Глава сорок четвёртая

Она знала, что это случится. Еще до того, как они выудили точную информацию у Якульски, она понимала – что-то произойдёт. Это было похоже на ощущения после страшного сна, от которого никак не избавиться. Предчувствие или просто страх, постоянный, отчётливый и неотступный. Новость о том, что на Медину надвигается война, принесла едва ли не облегчение. По крайней мере, теперь Робертс хоть в общих чертах понимала, чего бояться.

Этот страх заставлял воспринимать мелкие изменения как что-то серьёзное. Когда Якульски принёс им новость, что рабочий график меняется, Робертс не могла не истолковывать перемены как карты Таро. Поиск маячка внутри барабана отложили на месяц, должно быть, капитан Сэмюэльс решила, что это не самое важное для обороны при вторжении. Реконструкция водоснабжения под низкую g продолжалась, видимо, хотели подготовить запасы на случай повреждения экологической системы. Несколько дней они устанавливали лазеры дополнительной связи, чтобы всегда иметь возможность переговорить с Монтемайором и прочими советниками Дуарте, а также охраной союзников. Всё это для Робертс вписывалось в идею укрепления обороны перед грядущей войной и доказывало, что её страх вполне обоснован. И чем очевиднее это делалось, тем больше она видела подтверждений.

И не она одна. Все остальные в её рабочей группе страдали от тех же кошмаров. Якульски теперь чаще отсутствовал, чем был на месте, и не руководил, только вначале говорил, что им делать, а в конце спрашивал, всё ли готово. И уходя после смены, нередко исчезал без объяснений, просто сказав «дела».

Салис стал больше пить, приходил на смену с похмелья и злой, а когда день заканчивался, не хотел возвращаться домой. Вандеркост… ну, после той ложной тревоги с кротом Вандеркост измельчал. Не фигурой, а образом жизни. Осторожный, ответственный, ушедший в себя, как улитка. Однажды, сразу после новостей о том, что со стороны врат в Солнечную систему летит ледовоз, они сидели в баре. Какие-то нализавшиеся юные койо принялись орать, что планеты с колониями не заслужили ни помощи, ни внимания.

«Если им не по нраву, как с ними обращаются, не надо было так вести себя с нами». «Они не лучше, чем Марс, только без камней за спиной», и «Пройдёт поколений пять, и мы с ними рассчитаемся». Вандеркост быстро прикончил свою выпивку и ушёл не прощаясь. Он теперь избегал любых разговоров о политике, даже той, с которой все соглашались.

И всё-таки Робертс нуждалась в этой компании. Когда просочившиеся данные и слухи стали совсем неутешительными, капитан Сэмуэльс сделала заявление – враги, объединённые с фракциями АВП, не входящими в Вольный флот, направили к нам большой грузовой корабль и вооружённый эскорт. Их намерения нам неизвестны. Вольный флот послал корабли для поддержки Медины, но поскольку в системе ведутся тяжёлые бои, это минимум сил. Робертс чувствовала облегчение. По крайней мере, теперь они могли говорить об этом в открытую и не бояться подставить Якульски.

Поскольку опасность приближалась, на Медине прекратили почти все работы. Оставались расписания, графики и отчёты, но к вратам подходил враг. Якульски не появился, чтоб отдать дневные приказы, но даже свобода казалась угрожающей. Они перебрались в бар, где настенный экран был настроен на канал местной службы безопасности – последние новости о текущей осаде станции Медина.

Диаграммы с позициями вражеских кораблей и своих – Вольного флота. Анализ того, кто такие Эйми Остман и Карлос Уокер и почему они не присоединились к Вольному флоту. Подтверждение, что корабль эскорта – «Росинант» Джеймса Холдена. Пиво. Сушёный тофу с порошком васаби. Товарищество толпы. Это напоминало сборище футбольных болельщиков, только полем стал их дом, и проигрыш нёс смерть многим людям. Обещанные Вольным флотом независимость и свобода теперь висели на волоске.

– Но их же перехватят? – с придыханием спросил Салис. – Мы их прикончим?

Робертс потянулась через стол и сжала его руку, ожидая, когда сменится лента новостей. Она думала только о свежей информации. В этом жесте не было ни романтики, ни сексуального вызова. Просто не нашлось лучшего способа выразить одновременно и надежду, и страх, и проклятие. По всему бару человек тридцать, а может и больше, не сводили глаз с расплывчатого изображения, идущего из-за врат. Если бы не прямая трансляция, картинку почистили бы, и странное влияние врат исчезло. Но лучше видеть все неровности и искажения прямо сейчас, чем нечто подчищенное потом.

«Росинант». Вспышка, расплывающийся огонёк. Народ в зале затаил дыхание. Но хотя свет угас, враг остался. Салис прошипел какую-то непристойность и стряхнул руку Робертс. Корабли Вольного флота уже исчезли с экрана, неслись через темноту, чтобы перехватить «Джамбаттисту» и «Росинант» прежде, чем те дойдут до врат. Нужно покончить с ними, несмотря ни на что.

– Ну, так и хорошо же? – сказал Вандеркост. – Пальнуть по ним, сбить. Главное – заставить убраться. Не подпускать к медленной зоне.

– Ты не знаешь, что на том корабле, – сказала Робертс. – Может быть что угодно.

Вандеркост покачал головой, сжимая большим и указательным пальцами кусочек тофу, пока тот не раскрошился.

– Что бы там ни было, у нас против этого поставлены рельсовые пушки, всё сотрут в порошок, – он протянул испачканный зелёной пылью палец как иллюстрацию своей мысли.

Робертс закивала в ответ, так быстро и часто, что это больше походило на раскачивание взад-вперёд.

– Точно, – сказала она, страстно желая поверить. Нуждаясь в этом.

Расплывчатое изображение массивного ледовоза на экране замерло с дальней стороны от врат, как раз там, где его не достать рельсовой пушке. Значит, они знают, что там оружие, и стараются не лезть на рожон. Печально, если так.

– Что это они делают? – произнёс Салис, не ожидая ответа.

В ленте новостей вокруг ледовоза расцвела сотня новых звёзд, изменчивых и мерцающих. Потом тысяча. Потом ещё вдвое больше. Робертс застыла от неожиданности.

– Как много, – выдохнула она. – Это шлейфы от двигателей?

Точки света одновременно взвились и задвигались. Рой блестящих ос, кружа и извиваясь, проходил сквозь кольцо врат в их пространство. В её пространство. То тут, то там одна из тысяч светящихся точек рассыпалась и гасла, но бо́льшая часть неуклонно плыла вперёд, бортовые системы оценивали ситуацию – их позиции, инопланетную станцию, Медину, кольца.

Вокруг станции оставались слепые участки, куда не могли стрелять рельсовые пушки. Не потому, что были закрыты – здесь, в медленной зоне, кроме самой Медины прятаться не за чем. Но снаряды рельсовых пушек не остановятся, пролетев через крошечные атакующие корабли. Любой враг, которому удастся попасть на прямые участки между орудием и кольцом врат или самой Мединой, окажется в безопасности. По крайней мере, до тех пор, пока его не собьют снаряды или торпеды со станции Медина.

Подобно тому, как железные стружки показывают магнитное поле, рой выстраивался в линии, за которыми явно прослеживались порядок и тактика. Во всяком случае, большинство. Несколько беспомощно кружили в пространстве, не угрожая уже ничему. Но остальные…

– Эти торопыги – не корабли, – сказал Салис. – Это торпеды.

Ручной терминал Робертс подал сигнал тревоги одновременно с терминалами Вандеркоста и Салиса. Она первой выдернула свой из кармана. Экран заполняла красная надпись. Боевая тревога. Она подтвердила получение и доложила о том, где находится. Ее назначили в оперативную команду контроля повреждений. Якульски и остальным старшим техникам следовало ожидать, где они понадобятся. Где появятся повреждения. Это было хуже твердого назначения – кровь кипела желанием бежать прочь или сражаться, а идти пока некуда. Если бы Робертс могла побежать на пост, то притворилась бы, что чем-то занята. Что может как-то повлиять на надвигающуюся волну разрушения.

– Ага! – сказал Вандеркост. – Началось!

На настенном экране разворачивались рельсовые пушки. Сначала одно движение, дрожь – установка орудий – её орудий, это она их монтировала. Потом лента новостей перестала успевать за траекториями снарядов – яркие линии вспыхивали на экране, исчезали и опять появлялись, и с каждой вспышкой один из врагов погибал. Роберт стиснула зубы так, что болела челюсть, и не могла расслабиться. Салис издал сдавленный звук, лицо у него стало встревоженным.

– Что? – спросила Робертс.

– Лучше бы мы так не делали, – сказал он.

– Что не делали?

Он кивнул на экран.

– Не посылали материю через врата. Туда, где она исчезает.

Она понимала, что он имел в виду. Беззвёздное нечто – даже не космос – по другую сторону врат казалось зловещим, если думать о нём слишком долго. Материя и энергия могли перетекать друг в друга, но ведь не исчезать. А значит, когда что-нибудь, казалось бы, исчезало, уходя за пределы медленной зоны, оно должно где-то появиться или стать чем-то иным. Но никто не знал чем.

– Без вариантов, – сказала она. – Те койо нас вынуждают.

– Ну да, только так…

Тянулись минуты, долгие и кошмарные. Робертс впала отчасти в панику, отчасти в транс. На экране вспыхивали новые линии. Ещё один сбитый враг. Ещё один вольфрамовый снаряд, унёсшийся в темноту, которая непонятнее космоса. Теперь, когда она видела это глазами Салиса, ей стало ещё страшнее. Так просто было не думать, как странно всё вокруг. Они здесь живут, это место стало их домом, а значит, они должны его защищать. Но есть ещё и тайна, внутри которой они живут.

Она потеряла счёт времени, но её сосредоточенное внимание разбилось, когда по летящему рою прошло что-то вроде дрожи. Сердце Робертс застучало вдвое быстрее. По шлейфам двигателей проходило вращательное движение, даже когда они гасли. Шум в баре сделался громче.

– С какой скоростью они летят? – с ужасом спросил Вандеркост. Он переключил свой ручной терминал с окна предупреждения о тревоге на запись данных.

– Эса не может нести экипаж. С соком или без сока – на такой скорости там внутри только желе и обломки.

Медина вздрогнула. Вибрация не особенно сильная, но очевидная. Первый враг вошёл в зону поражения. На экране к вспышкам рельсовых пушек присоединились арки огня орудий точечной обороны и горящие точки торпед с Медины. Робертс вдруг поняла, что бормочет проклятия, словно молитвы, и неизвестно, сколько уже это продолжается. Мерцание вражеских двигателей начало уплотняться, сливаясь единой яркой стрелой, прочерчивая линию между инопланетной станцией и Мединой.

– Они выстраиваются между нами, – заговорила она. – Их надо остановить. Они идут к нам, они хотят нас захватить.

– Там никого, – опять заворчал Вандеркост. – Это не корабли. Это просто кулаки с двигателями. Тараны.

– Мы продолжаем их бить, – вставил Салис. – Гляди, как рельсовые пушки палят.

Это правда. Выстрелы аккуратные и опасные. Они скользили так близко к барабану Медины, что Робертс казалось, будто слышен их свист и шипение. Враги продолжали гибнуть, взрываясь клочьями пара. Волна торпед уже схлынула, обратившись в осколки и злые намерения. А корабли всё ближе и ближе, но их меньше с каждой минутой.

– У нас есть попадания, – Вандеркост хмуро глядел в ручной терминал.

Робертс извлекла свой. В верхних слоях барабана начинало падать давление. Неравномерно, местами. Помещение в одном месте, ангар в другом. Пробили водной резервуар, ось вращения барабана закрутила выброшенные пар и лёд. Мормоны строили внешние части барабана толстыми, чтобы защититься от радиации в космосе. Но никто не погиб. Пока нет.

– Как они в нас попали?

– Осколками, – ответил Салис. – Обломки, остатки торпед. Это ерунда.

Может, это и вправду только осколки, но уж точно не ерунда. Робертс увидела новый сигнал тревоги, назначения, вызовы. Их команду пока не звали. Она подумала, что и не позовут, пока не закончится бомбардировка или не произойдёт что-то важное, стоящее того, чтобы рисковать тремя жизнями. Люди вокруг шумно радовались, а она смотрела, как сквозь гибнущий рой расползалась сфера взрыва. Тяжёлый удар, детонация уничтожает несколько ближайших объектов.

Тысячный рой ос теперь поредел. Две, может три сотни, и с каждой минутой всё меньше. Те, что прорывались к Медине, уворачивались от арок орудийных очередей, убегали от торпедных ударов, выскальзывали из безопасной зоны – и гибли, разорванные в клочья рельсовыми пушками. Когда гас очередной огонёк, у Робертс сжимало горло. Смех получался чуть слышным, к глазам подступали слёзы, что-то тёплое поднималось внутри.

Они пришли взять Медину и потерпели крах. Да, станция приняла их удары. Да, это кровавые раны. Но она устояла. Медина теперь – Вольный флот, и будет вольной всегда. Салис тоже улыбался. Вокруг них все веселились, вскакивая при каждом попадании рельсовой пушки, сносившем новых врагов. Только Вандеркост выглядел озадаченным.

– Что с тобой? – спросила у него Робертс. – Вид такой, будто пытаешься почесать локтем задницу.

Вандеркост покачал головой.

Ещё одна вспышка рельсовой пушки, сгорел ещё один враг.

– Они продолжают лететь, – сказал Вандеркост. – Смотри. Вон они в тени, да? Станция от них далеко, рельсовые пушки одним щелчком накроют и их, и нас. Но потом они… похоже, дрейфуют. Летят туда, где пушки могут их разнести. А зачем?

– Какая разница, раз они погибнут? – спросил улыбающийся во весь рот Салис.

– Может, они хотят, чтобы их убили, – вставила Робертс. Шутка. Она же просто пошутила.

Слова повисли в воздухе, поплыли над столиком словно дым, как знак, что удача готова от них отвернуться. Она опять переключила внимание на экран, но радость и облегчение уже исчезли, как ни бывало. Холодок вползал в сердце и лёгкие – совсем иной страх, непохожий на ожидание перед атакой. Ещё один корабль, который должен был погибнуть от орудий или торпед Медины, уничтожен рельсовой пушкой.

– Так что происходит, Вандеркост? – вопрос Робертс прозвучал резко, но голос дрогнул.

Вандеркост не ответил. Сгорбившись над своим терминалом, он листал что-то грубыми натруженными пальцами.

Ещё корабль. И ещё. Меньше сотни врагов, и они всё вспыхивали, как распускающиеся цветы. Даже не пытались удержать курс на Медину. Комнату взрывали выкрики и поздравления. И сквозь всю эту какофонию она еле услышала, как Вандеркост произнес: «Чёрт».

Она жестом спросила, в чём дело, и он протянул ей свой терминал. Этот бой с самого начала выглядел странно. Тысячи следов двигателей, проходящих сквозь кольцо врат. Большинство – почти все – уверенно прорывались к Медине.

Почти все. Но некоторые терялись. Движение сбивалось, маневренные двигатели заставляли их кружить колесом. Робертс помнила, как смотрела на них, уже не принимая в расчёт. Врагов так много, и они шли так кучно, ничего удивительного, что среди многих тысяч нашлось несколько неисправных. Что означало только одно – об этой горстке можно больше не волноваться.

Но Вандеркост пометил один из них. Экран вспыхивал синим, бой продолжался. Рельсовые пушки охотились за торпедами, нацеленными на Медину. Пушки били. Враги погибали. Но не маленький повреждённый объект, помеченный зеленым. Он дрейфовал, кувыркающийся и безжизненный.

Вот только он не дрейфовал.

Когда его двигатель снова вернулся к жизни, он не полетел к Медине и не отступил назад, в Солнечную систему. Он метнулся к инопланетной сфере. Слабо светящийся синий объект прямо в центре медленной зоны, и на нём размещены их пушки. Теперь Робертс так трясло, что зелёная точка, казалось, плясала в её руках, оставляя за собой яркий след. Тень того, как их обманули. Тысячи кораблей и торпед, идущих сквозь пустоту, это просто взмах руки фокусника для отвода глаз. И, чёрт возьми, это сработало.

Она вернула Вандеркосту ручной терминал и отправила запрос срочной связи Якульски. Каждая секунда, пока он не ответил, ощущалась, как ещё один ком земли, падающий на гроб. Когда он появился, она увидела, что он в административном офисе снаружи барабана, в невесомости. Довольная улыбка говорила о том, что даже капитан Самуэльс пока ни о чём не догадывается.

– Чего тебе, Робертс? – спросил Якульски, и на мгновение она лишилась способности говорить.

В горле комом поднялась жажда оставаться в том мире, где сейчас Якульски и все остальные, где они победили. И слова не могли прорваться.

Но всё-таки прорвались.

– Свяжись с Мондрагоном.

– С кем?

– Нет. Вот чёрт. С Монтмайером. Да неважно, как там этого койо. С людьми Дуарте. Предупреди его. Предупреди всех.

Якульски нахмурился. Он склонился к камере, хотя там, где он находился, наклоняться, кажется, было некуда.

– Не шути со мной.

– Эти сволочи из объединённого флота только что приземлились на инопланетную станцию. Они явились не брать Медину. Они пришли за рельсовыми пушками.