Глава сорок четвертая
Первым из ванной вышел Контрэр, держа руки сцепленными на затылке; его сопровождал Винс с М-16 и Эдер с черной тросточкой, ручка которой сейчас была на месте, а клинок в ножнах.
Они безмолвно прошествовали до металлической двери комнаты, когда заверещал телефон. Эдер бросил в трубку короткое «Алло». Контрэр, держа руки в прежнем положении, повернулся взглянуть на Эдера, который, слушая, массировал глаза большим и указательным пальцами: от уголков рта прорезались две морщинки. Келли Винс не сводил взгляда и прицела М-16 с Контрэра.
Послушав секунд тридцать, Эдер задал первый вопрос:
— Когда это случилось? — Кивнув невидимому собеседнику, он спросил: — Вы уверены, что с ней все в порядке?
Наступила пауза, после которой Эдер сказал:
— Я толком и не знаю, что сказать, кроме того, что мне очень жаль. А шеф Форк знает? — Ответ заставил Эдера нахмуриться. — Понимаю. — Резко положив трубку, он повернулся к Теодору Контрэру и сказал: — Дикси Мансур мертва. Она погибла в автоаварии, когда везла Данни обратно в санаторий.
Контрэру понадобилось время, чтобы переварить это известие. А Винс сразу же спросил:
— Как Данни?
— С ней все в порядке. Небольшое сотрясение и вся в синяках, но все нормально. В санатории ей дали успокоительное.
Поняв наконец, что Дикси Мансур мертва, Контрэр отреагировал кривой понимающей ухмылкой и покачал головой:
— И что же вы, ребята, собираетесь делать?
— Звонила мэр, — терпеливым голосом сообщил Эдер. — Только что с ней связался дежурный патруль, сообщив, что они никак не могут найти Парвиса. У них на руках водительское удостоверение Дикси. Ее кредитные карточки. Сказали, что на ней был парик. И она мертва.
Сглотнув, Контрэр отвел взгляд и выдавил из себя:
— Окончательно мертва?
— Да.
— Ей не повезло.
— Да, — согласился Эдер. — Скорее всего, да, не повезло.
Контрэр медленно разъял руки на затылке и расстегнул молнию камуфляжного комбинезона, обнажив грудь, покрытую густыми седеющими волосами.
— Сделай мне большое одолжение, Винс. Нажми этот гребаный курок.
Винс покачал головой и, не спуская с него взгляда, спросил у Эдера:
— Что нам с ним делать, Джек?
— Мы его отпустим.
— Почему?
— Потому что это будет самый умный поступок.
— Я как-то не испытываю к нему сочувствия.
— Я говорил не о сочувствии. Я упомянул о мудрости решения.
— Через какую дверь выйдем — через переднюю или заднюю?
— Через переднюю.
— Двинулись, Тедди, — сказал Винс, — и верни-ка ручки на прежнее место.
Они втроем миновали длинный холл, пройдя мимо дверей кабинета Дорра с большим сейфом фирмы «Чабб», в котором по-прежнему находилось тело Парвиса Мансура, и мимо обеденного зала без окон. Во главе процессии шел Контрэр, держа руки за головой и чуть прихрамывая, оберегая правую ногу. За ним шел Винс с М-16 наизготовку. За его спиной держался Эдер, в такт шагам неторопливо помахивая тросточкой и сохраняя на лице выражение неразрешенных сомнений.
Когда они достигли парадной двери «Кузины Мэри», Контрэр остановился.
— Можно ли мне опустить руки прежде, чем я истеку кровью из задницы?
— Вот что ты можешь сделать, Тедди, — сказал Винс. — Неторопливо открыть двери и выйти. А снаружи ты можешь делать все, что хочешь.
Контрэр опустил руки. Левой он взялся за дверную ручку. А правую опустил в карман, где по-прежнему лежал маленький автоматический пистолет 25-го калибра Парвиса Мансура.
— Ну что ж, — сказал Контрэр, — остается надеяться, что мы с вами, ребята, больше не увидимся.
Прежде, чем Винс и Эдер успели ответить, Контрэр открыл двери и рванулся сквозь них, выхватывая из кармана маленький пистолет.
Не глядя друг на друга, Винс и Эдер остались перед захлопнувшейся дверью, застыв в ожидании того, что должно было последовать.
Сид Форк, глава полиции скорчился за капотом своего «Форда»-седана, держа под прицелом пятизарядного револьвера «Смит и Вессон» парадную дверь «Кузины Мэри». Он не крикнул ни «Стоять на месте!», ни «Полиция!», когда из этих дверей выскочил Теодор Контрэр с маленьким пистолетом в правой руке.
Вместо этого Форк выстрелил Контрэру в левое плечо, что отбросило грузного коротышку назад; что-то крикнув, он открыл ответный огонь, попав в заднее боковое стекло «Форда». Форк еще раз выстрелил в Контрэра, на этот раз в живот. Контрэр не с любопытством посмотрел на пулевое отверстие, продырявившее его голый живот, поднял глаза и снова выстрелил, на этот раз попав в переднюю дверцу «Форда».
Форк наблюдал, как Контрэр опустился на колени, в последний раз в жизни нажав на курок пистолета. Тщательно прицелившись, Форк поразил его в грудь. Контрэр приподнял голову, слегка улыбнулся, словно говоря: «Вот оно!» — и повалился на правый бок. Сид Форк вышел из-за капота «Форда», приблизился к Контрэру и прострелил ему голову.
После того, как появились представители прессы, и после того, как шериф Чарли Коутс публично — перед камерой — поблагодарил шефа полиции Сида Форка «за избавление Дюранго от присутствия серийного убийцы, который в полной мере расплатился за свои преступления», мэр Б.Д. Хаскинс отвела шерифа Коутса в сторону и проинформировала его — кое-кто посчитал, что предупредила, — что не хотела бы видеть его в пределах города до дня ноябрьских выборов. И лишь после десяти вечера на исходе дня Четвертого июля все четверо: Хаскинс, Форк, Винс и Эдер, — собрались в гостиной мэра.
Она расположилась в своем любимом кожаном кресле цвета шоколада. Винс и Эдер сидели на диване. Сид Форк оседлал единственный стул в комнате, который действительно был стулом, а не креслом.
Б.Д. Хаскинс в расслабленной позе полулежала в кресле, держа обеими руками стакан и рассеянно глядя на дальнюю стенку, когда Форк произнес:
— У меня какое-то отвратное ощущение — словно меня использовал и обвел вокруг пальца кто-то, куда умнее, чем я.
— Так оно и было, — кивнула мэр. — Как и всех нас. И делала это Дикси.
Эдер, приняв осанку судьи, прокашлялся и сказал:
— Пока вы проводили свою пресс-конференцию, мы с Келли связались со знакомым адвокатом и попросили его о небольшом одолжении…
— Господи, — вздохнул Форк. — Только этого нам еще не хватало — еще одного юриста.
— Зачем? — спросила Хаскинс.
— Мы пригласили его представлять ваши интересы.
— Мне не нужен юрист.
— Тем не менее, мы пригласили его в виде благодарности за прошлые одолжения.
Хаскинс посмотрела на Винса.
— Зачем мне понадобится юрист, мистер Винс? — спросила она, словно желая выслушать мнение другой стороны.
— Чтобы выяснить, оставила ли Дикси завещание.
— И, что не менее важно, — дополнил Эдер, — установить условия, упомянутые в завещании Парвиса.
— У Дикси ничего не было. То есть, у нее была одежда, драгоценности, ее помятая машина, вот и все.
— Я хотел бы выразиться ясно и исчерпывающе, — сказал Винс. — Насколько мы можем определить, Дикси погибла после смерти Парвиса. Адвокат, с которым мы связались, нарушил воскресный отдых некоторых людей в Санта-Барбаре, попросив от них, со своей стороны, оказать ему кое-какие одолжения. И он выяснил, что Парвис все оставил Дикси, кроме нескольких незначительных сумм для приюта бездомных животных.
— Парвис опекал бездомных животных? — удивился Форк.
Не обратив на него внимания, Винс говорил, обращаясь к Хаскинс:
— И Дикси также оставила завещание. Все, чем она владела, должно было отойти Парвису. Но в том случае, если Парвис умрет раньше ее, Дикси все оставляла вам.
— И понимаете ли, мэр, — сказал Эдер, — мы установили, что Дикси скончалась после Парвиса. И в течение этих последних сорока пяти минут или часа она была единственной законной наследницей всего имущества Парвиса, которое ныне переходит к вам.
— Если только… — добавил Винс.
— Если только что? — перебил его Форк.
— Если только не будет доказано, что Дикси вступила в заговор с целью убийства Парвиса. И единственные доказательства тому находятся здесь, в этой комнате.
— То есть, я унаследую все имущество Парвиса? — спросила Хаскинс. — Вы об этом говорите?
— Суть вы поняли правильно, — кивнул Эдер.
— Сколько это? — спросила мэр.
— Что ж, Тедди удалось кое-что выяснить и, по его мнению, порядка тридцати миллионов.
— Вот что я хочу сказать, — бросила Б.Д. — Сколько вы, ребята, хотите, чтобы не проболтаться относительно Дикси?
Эдер потом клялся, что под покровом воцарившегося в комнате долгого молчания, он отчетливо слышал, как напряжение доходит до точки кипения и как в такой же воображаемой кастрюле начинает завариваться враждебность. Он также клялся, что уже ощущал едкий вкус злобы, повисшей в помещении. И ему казалось, что это двусмысленное положение так никогда и не кончится.
Ему пришел конец, когда Сид Форк, вздохнув, медленно поднялся, подошел к Хаскинс и, остановившись перед ней, сказал, глядя на нее сверху вниз:
— Черт бы тебя побрал, Б.Д. Это самые идиотские слова, которые ты когда-либо говорила в жизни.
Закрыв глаза, Хаскинс кивнула:
— Знаю. Я поняла это, едва только они у меня вырвались. Я не могла удержать их, потому что должна была на кого-то возложить вину за Дикси. Но возлагать ее не на кого.
Открыв глаза, сразу посмотрела на Джека Эдера.
— Примите мои извинения, мистер Эдер. — Затем она перевела взгляд на Келли Винса: — И перед вами я обязана извиниться, мистер Винс. Я очень сожалею.
Эдер улыбнулся.
— Думаю, первое, что вам придется усвоить, мэр, — это то, что богатые люди не должны ни объяснять свои действия, ни извиняться за них перед кем бы то ни было.
По пути к «Синему Орлу», до которого они добирались в синем «Мерседесе» Винса, Джек Эдер спросил:
— Ты не хочешь войти и пожелать Вирджинии спокойной ночи?
— Как-то сомневаюсь, что она будет у меня спокойная.
— Тогда я скажу ей от твоего имени.
— Как долго ты собираешься тут оставаться?
— Пока не найду, где обосноваться. А пока буду помогать ей в баре и постараюсь преобразовать ее дом в гостиницу, в которой завтрак подают в постель, хотя, как она говорит, он уже смахивает на таковую.
— И из-за любезности твоей хозяйки, которую ты уже успел очаровать, Джек Эдер, на подушках остаются следы шоколада.
Эдер улыбнулся, когда «Мерседес» остановился перед «Синим Орлом».
— Завтра я одолжу у Вирджинии машину, съезжу в Агуру и повидаюсь с Данни.
— Скажи доктору Пизу, что я обеспечу поступление денег, — сказал Винс. — Как-нибудь.
— У тебя есть какое-то представление, куда ты двинешься?
— Ни малейшего.
Эдер вылез из машины, хлопнул дверцей и нагнулся к окошку, чтобы бросить взгляд на Винса.
— Когда обоснуешься, дай мне знать.
— О'кей, — кивнул Винс, отъезжая.
Миновав четыре квартала, Келли Винс двинулся вверх по Гарнер-роуд и, миновав пятый крутой поворот, поехал вниз по Дон Доминго-драйв, пока не добрался до небольшого домика, на лужайке перед которым красовались шесть огромных уродливых валунов и дюжина пеньков в фут высотой, оставшихся от величественных кактусов сагуаро.
Остановившись на углу, Винс притушил фары, зажег освещение приборной доски и вытащил из бумажника свою старую визитную карточку, которая ныне не имела никакой ценности. На оборотной стороне он нацарапал несколько слов и, обернув вокруг черной тросточки, прихватил ее резиновым колечком.
Выйдя из «Мерседеса», он подошел к дверям дома Сида Форка, прислонил к ним тросточку и вернулся к своей машине. Выехав на Проезд Нобеля, он двинулся по нему, пока не достиг двойного съезда со 101-й трассы США. И прежде чем подняться по ней, Винс притормозил и остался сидеть, прикидывая, то ли ехать ему на юг к Гвадалахаре, то ли на север к Ному.
Сид Форк расстался с Б.Д. Хаскинс утром среды 5 июля, в 2.04, прибыл к дому в 2.09 и улыбнулся, увидев черную тросточку, прислоненную к дверям.
В гостиной он развернул визитную карточку Келли Винса и прочел то, что было написано на ее обороте: «Поверни налево и тяни».
Форк повернул ручку налево, пока не услышал легкий щелчок. И потянул. Ручка поддалась, обнажая семидюймовое лезвие стилета. Ухмыльнувшись, Форк кончиком пальца проверил остроту его. Вложив клинок обратно в тросточку и приведя все в порядок, на этот раз он повернул ручку направо и снова потянул ее, после чего, сняв серебряную крышечку, плеснул порцию «Джека Даниэлса» в стакан.
Сев в мягкое кресло, он глотнул виски и подумал, что пожалуй, пора начинать собирать новую коллекцию Американских изделий. Может быть, она будет называться Коллекцией Форка Странных и Ужасных Орудий Смерти. Что-то в этом роде.
notes
