16 июня 1995 года, Буденновск. Вечер
День прошёл в подготовке к штурму. Точнее, в раздумьях о штурме. Группа делала всё от неё зависящее, чтобы раздобыть информацию по больнице. Информации не хватало. А которая была, указывала, что мы не сможем провести операцию имеющимися силами.
Утром предстоял бой. Который — мы это прекрасно понимали — для кого-то станет последним.
Мы пытались хотя бы отдохнуть. Получалось плохо. Мы нервничали, не спали, много ели. Местные несли нам еду, какая была — колбасу, картошку, сладкий лимонад местного производства. Около пяти-шести вечера нам привезли горячую пищу — тушёную картошку с мясом. Всё это мы съели так же быстро.
И какое же моё было удивление, когда по возвращению в Москву я обнаружил потерю восьми килограммов веса! Но это было потом. А тогда мы ели как в последний раз. Для кого-то — и вправду в последний.
К исходу вторых суток нас сняли из оцепления больницы и разместили в здании какого-то интерната. Нам было всё равно. Мы уже привыкли, что вблизи мест, где происходят теракты, не бывает пятизвёздочных отелей.
Местные жители несли нам еду. Несли все, что у них было. И это при том, что в городе, как я уже говорил, были закрыты все магазины, и что будет дальше, сколько это продлится, никто из жителей не знал.
— Поешьте, сынки, силы вам нужны, — сказала подошедшая к нам старушка. Она принесла молоко, хлеб и сосиски.
— Спасибо, мать, — сказал ей Блинов.
— Виктор Иваныч, держи, — боец протянул Блинову сосиску и хлеб.
— Я это не ем. Ешь сам, — отказался Блинов.
— Виктор Иваныч, не время привередничать, — сказал боец.
— У меня система, — жестко отрезал Блинов.
Ближе к ночи мы все собрались на обсуждение плана штурма. Нам показали аэрофотосъёмку здания. Начальник отдела посмотрел на неё и сказал:
— Аэрофотосъемка бестолковая. Кроны деревьев не дают увидеть никакую картину. Плана корпусов больницы тоже нет, а постройка очень непростая. Корпусов много и стоят замысловато. Вокруг лысо, поэтому мы будем у террористов как на ладони. Но взять их все равно надо. Берете светозвуковые гранаты и лестницы. Задача — добраться до здания и проникнуть внутрь. Выбиваете окна. Лестницы вам в помощь.
— Александр Михайлович, а если на первом этаже будут решетки, что делать? — спросил Гена Соколов.
— Соколов, ты чё, сука, самый умный? Действовать по обстановке.
Командир понимал, что посылает людей на смерть. И что их смерть будет бесполезной. Взять штурмом больницу было просто невозможно. Но у него не было выбора. У нас тоже.
Блинов тогда ударил кулаком по бронежилету, но ничего не сказал. Просто встал и ушёл.
Мы вернулись в здание школы-интерната — выспаться перед боем. Долго таскали кровати, которые только привезли. Улеглись, но свет сразу не потушили.
Бойцы разговаривали — уснуть перед боем непросто, хотя и очень нужно.
Виктор Иванович ни с кем не разговаривал. Он достал какую-то толстую книгу и углубился в чтение.
— Гена, что Иваныч читает? — спросил я Соколова.
— Лех, я не рискну спросить, он на бой настраивается. Сейчас потихоньку гляну, — ответил он. С Блиновым Гена был в хороших отношениях — настолько хороших, насколько это было возможно с Блиновым.
Он осторожно заглянул Иванычу через плечо.
— Это Библия, — тихо сказал он мне. — Ну то есть Новый Завет. На трех языках — русском, английском и немецком. Виктор Иванович ее с собой возит. Хоть и тяжёлая.
Блинов читал, переворачивая страницы туда-сюда — видимо, читал по очереди на трех языках.
Бойцы тем временем разговаривали:
— Шансов мало, — говорил один.
— Провальная операция, — вторил другой.
— Задание есть, и мы будем его выполнять, — вдруг сказал Виктор Иванович.
— Будем, конечно, но смысла нет, — ответил первый боец.
— Думай о выполнении боевого задания и о тех, с кем идешь в бой. Этого достаточно, — отрезал Блинов.
— О тех, с кем в бой? — переспросил боец.
— Не предай. Не подставь ни в бою, ни после боя, — сказал Виктор Иванович.
— Виктор Иванович, Вы чего? Такого у нас не бывает.
— Мы не одни идем. Будет ещё «Вега» и СОБР, — сказал Блинов.
— К чему это ты, Виктор Иваныч? — снова спросил кто-то из бойцов.
Но тут Анатолий Николаевич сделал ему знак — утихни, не сейчас.
Виктор Иванович снова уткнулся в Библию.
Тогда я ничего не понял. Кроме того, что сейчас действительно лучше ничего не спрашивать.
И только потом Анатолий Николаевич Савельев рассказал мне одну историю. Которую он слышал от жены Блинова, а она поведала ему.
Это случилась незадолго до Буденновска. И сильно задело Виктора Ивановича.
