В пролете над Невадой

Самолет-истребитель P-51 Mustang был американским ответом на японский Zero. На «Мустанге» стоял «роллс-ройсовский» 1500-сильный двигатель американского же производства. В свое время этот самолет наносил сокрушительные удары по всему, что летало в Тихоокеанском бассейне.

Мне же он нанес сокрушительный удар по нервной системе, которая и без того с годами стала очень нервной.

Самолет, на котором летал я, развивал 3000 лошадиных сил. Проблема с этим самолетом вот в чем: если автомобиль 1940-х го­дов выпуска ломается на дороге, вы выруливаете на обочину и ждете эвакуатор, однако если прямо в воздухе ломается самолет тех же годов выпуска, он просто камнем падает вниз.

Это если речь идет о нормальном самолете. Тот же, на котором летал я, был ободран, как липка, и превращен в тюнингованный спортивный самолет в стиле 1990-х годов. Кабина пилота была максимально утоплена вниз, чтобы уменьшить аэродинамическое сопротивление, а двигатель бесконечными настройками и доводками превращен в бомбу с часовым механизмом. Который уже тикал.

В хвосте самолета стоял страшный рев, и пока жар, полыхавший откуда-то снизу, подрумянивал мой зад, на меня накатывали приступы тошноты — к счастью, не такие откровенно-рвотные, какие случились со мной во время полета на F-15.

Впрочем, время для проявления слабости было самым неподходящим, поскольку F-15 выказывает все, на что способен, где-то в стратосфере, а мой «Мустанг» летал гораздо-гораздо ниже. В общем, я теперь знаю, что значит нестись на скорости 500 миль / час на высоте всего в 50 футов.

Меня все это чертовски забавляло ровно до того момента, как пилот решил сделать разворот. Корпус самолета, вместе с сидящим внутри мной, при этом остался на тех же 50 футах, но кончик одного из крыльев, как показалось, чиркнул по верхушкам кустов.

Пилоты тщательно готовятся к полетам на сверхнизкой высоте, потому как в воздушном состязании им может понадобиться обогнать соперника, проехав чуть ли не брюхом по траве. Но мы в тот момент ни с кем не состязались, и никакой необходимости лететь настолько низко не было, поэтому, уважаемый пилот, пожалуйста, нельзя ли подняться выше? Ну что вам стоит… умоляю…

В ответ я услышал твердое «нет», после чего мы битый час шмыгали по подлеску, резко уклоняясь то влево, то вправо, чтобы не врезаться в кочку или кротовую кучу.

Случись нам разбиться, смерть была бы моментальной, и я точно знал, что устроители авиашоу на этот случай имеют четкий план действий. Внимание толпы отвлекут каким-нибудь красочным выступлением, пока мои останки будут быстренько смывать в канаву.

Год назад случилась авиакатастрофа, в которой погиб пилот. Чтобы отвлечь толпу, устроители выпустили воздушного акробата, выделывавшего трюки на крыле самолета. Это тоже кончилось печально. В конце представления пилот перевернул самолет колесами вверх и акробат повис вниз головой, однако пилот слегка не рассчитал высоту, и акробату начисто снесло голову.

В США воздушные гонки находятся под угрозой исчезновения, потому что они опасны, а для американцев слово «опасность» еще более неприличное, чем «фак».

Впрочем, еще до вмешательства законодателей дело может закончится тем, что в Америке просто больше не останется старых самолетов. Я очень рад, что успел полетать на одном из них до того, как над этими гонками опустится последний занавес.