Зачистка.
На дворе 1989 год. Скоро страна рухнет. Это понимают все, кто находится в данный момент в центре безопасности КГБ. В этой конторе перестроение на новые рельсы идет полным ходом.
Тут находится кабинет главного ответственного за секретные объекты. Он пустой. Секретарь, который постоянно заносит отчеты - заносит их в пустой кабинет. И забирает там же, уже подписанные конверты и написанные от руки указания и приказы. Секретарь давно перестал удивляться, что приказы всегда написаны разным почерком.
Вот и сейчас он принес отчет, к которому прилагается несколько видеокассет. Положил на стол. Просмотрел стол на предмет бумаг, которые нужно забрать. Ничего не нашел. Покинул кабинет.
Через полтора часа телефон на столе секретаря зазвонил. Телефон смолисто синей расцветки. Трубку он брать не стал - запрещено. Этот телефон всегда звонит один раз. Хозяин кабинета хочет, чтоб он зашел.
Секретарь заходит в кабинет. Видит одиноко лежащий на столе конверт. Берёт его. Отправитель не указан. Получатель - Жаркая Северная Принцесса. Выходит в приёмную. Не садится, по обыкновению, за стол - заходит в кухню, кладёт письмо в морозильное отделение холодильника. Делает себе чай, возвращается за стол.
Секретарь во второй день роботы перестал задавать себе вопросы - почему он делает те, или иные вещи. Наверное, поэтому семь лет работает секретарём человека, которого ни разу в жизни не видел.
Не понял, как у меня получилось заснуть ночью. Слишком много плохих мыслей кружилось в голове. По жаркому шепоту Иллариона Геннадьевича понял, мне в голову попала пуля, прошла на вылет. Я жив - это неправильно. За мной нужно внимательно наблюдать.
- Да куда ж он от сюда денется? Тут идеальные условия для наблюдения за пациентом. – В голосе доктора слышится ирония, с легкими добавками горечи. – Долго ходить за ним не надо. Подняться на третий этаж…
- Да понял, - Илларион Геннадьевич машет рукой, - всё хватит. Короче говоря, - я могу на вас надеяться?
- Безусловно.
Илларион Геннадьевич ушел. Доктор подходит к кровати.
- Пациент вы меня слышите?
- Да.
- Со слухом значит все нормально. Видите?
- Да.
- Отлично. Я вас сейчас иголочкой буду тыкать, вы говорите, когда больно.
- Больно. Больно. Чувствую, и тут тоже.
Доктор начал с ног. Постепенно поднимался. Затем почувствовал укол, в месте, где ни за какие коврижки не хотел чувствовать никаких уколов.
- Нет, не надо. Какова? Зачем туда? Давайте я сам рукой потрогаю и вам скажу.
- Без проблем. Дело интимное. Понимаю.
Этот «Менгиле», тоже злится. Других поводов тыкать в причинное место иголкой, не вижу. Хотя, люди разные бывают.
После экзекуции, доктор делает уколы, приговаривая:
- Лекарств от вашей проблемы у меня нет, поэтому вот вам ядрёный коктейль витаминов.
Чувствую укол в руку. Затем еще что-то вколол, не забывая бормотать под нос.
- И Аспирин, кто его знает - может, поможет? Признаться, с такими проблемами ко мне еще не обращались.
Простота его общения никак не вязалась с тем, что он буквально всего меня исколол, всего пять минут назад.
- Доктор как вас зовут?
- Максим Азарович.
- Я Алексей Ипполитович. Очень приятно.
- Взаимно. Я о вас наслышан.
Грустная улыбка на лице, громче всех слов говорит, что именно слышал и как к этому относится.
- Максим Азарович, можно вас попросить отвести меня в столовую?
- Проголодались?
- Быка бы съел.
- Поход в столовую, это лишнее. Да и время позднее. Вам всё принесут. Я распоряжусь. Вы не против, если я понаблюдаю за вашим приёмом пищи? В научных интересах.
- Мне не нравится, когда за мной наблюдают. Но буду не прочь, если вы ко мне присоединитесь.
- Вот и договорились. Рацион выбераю я.
Через полчаса приносят поесть. Накидываюсь на еду как голодавший несколько месяцев. На столе, рядом с кроватью, два подноса. Один мой. Барские порции - овощи, мясо, каша. Второй Максима Азаровича - самостоятельно сделанный бутерброд и стакан крепкого чая.
Быстро справляюсь с барскими порциями. Вопросительно смотрю на доктора - тот кивает. Выхожу. Быстро возвращаюсь с новым подносом - он тоже просуществовал не долго. За вторым пошел третий, затем четвёртый. Пятый поднос уже смаковал - кушал никуда не торопясь. Завязалась даже беседа с доктором. Разговаривали на отвлеченные темы. Проговорили мы не долго.
- Так все, давайте завязывать, крепкий сон, многие проблемы решает. Спокойной ночи Алексей Ипполитович.
- Спокойной ночи Максим Азарович.
После ухода доктора, начинают грызть скверные мысли.
Видео-наблюдение тут есть. Все, что случилось уже пошло по инстанции на самый верх. Боюсь, я приблизил зачистку. В течение следующей недели это случится. Надеюсь, не только я это понимаю.
Сон не приходит. В голове рождается план дальнейших действий. Понимаю, что без него спокойно заснуть не получится. План дает уверенность. В мойм случает способствует спокойному сну.
Весь материал о Сигнале в голове. Понимаю, что с ним еще работать и работать. Все время думаю о нём. Все время расшифровываю. На бумаги смотрю из чистого любопытства, и для видеокамер. Вся работа происходит в голове - стараюсь это не показывать.
Разница между мозгом человека и самой умной обезьяны составляет один процент. Разница между человеческим мозгом и моим такая же - один процент. Звучит несерьёзно. На самом деле это пропасть в развитии.
Информация из расшифровке даёт возможность поднять этот показатель еще на несколько процентов, от моего уровня. Для этого нужно перейти на энергетическое существование. Когда получится, покину колыбель человечества. Но это произойдет еще не скоро. Сейчас придаваться мечтам - смерти подобно. Нужно думать о другой проблеме.
Заряд не сработает. Нужно отдать должное людям, которые подготавливали объект «Особняк». Так про себя его называю, впрочем, как и все тут живущие. До нашего заселения тут был заложен заряд - это один предмет, состоящий из разных частей.
Ёмкости с жидкостью - разбросаны по всему особняку, в основном замурованы в стену. Детонаторы - эти паршивцы могут быть где угодно. Находил их в разных местах - всегда имеют разную форму. Восемнадцать штук, хотя достаточно одного. С мозгами этого предмета перестраховались - нашел аж три передатчика.
Работает примерно так. Из управляющего центра приходит сигнал – передатчик его принимает. Посылает сигнал на емкости с жидкостью. Ёмкости начинают выпускать горючий, без цвета и запаха, газ. Через минуту ёмкости пусты. С передатчика идет сигнал на детонаторы. Происходит объёмный взрыв. Если учесть всё - после взрыва тут будет маленькая Хиросима. Только без радиации.
Этого не случится. Заряд обезврежен. Много нервных клеток потратил, чтоб незаметно для наблюдателей обезвредить всю схему. Благо на нынешнем уровне существования, мои нервные клетки с лёгкостью восстанавливаются. Подошел к этому вопросу со смекалкой.
К «нажимающему кнопку», поступает информация, что заряд исправен. Но найденные болоны не выпустят газ. Передатчики примут сигнал, но никуда его не передадут. Детонаторы даже если получат сигнал, не сработают.
Это про найденные мною детали - не исключаю что найдено не всё, поэтому перестраховался по всем фронтам. Достаточно одного передатчика, одного детонатора, и пары баллонов, чтоб на месте особняка образовалась воронка от взрыва.
Прорваться сквозь забор и внешние круги защиты смогу. Достаточно проглотить кусок железа. Моё пищеварение уже давно настолько не прихотливо. Но вот что станет тогда со всеми остальными обитателя особняка? Их убьют сразу после моего ухода. На всякий случай.
Я б так и сделал на месте наблюдающих органов.
Эксперимент, тогда, прошел успешно. Когда понял, что моё пищеварение вышло на другой уровень, решился на проверку. Выковырял из стула гвоздь, скрутил его - чтоб прямым не глотать. Благо силёнок и на то и на другое с лихвой хватило. Проглотил его. Затем пожалел об этом.
Пришлось очень сильно напрягаться и следить за каждым движением. Старик, запрыгнувший к себе в окно, находящееся на третьем этаже - вызвал бы подозрения даже у самого тупого. Чуть ли сдуру это не сделал.
Такого внутреннего подъёма, и прилива энергии не чувствовал никогда. Пришел к выводу - отныне, интересует плотность материала употребляемого в пищу, а не его состав. Пришлось попотеть чтоб не вызывать подозрений.
Свои возможности приходится скрывать. Весь этот спектакль с подносами с едой, долгое лежание с простреленной головой, симуляции диких головных болей - всё это для наблюдателей.
От пуль уходить не умею, хоть и близок к этому - мне б еще месяц два тренировок. Если б не этот «несчастный случай», сидел бы дальше в особняке и разгадывал Сигнал. А потом просто взлетел в воздух как Супермен, и ищите потом с истребителями. Мне так кажется.
Но пуля в лоб всё обломала. Нас зачистят. Я б зачистил.
Под эти хмурые мысли заснул. Последняя мысль была о сне. Есть возможность, от него избавится - на это уйдет много времени. Но оно того стоит. Столько времени человек проводит в пустую. Сколько бы ночей мог посвятить более полезным занятиям.
Утро - как и любое другое утро, началось с танца. Для наблюдателей – это простой старческий маразм. Но для меня это привычка, которую завёл, когда понял, что уже не молод.
Утро начинается так. Просыпаюсь. В голове начинает играть музыка, танцевальная. Начинаю под неё танцевать. Бубнить под нос слова песни. Резкие и медленные движения, кривые танцевальные па, в моём исполнении. Прекрасная замена физическим упражнениям. Затем начинаются сами упражнения. И только после этого всего - гигиена и приём пищи.
Многим молодым людям, с которыми общался, советовал именно так начинать свой день. Некоторые слушали, и благодарили.
Сделав утреннии дела в ванной комнате, спускаюсь вниз в столовую. Там собрались все - как это бывает каждое утро. Лица у всех хмурые, не выспавшиеся, с мешками под глазами.
Не к одному мне пришла в голову мысль - конец близко. И опять во всем виноват я. Как бы расправы не случилось. Ем спокойно, знаю свои силы. Но не расслабляюсь - не знаю их силы.
Легко может получиться так, что кто-то уже достиг моих высот - просто не поспещают в это ощественность. У многих в этом помещении есть такое, что не может иметь простой человек от рождения. Не я один занимаюсь расшифровкой. Для обитателей «Особняка» вся информация о Сигнале - не секрет. Расшифровывать может каждый.
Заканчиваю трапезу. На обратном пути обращаю внимание на столик, где обычно кушает начальство. Все в сборе. Самые не выспавшиеся лица именно у них. Илларион Геннадьевич показывает мне раскрытую ладонь, машу в ответ. Выхожу из столовой, направляюсь в свою комнату - симулировать бурный умственный труд.
В этот день в особняк, наведывается проверка. Утром приходит начальник охраны и предупреждает - в 14.00 будет инспекция. Они приехали в обед. Ни разу еще, до этого момента, такого не случалось. Нас никто и никогда не инспектировал.
В единственные ворота заезжает караван машин. Из них выходят люди - приветствуют друг друга, знакомятся. Профессиональный глаз сразу заметит, что и приветствие и знакомства, а также ни о чем не значащие беседы - самую малость, наиграны.
Никто этого и не заметил - не присутствовало в особняке таких людей. Спектакль внушает доверие. Да и актеры из приехавших людей были отличные. В спецшколах разведки, других и не готовят.
Для живущих в особняке достаточно самого факта приезда такого количества людей. Хотя у большинства присутствовали надежды на то, что это действительно инспекция. Ведь когда-нибудь она должна была произойти? Может сейчас?
Группа людей разрозненной кучкой двинулась в сторону особняка. Зашли. Представились проверяющими органами. Рассосались по особняку. Ходят, рассматривают, задают ничего не значащие вопросы, с жутко серьёзным выражением лица.
За первым караваном машин, пришел второй. Затем еще один. Людей прибавилось. Когда в особняк зашла последняя партия проверяющих - невозможно было найти среди жильцов особняка, человека рядом с которым не стояли минимум двое проверяющих. После этого даже у самого последнего мечтателя и труса не остаётся сомнений, что нас пришли убивать.
Жильцы с трудом переносили их присутствие. Непонятные люди - заглядывают чуть ли ни в штаны. Тысячи вопросов - выбивают из колеи. Уже через час проверки многие готовы лезть на стену. Именно это они ярко показывали.
Максим Азарович, с вымученным лицом отвечает на вопросы одного проверяющего, в это время другой сверяет лекарства со списком. Он демонстрирует, моральное истощение, хотя внутри полностью собран. В его рукаве скальпель примотанный пластырем так чтоб легко можно было выхватить. В кармане халата еще один, в другом шприц со смертельной дозой жудко болезненного препарата, собственного изготовления. Больше ему отбиваться нечем. Он решил хотя бы попытаться продать свою жизнь по дороже.
Многие в особняке пришли к такому решению. Оружия у них нет. Но это не обязывает их умирать как забитые собаки - даже не оказав никакого сопротивления.
Выбрался в парк. Ни в особняке, ни по пути в парк, от меня не отстают проверяющие. Сижу на лавочке. Рядом стоят трое. Уже давно перестал обращать на них внимание. На все вопросы отвечаю односложно. Жду, когда начнётся действо. Гвоздь уже проглотил - готов взорваться от переполняющей энергии.
- Я восторженна вашим умом, до сих пор не могу поверить, что вы так легко разгадали Сигнал, как думаете, в нем есть еще информация, которая от вас скрыта.
Слово держит миниатюрная брюнетка, в брючном костюме. Когда она говорит - часто поправляет непослушные кучерявые волосы. Холодное аристократическое лицо никак не увязывается с её искренней улыбкой. А улыбаться она любит, и умеет.
- «Откуда они узнали, что мне нравится такой типаж? Хорошо работают».
- Да.
- Как думаете, когда скрытая часть откроет вам свои секреты?
Теперь слово берёт тощий старик в сером костюме. Старческий голос, старческая, аккуратно постриженная, бородка, пронзительный взгляд живых глаз. Весь разговор он поправляет, и без того идеально сидящую, одежду.
- «А этот похож на моего старого друга. Откуда они узнали про Эдика?»
- Не знаю. – Пожимаю плечами.
- А вас тут всё устраивает? Испытываете ли острую необходимость, в чем либо?
Говорит молодой человек. Ему больше подошла бы спортивная одежда, а не деловой костюм. Светлый волос, ореховый цвет глаз, родинка на щеке. Его можно назвать смазливым, если бы не мускулатура, которую не может скрыть одежда. Энергия из него так и прёт. За весь разговор он несколько раз присаживался рядом со мной, и столько же рас вставал. Все время переступает с ноги на ногу. Жестикулирует руками по поводу и без.
- «Этот похож на моего старшего сына, более взрослую его копию».
- Нет. Я всем доволен.
Смотрю на часы. Без десяти секунд четыре.
- «Может сейчас начнется?»
Для меня не секрет - зачем приехали эти люди. Они приехали убивать. За всю жизнь насмотрелся на людей, с лёгкостью могу определить, чем озабочен человек и что он собирается сделать. Вот и теперь, не вижу перед собой кабинетных работников. Вижу троих бойцов.
- Вы, как две капли воды, похожи на моего бывшего мужчину. Есть что-то такое в мужчинах за пятьдесят. – Миниатюрная проверяющая меняет восторженные нотки в голосе, на игривые.
Брюнетка, присаживается справа, обнимает меня за шею. Вторая рука заходит спереди - её руки сцеплены на моём левом плече. Чувствую человеческое тепло у себя на шее. Такое же тепло чувствую у себя на груди. В её руках не чувствуется напряжения - так обнимает женщина которая хочет от мужчины то, что у него находится в штанах.
- «Началось, сейчас меня будут убивать».
- Светочка! Флиртуй, хотя бы, не при нас! – Старик говорит это громким голосом.
Непроизвольно поворачиваю голову в сторону худого старика. На это и расчет. Брюнетка Светочка делает резкий рывок всем телом. Отскакивает от меня. Острая боль пронзает мою шею. Она началась со стороны сцепленных женских рук. Болезненной полосой проходит через всю шею.
- «Вот как чувствует себя человек, которому башку отрезали».
Трое проверяющих молча ждут. Голова должна упасть вниз, закатится куда-нибудь. Тело должно начать биться в судорогах. Так всегда случается, с обыкновенными людьми. Но я не обыкновенный. Голова не падает. На моём лице лёгкое удивление.
- Вам наверно не сказали, что мне вчера в голову выстрелили, и мои мозги побывали на стенке.
Несмотря на всю подготовку, тройка убийц замерла с суеверным ужасом на лицах.
Поворачиваю голову. В кулачках блондинки две ручки. Между ними протянута тончайшая струна из сверхпрочного материала. Как и когда это оружие появилось в руках брюнетки, не заметил. Этой струной отрезали голову, но ткани в шее зарастали чуть ли не за движением струны.
В руках двоих мужчин появляются пистолеты. Они открывают огонь. Пули летят, в пустую лавочку. Меня уже нет на ней - обнимаю брюнетку. В момент близкого контакта она успевает воспользоваться своим оружием еще раз. Маленькие кулачки, с зажатыми ручками, проходят под моими ушами. Успеваю почувствовать еще один порез, опять на шее. Опять ткани срослись быстрее.
Правая рука на её шее, левая в женском теле - ладонь обнимает сердце. Резкий рывок. Развожу руки в стороны. В левой - еще бьющееся сердце. В правой руке оторванная голова с тёмными волосами. Глаза успевают дважды моргнуть, затем из них пропадает жизнь.
Руки безжизненного тела соскальзывают с моих плеч. Её обезглавленное тело бьёт судорога. Еще одного пореза не последовало, оружие вывалилось из её рук. Миниатюрные ладошки проскальзывают около моего лица. Еще один разряд судороги. Женская ладошка отвешивает мне неуверенную пощечину. Тело валится на землю.
Напарники брюнетки успевают опомниться - пули летят в мою спину. Кровавая расправа на них не подействовала. Расчет был на то, что они испугаются и убегут. Не на тех нарвался.
Отпрыгиваю в сторону ближайшего дерева. От дерева бегу к кустам. Скрываюсь за ними. Всё это время моё тело рвут пули.
Особняк наполняется выстрелами. Начинается не перестрелка - начинается отстрел.
Двое мужчин устремляются за мной. Ныряют в кусты. Из них уже не выходят - трупы найдут немного позже. Бежал не от них - прятался от автоматчиков на вышках. За попадания из пистолетов не волнуюсь - автомат вселяет легкую неуверенность.
Просматриваю периметр забора. Тысячи раз уже на него смотрел - для этого в основном и выходил в парк. Дыр и слабых мест нет - люди знают своё дело. Расчищенное место за забором тоже не изменилось. А вот растительность разнообразилась.
Запомнил там каждую травинку и веточку. Сейчас, в некоторых местах растительности прибавилось. Лишние бугорки заняли своё место. Некоторые ветки колышутся, от ветра, не так как раньше.
- «Секретов и постов прибавилось». - Отмечаю автоматически.
Меняю место, теперь смотрю не на забор, а на особняк. Посмотреть есть на что. У убийц что-то пошло не так. Несколько изломанных трупов валяются под зданием. Мало того что они вылетели из окна, так их еще кто-то порвал до этого. Стрельба не прекращается.
Сомневаюсь, что к нам подослали новичков. Скорее всего не потрудились предупредить, с кем будут иметь дело. Или они не поверили - что тоже не исключено. На моих глазах из окна вылетает еще один горе-убийца. Выстрелы не умолкают. Нужно идти туда, искать выживших. Потом вместе будем думать - как быть дальше.
Перед забегом к особняку присаживаюсь на землю. Начинаю медитировать. В процессе приказываю организму все попавшие в тело пули транспортировать в желудок. Выставляю ограничение в пятьдесят грамм. Остальные пули будут выходить через входные пулевые отверстия. Раньше такого не проделывал. Придется внимательно следить за организмом.
Короткими перебежками бегу к особняку. Пока бежал, пришлось пересечь пару открытых мест. По мне прошлись несколько автоматных очередей. Выстрелов слышно не было - стреляли с вышек.
Забегаю в небольшую дверь подсобки - это одна из многочисленных дверей ведущая в особняк. Уже в темноте помещения в спину прилетает две пули. Ничего серьёзного не задето - можно двигаться дальше.
Стрельба в особняке снижает свой темп. Теперь она доносится из четырёх мест.
- «Там еще сопротивляются, туда и пойду».
Обыскиваю несколько трупов. Нахожу пистолеты и запасные обоймы. В рукопашную идти не хочу - слишком много крови. Крови на моих руках, в буквальном смысле. Кровь миленькой брюнетки еще так и не высохла, она основательно пропитала рукава пиджака.
С двумя пистолетами в руках иду по коридору к ближайшему источнику стрельбы. Прятаться нет смысла - пули причинят легкий дискомфорт. Хоть со стороны и будет видно, как моё тело рвут пули, и из меня плещет кровища. Сейчас похож на вооруженного зомби, с одним маленьким нюансом - отсечение головы обидчиков не спасёт. Стрелять в неё также бесполезно.
Мне попадаются открытые двери медпункта. Там три трупа. Один со скальпелем в глазу. Из глаза торчит всего три сантиметра ручки скальпеля. У второго чистильщика шприц торчит их шеи, ему что-то вкололи. Что-то ужасное - все его тело скрючило - немой вопль ужаса застыл на его перекошенном лице.
Второй не слишком напугал - хоть и было чего бояться. А напугал меня доктор. Такой одухотворённой улыбки уверенного в себе человека никогда не видел на трупах. Все его тело буквально похоже на дуршлаг. Его качали пулями основательно - с чувством, с тактом, с расстановкой. Издевательство и отмщение читается в пулевых отверстиях на всем теле.
Почему он лыбится - для меня загадка. Может колёс наглотался? А может…? Не знаю. О нем хорошо думать не могу - он мне иголку воткнул в причинное место.
Отверстий в стенах мало. Сразу видно работают профессионалы - в молоко пули не посылают. Как правило, такие отверстия всегда в сопровождении кровавых брызг - это когда пули проходят тела навылет.
По пути встречается много трупов. Есть среди них и вредные. Проходишь около такого - хоть на лицо ему наступи - не пошевелится. Пройдешь немного и чувствуешь попадания пуль в жизненно важные места - затылок, печень, позвоночник. Трупы оказываются подранками. Притворятся, их учили профессионалы. Прекрасный и действенный приём - против обычных людей. Бесполезный против меня.
Приходится возвращаться и совершать контрольные выстрелы. Совесть не грызет. С расстояния по таким попасть сложно - как правило, они всегда прячутся под трупами. Глаза, лоб, прическа и рука со стреляющим пистолетом - это всё что видно. Всегда, по пути к таким подранкам моё тело рвут пули. Не останавливают стрельбу до последнего - патрона или вздоха - каждый раз по-разному.
С каждым шагом звуки выстрелов усиливаются. Заглядываю за поворот. Вижу четверых «проверяющих». Они закрывая рукой глаза, посылают пули в дверной проём. Поздно они меня замечают. Начинаю беспорядочную стрельбу в направлении «проверяющих». Только один успевает открыть огонь в ответ. Две обоймы – четыре трупа. Стрелок из меня не очень.
- Свои! – кричу я.
- Покажись.
Уверенно захожу в комнату. Открывается печальная картина. Молодой человек стоит в полный рост. Из множества дырок от пуль, на его теле, сочится кровь. Он на них не обращает внимания. На глазах, его раны затягиваются.
За ним прячется девушка. Белобрысая голова выглядывает из-за правого плеча. Встречаюсь с ней взглядом.
Тело парализует. Не могу пошевелиться. Отвести взгляд от её глаз тоже не могу. Молодой человек держит пистолет - дуло смотрит прямо в правый глаз. Оцепенение длится пару секунд.
С трудом начинаю шевелить конечностями. С великим трудом получается отвести взгляд от чарующих женских глаз. После того как это сделал оцепление вмиг исчезло - только пару волн мурашек пробежались по всему телу. Вот почему «чистильщики» не заглядывали в проём и закрывали глаза – боялись замереть без движения.
- Девушка вы б по аккуратнее с этим. Я, конечно, понимаю что везде враги. Но я свой.
- Свой виновник торжества. – Буквально выплёвывает эти слова.
- Моё почтение. – Делаю движение рукой, показывая снятие несуществующей шляпы.
Молодой человек делает такое же движение с вымученной улыбкой на лице. Ему больно - теперь это скрывать нет нужды.
- Вы тут спрячьтесь, я пойду остальных спасу.
- Мы… кккхее… с вами. – Молодому человеку с трудом даются эти слова.
- Нет. Некоторые притворяются мёртвыми, стреляют в спину. Я это переношу нормально. Ты тоже вытерпишь несколько таких попаданий. Она нет. Или я чего-то не знаю? Барышня вы умеете не умирать от выстрелов?
Барышня в ответ машет головой.
- Для регенерации его организм расходует свои запасы. – Указываю на парня, тот уже готов свалиться в обморок. – Накормите его чем-нибудь.
Девушка в ответ кивает. Затем ныряет под мышку парня. Теперь он может опираться на неё. Парень худой, жилистый. Девушка еще худее его. У неё с трудом, получается, дотащить изможденного парня до, изрешеченного выстрелами, дивана.
За дальнейшим уже не слеже, разворачиваюсь и иду на звук ближайшей перестрелки. Теперь стреляют с двух сторон. Интересно кто там, в третьем месте, победил?
По дороге присматриваюсь к кучам тел. Иногда стреляю по особенно подозрительным. Параллельно прислушиваюсь к организму. Вроде все нормально. Мозг четко выполняет поставленную задачу.
Дохожу до комнаты - в ней лестница, которая ведет на мансарду. Там жило начальство. По дороге видел их трупы. Интересно кто там сейчас? Из комнаты слышатся выстрелы.
Точно также, не мудрствуя лукаво, пру напролом. Вижу троих. Высаживаю две обоймы с двух рук. Некто не пережил моего шквала пуль.
- Есть кто живой?
- Допустим. – Слышу молодой мужской голос.
- Свои. Я поднимаюсь, не стреляйте.
Прохожу два лестничных пролёта. Захожу на мансарду. На меня смотрят три дула пистолета. Тот, кто кричал мне в ответ, берёт слово:
- Как я понял стрелять в вас бесполезно?
Взглянул на себя. Большая дырища в пиджаке напротив сердца, такая же напротив печени - как спереди, так и сзади. Стреляли в меня профессионалы - они ни промахивались. Били наверняка.
В ответ только пожимаю плечами. В чем-то их понимаю. Виновник кровавого торжества - звучит как клеймо. С этим ничего поделать не могу. Эти трое - парень и две девушки - с большим удовольствием убили бы меня. Я их понимаю - я б, на их месте, убил.
- Вы тут пока что спрячьтесь и не отсвечивайте. Скоро сюда придут двое, девушка и парень. Может быть, вы их знаете. Я пойду в подвал. Там еще сопротивляются.
Получаю в ответ три кивка. Разворачиваюсь, спускаюсь по лестнице. Иду в сторону комнаты с «парочкой». Слышу выстрелы с той стороны. Ускоряю шаг. Выруливаю из-за поворота, надеясь увидеть чистильщиков. Гора падает с плеч.
На меня опять смотрит дуло пистолета. Он в руках парня. У девушки видимо нашлась еда - сейчас он выглядит бодрее. Все отверстия на его теле затянулись.
Он перестаёт в меня целится. Переводит пистолет на ближайший труп с целой головой. Выстрел. Парень чистит путь, от подранков. С целями не заморачивается - стреляет во всех, у кого нет лишних дыр в черепе.
- «Что ж… цинично, но логично».
- Бери девушку, и идите в мансарду. Там наши. Трое. Перед лестницей покричите, чтоб вас не пристрелили. Путь чист. Я в подвал.
Он лишь кивает в ответ.
По дороге в подвал заскакиваю в место, откуда раньше слышались выстрелы. Нужно узнать - почему их сейчас не слышно? Вдруг от туда придут чистильщики? Пусть уж лучше они в меня стреляют, чем в молодёжь.
Выстрелы утихли в химической лаборатории. Выхожу в коридор, вижу одного шевелящегося чистильщика. Он с сумасшествием в глазах обыскивает труп своего коллеги. Видимо патроны ищет.
Чистильщик мужчина в годах. Короткий черный волос. Метис - в его лице просматриваются азиатские черты. Небольшой животик. Из правой ноги торчит берцовая кость. Левой он тоже старается не двигать.
- А что ты там делаешь? – Слышится голос из лаборатории.
Из дверного проёма выходит Иван Андреевич - глава наших химиков. Видит, что чистильщик ищет патроны. Делает два быстрых шага и со всей силы бьёт ногой по руке. Слышу хруст.
- Переломанных ног тебе мало что ли?!
Глаза чистильщика похожи на два блюдца. Может это от боли в руке и переломанных ногах, а может увидел, что химик держит в руке.
- Смотри, что у меня для тебя есть! – С таким выражением голоса только презентации устраивать.
Химик подносит бутыль с коричневой жидкостью к лицу чистильщика.
- Это кислота! Извини, чистить её, не было времени. Открой ротик.
Чистильщик покрепче сжимает зубы. Иван Андреевич наносит удар в солнечное сплетение. Попал. Метис делает резкий выдох и открывает рот. Химик резко приседает и вставляет бутыль.
Ёмкость начинает булькать - кислота полилась в чистильщика. В целой руке у него зажат пистолет. Он начинает наносить удары рукояткой, целится в голову химика. Все они попадают точно в висок. Химика это мало волнует - он даже не шатается. Иван Андреевич сосредоточен на удержании ёмкости с кислотой.
Чистильщик понимает, что все его удары бесполезны. Роняет пистолет. Резко вдавливает большой палец правой, целой руки в глаз химику.
- Ах, ты ж тварь! – Химик отскакивает, спотыкается о чей-то труп и падает.
Иван Андреевич быстро поднимается, подскакивает к чистильщику. Тот уже почти выплюнул емкость с кислотой. Резко приседает, хватает уже пустой бутыль, заталкивает обратно в глотку чистильщика. Затем он бьёт по ёмкости ладошкой. Потом еще раз, и еще. На пятый удар бутыль лопается.
Осколки стекла падают на лицо чистильщика. Химик продолжает наносить удары раскрытой ладонью, по лицу. Его не смущают впившиеся в ладонь стеклянные осколки. Чистильщик пытается отбиваться целой рукой. У него это плохо получается.
Иван Андреевич останавливается. Чистильщик еще жив - это удивительно. Все его лицо – один кусок кровавого мяса. Глаз нет - стеклянные осколки емкости впивались в них сквозь веки. Он продолжает отмахиваться рукой, ожидая удара. Химик спокойно стоит над ним. Смотрит на окровавленную ладонь. Достаёт из кармана пинцет и начинает выковыривать осколки стекла.
Извлеченные осколки он без всякой злобы кидает в сторону чистильщика - не особо заботясь о попадании.
- Кккхммм…
Иван Андреевич поворачивает голову в мою сторону. Машет мне окровавленной ладонью. Машу в ответ рукой с зажатым пистолетом.
Признаться, его вид меня напугал. Сквозь целый халат проступают пятна крови - видимо поменял, когда ходил за кислотой. Кровавая дорожка, - она начинается от левого глаза. Точнее из места, где был глаз. А вот во втором глазе… столько меланхолии еще ни разу не видел в одном глазу. Всю картину дополняет лёгкая грустная улыбка на лице.
- Может его добить, чтоб не мучился? – Делаю предложение.
- Нет. Пускай мучается. Этот у них главный. Сомневаюсь что самый главный. – Иван Андреевич вытаскивает еще один осколок из руки и бросает в чистильщика. – Он отдавал приказы, его слушались.
- Там в подвале еще стреляют. Я туда. Выжившие сейчас в мансарде.
- Я, пожалуй, с вами пойду. Не против?
- Конечно, мне помощь понадобится. Вооружитесь.
- Нет я уж как-нибудь ручками. Я крови не боюсь.
- Регенерация расходует ресурс организма. Вам нужно поесть.
Химик ничего не отвечает. Достаёт из кармана антрацитового цвета шарик, кладёт его в рот. Глотает.
- Я поел.
В свою очередь достаю скрюченный в небольшой клубок гвоздь. Повторяю все движения за химиком. Мы улыбнулись друг другу.
Если он захочет меня убить - у него это получится. Боюсь даже представить, как будет выглядеть моя смерть. Этого чистильщика он не жалел. Но несмотря не на что, поворачиваюсь к нему спиной - беру курс на спуск в подвал. Химик следует за мной.
Хрипы чистильщика постепенно отдаляются. Он всё еще отмахивался от несуществующего врага.
Мы выходим в коридор. В нем находится дверь - за ней лестница, ведущая в подвал. Выстрелы все еще слышатся. Замечаю, что они начинают приближаться.
Из проёма выскакивает чистильщик. Он изранен. Раны не от пуль - синяки, переломы, кровавые подтеки. За ним выскакивает второй. Затем третий. Всего их семеро.
Когда выбегает последний, в проём летит шквал пуль. Четыре пистолета стреляют не останавливаясь. Они не обращают внимания на нас. Мы не даём о себе знать. Наблюдаю. Мне интересно - химику тоже.
Они быстро перезаряжаются и опять начинают стрелять в проём. Затем опять перезаряжаются, но не стреляют. Держат проём под контролем. Замечаю – на лице каждого "проверяющего" ужас. Они видели что-то очень страшное - только это их сейчас заботит.
Самый старший из них – седовласый подтянутый старикан, с лицом как у скелета, которое отчасти закрывает аккуратная бородка - начинает отдавать приказы:
- Серёжа, Саша помогите Вове. Остальные прикрывайте отход. Идем к главному выхо… - тут он поворачивает голову, замечает нас.
Резко наводит пистолет и начинает стрелять. Стою впереди, химик за моей спиной. С автоматной очередью получаю пули – сначала лоб, потом сердце, затем печень, правое колено, левое. Начинаю заваливаться на спину, открываю огонь в ответ. Стреляю в их направлении. Замечаю, как из-за меня выбегает Иван Андреевич.
В эту же секунду из проёма вылетает миниатюрная тень. Не понимаю что это. Затем она останавливается. Это миниатюрная рыжеволосая девушка. Её рука пробивает голову заднего чистильщика насквозь.
В следующее мгновение она опять пропадает. Вижу только смазанное движение. Еще мгновение и из лица второго чистильщика торчит миниатюрный кулачок.
Химик успевает убить только двоих. Как понял - не одна моя пуля не нашла цели. Кажется, кого-то ранил - да и только.
- Спасибо, что отвлекли их.
Слышу приятный низкий женский голос, который никак не подходит столь миниатюрной девушке.
- Да не за что Машенька. – Отвечает химик.
Не могу встать - колени еще не зажили. Оперся на локти - внимательно рассматриваю Машу. Очень красивое тело, такое вызовет желание, даже у последнего импотента. Сейчас оно покрыто ожогами. Я уже видел такие ожоги - они остаются от пуль проходящих очень близко от тела. Она действительно умеет очень быстро двигаться.
Маша замечает меня.
- Здравствуйте Мария.
- Тебя не убили?
- Ну, уж извините.
- Жалко.
В ответ пожимаю плечами.
- Наши на мансарде. Вы идите я вас догоню.
Они не сказав не слова, идут в мансарду. Остаюсь ждать, когда заживут колени. Уже через пять минут, неуверенной походкой двигаюсь в сторону места сбора выживших.
Колени зажили буквально через минуту, но вот боль осталась. Известная стариковская болезнь. До расшифровки Сигнала мучился с коленями. После того как их прострелили, вернулся дискомфорт который уже давненько не испытывал. Четыре минуты переубеждал собственный мозг, что все нормально. Он мне не сильно поверил. Ну, ничего - через пол часика пройдет.
Подхожу к лестнице ведущей вверх. Кричу:
- Свои.
Поднимаюсь по лестнице. Выхожу в коридор. На полу сидят все выжившие. Они посмотрели на меня - ни одного дула смотрящего в мою сторону я не увидел.
- Алексей Ипполитович, мы решили прорываться. – Слово берет химик.
Только и смог что кивнуть. Все решили без меня. Судя по взглядам окружающих, которые старательно отводят – это не все новости.
- И это еще не все. Мы решили разделиться на две группы, одна пойдет на север вторая на юг. Одна группа моя, вторая ваша.
- Дайте угадаю, со мной никто кроме меня не пойдет?
Наверное, они заготовили, какую-то речь, или жутко важную причину – почему именно так, но я обломал им игру.
- Никто не согласился. – Слышу такой приятный, и такой безжалостный голосок рыжей молнии.
- Кто-нибудь слежку за особняком вырубил?
- Я как-раз, поэтому в подвал и побежала.
- Ваша группа куда пойдет? – Снова говорит химик. – Мы можем бросить монетку.
От учтивости в его голосе меня передергивает – внутри. Внешне остаюсь спокоен.
- Пойду на север. – Моё лицо ничего не выражает, кроме усталости. – Как говорил один мой знакомый арестант: Это последней басятский подгон вашей хате. Как услышите выстрелы, выждете десять минут и прорывайтесь. Они будут, не сомневайтесь. Секретов за забором прибавилось. Скрываться им незачем, будут стрелять без глушителей.
Разворачиваюсь, спускаюсь по лестнице. По дороге к северному выходу обыскиваю несколько трупов - взял про запас еще два пистолета, и два десятка обойм.
Прислоняюсь спиной к стенке, справа от северного выхода. Нет, так дела не делаются. Горечь и обида тянут к земле - в таком состоянии могу наделать ошибок.
Все прекрасно понимаю. Вот буквально все. На душе от этого понимания легче не становится. Со всех сторон смотрю на ситуацию. В конце концов, и так собирался один прорываться. Какой черт меня дернул спасать этих… И все ради того чтоб получить плевок в лицо. Аккуратный, тактичный, обыгранный и оговорённый - но все же плевок.
- Да черт с ними. Ха… да и вообще, я на их месте, тоже не согласился бы идти со мной.
После этих слов горечи на душе поубавилось. Еще через минуту она совсем прошла. Собираюсь сделать первый шаг на пути долгого прорыва на волю. У меня не получается.
Передо мной появляется рыжая «молния» Машенька.
