Примерно от 10 до 15 тысяч лет тому назад, в регионе нашей планеты под названием Плодородный полумесяц, который нынче страдает от непрерывных войн, родилось сельское хозяйство. И вместе с ним – цивилизация.

В тот момент, когда человек забросил охоту и собирательство, и стал оседлым жителем, возделывающим землю, началась его история совместной с растениями эволюции. С некоторыми растениями человек сошелся очень тесно и почти не расстается: они дают пищу, а человек обеспечивает им уход и защиту. Но, сверх того, растения получили сверхэффективный толчок, который позволил им заселить всю планету. Это была отличная сделка для обеих сторон, и она продолжает работать тысячи лет спустя после подписания контракта. Три вида растений – пшеница, кукуруза и рис – поставляют около 60 % всех калорий, потребляемых человечеством. Именно за счет этого они смогли распространиться по поверхности почти всех континентов, превзойдя остальных растительных конкурентов на Земле. Отношения между нами и этими растениями столь тесны, что могут рассматриваться как пример настоящего симбиоза. Если представить, что углерод, из которого состоит среднестатистический гражданин США, на 59 % поставляется одним-единственным растительным видом – кукурузой…

Но, если для этих трех растений монополия на поставку питания для человечества может быть успешным предприятием, то для человечества, связавшего свое выживание с этими тремя-четырьмя видами, перспектива представляется не столь радужной. Речь идет о слишком небольшой свободе выбора, чтобы можно было полностью доверить им снабжение человечества калориями. Увы, этот выбор вдобавок постоянно уменьшается. В прошлом человек выращивал гораздо большее количество растительных видов. В XVIII веке количество съедобных растений, известных в Европе, было значительно меньше, чем сегодня (те, что позднее были названы экзотическими, или колониальными, еще не вошли в обиход), однако количество потребляемых в пищу видов было в три раза большим, чем сегодня. Не говоря о более древних временах, до изобретения сельского хозяйства – тогда человек употреблял в пищу сотни растительных видов. Таким образом в течение последних 10 тысяч лет, и особенно интенсивно в течение последних ста, мы все теснее связывали нашу жизнь с постепенно сокращавшимся количеством видов растений. И неудивительно, что в голову приходит довольно печальный вывод: чем меньшее число видов растений мы используем в пишу, тем больше мы от них зависим, и тем выше риск, что в один прекрасный момент что-то пойдет не так. Например, пшеницу или рис может поразить заболевание, и это сразу станет катастрофой для человечества. Такое уже случалось. Лучше, как советуют финансисты, хранить деньги равными порциями в разных банках.

Как бы то ни было, сделка оказалась весьма прибыльной для растений и должна была бы привлечь подражателей, мошенников или просто любопытных, желающих получить свою долю прибыли. Это был успех, несомненно; многие виды с помощью всевозможных хитростей пытались выдавать себя за сельскохозяйственные растения, чтобы получить подобные преференции: искусство мимикрии было как будто специально создано для этого. Они стремились выдать себя за других, чтобы привлечь внимание человека.

С самого момента зарождения культуры земледелия люди старались селекционировать, по разным причинам, те растения, которые показывали лучшие результаты в следующих областях: величина плода или семян, форма, цвет, устойчивость к заболеваниям, рост… Однако тогда же, когда человек начал отбирать растения по подходящим для его задач признакам, растения, в свою очередь, начали стараться этим требованиям соответствовать. Один из самых известных случаев подражания одного растения другому, с целью получить все преимущества культивации – это история с видом Vicia sativa (Вика посевная, она же – Горошек посевной), который проникает в посадки Lens culinaris (Чечевица пищевая). Чечевица – один из древнейших видов бобовых, выращиваемый человеком: его употребляли в пищу еще 15 тысяч лет тому назад. Чечевица – одна из самых распространенных сельскохозяйственных культур в Средиземноморье, о чем свидетельствует история Исава из Книги бытия (Быт. 25,29–34), когда он продал право первородства близнецу Иакову за миску чечевичной похлебки.

Вика посевная похожа на чечевицу в том, что ей требуется столько же примерно солнечного света и аналогичные климатические условия. Таким образом, появление вики среди чечевичных посадок стало неизбежным. Проблема обнаружилась позднее: круглые семена вики, заметно отличающиеся от чечевичных, можно было просто удалить в процессе сборки урожая, не заметить их просто невозможно. Но вика решила, что так просто от нее не отделаются, и начала изменять форму семян поколение за поколением, постепенно, делая их все более похожими на чечевичные зернышки, уменьшая размер и меняя цвет. Наконец дело было сделано: семена вики стали неотличимы от чечевичных, человек вынужден был выращивать растения вместе. Вика совершила весьма ловкий трюк и отныне могла пользоваться всеми преимуществами сельскохозяйственной культуры.

Этот пример мимикрии просто поразителен, он занимает особое место в истории мира растений и называется «мимикрией Вавилова», в честь великого российского генетика и агронома Николая Ивановича Вавилова (1887–1943). Вавилов первым обнаружил этот феномен, описал его и предсказал удивительные последствия этой способности растений. Я уже писал о Вавилове в моей книге «Люди, которые любили растения», однако не лишним будет напомнить об этом великом ученом. Он стал автором первого в истории науки исследования о происхождении и географии сельскохозяйственных растений (Вавилов Н. И. Генетика и ее отношение к агрономии, 1912). Вавилов не только создал теорию центров происхождения культурных растений, но и стал вдохновителем создания коллекций семян этих растений. Созданный Вавиловым первый генетический банк семян до сих пор существует в Петербурге, но наиболее полно его идея воплотилась в создании Всемирного семенохранилища на острове Шпицберген.

Там, в максимальной безопасности и с соблюдением всех необходимых условий, хранятся семена самых важных сельскохозяйственных растений, культивируемых человеком. Это всемирное генетическое наследство. В хранилище собраны семена риса, кукурузы, пшеницы, картофеля, яблони, маниоки, таро, кокоса и многих других растений; оно гарантирует сохранение генетического разнообразия на нашей планете. Интуиция Вавилова, побудившая его собирать семена растений, сохраняя хотя бы малую часть от уничтожения, была гениальной – мы недавно получили конкретные доказательства правоты ученого, когда Сирия обратилась во Всемирное семенохранилище с просьбой дать ей посадочный материал, чтобы восстановить сельское хозяйство в полностью уничтоженном войной регионе. Кроме того, Вавилов первый в истории биологии высказал идею генетического улучшения свойств растений, с целью создания возможности их выращивания в регионах с тяжелым климатом, которых немало в России.

Величайший генетик и гигант сельскохозяйственной науки был приговорен Сталиным к смерти от голода в тюремном карцере и сегодня совершенно забыт. Однако еще более чудовищным выглядит то, что его враг, ничтожество и подлец, омерзительный ученый-самозванец Трофим Денисович Лысенко (1898–1976), один из пропагандистов безумной идеи о том, что генетика – это «буржуазная» теория, которая не имеет под собой никакой научной основы, цитируется в научной среде гораздо чаще, чем Вавилов. Однако это совсем другая история…

Вавилов, таким образом, исследовал окультуренные растения и связанную с ними деятельность. Он первым обратил внимание на то, что селекция растений, в соответствии с полезными человеку характеристиками, может спровоцировать феномен мимикрии среди других растений с самыми непредсказуемыми последствиями и далеко не всегда негативными, как можно было бы подумать. Многие растения, выращиваемые человеком сегодня, стали таковыми благодаря способности к мимикрии.

Возьмем, к примеру, рожь (Secale cereale), растение, выращиваемое в качестве сельскохозяйственной культуры уже не менее трех тысяч лет. Этот злак когда-то был сорной травой на полях пшеницы и ячменя, и постепенно, подражая соседям, добился соответствующих характеристик у собственных семян. Чтобы понять, каким образом сорняк может превратиться во вполне приличное сельскохозяйственное растение, мы должны поставить себя на место древних земледельцев. Вообразите себе наших предков, которые постепенно дополняли охоту и собирательство поиском растений, которых можно было бы приручить. Какими принципами они руководствовались? Что определяло выбор? Уверен – они выбирали виды с самыми крупными семенами и самым обильным урожаем, который было легко собирать – таковы колоски. Совершенно точно их не могли заинтересовать растения, которые спонтанно разбрасывают семена: собирать зерно с земли слишком утомительно.

Превращение человека из собирателя в земледельца было долгим и трудным процессом, он сопровождался ошибками и размышлениями. Можно с уверенностью сказать, что некоторые растения, такие как пшеница или ячмень, с их крупными зернами и колосьями, в которых зерна вызревают, полностью соответствовали ожиданиям первых земледельцев, а потому и были отобраны одними из первых для нужд сельского хозяйства. Однако вместе с этими прекрасными растениями люди, не отдавая себе в том отчет, окультурили и росшие по соседству сорняки.

Так началась история ржи, которая в начале пути мало чем отличалась от сорняка.

Предки той ржи, которую мы едим сегодня, могли служить классическим примером мимикрии Вавилова. Они были очень похожи на пшеницу и ячмень, и древние жители Плодородного полумесяца, чтобы отделить зерна от плевел, должны были бы тщательно перебирать посадочный материал в поисках незваных гостей. В те времена это было не самой легкой задачей, поэтому ржи удалось стать одним из самых распространенных сорняков. А когда пшеница и ячмень распространились на другие регионы, дальше на север, восток и запад, вместе с ними путешествие совершила и примкнувшая к ним рожь (самый эффективный распространитель семян – человек, не стоит об этом забывать). Так расширился ареал ее обитания.

Когда же рожь прибыла в места с более холодным климатом и менее плодородными почвами, ей удалось проявить собственные способности выживать в более суровых условиях, и она стала давать урожаи гораздо более обильные, чем пшеница и ячмень, и постепенно их вытеснила. Именно рожь стала в новых ареалах главным окультуренным растением.

История ржи представляет собой классическую историю мимикрии Вавилова со счастливым концом. Однако не все подобные истории кончаются хорошо. Можно вспомнить те случаи, когда виды-сорняки вырабатывают устойчивость к гербицидам, и чем больше гербицидов используется в сельском хозяйстве, тем более устойчивыми к ним становятся сорные растения. А в последние годы использование гербицидов росло по экспоненте. Благодаря неконтролируемому росту использования этих веществ некоторые из них, – такие, как, например, глифосфат, – привели к обратному, патологическому приросту генетически модифицированных видов, совершенно нечувствительных к их воздействию. Фермеры же используют гербициды бесконтрольно.

Если главная культура хорошо защищена и не подвергается никакой опасности, зачем использовать все возрастающие количества гербицидов и устранять любой «раздражающий» сорняк? В качестве аргумента можно привести довольно пугающие данные по использованию гербицидов в сельском хозяйстве: в 1974 году только в США было использовано 360 тысяч килограммов глифосфата; в 2014 году – уже 113,4 миллиона килограммов. За 40 лет использование этого вещества выросло почти в 300 раз!

Подобное невероятное химическое воздействие на сорняки способствовало развитию устойчивости не только у видов, которые обыкновенно росли вместе с основной культурой, но и у мимикрирующих растений, про которых я писал выше. В США сегодня произрастают целые поля Amaranthus palmeri, вполне съедобного растения, ненавидимого фермерами – оно мешает монокультурным посевам. Амарант устойчив к воздействию глифосфата, и распространение этого злака на полях, засеянных кукурузой или соей, стало большой проблемой. С ним пытаются бороться с помощью все возрастающих доз глифосфата в смеси с другими гербицидами.

Эти устойчивые сорняки начали расти повсюду. Меня лично это совсем не беспокоит – я всегда любил сорные растения: их способность к выживанию там, где их никто не хочет видеть, восхищает меня так же, как их интеллект и приспособляемость. В любом случае подобное распространение растений не следовало бы останавливать гербицидами, разрушая все надежды на сохранение сельскохозяйственных экосистем. Для этого существуют другие способы, более бережные по отношению к окружающей среде.

Нам следует по возможности научиться сосуществовать. Мне, повторяю, эти растения симпатичны: они могли бы стать когда-нибудь полезными, как рожь, или наплевать на человека, как многие другие. Хорошо бы еще осознать, что ущерб, наносимый борьбой с сорняками окружающей среде, имеет отдаленные, но куда как более существенные последствия, чем те, которые они наносят нашим сельскохозяйственным посадкам.

О последствиях надо думать всегда…