1993, осень. 3 Октября. 13:00. Измайлово
Лена с мужем сидели на лавочке и наблюдали за пятилетним сыном, который бросал в озеро камушки. Геннадия что-то беспокоило. Хотя видимых причин не было — светило солнце, ветерок был прохладным, вокруг тишина. Но ему не сиделось.
В конце концов он предложил прогуляться. Они шли по сияющей солнечной аллее, Сашка бежал впереди. Лена ещё раз сказала, что джинсы Сашке сели хорошо, и правильно они их купили.
Сын подбежал к папе и спросил, пойдут ли они завтра в зоопарк.
— Пойдем, — сказал Гена и пообещал, что будут кормить жирафа морковкой. И, посадив сына на плечи, заторопился домой.
Дома был телевизор. По нему показывали, что творится у Белого Дома и вокруг.
Геннадий переменился в лице и сказал:
— Я на работу. Дела плохие.
В это самое время к Белому дому стягивались войска — Таманская, Кантемировская дивизия, Тульская дивизия ВДВ, 119-й парашютно-десантный полк, дивизия внутренних войск им. Дзержинского. В Москву в спешном порядке были вызваны ОМОНы чуть ли не со всех регионов страны. И, конечно, «Альфа» и «Вымпел».
Здание окружила возбужденная толпа. Были среди них и группы активистов со своими призывами и лозунгами, но в основном это была толпа зевак. С одной стороны, толпой двигало любопытство, поэтому зрители были и на набережной, и на крышах домов. С другой стороны, толпой руководил страх. Шутка ли — Белый дом был под прицелом танков, готовых по команде дать залпы по нему прямой наводкой.
— Будем вызывать по экстренной тревоге всех наших? — спросил один из руководителей Группы «А».
— Да нет, ни к чему. Штурмовать не будем. Помогать контролировать сможем и нынешним составом, — ответил другой.
В 13:10 на базе «Альфы» раздался звонок. Звонил находящийся в отпуске младший лейтенант Сергеев.
— Это Сергеев, отпускной. Скажите, есть необходимость подъехать к Белому Дому?
— Нет, приказа вызывать бойцов дополнительно не поступало, — ответил дежурный.
В 13:50 звонок повторился:
— Это снова Сергеев, я готов приехать. Что происходит у Белого дома? Что делают ребята?
— Наши на месте. Ждут указаний. Пока приказов не было.
Тем временем по телевизору показывали Александра Руцкого, который кричал в камеру:
— Все на Моссовет! Все в Останкино! В Кремль!
В 14:3 °Cергеев снова был на проводе:
— Я выезжаю в отдел. Где наши?
Лена смотрела, как собирается муж. Как берёт с собой тёплые вещи. И говорила себе, что ничего страшного не случится. В конце концов, там, у Белого Дома — обычные люди, вооружённые, в основном, палками, знамёнами и транспарантами. Ничего страшного. А милиции и армейских там уже целая толпа. Нет, ничего случиться с Геной не может. Просто не может.
И, конечно, она не могла не отпустить его. Он ушёл бы в любом случае. Как, наверное, любой «альфовец» на его месте. Разве что другой мог соврать супруге, что идёт «на встречу» или «по делам».
Сергеев собрался. Сказал Лене: «Давай попрощаемся». Поцеловал жену, надел старую кожанку, теплый свитер, кроссовки. Уходя, сказал так: «Если меня убьют, все мои вещи отдашь сыну».
Лена не разрыдалась. Хотя очень хотелось.
Тогда он повернулся и ушёл. Не оглядываясь. У «альфовцев» есть примета — никогда не оглядываться, уходя из дома. Обнял, поцеловал, попрощался — и все, уже не оглядывайся. Иначе точно не вернешься.
Но Лена всё-таки побежала к окну, чтобы увидеть, как муж выходит из подъезда. Но и там, внизу, он не поднял головы.
Тогда она передвинула кресло и поставила его прямо напротив телевизора. С трибуны продолжал кричать вице-президент России Руцкой, потом генерал Макашов. Призывали людей приходить к Белому дому и Останкино. Мелькали бесконечные кадры толпы, милиционеров.
Лена подумала, что Гена, наверно, уже там, среди этих людей. И сразу пришла мысль — почему он вдруг заговорил о смерти?
На улице стемнело, Сашка уже спал. Стояла тишина. Лена сидела в кресле и ждала звонка от мужа.
Но телефон молчал.
