Глава четвертая
Стояла последняя пятница июня, и Келли Винс на границе Ломпока в 2.27. В своем «Мерседесе 450»-седан, сошедшего с конвейера четыре года назад, он двинулся на запад по Океанской авеню, пока не добрался до бензозаправки, где уплатив по двадцать центов за галлон, доверху заполнил бак, и, кроме того, ему протерли ветровое стекло, проверили уровень масла и давление в шинах.
Пока заправщик возился с колесами, Винс обратил внимание, что полицейское управление Ломпока по другую сторону улицы отгорожено баррикадами черно-белых барьеров. Услышав от механика, что давление в шинах и уровень масла у него в порядке и что он должен за горючее 13,27 доллара, Винс, протянув ему двадцатку и ткнув пальцем в сторону полиции, спросил: «А там что за праздник?»
Глянув из-за плеча, заправщик повернулся к Винсу и, отсчитывая ему сдачу, бросил:
— Парад в честь Цветочного фестиваля. Проходит каждый год, и это единственный праздник, что выпадает на нашу долю.
Когда Винс повернул на авеню Флору, что вела к тюрьме, его поразило буйство красок. По обе стороны двухполосной асфальтовой дороги простирались квадратные акры золотых и красных, розовых и синих, пурпурных и оранжевых цветов. Он сбросил скорость «Мерседеса» до 15 миль в час, рассматривая участки выращиваемых для продажи лобелий, настурций, душистого горошка и вербены.
В своей прошлой жизни Келли Винс был неопытным, но увлеченным любителем покопаться в саду по уикэндам. В глаза ему бросились цветы, которые он не мог опознать, и пожалел, что у него нет времени поинтересоваться у кого-нибудь, что это за растения. Но времени решительно не было, и Винс прикинул, что если он позволит себе любоваться цветочными плантациями, задержка обречет его на эмоциональную встряску, которую он не испытывал желания пережить. Он нажал на акселератор. «Мерседес» сразу же набрал скорость шестьдесят миль в час и понес Винса навстречу неопределенному будущему, которое должно был предстать перед ним в виде Джека Эдера.
На обсаженной соснами подъездной дорожке, что вела на стоянку перед тюрьмой, Винс сбросил скорость, чего требовали от него четыре предупреждения, которые он встретил на пути от авеню Флоры до стоянки для посетителей тюрьмы. Оставив стоянку слева от себя и центр семейных посещений — справа, он проехал мимо спортивного зала и административного корпуса, напоминавшего общежитие колледжа. Длинная изогнутая дорожка заставила его свернуть направо; она была обсажена низкими кустами можжевельника, утыкана флагштоками, и, миновав ее, он поднялся к трехэтажной сторожевой вышке современных очертаний, от которой по обе стороны тянулась высокая металлическая изгородь, увенчанная шипами бритвенной остроты.
Винс увидел здание тюрьмы, скрывавшееся за двумя рядами изгороди с острыми навершиями. Главное здание было возведено из бледно-желтого камня, и его пристройки тянулись к воротам, обманчиво давая понять, что «Выход там». Предполагая, что федеральное правительство хотело придать этому месту самый мрачный и угрожающий вид, Винс прикинул, что оно добилось блистательных успехов в своих намерениях, ибо нельзя представить ничего более мрачного и подавляющего, чем огромные коробки из камня и металла, куда кидают заключенных, запирают их там и держат под замком много лет, а порой и до скончания жизни.
Следуя повороту дорожки, «Мерседес» повернул у самой вышки, откуда стражник глянул на Винса, который в это время слегка прибавил скорость, вписываясь в свободное место на стоянке. Она была заполнена едва ли на треть, и между машиной Винса и ближайшей к нему могло разместиться еще не менее шести автомобилей.
Когда часы сообщили ему, что минуло 2.59, он вылез из салона «Мерседеса», открыл багажник и извлек оттуда черную тросточку. Захлопнув крышку багажника, он занял позицию у левого переднего бампера машины и, опершись на тросточку обеими руками, стал ждать Джека Эдера.
Шестеро человек вышли из центра семейных посещений, расположенного через дорогу. Возглавлял шествие крупнокостный седой мужчина. За ним шествовал охранник средних лет со «Спрингфилдом 03» с откинутым прикладом в руках, внимательно обшаривая взглядом стоянку и ничего не упуская из виду.
Келли Винс буквально застыл на месте, если не считать, что зрачки глаз метались из стороны в сторону. Он прикинул, что охранник со «Спрингфилдом» смахивает на отставного ветерана морской пехоты, который провел в ее рядах лет двадцать, а то и тридцать. Сразу же за ним шел Джек Эдер, куда тоньше, нежели пятнадцать месяцев назад. Теперь Эдер шел легким шагом, чуть ли не подпрыгивая, и на мгновение Винс забыл, что Эдер всегда передвигался быстрыми шажками, не отрывая подошв от земли, что являлось его отличительной особенностью.
По бокам Эдера шествовали двое охранников помоложе — лет двадцати с небольшим, один из которых дышал широко открытым ртом, и оба с автоматами. Замыкал шествие мрачноватый охранник примерно в возрасте Винса с типичным для охотника взглядом, а свой М-16 он держал с небрежной уверенностью, свойственной людям, имеющим дело с оружием с пеленок.
Человек с редкими седыми волосами раскрыл свой рот на расстоянии от него меньше тридцати футов:
— Мистер Винс?
Винс кивнул и повесил тросточку на сгиб левой руки.
— Дарвин Лум. Начальник тюрьмы.
— К чему такая пожарная команда, начальник?
— Нас обеспокоили слухи и… случилась кое-какая неприятность. Погиб один из заключенных.
— Его убили?
— Да.
Не сводя глаз с начальника тюрьмы, Винс обратился к Эдеру.
— Кто-то из твоих знакомых, Джек?
— Благой Нельсон.
— Мне очень жаль. — Винс, наконец, посмотрел на Эдера. — А что за слухи?
— Похоже, за мою голову назначили цену.
— Цена за твою голову, — словно пробуя на вкус каждое слово, повторил Винс. — И сколько же?
— Двадцать тысяч, как мне сказали.
— Что должно тебе льстить, — оценил Винс. — Готов в путь?
— Более чем.
Эдер направился было к «Мерседесу», но начальник тюрьмы быстро повернулся, преграждая ему путь.
— Пока еще не торопитесь, — сказал Лум, вынимая из кармана маленький блокнот и старую авторучку «Уотерман». — Вы можете оказать нам содействие, мистер Винс.
Придерживая черную тросточку, все так же висящую на левой руке, Винс быстро подошел к Эдеру и остановился рядом с ним. Придав тросточке прежнее положение, он снова оперся на нее обеими руками и с вежливым интересом уставился на Лума.
— В чем именно оказать содействие?
— Уточнив, каким образом мы можем связаться с судьей. Постарайтесь понять нас. В силу того, что он… словом, поддерживал кое-какие неформальные отношения с Благим Нельсоном, и шериф, и ФБР, скорее всего, захотят поговорить с ним… или, в крайнем случае, с его адвокатом.
— Я больше не являюсь его адвокатом.
— Знаю. Но вы можете дать мне знать, каким образом я мог бы связаться с вами или с ним, если…
— Я не знаю, где мы будем, — и Винс одарил собеседника веселой мальчишеской улыбкой, полной очарования, которая, как знал Джек Эдер, обманула не одного. — Еще в начале этого месяца я обитал в Ла-Джолле, но теперь у меня нет определенного адреса и, соответственно, телефона.
Лум нахмурился, словно отсутствие у Винса определенного адреса автоматически вызывало подозрение к нему.
— А как насчет вашей жены или ближайших родственников? Может быть, ваш юрист или бухгалтер? Просто любой, кто мог бы связаться с вами.
Винс с сожалением покачал головой.
— Мои финансы в таком состоянии, что я не нуждаюсь в бухгалтере. И если бы даже мне были нужны услуги юриста, я бы не мог их себе позволить. Моя жена находится в частной психиатрической клинике и старается не иметь дело с реальным миром, не говоря уж обо мне. Родители мои скончались. У меня нет ни детей, ни ближайших родственников.
— А друга?
Винс кивнул в сторону Эдера.
— Он перед вами.
С очередной ухмылкой Лум повернулся к Эдеру.
— Значит, вы не имеете представления, где остановитесь, так?
— Предполагаю, что сегодня вечером в мотеле. А потом… ну, что тут можно сказать?
— Родители? Жена? Дети? Старые друзья — кроме него? — Лум небрежно кивнул в сторону Винса.
— Все данные имеются в моем личном деле, — сказал Эдер. — Но чтобы сэкономить вам время, сообщу, что мои родители скончались. Мой сын, как вы знаете, умер в Мексике четырнадцать месяцев назад, когда я был здесь. Самоубийство. С женой мы развелись в семьдесят втором, и она давно вышла замуж. Моя дочь содержится в частной психиатрической больнице.
Взгляд Лума упал на Винса.
— В той самой, что и ваша жена?
— Его дочь и есть моя жена.
