Глава пятьдесят вторая

– Ну вот мы и снова здесь, – произнесла Мичо, выходя в док станции Церера.

– Ага, – согласился шагающий рядом Джозеф.

Когда они улетали отсюда, она восставала против восстания. Теперь, хотя и не хочется признавать, вернулась просить свободу у власти Земли и Марса. Казалось, и сами доки должны были измениться. Постареть, износиться, как и её душа. Но отзвуки музыки, состоящей из лязга мехов, звяканья инструментов и гомона голосов, остались всё теми же. В воздухе витали прежние резкие запахи озона и углеродной смазки.

Новый слой краски даже сделал старую станцию моложе и ярче, более полной надежд, чем когда Мичо её покидала. Надписи заменили. Те же самые коридоры и лифты, но украшены новыми буквами на полудюжине языков. Мичо понимала – это сделано для колонистов и беженцев с Земли, но ее задевало, что среди языков отсутствовал астерский креольский. Земля опять подчинила себе Цереру, как до событий на Эросе, превратила станцию в свой парк развлечений. Охрана по большей части выглядела формальной, но Мичо готова была чем угодно поклясться, что оружие заряжено. Непростое дело – приветствовать одновременно и врага, и союзника. Так что она им не завидовала.

Прошло уже полгода после невероятной гибели Марко Инароса и большей части остатков Вольного флота. Полгода ушло только на то, чтобы собрать для разговора оставшихся игроков. Интересно, размышляла она, сколько же времени потребуется, чтобы сделать хоть что-то реальное. И что случится, когда время закончится. В глубинах её сознания как будто засел крошечный Нико Санджрани, подсчитывающий часы до того момента, когда Поясу – нет, когда всему человечеству потребуются фермы, медицинские центры, шахты и перерабатывающие предприятия, которых нет, потому что все были слишком заняты дракой. Иногда это не давало ей спать по ночам. В иные ночи мешало другое.

Она почти ожидала, что её поселят в апартаментах, которые занимал Марко Инарос, где она в последний раз выслушивала его планы для Пояса. Но хотя секция станции была та же, комнаты оказались другими. Напоследок эскорт заверил, что если им что-то понадобится, обслуга тут же всё выполнит. Охранники кивнули у двери и удалились. Мичо опустилась на диван в гостиной, а Джозеф пошёл по комнатам, заглядывая за каждую дверь, проверяя, высматривая оборудование для наблюдения, которое, как они оба были уверены, здесь, конечно же, имелось, но, разумеется, установленное слишком профессионально, чтобы найти.

Надя, Бертольд и Лаура ещё оставались на их новом корабле – переделанном грузовике-ледовозе, одолженном у кузена Бертольда – до тех пор, пока они не отыщут возможности за него расплатиться. После совершенства и мощи «Коннота» корабль казался непрочным и хрупким. Но он нёс её семью, а значит, стал домом, как и этот диван, которого сейчас касалась её щека – обивка из натурального шёлка в тюремной камере.

Послышался хриплый смех Джозефа. Он вошёл в комнату и протянул ей какой-то кремовый прямоугольник. Не бумага, а плотная карточка, гладкая, как поверхность дивана. Надпись выглядела изящно и строго.

«Капитан Па!

Благодарим Вас за то, что прибыли на конференцию, а также за мужество, проявленное Вами в схватках, которые мы все вместе выдержали. Сотрудничество и добрая воля помогут нам продолжать путь вперёд».

И подпись – Крисьен Авасарала.

Сдвинув брови, Мичо бросила взгляд на Джозефа.

– Серьёзно? Вообще на неё не похоже.

– Согласен, – ответил он. – И пойди взгляни! Там ещё есть корзинка с фруктами.

Если войны и начинаются с ярости, то заканчиваются они изнеможением.

Сторонники Вольного флота восприняли результаты широкомасштабного сражения и загадочное происшествие у кольца как огромную несправедливость. Как будто исчезновение «Пеллы» и её боевого отряда было результатом неправильного решения судьи на футбольном матче, и они пытались отменить его, взывая к рефери. Но понимание, что война окончена, постепенно распространялось по станциям – Палладе, Церере, Ганимеду, Тихо и десяткам прочих. Война закончилась, и они её проиграли. Какая-то группа с Паллады провозгласила себя Новым Вольным флотом и заложила пару бомб, когда объединенный флот явился брать контроль над станцией. Система Юпитера – Каллисто, Европа, Ганимед и другие помельче всегда были самой прочной базой Вольного флота и меньше других пострадали в войне. Несколько произошедших там вспышек сопротивления показывали, что насилие может продлиться ещё несколько недель, даже месяцев, однако исход его предрешён.

Марс больше всего беспокоили призрак врат Лаконии и Уинстон Дуарте. Марсианская идентичность – гордые винтики в машине победоносного терраформирования – не сообразовывалась с военными переворотами и массовым дезертирством. Марс хотел получить ответы, Лакония его пренебрежительно игнорировала. После гибели Вольного флота единственной коммуникацией оставались зацикленные заявления с той стороны врат. Мужской голос с профессиональными дикторскими модуляциями вещал: «Лакония находится под управлением суверенной власти. Любая попытка прохода через врата считается посягательством на суверенитет и будет пресечена. Лакония находится под управлением суверенной власти…».

Это сообщение стало поводом для бесконечных дебатов в марсианском парламенте, а Земля тем временем ввела два из своих трёх оставшихся линкоров в медленную зону и припарковала их вместе с допотопными, но вполне эффективными рельсовыми пушками и ядерными торпедами у врат Лаконии, приготовившись превратить всё, что выйдет оттуда, в обломки и газ. Авасарала называла это политикой сдерживания, а Мичо считала, что это самое здравое решение. Нового боя Земле не выдержать.

К тому времени, как Розенфельд Гуолян предстал перед трибуналом в Гааге – первое резонансное обвинение в убийстве миллиардов землян – огромное и противоречивое человеческое сообщество было настроено с этим покончить. Андерсон Доуз арестован. Нико Санджрани явился с повинной на Тихо. Изо всего первоначального ближнего круга Марко Инароса одна только Мичо Па не в камере и не мертва. И ее пригласили на прием с коктейлями.

Конференц-центр во дворце губернатора состоял из трёх уровней с лестницами между ними и множеством растений. Люди в военной форме или строгой одежде стояли парами, небольшими группами или поодиночке с ручными терминалами, официанты предлагали подносы с закусками и напитками. Если кому-то хотелось чего-то особенного – закусок, выпивки, да хоть новую обувь – достаточно только попросить. Сплошная роскошь. Высший круг сильных и влиятельных.

Это было настоящее, во что Марко Инарос мог только играть. Отполированные каменные стены поддерживали колонны из полосатого камня, привезённого с Земли ради хвастовства. «Мы так богаты, что даже не используем местный камень». Мичо никогда раньше не замечала этих колонн, а теперь на знала, вызывают ли у неё их вид изумление, гнев или, может, печаль.

– Мичо, – раздался женский голос. – Рада вас видеть. Как Лаура?

Пожилая дама в оранжевом сари взяла Мичо за локоть, и только через три шага та поняла, что это Авасарала. Вживую старуха-землянка выглядела совсем по-другому – меньше ростом, кожа более глубокого коричневого цвета, седые волосы выше убраны от лица.

– Ей гораздо лучше, – сказала Мичо. – Осталась на корабле.

– Вместе с Надей и Бертольдом? А Джозеф остался в номере? Мы очень рады приветствовать их. Чёрт возьми, какая уродливая архитектура, вы не находите? – продолжила Авасарала. – Я видела, вы рассматривали колонны.

– Да, – согласилась Мичо.

Авасарала придвинулась ближе, глаза блеснули, как у девчонки.

– Ненастоящие. Думаете, это камень? Сделаны с помощью центрифуги и цветного песка. Я знала строителя. Он тоже насквозь фальшивый. Хотя очень милый. Спаси нас всех, Боже, от красивых мужчин.

К своему собственному удивлению, Мичо рассмеялась. Старуха просто прелесть. Мичо понимала, что это лишь демонстрация гостеприимства. Шоу. Однако это сработало – она почувствовала себя гораздо свободнее. Приближается время, совсем скоро, когда Мичо придётся просить эту женщину об амнистии. Просить землянку простить её и её семью за преступления Марко. В этот момент Мичо показалась, что ей скажут «да». Надежда – ужасная вещь. Мичо её не хотела и всё же надеялась.

Она не знала, что говорить, пока не сказала: «Я так сожалею». Что значило – я сожалею, что не остановила атаку, убившую вашего мужа. Я сожалею, что не поняла раньше, кто такой Инарос, и если бы могла вернуть время вспять и начать сначала, я бы всё сделала по-другому.

Авасарала помедлила, пристально глядя Мичо в глаза, как будто видела, что за маской. Увиденное её потрясло. Когда она снова заговорила, Мичо показалось, что она всё поняла.

– Политика есть искусство возможного, капитан Па. Когда игра идёт на нашем уровне, обиды уносят жизни.

Джеймс Холден на другом конце внутреннего дворика обернулся, потом поспешил к ним. Он, по крайней мере, оказался такого же роста, как и помнила Мичо. Выглядел немного старше, чем был, когда они сражались против Ашфорда на «Бегемоте». Давно, в старые добрые времена. Она увидела удивление и радость на его лице – Холден её узнал.

– Капитан Холден, – сказала она. – Мне до сих пор странно вас видеть.

– Правда? – Мальчишеская улыбка Холдена казалась совершенно искренней. Он обернулся к Авасарале. – Могу я отвлечь тебя на минутку? Один вопрос.

Авасарала стиснула руку Мичо и выпустила ее.

– Прости, – сказала она. – Холден и член свой не найдет, если ему не покажут.

Они отошли, доверительно сблизив головы. За раскинувшимся плющом Мичо заметила высокую темнокожую женщину. Чуть наклонившись вперёд, она беседовала с марсианским премьер-министром и чему-то смеялась. Наоми Нагата. Она выглядела… обычной? Непримечательной. Мичо встречалась с ней раньше и всё же вполне могла не узнать, если бы та шла мимо по общему коридору или ехала в вагоне метро. Но эту женщину Марко силой увёз перед атакой на Землю. Она бросила Марко, когда оба были почти детьми. Мичо не могла бы сказать, насколько решение штурмовать Медину остатками Вольного флота было обусловлено тактическими причинами, а насколько тем, что там находилась Наоми Нагата. Мелочно и ничтожно, но Мичо нетрудно в это поверить. Когда игра идёт на нашем уровне, обиды уносят жизни.

Карлос Уокер прошёл через проём арки, поймал взгляд Мичо и улыбнулся. В основном она знала его по слухам, ещё когда входила в АВП Фреда мать его Джонсона. Карлос Уокер с его плейбойскими манерами и странной религиозностью, в искренность которой никто особо не верил. Он подхватил два высоких бокала шампанского с проплывающего мимо подноса и направился к ней.

– Выглядите задумчивой, капитан Па.

– Разве? – спросила она, принимая бокал. – Что ж, может быть, так и есть. А вы? Каково это – быть неизбранным представителем Пояса?

– То же самое я мог бы спросить у вас, – улыбнулся Уокер.

Она засмеялась.

– Я не представляю здесь никого, кроме самой себя.

– В самом деле? Тогда что вы здесь делаете?

Мичо не знала, что ответить.

Менее чем через час негромкий звонок и появление персональных помощников и ассистентов возвестили начало деловой части собрания. С растущей тревогой Па позволила проводить себя. Зал заседаний оказался меньше, чем она ожидала, и имел форму треугольника. С одной стороны расположились Авасарала, узколицый мужчина в строгом костюме и двое в военной форме. Эмили Ричардс, марсианский премьер-министр, села с другой, вокруг неё, как мотыльки у огня, порхала свита. Вдоль третьей расселись Карлос Уокер, Наоми Нагата, Джеймс Холден и сама Мичо.

Второй ряд кресел заполняли десятки человек, чьих ролей Мичо не знала. Сенаторы, бизнесмены, банкиры, военные. Ей пришло в голову, что будь у неё бомба, она могла бы лишить человечество остатков властных структур, уничтожив сейчас эту комнату.

– Итак, – резким, как клаксон, голосом заговорила Авасарала, – для начала мне хотелось бы поблагодарить всех вас за то, что собрались здесь. И нам есть что обсудить. Я разработала предложение… – она помолчала, набирая команду на ручном терминале, и терминал Мичо звякнул в ответ, как и у всех остальных присутствующих, – по поводу того, как всё исправить. Это только предварительно, но надо же с чего-то начать.

Мичо открыла документ. В нём оказалось больше тысячи страниц, причём первые десять занимали плотно заполненные таблицы с содержанием, подразделами и условными обозначениями каждой главы. Мичо почувствовала лёгкое головокружение.

– Краткий обзор таков, – продолжила Авасарала. – У нас есть длинный список проблем, но присутствующий здесь капитан Холден считает, что нашёл способ использовать некоторые из них для решения остальных. Капитан?

Сидящий рядом с Мичо Холден поднялся, как будто понял, что больше никто не собирается говорить, пожал плечами и не спеша вышел вперёд.

– Дело в том, что Вольный флот не так уж и ошибался. После открытия множества новых систем начала исчезать потребность в той нише, которую заполнял Пояс. На тех планетах хватает своих резервов, нам не нужно возить туда воздух или создавать гравитацию. В этом они превосходят Пояс. Так что, без сомнения, до сих пор будущее Пояса выглядело нерадужным. Огромная популяция астеров не в состоянии спускаться в гравитационный колодец. Их бы просто бросили. Оставили вымирать. И поскольку всё это не слишком отличается от того, как с астерами обходились до сих пор, неудивительно, что Инарос получил политическую поддержку.

– Не сказала бы, что дело только в политике, – протянула марсианский премьер-министр. – Еще ему очень помогло наличие кучи моих кораблей.

По комнате прокатился смешок.

– Но проблема в том, – продолжал Холден, что тут мы все ошибались. Существуют проблемы трафика, о которых мы понятия не имели. С неправильными параметрами проходить через врата небезопасно. Что мы и обнаружили, когда пропало множество кораблей. И если, в соответствии с планом, сквозь врата пойдут все, кто хочет, и когда хочет, пропадёт ещё больше. Кто-то должен всё это регулировать. И благодаря Наоми Нагата теперь нам известен предел нагрузки врат.

Он прервался, окинул комнату взглядом, словно ожидая аплодисментов. Потом продолжил:

– Итак, у нас есть две проблемы. Отсутствие ниши для Пояса и необходимость контроля трафика сквозь врата. Добавим к этому тот факт, что Земле, Марсу – на самом деле, всем нам – за последние годы нанесён такой серьёзный ущерб, что инфраструктура с трудом выдерживает. Чтобы найти способы производить необходимую еду, воду и чистый воздух, потребуется не меньше года, может, и два. И возможно, мы вообще не сумеем сделать этого в Солнечной системе, если только большая часть населения просто не вымрет. Нам нужен быстрый и эффективный способ торговли с колониями и получения сырья. Именно поэтому я предлагаю создать независимое объединение для координации потока кораблей сквозь врата. Люди, привыкшие жить на планетах, так и продолжат там жить. Но в Поясе есть огромная популяция, приспособленная к жизни вне гравитационного колодца. Безопасное перемещение людей и товаров между системами – это новая ниша. И мы можем заполнить её быстро и эффективно. Я назвал это космическим сопровождением, но не настаиваю на этом названии.

Седой мужчина, сидящий в двух рядах позади Эмили Ричардс, откашлялся и заговорил:

– Вы предлагаете превратить всё население Пояса в единую транспортную компанию?

– Да, в единую сеть кораблей, станций техобслуживания и прочих сервисов, необходимых для перемещения людей и грузов между вратами, – ответил Холден. – Не забывайте, обслуживать придётся тысячу триста семьдесят три солнечных системы. Работы прилично. Ну, точнее, тысячу триста семьдесят две. Без Лаконии.

– А что вы предлагаете делать с Лаконией? – спросила женщина за Авасаралой.

– Не знаю, – ответил Холден. – Я с этим только начал.

Авасарала махнула ему, чтобы сел, и он нехотя подчинился. Наоми наклонилась, зашептала что-то ему на ухо, и Холден кивнул.

– Предлагаемая структура объединения, – взяла слово Авасарала, – весьма стандартна. Ограниченный суверенитет в обмен на регламентированный взнос от ведущих правительственных органов. Я имею в виду Эмили и того, кто будет выбран на моё место.

– Ограниченный суверенитет? – переспросил Карлос Уокер.

– Ограниченный, – подтвердила Авасарала. – И не уговаривай меня дать на первом свидании, Уокер. Я не из таких девушек. Конечно, объединению потребуется поддержка Пояса. Первый президент объединения взвалит на себя огромное бремя, но думаю, все согласны, что это уникальная возможность. Им должен стать кто-то хорошо известный и в Поясе, и на внутренних планетах.

Холден кивнул. Мичо смотрела на него. Яркие глаза, твёрдая линия подбородка.

– Кто-то, – продолжала Авасарала, – стоящий выше фракций и политики, или, по крайней мере, вне их. Надёжный, проверенный, с нравственным ориентиром и хорошим послужным списком, способный принять правильное решение, даже если оно непопулярно.

Холден улыбался, кивая своим мыслям. Он выглядел таким довольным. Мичо попала не на собрание, а на коронацию. Она вдруг почувствовала себя глубоко расстроенной. Возможно, это и увеличит её шанс получить амнистию, но…

– Вот почему, – сказала Авасарала, – на этот пост нужно выдвинуть Джеймса Холдена.

Холден подскочил как укушенный.

– Что? Погодите. Нет, это неправильно. Никуда не годная идея.

Авасарала нахмурилась.

– Тогда…

– Слушайте, – Холден опять поднялся. – Проблема именно в этом. Мы так и продолжаем навязывать астерам правила и руководителей, вместо того, чтобы позволить им решать самим.

По комнате пробежал смутный ропот, но Холден продолжал говорить.

– Если позволите, я хотел бы воспользоваться моментом и выдвинуть кое-кого вместо себя. Того, кто обладает всеми качествами, только что перечисленными мадам Авасаралой, и даже более того. Человека чести, обладающего прямотой и лидерскими качествами, и в придачу принадлежащего к тому сообществу, которое предстоит возглавить.

И отчего-то – Мичо не понимала, как такое могло произойти – Холден указал на неё.

– Итак, я предлагаю на этот пост Мичо Па.