Глава 33

– Юное поколение тебя обмануло или они пришли в харчевню? – поинтересовался Дегтярев, когда я завершила первую часть своего рассказа. – Кулебяка сегодня удалась! Возьму еще кусочек!

– У-у-у, – коротко взвыла Афина и облизнулась.

Мафи положила лапы на колени полковнику и преданно заглянула ему в глаза. Мопс Хуч шумно сглотнул слюну, даже апатичная пуделиха Черри завертела хвостом и принялась повизгивать.

– Отстаньте, цыгане, – велел полковник, – ничего никому не дам… апчхи!

Чихает толстяк оглушительно, на этот раз он не изменил своей традиции. Под потолком зазвенела висюльками хрустальная люстра. Рука Дегтярева, которой он за секунду до того, как издать громоподобный звук, взял блюдо с пирогом, дрогнула. Блюдо накренилось, куски пирога с мясом съехали на пол.

Собаки, не веря своему счастью, кинулись к добыче и мигом слопали подарок, свалившийся им на голову в прямом смысле слова.

– Безобразие! – осерчал Александр Михайлович. – Неужели нельзя купить нормальный сервиз? Такой, чтобы еда по тарелке не каталась! Повторяю свой вопрос. Что подростки рассказали? Или они тебя обманули, не явились на встречу?

Я налила себе кофе.

– Пришли. И рассказали семейную историю. Прямо Ромео и Джульетта. Только по фамилии Радовы.

– Они близкие родственники? – уточнил полковник.

Я сделала глоток.

– Все не просто. Жили-были два брата: Павел и Николай. У Паши родились дочка Катя и сын Игорь, у Николая – Таня и Никита. Пока понятно?

– Ничего сложного, – заметил Леня, подбирая пальцем крошки со своей тарелки. – Может, собаки не все слопали? Я бы доел пирог и с пола. Не осталось чего на паркете?

Я посмотрела вниз.

– Стая никогда еду не оставляет. Сегодня все как всегда, пол вылизан. Продолжаю. Катя и Никита полюбили друг друга. Кузен и кузина – опасное родство, как говорили в прежние времена. Двоюродным брату с сестрой нельзя играть свадьбу.

– Велик риск появления на свет больного потомства, – кивнул Леонид. – Наши предки ничего не знали о генетике, но жизненный опыт им подсказывал, что в такой семье часто нездоровые дети рождаются.

– Но Катя и Никита наплевали на здравый смысл, поругались с родней, расписались и уехали жить в Колтыково, – продолжала я. – Через десять лет после свадьбы Никита заболел. Что с ним стряслось, местный врач не мог установить. Никита стал плохо ходить, потом не смог наклоняться, у него постепенно отказали руки, ноги, и он умер, не дожив до сорока лет. Но до того, как Никита заболел, Катя успела родить троих детей: Андрея, Анну и Евгения. Первенец и девочка были здоровы. Евгений же в детстве стал хромать, как Никита, у него болела спина. Испуганная мать не обратилась в местную больницу, она начала искать доктора в Москве и нашла специалиста, который поставил диагноз: фибродисплазия.

– Ух ты! – воскликнул Леня. – Конкретно не повезло бедняге.

– Это не лечится? – спросил Дегтярев.

Эксперт отложил вилку.

– Очень тяжелое инвалидизирующее заболевание, крайне редкое. Еще оно называется болезнью Мюнхеймера, или «болезнью второго скелета». Мышцы человека превращаются в кости. Ушибы, небольшие ранки не поддаются лечению, на их месте появляются костные образования. Из-за редкости фибродисплазию путают с раком, проводят химиотерапию, но больному становится только хуже. Как правило, недуг диагностируется в очень раннем возрасте, в девяносто пяти случаях из ста в младенчестве. Фибродисплазия не лечится. Нет лекарств. Операцию сделать невозможно. Человек превращается в статую.

– Жуть, – поежился Сеня, – а как она передается? Это вообще не лечится?

– Никак, – повторил Леня, – медленно, но верно больной умирает. Скорость развития болезни непредсказуема. Одни могут окостенеть за пару лет, другие дожить до девяноста и более, всего лишь прихрамывая. Загадочный недуг, который поражает ничтожно малое число людей, не заразен, он наследственный. Зачастую у носителей мутирующего гена болезнь никак себя не проявляет. Но после травмы, вирусного заражения, хирургического вмешательства она может стартовать. Обычные врачи, в особенности в маленьких городах, деревнях о болезни не слышали, они ставят диагноз: артрит, коксартроз. Пытаются лечить человека, да толку ноль. У Радовых где-то в прошлом были родственники с болезнью Мюнхеймера. Недуг потом не давал о себе знать и ожил в близкородственном браке.

Я перебила Леню:

– У Евгения не острая форма заболевания, он просто хромал, жаловался на боли в руке, спине, но жив до сих пор. Передвигается сам, работает.

Леонид взял сахарницу.

– Чем он занимается?

– Пишет картины, – ответила я, – подожди, дай сначала дорасскажу родословную Радовых. У Екатерины трое детей: Анна, Андрей, Евгений. Все благополучно завели семьи с детьми. Отпрыски Анны нам не нужны. Интересует потомство братьев. У Андрея есть дочь Наташа, у Евгения сын Герман. И у них вспыхнул роман.

Леонид насыпал в чашку сахар.

– Елы-палы! У детей случилась любовь-морковь! Представляю восторг родителей! И в особенности бабушки, которая сама состояла в браке с двоюродным братом.

Я смахнула со скатерти крошки.

– Они не обрадовались. Наташа и Гера в детстве дружили, часто проводили время вместе. Евгений, богатый человек, построил в Колтыкове огромный дом, прямо усадьбу. Его брат Андрей менее удачлив и не имеет больших финансовых возможностей, он работает шофером у какого-то бизнесмена. Евгений же – известный живописец, картины его охотно покупают в России, но еще лучше они продаются за рубежом. Кое-кто может возгордиться из-за славы, денег, успеха. Но с Женей этого не случилось. Он содержит всю семью, брату и сестре построил дома около своего особняка, оплачивает счета, отправил детей Андрея и Анны вместе со своим Германом в платную гимназию. И все шло хорошо, пока Наташа и Гера не поняли, что жить друг без друга не могут.

Старшие Радовы не сообщали младшим о семейном недуге. Когда на свет появился Герман, его отец Евгений сказал родственникам, включая мать Екатерину:

– Не стоит нам пугать малышей, которыми пополнится семья. Исполнится им восемнадцать лет, вот тогда сообщим правду.

– А я бы и вовсе ее не говорила, – возразила Анна. – Зачем? Болезнь не лечится. Молодежь испугается. При каждом неприятном ощущении в теле – ногу подвернут, например, – они будут думать: «Вот она! Пришла ко мне».

Анну поддержал Андрей:

– Согласен с Анютой. Если постоянно думать, что вот-вот недуг стартует, он точно к тебе привалит.

– Болячка есть не у каждого, – вставила свое слово Екатерина, – Анна и Андрюша здоровы. А у Жени легкая форма. Она ему не мешает жить и за бабами гонять.

Андрей и Аня рассмеялись. На семейном совете не присутствовали жены братьев. Поэтому родня могла позубоскалить. Евгений никак не мог считаться верным супругом, он часто изменял своей жене Вале, но скрывал от нее походы налево.

Радовы приняли решение не пугать молодежь и ни словом не обмолвились младшему поколению о семейной болезни. Жизнь потекла дальше. А потом пришла беда, подкралась с той стороны, откуда не ждали. Однажды вечером у Евгения заболела голова. Стояло лето, даже в позднее время было тепло, художник решил прогуляться по лесу, дошел до старой, никому не принадлежавшей сторожки в лесу, и тут хлынул ливень. Евгений распахнул дверь, вошел в домик и увидел старую кровать, а на ней Германа и Наташу. Угадайте, чем занимались кузен и кузина?

Мальчику исполнилось шестнадцать, девочке пятнадцать. Рановато для постельных утех. В отличие от сконфуженных подростков, Евгений хорошо знал семейную историю, понимал, чем грозят такие отношения, и прямо в сторожке объяснил детям, почему им никогда нельзя быть вместе. Невозможно! Семейный недуг уже один раз ожил из-за близкородственного брака. Не так-то много времени прошло с тех пор, не столетия, кровь не успела разбавиться.

Подростки притихли. Евгений понял: они испугались, оставил ребят в избушке, пришел домой и сообщил все родным. Андрей схватился за голову и побежал вразумить дочь.

Наутро Герман сказал отцу:

– Я говорил с бабушкой. Зря ты нас вчера ругал. Мы с Наташей ничем не рискуем, здоровые на свет появились, но у нас могут родиться больные дети.

– Да, с очень большой вероятностью, – подтвердил художник, – ты прав, болезнь Мюнхеймера стартует в детском возрасте, вы пока здоровы. Но нет стопроцентной уверенности, что мутирующий ген не оживет в дальнейшем. Вы обязаны прервать связь!

– Бабушка считает иначе! – заявил Герман. – Она сказала: «Раз уж вы любите друг друга, соблюдайте осторожность, тщательно предохраняйтесь».

Евгений грязно выругался и кинулся к матери. В семье разразился грандиозный скандал. По мнению Андрея, Ани и Жени, их мать сошла с ума, она решила поощрять кровосмесительные отношения, в результате которых в доме может появиться абсолютно больной ребенок.

Дети нападали на Екатерину, та отбивалась:

– Ничего страшного не случится. Они не родные брат и сестра. Двоюродные. Возраст юный, скоро они надоедят друг другу. Многие сестры с братьями проходят стадию сексуальных отношений. И что? Потом все утихает, шалуны благополучно обзаводятся семьями. А вот если сейчас мы разрушим их любовь, то будет беда. Запретный плод сладок. Дети почувствуют себя гонимыми, будут встречаться исподтишка. Давайте оставим их в покое. Купим девочке противозачаточные таблетки, Гере презервативы, и все тихо завершится.

Но ее дети решили иначе. Евгений купил Андрею с семьей квартиру в Москве, и брат увез Нату в столицу. Ребятам категорически запретили видеться. Андрей и Женя теперь общались только по телефону. За Германом и Наташей они следили как могли. Но разве в наше время, когда у ребят есть телефоны, компьютеры, можно уследить за детьми? Отнять гаджеты не представляется возможным. Ладно, мобильники можно изъять. А ноутбук? Он необходим для выполнения школьных заданий. Герман и Ната вели себя умно, они сделали вид, что подчинились взрослым, ушли в подполье, и, как предсказывала бабушка, их любовь разгорелась только жарче. Неделю назад Андрей улетел в командировку. Его жена подхватила ротавирус и свалилась в койку с высокой температурой. Мать отправила дочь пожить к Нине, своей лучшей подруге, которой ни словом не обмолвилась о романе ее дочери с двоюродным братом, только сказала:

– Не спускай с девочки глаз, она влюбилась в неподходящего парня…

А Ната с самым честным видом соврала Нине, что ее класс едет на экскурсию в Подмосковье, и помчалась к Герману.

– Ну и ну, – покачал головой Сеня. – А у кого руки-то грязные? Зачем ты так долго и упорно рассказываешь историю, которая не имеет никакого отношения к исчезновению Вари?

– Ошибаешься, – возразила я, – именно в этой семейной саге и зарыта отгадка. Правда, придется еще поработать, но мне уже ясно…

И тут у Дегтярева зазвонил телефон.

– Кто там? – осведомился полковник. – А! Идем.

Александр Михайлович встал.

– Приехали клипатеры. Сейчас и звезда прибудет. Двигаем на съемку.

– Клипатеры, – повторила я, – забавное словечко.

– Клипмахеры, – выдал свой вариант Семен.

– Клипатчики, – дополнил Леня.

– Все неправы, – сказал Кузя, – в Интернете написано: клипмейкеры.

– И чем это слово отличается от клипмахера? – спросил Собачкин.

– То, что ты сказал, похоже на парикмахера, – парировал Леня.

Я молча пошла в прихожую. Как ни назови Энрике и Амалию, ничего от этого не изменится. Ох, чует мое сердце, получится у них нечто эпохальное! Радует лишь одно – что денег на то, чтобы запустить рекламу по телевизору, у нас нет. Значит, жуть зеленую мало кто увидит!