все равно что собирать паззл на энергетическом уровне, только вот картинка-образец паззла не становится бледнее с каждой минутой, и уж тем более ему не грозит раствориться в воздухе.

Когда закончила, ощущение было такое, будто из нее вытянули все силы. Хотелось вытянуться самой. Где-нибудь подальше отсюда, в шезлонге рядом с бассейном. И ни о чем не думать.

— Что ж, замечательно. Если не считать того, что можно было потратить вдвое меньше энергии, — та скептически хмыкнула, — зато почти точная копия. Что с тобой сегодня?

Спасибо, что спросили.

— Ничего.

— Славно, — Клотильда коротко улыбнулась. — Тогда продолжаем.

Поразительно, сколько всего может измениться за какие-то двадцать четыре часа. Да что там, в считанные минуты может. Сказано одно слово — и все изменилось. Вчера она сидела на этой скамейке с Сильвеном, гадая, как быть со своим открытием, а сегодня думает, куда пойти вечером, чтобы не сойти с ума в уютном домашнем одиночестве.

— Привет! Ты почему все еще здесь? — Стас остановился рядом, руки в карманах.

Ульяна судорожно вздохнула и выдавила из себя улыбку. Поразительно, как один простой, ни к чему не обязывающий вопрос может выбить из-под ног почву.

— Не хочется.

Он внимательно вгляделся в ее лицо и сел рядом.

— Что случилось?

И вот тут она не выдержала. Ульяна знала, что нельзя этого делать перед ним, точнее, перед ним — особенно, но не сумела остановиться: глаза наполнились слезами. Говорят, время лечит, но боль от ссоры с Сэмом стала только острее. Добавить сюда резкость Клотильды, усталость — и получите-распишитесь! Ульяна обхватила себя руками и шмыгнула носом. Да что же это такое-то! Она теперь будет за все годы «сухого закона» отдуваться?!

А потом и вовсе случилось нечто странное — Стас мягко притянул ее к себе, ласково гладил по волосам и не позволял отстраниться. Но Ульяне и не хотелось. Она замерла, спрятала лицо у него на груди и закрыла глаза. Все, что было между ними — в прошлом, но что толку. Прошлое тоже часть жизни. Сколько бы ни говорили, что жить надо настоящим, больно от этого не меньше. Внутри словно комок какой-то сжался, отказываясь распрямляться, не позволяя дышать свободно.

— Иногда я думаю, что не хочу никаких способностей, — прошептала она.

— Понимаю, — пробормотал Стас. — Я тоже. Гораздо проще прожить одну жизнь в одном времени. Потому что всегда появляется соблазн все исправить, — он отстранился, обхватил ее голову ладонями, заглядывая в глаза. — Что бы вчера ни случилось, только попроси, я все изменю.

— С ума сошел?! — она вскинула голову и отшатнулась, понимая, что чуть было не ответила: «Да». Осознание этого дрожью прошло по телу. Проснуться вчера утром, счастливой и радостной, думая о том, как вечером увидит Сэма. Забыть, что произошло. Искушение было слишком велико, но доверия в их отношениях все равно не прибавится. Можно изменить что угодно, но не то, чем он дышит, чем живет и что чувствует. Так какой толк в смене декораций и сюжета? От перестановки слагаемых сумма не меняется.

— Спасибо, — Ульяна поспешила сменить слишком опасную тему, — но это не выход.

— Наверное ты права, — Стас посмотрел через ее плечо. — Пару дней назад я спросил у Клотильды, что будет, если я откажусь от преподавания и решу снова заняться бизнесом. Так вот, на меня нацепят блокирующие браслеты, которые нельзя снимать ни на минуту.

— Блокирующие браслеты? — при воспоминании о холоде отравляющего силу металла передернуло.

— Знаешь, в голливудских фильмах такое показывают — на человека под домашним арестом цепляют электронику, и он не может отойти от дома больше чем на сотню метров, сразу приезжает полиция. Это что-то похожее, только замешано на алхимии. Ходить я смогу куда угодно, но снимать их — нет. Иначе запрут в Городе, и буду я там весело влачить жалкое существование до конца дней своих. Плюс придется ежемесячно отмечаться у Красновой, ну или где я там буду жить.

— Ты серьезно?

— Серьезнее некуда. У меня слишком опасный дар, — Стас невесело усмехнулся. — Так они считают. Но у тебя таких проблем возникнуть не должно, Солнц. Ты же просто архитектор.

— Сомнительное утверждение, — усмехнулась Ульяна.

Удивление Клотильды по поводу ее стремительно набирающей обороты силы теперь предстало совсем в другом свете. Сэм говорил, что нужно раскрыть для пробужденных новый мир, но что это за мир, где человека могут запереть за его способности, какими бы опасными они ни были?

И с чего это Стас заговорил про возвращение в Петербург?

Воспоминание ночного дежавю на утесах прокатилось холодом вдоль позвоночника.

— Ты собираешься вернуться? Больше не хочешь с ними работать?

Он горько рассмеялся.

— Выбор у меня небольшой, так что я остаюсь. Я другой, и не в самом хорошем смысле. Даже среди пробужденных. Мне никогда не будут доверять.

Желудок подкатил к горлу. Дело было не только в том, что он озвучил ее страхи, что недоверие Сэма затянется навсегда. Стаса притащили сюда, чтобы держать под контролем, чтобы следить за ним, в случае чего — натянуть поводок — и к ноге! Но что насчет нее? Сэм говорил, что увез ее на Мальту, чтобы защитить. Вот только кого — ее или себя? Если оппозиция доберется до сильных пробужденных, измененным будет значительно сложнее удержать новый мир в своих руках. Сэм не доверял Стасу и не доверял ей. Он что, считал, что она — угроза?!

Грудь сдавило болью, будто внутри полыхнул напалм.

— Картина Репина: «Не ждали», — насмешливо произнес Стас.

Ульяна подняла глаза и встретила взгляд Сэма. Изумленный, а спустя мгновение уже колючий и злой.

— Прошу прощения, что помешал, — несмотря на вежливые слова, в них не было даже намека на сожаление. Сэм нахмурился, уголки губ искривились, в глазах мелькнуло нечто очень нехорошее и жесткое, если не сказать жестокое. Никогда раньше Ульяна не видела его таким.

— Поговорим в следующий раз, — выплюнул он, резко развернулся и направился к зданию.

Ульяна подскочила, как ужаленная, Стас перехватил ее, но она вырвалась и бросилась за Сэмом. Ходил он быстро, поэтому догнать его удалось только на лестнице, ведущей к верхнему саду.

— Уделишь мне минутку своего драгоценного времени?

Сэм повернулся, сложил руки на груди, молча приподнял бровь. Похоже, время он уделить был готов, а вот слов было жалко. Что ж, это можно пережить.

— Вы притащили Стаса сюда, чтобы следить за ним?! Он не сможет просто так уйти? Это правда?

— Пока не может, это опасно. Террористы используют пробужденных в своих целях, — он прищурился, сквозь гнев в темных глазах проступило презрение. — Он жалуется на тяжелую судьбу, а ты и рада его пожалеть?

— Используют в своих целях? Используют? Использовать можно вещи, а мы говорим о людях. О людях со свободой выбора! Или нет? — Ульяна подошла к нему ближе. — Что насчет меня, Сэм? Что ты имел в виду, когда спрашивал меня про Стаса? Я поехала с тобой, потому что хотела быть рядом! Хотела научиться управлять даром, хотела быть полезной. Но знаешь, что? Если я решу уйти, ты меня не остановишь. И никто из вашей доблестной команды тоже! Похоже, вы давно перестали замечать, что рядом ходят самые обычные живые люди — пусть даже они и пробужденные, которым нет места до высоких целей, интриг, заговоров, далеко идущих планов и идеалов. Которые просто хотят жить здесь и сейчас, любить и быть любимыми!

Сэм отшатнулся.

— Ты свободна в своем выборе, — он не кричал, но в голосе сквозил арктический холод. — Уходи.

Лучше бы он ее ударил. Ульяна не представляла, как бы повела себя тогда, сейчас же просто развернулась и пошла в сторону бассейна, твердым шагом, с неестественно прямой спиной. Достаточно было и того, что кто-то внутри свернулся клубочком и выл, как потерявшийся щенок.

Стас все еще был там — стоял, облокотившись на поручни, глядя на море. Только оказавшись рядом с ним, Ульяна поняла, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Она должна была обойти Сэма, подняться по лестнице в сад или свернуть куда угодно, но только не возвращаться сюда. Нельзя возвращаться к тому, за кого ты собиралась замуж, после того, как любимый мужчина вышвырнул тебя из своей жизни. Нельзя просить бывшего отвезти тебя домой, потому что это нечестно, неправильно и мерзко. Но если все поступали с ней правильно и честно, то она — принцесса Диана.

Стас повернулся, лицо его помрачнело, он шагнул в сторону лестницы.

— Я его убью.

Ульяна перехватила его за руку, заглянула в глаза.

— Лучше проводи меня.

В такси водитель болтал без умолку, и к счастью. Видеть Стаса и понимать, что она сама просила его поехать с ней, было невыносимо. Наделать ошибок в минуты отчаяния просто, исправить их потом нелегко. Она же продолжала их совершать одну за другой: выходя из машины, приняла его руку, а после еще и пригласила в дом.

Они прошли на кухню, где Ульяна поспешно достала печенье и фрукты. Налила воды, включила плиту, расставила чашки, отвернулась и подхватила заварочный чайник. Все, что угодно, только чтобы не смотреть ему в глаза.

— Ты выглядишь уставшей. Позволь мне, — он подошел, перехватил чайник из ее рук. — Где у тебя чай?

Сопротивляться не осталось сил. Ульяна молча кивнула на шкафчик, опустилась на стул и уткнулась лбом в сцепленные руки. Стас гремел посудой, шуршал пакетами, потянулся легкий аромат ягод и трав, а она не могла заставить себя даже поднять голову.

— Говоришь, теперь тебе снится Клотильда? — он делал все, чтобы ее отвлечь, но от этого становилось еще тяжелее.

— Не снится. Это было что-то вроде дежавю или видения, еще в Петербурге. А вчера я видела тебя. На утесах Дингли, — она улыбнулась, а Стас нахмурился.

— И что же я делал?

— Ты собирался уезжать, но судя по всему, я тебя отговорила.

— Хм, — чайник за его спиной надрывался свистом, но он даже не пошевелился, — как ты уже знаешь, уехать у меня не получится.

— Я помню, — она вздохнула и поднялась, — а еще ты сказал, что остался из-за меня.

— Разве что с тобой, — он перехватил ее за локти, притянул к себе — так близко, что почти касался губами губ. Взгляд потемневших глаз с расширенными зрачками был устремлен сквозь нее, как если бы Стас видел что-то за ее спиной. — Давай сбежим, пошлем их всех к черту, пусть творят, что хотят.

— Чайник! — она рванулась, больно ударилась о стол, отступила на несколько шагов. Он тоже отпрянул, будто обжегся. Бросился к плите, повернул ручку, обрывая пронзительный свист.

— Мне не стоило приходить.

Стас быстро шагнул к дверям, пожалуй, слишком быстро — словно тень мимо мелькнула.

— Извини, — запоздало прошептала она.

Он остановился, резко обернулся, словно подчинившись движениям невидимого кукловода. Невысказанные слова — о чем бы они ни были — поглотила пропасть тишины. Молчание затянулось, смотреть глаза в глаза становилось невыносимо. Время отмеряло минуту за минутой, но Ульяна, как зачарованная, даже не шелохнулась. Стас очнулся первым.

Только когда за ним захлопнулась дверь, она позволила себе шагнуть вперед. Прислонилась лбом к прохладной стене и замерла. Он никогда не станет ей другом — точно так же, как ей не стать подругой или просто коллегой Сэма. Из таких искр разгорается огонь, который либо греет всю жизнь, либо оставляет после себя один лишь пепел.

Клотильда не позволяла расслабиться и гоняла ее по полной. Они прорабатывали и разрывы контуров, и обход металла, и воронку — самый сложный и энергозатратный вид портала, когда нужно не просто шагнуть в него, но и затянуть что-то или кого-то. Насильно. Это была практика из раздела боевой магии, зачем оно ей нужно, Ульяна не представляла, но радовалась любому лишнему поводу отвлечься и не думать про Сэма.

Клотильда отмечала ее успехи как само собой разумеющееся, зато цеплялась практически ко всему. Особенно к неумению вовремя остановиться. Да и как тут остановишься? В теории все легко, а на практике уже веселее. Начинали, как всегда, с ерунды, крохотного пространственного разрыва, в который нужно было затянуть катушку. Когда катушка выскочила в противоположном углу комнаты, Ульяна чувствовала себя так, будто пробежала стометровку — пот лился градом, и даже тренированное дыхание сбивалось.

— Если бы это был человек, — Клотильда сделала пометку в планшете и повернулась к ней, — ты бы уже потеряла сознание.

— Важен результат, — огрызнулась Ульяна, сердце бешено колотилось сердце, а в ушах звенело, — или я ошибаюсь?

— С силой, как с алкоголем — очень легко переборщить. Наступает миг, когда ты уже не контролируешь энергообмен, а это самое опасное состояние для пробужденного. Результат важен, но не ценой твоего здоровья.

Ульяна пожала плечами.

— Я привыкла выкладываться на полную.

— Не знаю, к чему ты привыкла, но пока не научишься держать баланс сил, экзамен не сдашь, — Клотильда приподняла брови и указала на дверь. — Продолжим на улице. Поработаешь с внешними энергиями.

Использование внешней энергии — когда упор делается не на собственные силы, а на окружающий мир, было упражнением не из легких. Пропуская через себя внешнее, нужно быть чрезвычайно осторожной, потому что энергия циркулирует в двух направлениях. Упустить миг, когда сила потечет вовне, было легко, равно как и пропустить через себя слишком много. В такой практике держать равновесие и не забывать об этом ни на минуту жизненно необходимо.

Скучать не приходилось, но Ульяна с радостью брала дополнительные занятия, когда Клотильда была свободна: возвращаться в пустой дом не хотелось. А когда не получалось тренироваться, просиживала в библиотеке часами и изучала теорию трансформации. Стас держался холодно и отстраненно, за последнее время они от силы парой фраз перекинулись, совсем как в начале обучения. Сидя за соседним столом в библиотеке, Ульяна тщетно боролась с желанием подойти к нему и поговорить, но медлила: последняя попытка пообщаться по душам запомнилась хорошо. К тому же, народу сегодня было слишком много: и длинноногая светловолосая красотка Элен, и Азим, который порывался за ней ухаживать. Кимико и Джо — лучшие подруги, и даже Рик — темнокожий парень, такой худой, что его только чудом не сносило ветром.

Лучше уж дождаться, когда все уляжется. Когда Стас поймет, что между ними уже ничего не будет.

Перехватив пристальный взгляд Джо, Ульяна ответила короткой улыбкой и принялась делать пометки по теме глубинной трансформации — материалов было море, запомнить это все нереально, поэтому лучше сразу составить схему. Углубившись в чтение, она потерялась во времени. Только услышав шаги, подняла голову и увидела Сэма. Не успела и слова сказать, как он наклонился и поцеловал ее в губы.

Первое потрясение миновало, щеки вспыхнули огнем, Ульяна вскочила, блокноты с записями полетели на пол, а он с силой притянул ее к себе, скользнул руками ниже талии. Все, кто сидел в библиотеке, замерли. Ни звука, ни шороха. Ее роман с Сэмом не был тайной, но развернувшегося перед ними спектакля явно никто не ожидал.

— Что ты творишь?! — она уперлась ладонями в грудь, пытаясь отстраниться, он улыбнулся — развязной незнакомой улыбкой, и Ульяна поняла, что не так. Рванулась с силой, оттолкнула от себя иллюзию, когда в библиотеку с хохотом ввалился Марк.

— На чем я спалился? Твой кавалер себе такого не позволяет?

Ульяна оперлась о стол, руки едва заметно дрожали.

— Ладно, в следующий раз будет лучше, — иллюзионист сунул руки в карманы, собираясь отойти.

— Марк, это перебор! — крикнула Джо.

Ульяна вскинула голову, кто-то из девушек ахнул, кто-то вскочил — скрежет отъезжающего стула полоснул по сознанию. Руки сжались в кулаки, словно стараясь удержать ледяную ярость, струящуюся по венам, но было поздно. Подчиняясь ее силе, материя изменялась, связи рвались и сплетались заново.

— Марк, сзади! — взвизгнула Кимико: пол под ногами иллюзиониста пошел волнами, деревянные оковы захлестнули руки и ноги, рывком потянули назад. В мгновение ока он оказался прикованным к стене рядом с дверью, а Ульяна повернулась к однокурсникам. Мгновение тишины разорвали негромкие аплодисменты: Стас первым поднялся и направился к двери. Проходя мимо нее, усмехнулся и поднял вверх большой палец. Остальные замерли — они явно не представляли, что делать дальше. Потому что были в ужасе от выходки Марка, потому, что представление пошло не по сценарию или потому, что боялись ее?

— Уходите, — попросила она.

Элен вышла первой. За ней последовали остальные.

— Я позову Клотильду, — прошептала Джо.

Ульяна не ответила.

— Даже не сомневаюсь, что тебе это сойдет с рук, — процедил иллюзионист.

— А тебе нет.

После такого заявления Марк перестал трепыхаться, а Ульяна опустилась на стул, обхватила себя руками и закрыла глаза. К счастью, Клотильда появилась в Библиотеке на удивление быстро. Удостоила парня небрежным взглядом и скупой, не предвещающей ничего хорошего, улыбкой. Судя по всему, ей рассказали, что произошло.

— Великолепная работа, — холодно произнесла она. — Ему не вырваться.

У Марка чуть глаза из орбит не вылезли, Ульяна же только пожала плечами.

— К моему величайшему сожалению, Лемман, вас нельзя оставить в таком положении на пару дней.

— Да это же просто шутка была! — взвыл иллюзионист.

— Я знаю, что это была за шутка, — Клотильда пристально взглянула на него. — И что произошло дальше. Можете не сомневаться, все получат по заслугам. Ульяна, исправьте все. Я посмотрю.

— Она набросилась на меня, как чокнутая…

Договорить Марк не успел: Ульяна освободила его руки, и он сполз вниз по стене. Пока она возвращала материю на место, сращивая перекроенные контуры, иллюзионист угрюмо взирал на нее снизу вверх, а когда оковы на ногах тоже расползлись, вскочил и шагнул к ней.

— Ты пожалеешь!

— Лемман, в мой кабинет, — Клотильда указала на дверь. — Будем беседовать о целесообразности продолжения обучения: все ваши достижения в последнее время сводятся к розыгрышам. Отнюдь не безобидным, стоит заметить.

Его брови сошлись на переносице, крылья носа задрожали. Марк пулей вылетел из библиотеки.

— Ульяна, ты тоже.

Что-то внутри надломилось. Представилось, как придется стоять там перед ней и объяснять, почему так поступила, потом выслушивать нравоучения, предупреждения и приговор, и все это — в присутствии Марка. Ульяна попятилась, пространство полыхнуло серебристо-фиолетовым сиянием разрыва, виски взорвались болью. Контуры заискрились, изогнулись волнами, разорвались, и она шагнул в переход.

— Ульяна, стой! — возмущенный возглас Клотильды отразила стена закрывшегося портала.

Подразумевается роман-антиутопия Евгения Замятина «Мы».