Глава 17. Подумай об этом
— Сели, — сказал Нивен. — Сели оба. Будете говорить.
Рэй полоснул по нему тяжелым взглядом, медленно опустился на колено, так же медленно сел. Йен плавно сполз спиной по стволу ближайшего дерева. Нивен огляделся, будто ждал, что сейчас из-за кустов еще кто-нибудь выпрыгнет. Или куст сам выпрыгнет. Или…
“Риирдал… — вспомнил Йен. — Если выберется сейчас, если отвлечет эльфа… Я второй раз у Рэя меч не отберу. С другой стороны — меч пока у меня. И это еще Рэю нужно будет его отобрать”.
Сжал покрепче рукоять.
— Я знаю, как справляться со Зверем, — сказал Йен, и Рэй наконец, так же медленно, перевел на него убийственный взгляд. Нивен тоже покосился, коротко и бессмысленно, но хорошо, что Рэй этого не видел. Потому что неизвестно, что прочитал бы в безразличном взгляде Рэй, но Йен вполне четко увидел: “Неужели? Нет, это я знаю, как с ним справляться, это я придумал его напоить”.
— Ты и есть Зверь, — мрачно напомнил Рэй.
— Значит, с собой, — пожал плечами Йен. — Я знаю, как справляться с собой. Чтобы не превращаться в монстра. И не начинай, что я и есть монстр. Я, конечно, не слишком рад тебя видеть, но вот с ушастым, — кивнул на Нивена, — уже сколько дней общаюсь, и ничего, не съел. Я вообще никого не съел, это он всех убивать пытается. Хотя убийца из него… ну, как из меня монстр.
— Не ври мне, — предупредил Рэй.
“Ага, можно подумать, ты разбираешь, когда я вру, а когда нет”, — мысленно фыркнул Йен, но честно запротестовал:
— Да я не вру! Вон хоть ушастого спроси!
Рэй взгляда не отвел. Спросил:
— Чего ты хочешь?
— Чтоб меня оставили в покое, — пожал плечами Йен. — Эти все легенды… Это чушь, Рэй! Я не ненавижу людей, не собираюсь уничтожать мир и захватывать престолы, и… что я еще там должен делать? Ну ты же знаешь меня! Ты же знаешь!
Он не заметил, как перешел на крик. Остановился и с удивлением прислушался к себе. Где-то глубоко внутри ему было больно. До этого — нет, а сейчас, когда смотрел Рэю в глаза, когда Рэй смотрел в ответ вот так — мрачно и недоверчиво — сейчас было больно. Обидно. И ведь смотрел Рэй так не впервые, черт, да он всегда так смотрел, но именно сейчас этот взгляд стал важным.
Может, потому что именно сейчас Йен говорил правду.
Зверь шевельнулся изнутри.
Йен вдруг, совершенно не вовремя, понял: Зверь выходит всегда, когда ему больно. Когда по-настоящему больно. Не руку поцарапал, не об ветку лбом ударился — когда изнутри будто что-то кровоточит. Это же просто: ему не надо делать больно — и вопрос решен!
“Нет, только не сейчас, — устало попросил он себя. — Не сейчас, я же его почти убедил… Ну же, Рэй, давай! Убери этот чертов взгляд! Я твой брат!”
— Я не убил тебя, — схватился он за последний аргумент.
— Я знаю, — ответил Рэй, продолжая сверлить взглядом. — Но не знаю, почему.
И вдруг спросил:
— Где Риирдал?
— Там! — Йен честно ткнул пальцем в сторону дороги.
— Мертв? — спросил Рэй.
— Нет! — Йен снова рявкнул и сам услышал, как сквозь голос прорвался рык. Услышали ли они?
Выдохнул, отвел взгляд и очень тихо — чтобы ничего лишнего не прорвалось — добавил:
— Я от него убежал.
А потом вскочил, оставив к чертям меч валяться на земле, сделал стремительных два шага, оказываясь рядом с Рэем, присел напротив — тот не шелохнулся — и уставился в глаза. Заговорил быстро, тихо, чтоб успеть сказать до того, как окончательно перейдет на рык.
— Я просто убегаю от вас, понимаешь? Я никого не пытаюсь убить! Мне это не нужно. Мне не нужно никого свергать и уничтожать. К черту Даар, всех вас, к черту всех вокруг. Я никогда не претендовал ни на престол, ни на место за столом совещаний, ни на королевские палаты, ни на что! Я хотел жить. Это всё. Я до сих пор хочу. Я прошу слишком много, Рэй? За это вы пытаетесь меня убить? И кто тут звери?
Рэй еще мгновение смотрел в глаза, а потом — отвел взгляд.
Йен тихо выдохнул: монстр внутри, вроде как, унялся.
Вот и всё.
Всё, что ему было нужно: чтобы Рэй отвел взгляд.
— Я не могу оставить всё как есть, — тихо сказал Рэй. — Если я поверю тебе… А потом что-нибудь случится…
Он снова поднял глаза, но смотрел теперь совсем иначе. Смотрел так, что было ясно: если бы Зверь сидел в нем, именно сейчас он бы рванулся.
— Уже случилось, Шаайенн, — сказал он. — Оборотни напали на Даар. Многие погибли.
Да, вот и всё.
Рэй назвал его по имени.
— А тебя, небось, в подвале заперли, — хмыкнул Йен, ухмыльнувшись.
— Хватит… — еще тише попросил Рэй и закрыл глаза. Сжал ладонями виски, потер.
— Не думаю, что это поможет… — осторожно заметил Йен. — Если голова не работает, то три ее или не три…
— Хватит! — рявкнул на этот раз Рэй, толкнул его так, что Йен упал, вскочил, ткнул пальцем в сторону Нивена. — И тебе хватит! Хватит наставлять на меня оружие, либо стреляй, либо нет! Я тебя не боюсь, чем бы ты ни был! А ты, — теперь ткнул в Йена, который поднялся, старательно отряхивался и удивленно вскинулся, будто не ожидал, что его отвлекут от столь важного дела, — а ты отправишься со мной в Даар.
— Правда что ли? — оскалился Йен.
— Все, что сказал мне, скажешь остальным, и…
— Это ничего не изменит, — покачал головой Йен. — Сам же прекрасно знаешь.
— Но я не знаю, как поступить иначе, — Рэй пожал плечами. — Потому будете стрелять — стреляйте. Нет — ты уходишь со мной.
— А что ты сделаешь, — вкрадчиво заговорил Йен, — если я, предположим, и стрелять не буду, и с тобой не пойду?
— Шаайенн!
— Вот так, — Йен сделал шаг прочь, еще один, — и вот так, — подхватил меч, кивнул Нивену, бросил, — пойдем отсюда… И вот так, Рэй! Что ты сейчас сделаешь?
И крикнул уже через плечо, шагая прочь по тропинке
— Что ты сделаешь?
Нивен опустил лук и двинулся следом.
— Он пойдет за нами, — тихо сказал за спиной.
— Ага, — весело согласился Йен.
— Но не убьет.
— Ага.
— Помнишь, где оставил меч?
— Н-ну…
Йен огляделся. Ирхан сверкнул, протянул к нему лучи сквозь листву — и что-то блеснуло в кустах у дороги несколькими шагами правее. Опять пальцем ткнул: меч — там, не забудь.
— Ага! — радостно ответил Йен. Зашагал туда прямо по кустам, подхватил Весло и развернулся к Нивену. — Вот, нашел!
За спиной Нивена показался Рэй. Шел, слегка пошатываясь, совсем не так, как ходил обычно. Может, потому что устал настолько сильно, а может, потому что впервые в жизни не был уверен в том, куда и зачем идет.
Нивен тоже оглянулся на Рэя.
Смерил того пристальным взглядом без выражения и неизвестно кому сказал:
— Ладно. Уже можно.
А потом упал.
— Да чтоб тебя! — процедил Йен и одним прыжком перемахнул кусты, мечи снова бросил, присел над Нивеном. Рэй все так же медленно и будто бы неуверенно опустился рядом на колено. Тихо спросил:
— Что с ним?
А Йен снова не вовремя подумал, что никогда в жизни Рэй не говорил так тихо. Орать что ли разучился за время пути? Или понял, что орать можно у себя во дворце на слуг, а с людьми надо разговаривать?
“С другой стороны… А людей ты тут где видишь?” — спросил сам у себя.
Рэй тем временем стащил перчатку, положил ладонь эльфу на грудь, определил:
— Он не дышит.
— С ним такое бывает… — неуверенно пробормотал Йен. — Он уже не дышал, и ничего… Ничего… Потом опять начал…
Рэй цыкнул и приложил пальцы к шее эльфа, прислушался, коротко кивнул себе. Сказал:
— Ему нужна помощь.
— Да неужели?! — прошипел Йен и оглянулся. — И где ее тут взять? У кустов спросим?
Рэй, наверное, и не понял про кусты. В этом-то лесу, по эту-то сторону дороги всё было тихо.
— Мирт, — сказал он. — Можно погрузить его на спину — и к порту, там наверняка есть лекари…
— Лекарей эльф не любит, — пробормотал Йен.
— Да? — Рэй решительно поднялся и так же решительно поднял эльфа, легко забросил на плечо. — Мне он об этом не говорил.
Он снова определил, что ему теперь делать. И снова двигался, как раньше, как всегда. Решительно, уверенно, твердо.
— А в порту не любят меня, — тихо добавил Йен.
— Где тебя любят? — мрачно спросил Рэй. Бросил. — Мечи. Не забудь.
И шагнул к дороге.
Йен нагнулся за мечами, потому увидел, что произошло, в последний момент. Рэй сделал еще шаг, взмахнул рукой, пытаясь то ли удержать равновесие, то ли за что-то схватиться, опустился на колено и осторожно уронил Нивена. Сам поднялся, но с видимым трудом.
Пошатнулся. И тихо выдохнул:
— Не могу… удержать…
— Не вздумай и ты падать! — потребовал Йен.
Он сжимал в обеих руках рукояти мечей, и думал, насколько они в принципе бесполезны. Только мешают. Он ведь только и делает, что швыряет их на землю, не успевая подхватить никого вокруг. Бесполезные железяки. Бесполезен он сам. Бессилен Зверь. Ему никто не делает больно сейчас, его никто не обижает, но никто и не поможет утащить два бесчувственных тела. Ему останется только сидеть и ждать.
— Нет! — рыкнул он на вновь пошатнувшегося Рэю. И ткнул в него пальцем. — Ты останешься на ногах. Ты останешься…
Рэй медленно завалился на землю.
— Да вы издеваетесь! — прошипел Йен куда-то вдаль, вверх, в леса и в небо. Чтобы хоть кто-то услышал, насколько он зол сейчас.
И кто-то услышал.
На тропу выпрыгнула большая черная кошка. Очень большая — стань она на задние лапы, передние могла бы положить Йену на плечи.
— Нет, вы серьезно? — все туда же, вдаль, обреченно спросил Йен. С животными умеет говорить Нивен, не он. А Нивен сейчас очевидно говорить не может.
Следом за кошкой вышла девушка. Высокая, стройная, совершенно некрасивая, но неправильные черты лица терялись на фоне ветвистых рогов, что росли у нее на голове. Фиолетовые глаза пристально уставились на Йена.
— Так… — кивнул он. — Уже лучше. Ты говорить умеешь?
— Тебе нужна помощь, — мягко сказала она.
Да, говорить умеет. Еще как умеет: голос — нежный, журчит-струится, как молодой ручей. Голос матери. Он помнил Тэхэ, и дитя было ее блеклой некрасивой копией. А глаза — яркие. Чужие. Таких глаз он не помнил ни у кого из них.
“Очи отца да любовь матери” — так пенек говорил?
И кто у нас папа?
— Ты тут главная? — спросил он и продолжил, не дожидаясь ответа. — Хорошо. Да, мне нужна помощь. Я их обоих не утащу… И я не знаю, куда тащить. И я не знаю… Помоги, а? Как тебя зовут, прекрасная дева?
Та усмехнулась криво — вся в Тэхэ. И умная, наверное, такая же. Отлично понимает, что никакая она не прекрасная. Но плевать. Ему нужна ее помощь. А женщинам нравятся, когда их хвалят. Даже богиням. Особенно богиням. И это — это он помнил.
— Нильф, — ответила она. Не подошла — подплыла, будто над землей летела, к лежащим на земле, присела, провела ладонью над ними, наклонила рогатую голову набок, прислушиваясь.
— Этот, — указала на Рэя, — слишком долго шел, ему нужно остановиться. А этот… — положила руку Нивену на плечо. — Не могу увидеть. Он в тени. Тень его окутала…
И подняла фиолетовые глаза.
— Я не могу излечить их.
— Кто может? — тут же спросил Йен.
— Лекари… Знахари… — задумчиво прожурчала она. Тряхнула головой, будто решившись на что-то, и поднялась. Взмахнула рукой — деревья расступились, под ноги легла тропа.
— Я укажу путь.
— Путь куда? — уточнил Йен.
Кто ее знает, эту рогатую, чего надумала, и где у них тут знахари.
— В главный город, — ответила она. — Главный город Нижних земель, сокрытый Ярдэ. Там вам помогут. Если идти напрямик — скоро придете.
— Отлично, — кивнул Йен. — Насчет тропы…
Оглянулся на дорогу — там, сквозь заросли, уже был виден Мирт.
— Ее можно сделать пошире?
Фиолетовые глаза удивленно округлились:
— Еще шире?
— Ну, я ж не один пойду, — пожал плечами он. И объяснил. — Я с виверной пойду. Если только твоя кошка не поможет мне тащить никого из них.
Кошка фыркнула. Не надо было быть эльфом, чтоб разобрать, что она сказала.
— Вот видишь, — сказал Йен. — Так что давай, расширяй тропу. А я за виверной.
* * *
Нивен мягко шагал по тропе. Среди застывших темных деревьев. Ветра не было и не шевелились листья, потому что и листьев не было — голые стволы, черные покореженные ветви, утоптанная земля под ногами.
“Странный лес...”
— Ну, уж прости, — раздался вдруг незнакомый голос из-за спины. Нивен развернулся, но там никого не было, а голос вновь звучал из-за спины. — Какой сумел… Не крутись, голова закружится! Лаэф тебя вообще в пещеру хотел затащить, но я подумал, в лесу тебе спокойнее, дергаться не будешь… Да не крутись ты! В дерево врежешься… А то и в Лаэфа…
И голос заливисто расхохотался, посчитав, вероятно, шутку очень смешной.
— Ух’эр! — строго оборвал его второй, знакомый уже. Знакомый уже давно. Просто раньше звучавший внутри, а не из-за деревьев.
— Ой, опять не то сделал, — виновато пробормотал первый, — ты ж его опять запугивать хотел, а не шутки шутить…
Еще один серебристый смешок прозвенел — и рассыпался вдали.
Нивен сделал еще несколько шагов и вышел на поляну.
Посреди поляны дотлевал костер. Лаэф сидел на поваленном бревне, отгороженный от Нивена стеной дыма. И все равно передернуло, когда он поднял голову и уставился черными пустыми глазницами.
— Повязку намотай, — посоветовал Нивен, медленно подошел. Остановился в паре шагов от костра. Ближе не хотелось. Ему и на поляну идти не хотелось, но выбора не было.
— Осмелел, я смотрю, — задумчиво проговорил Лаэф. — Не знаю, хорошо это или плохо...
Нивен молча смотрел. Ждал.
— Теперь читай, — Лаэф указал рукой на землю у ног Нивена, и тот опустил взгляд. На земле лежала мертвая ворона, к ее лапе был привязан кусок пергамента. Нивен медленно опустился на колено, осторожно отвязал письмо. Он уже знал манеру слать письма с воронами, а теперь, развернув, узнал и почерк.
Алеста.
— “Вести от Тейрина, — прочел он. — Затхэ пойдет к свету, возьмет меч и спасет мир”.
Дальше читать не стал — скомкал в руке пергамент.
— Ну? — спросил Лаэф. — Ясно?
Нивен швырнул письмо в угли — те на мгновение вспыхнули ярче.
— Яс-сно? — Лаэф перешел на шипение. — Моя сестра вот-вот вос-с-станет, Затхэ перейдет на ее сторону. И мир спас-сет, вероятно, от меня. От нас-с-с тобой…
Нивен скрестил руки на груди.
— А твоя ведьма не так глупа, как я думал, — хмыкнул Лаэф. — Решила все-таки предупредить…
— А ты не позволил, — сказал Нивен, всматриваясь в дым, дым стал гуще, Лаэф теперь был едва различимым силуэтом в нем. — Предупредил сам. Да? Только я не поверю. Это все сон. И письмо — тоже сон.
— Да ворона издохла! — вдруг совершенно по-человечески возмутился Лаэф. — Слишком спешила! Я бы, думаешь, стал целый спектакль устраивать, будь она жива? Ух’эр ее принес мне, я показываю тебе. Да, знаю… — протянул устало, — слишком много возни с одной мертвой птицей… И с одним полумертвым созданием… Но как иначе это создание убедить, что пора что-то делать? И что у него нет возможности выбирать сторону в этой битве, потому что сторон нет? У него есть только возможность защититься! Пока — есть!
— Умеешь убеждать… — кивнул Нивен и сделал мягкий шаг в сторону. Конечно, смотреть на Лаэфа вблизи было не слишком приятным зрелищем, но силуэт за стеной дыма — тоже не самый понятный собеседник. Нивен решил обойти костер. — Наверное. Если понимать, о чем ты говоришь.
Еще шаг.
Дым все плотнее.
Уже и силуэта за ним не видно.
— Затхэ научил таким речам? — презрительно процедил Лаэф.
Нивен прыгнул. За костром было пусто.
В общем-то, можно было догадаться…
— Ты боишься? — громко спросил он, озираясь. — Стесняешься? Почему прячешься? Трудно договариваться, когда рожей не вышел?
Дым осел, упал к ногам в один миг. И больше не тлели угли — осталась лишь кучка пепла. А прямо напротив, по ту сторону от пепла, блеснули глаза. Пустые, блеклые, светящиеся в темноте. Его, Нивена, глаза.
Тьма уставилась на него его собственными глазами.
— Теперь, — сказала Тьма. — Слушай. Затхэ еще слаб, но ты сам видишь, не можешь не видеть: он становится сильнее, он вспоминает себя, и очень быстро. Моя сес-стра… Даже будучи слабой, она сильна. Даже будучи мертвой, уже под защитой правителя Верхних земель. У нее есть всё: власть и сила, а скоро будет и жизнь, и Затхэ с мечом на ее стороне. А у нас… У нас — только ты.
— У вас? — переспросил Нивен.
— Позови всех, брат, — бросил в сторону Лаэф. И кивнул Нивену. — Да, у нас.
Вокруг разлился, расплескался серебряный звон. И Нивену показалось, что видит тончайшие нити, взметнувшиеся на мгновение во мраке, блеснувшие золотой паутинкой.
— У нас, — шепнул над ухом Ух’эр. И растворился звенящим смешком в воздухе.
— У нас, — ветер змеей скользнул меж голых ветвей, принеся женский голос, а еще один, девичий шепот, будто вынырнул снизу, из-под руки, звоном колокольчиков подтвердил. — У нас…
И громыхнуло в небе. Нивен поднял голову.
— Это Заррэт, — отмахнулся Лаэф, вновь соткавшийся из темноты, на этот раз — копией Ниена. — Не любит говорить, любит громыхать… Ну так, к делу. Ты ведь понимаешь, что до сих пор жив не просто так? Ты жив, благодаря лишь воле Ух’эра, а твои противники мертвы, потому что сам Заррэт направляет твои удары. Эйра играет ради тебя со временем и ветрами, Тэхэ — со зверями и ветвями. Ты жив не потому, что тебе везет. Ты жив не потому, что силен. Ты бессилен, силен я в тебе. Ты кукла, в которую мы вдохнули жизнь, которую мы держим в живых, пока нам этого хочется. Это понятно?
Нивен медленно кивнул.
Да, так многое стало понятно.
Даже стало понятно, почему ему казалось, что умирает: он и умирал. Стоило начать сопротивляться тьме внутри — он умирал. Потому что жил, благодаря этой самой тьме.
Непонятно только одно: что делать дальше? Как сопротивляться не просто тьме — пяти Мертвым богам, без которых он, получается, и шагу ступить не может? Или… или все-таки может? Где заканчиваются они и начинается он сам? И — существует ли он?
— Не-а, — снова развеселился голос Ух’эра. — Тебе об этом и говорят, дитя! — и бросил в сторону. — До чего ж нынче дети тупые пошли…
Лаэф поднялся, шагнул к Нивену.
Странное ощущение: когда к тебе идет твое отражение. Странное и страшное. Серое лицо, недвижимый мрамор, и глаза — будто из мрамора. Мертвые глаза. Ну, так и положено Мертвым, верно?
И сам он мертвый — это ведь его глаза.
И его нет.
Ладно, об этом он давно догадывался, но вот о чем догадался только что…
— Тяжело со мной? — спросил Лаэфа, делая вместе с его шагом вперед шаг назад.
— Ты смотри! — громким шепотом восхитился Ух’эр. — Не совсем тупой!
— И давно тяжело… — еще шаг.
— Если давно тяжело, — снова шаг, — почему до сих пор держите?
Лаэф остановился. Нивен тоже. И завершил, вновь скрещивая руки на груди:
— Других вариантов нет?
Лаэф переместился мгновенно. Не шагнул, не поплыл по воздуху, просто — раз! — и оказался рядом. Размахнулся и ударил тоже молниеносно. Кулак свистнул у самого уха. Затрещал ствол дерева за спиной, полетели щепки. Нивен покосился на место удара: изморозь вокруг вмятины и бегущие во все стороны трещины. Дерево медленно накренилось.
Упало.
Нивен перевел взгляд на Лаэфа.
В собственные глаза.
— Убери остальных, брат, — прошипел Лаэф в сторону, — я хочу поговорить с глазу на глаз.
— На самом интересном! — деланно расстроился Ух'эр.
Плеснул серебряным звоном.
И Нивен вдруг четко понял: теперь они и правда только вдвоем. Он и Тьма.
— Затхэ, — выдохнул ему в лицо Лаэф, — плохо на тебя влияет. Его нужно уничтожить первым. Пока к нему не вернулась память, пока не вернулись силы. Тебе уже сейчас будет труднее — он теперь не один. Но ты справишься.
— А если откажусь?
— Нет, — вздохнул где-то вдали Ух’эр. — Все-таки тупой…
"Нет, — со странным облегчением понял Нивен. — Все-таки не вдвоем мы остались. Ух'эр не ушел, Ух'эр слышит..."
— Я же просил! — прошипел в сторону Лаэф и вновь перевел взгляд на Нивена. — У тебя нет возможности отказаться, дитя, — устало проговорил. — Ты не можешь отказаться.
— Ну а я попробую, — пожал плечами Нивен.
— Да что с тобой? — прищурился Лаэф. — Ты ведь делал это много раз. Берешь — и убиваешь. Всё! Неужели ты стал настолько слабым?
— Я стал слабым… — повторил Нивен. — Напомни, кто со своей бабой не справился?
Кажется, перестарался.
Лицо Темного стало на самом деле темным — почти черным. Губы искривились, как от боли, глаза осыпались песком — и на лице вновь зияли черные дыры. Лаэф медленно протянул руку, и на горле Нивена сомкнулись холодные пальцы. Воздуха не стало, перед взглядом потемнело, но в последний миг Нивен увидел вторую тень.
Рядом с Лаэфом приземлился, будто спрыгнув откуда-то с высоты, кривой силуэт — плечи на разной высоте, ноги разной длинны, руки слишком длинные — и в нос ударил сладкий гнилостный запах. Силуэт прикоснулся ладонью ко лбу Лаэфа — и Нивен наконец смог вдохнуть. Воздух обжег горло, Нивен закашлялся. Проморгался. Теперь напротив стояло это существо, а Лаэфа не было. Лаэф исчез. Существо смотрело с легкой безумной улыбкой, то же безумие сквозило в светлых глазах навыкате, грязные засаленные волосы липли ко лбу.
— Это все еще мой сон, — твердо сказало оно, и если раньше сомнения могли быть, теперь их точно не стало — тот самый голос, что шутил и смеялся, так долго оставаясь бесплотным.
Ух’эр.
Сказал-то он твердо, а потом задумался, нахмурился.
— В смысле, это его сон, — принялся объяснять. — И твой. Но создал его я. Потому — мой.
И легким сожалением, пробивающимся сквозь безумие глянул в глаза, уточнил:
— Непонятно, да?
— Понятно, — хрипло возразил Нивен. В горле все еще жгло.
— И шутка мне понравилась, — Ух’эр широко улыбнулся. — Про бабу — в точку попал. Знаешь легенды?
Нивен молча кивнул — говорить было слишком больно.
— Это хорошо, — взгляд Ух’эра, только что теплый, вдруг заледенел, впился холодными иглами. — Значит, знаешь, что представляет из себя Сорэн. Или объяснить? Вы ж, как обычно, все напутали, небось… Сорэн уничтожает все вокруг, что кажется ей недостойным ее. Все и всех. А найди-ка мне хоть что-то, что достойно первеницы самого Д’хала! Ничего ты не найдешь. Сорэн уничтожит мир, выжжет его слепящим светом и будет гордо восседать на горсти оставшегося от него пепла. Мой брат сходит с ума, когда речь заходит о ней. Да и ты его уже давно раздражаешь. Потому сейчас разумным приходится быть мне. И придется быть тебе. Потому, Нивен, именно потому у тебя нет выбора. Потом мы разберемся, кто из нас что и кому должен. Но пока мы должны действовать сообща. Это понятно?
Нивен кивнул еще раз.
— Подумай об этом, — сказал Ух’эр, протянул руку, и Нивен отшатнулся было, потому что, кто их знает, вдруг опять душить начнут, но Ух’эр лишь коснулся ладонью его лба.
Пахнуло могильным смрадом.
Нивен рухнул в темную воду.
