Дубаи

Не могу сказать, что моя судьба была непростой. Когда мне исполнилось восемь, мама решила, что я как раз в том возрасте, чтобы познакомиться с общественным транспортом. Однако идея оказалась не очень удачной, поскольку я громко, на весь автобус, начал ее спрашивать, почему автобус так часто останавливается. Мама отвечала, что на остановках входят и выходят другие люди. Я по-прежнему недоумевал. Недоумение переросло в ужас, когда я спросил, остановится ли автобус в самом начале улицы, на которой живет дедушка, или подъедет к двери его дома.

«Нет, — сказала мама, — автобус даже не свернет на Спринг-лейн. Нам надо сойти на Айвенго и дальше пойти пешком». Пойти пешком? Что значит это словосочетание? Какой тогда смысл в автобусе, если потом все равно приходится идти пешком? Впрочем, окончилась та поездка замечательно, потому что на остановке нас поджидал дедушка в своем «Бентли».

Примерно в тот же период мама придумала игрушку «Паддингтонский плюшевый медведь», продажи которой позже профинансируют мою учебу в частной школе в графстве Дербишир.

Потом я сумел получить работенку в газете Rotherham Advertiser — исключительно благодаря тому обстоятельству, что мой дедушка-доктор однажды в войну принял роды у жены издателя — непосредственно во время немецкого авиа­налета.

А в TopGear я попал после того, как оказался сидящим рядом с ее продюсером на какой-то вечеринке.

Удача не покидала меня и во время съемок серии Motorworld. Дождь лил только тогда, когда он был нужен нам для сюжета, люди приходили точно в назначенное время и говорили именно то, что мы хотели от них услышать, автомобили ни разу не ломались, а видеокамеры ни разу не зажевывали пленку.

За два года мы проехали одиннадцать стран, и везде нам крупно везло. Однако стоило нам приехать в Дубаи, и все неприятности, которые могли случиться, стали случаться с завидной обязательностью.

Для начала таможня конфисковала несколько единиц оборудования, жизненно необходимого нам для работы. Потом загорелся наш «рейндж-ровер». А в последний вечер нашего пребывания в Дубаи (это был самый последний вечер нашего двухлетнего мирового турне) мы обнаружили, что в городе отмечался какой-то религиозный праздник, и по этому поводу продажа алкоголя в барах была запрещена.

Но давайте обо всем по порядку. Чтобы продемонстрировать, что арабов в автомобиле начала интересовать не только обивка подголовника, но и мощность двигателя, мы одолжили у местного жителя Ford Escort Cosworth с 420-сильным тюнингованным мотором. Телезрители, смотревшие по Би-би-си серию про Дубаи, помнят, что водителя мы интервьюировали на обочине дороги. Это потому, что его машина сломалась.

Затем не явились на встречу охотники-соколятники, а когда они приехали (с опозданием в три дня), над Дубаи разверзлись хляби небесные и на город вылилась двухлетняя норма осадков. Вода поднялась так высоко, что низкорослым людям требовался акваланг, чтобы просто сходить в магазин.

В итоге нам пришлось срочно перекраивать обширный, расписанный по часам список встреч. Даже в Америке, где люди прекрасно осведомлены о тонкостях работы тележурналистов, эта задача была бы непростой, а в Объединенных Арабских Эмиратах перенести назначенную встречу означало одно: эта встреча не состоится. Но позже мы узнали, что в этой стране назначенная встреча не состоится, даже если не переносить ничего.

Взять, к примеру, съемки массового автопробега по пустыне. Это мероприятие, в ходе которого 750 автомобилей-внедорожников и больше 2000 наших соотечественников едут в самую глубину пустыни, где застревают, потом теряют направление движения, потом опять застревают.

Единственным способом показать всю масштабность данного мероприятия была съемка с воздуха. Для этого мы арендовали вертолет.

Мы обсудили все детали еще за несколько недель до съемок. Нам обещали помощь и поддержку правительства страны. Пилот вертолета был подробнейшим образом проинструктирован. Мы взлетели, и через пятнадцать минут авиадиспетчеры решили, что мы вторглись в военную зону, и приказали пилоту немедленно вернуться на базу.

В итоге нам пришлось весь день играть в кошки-мышки с участниками ралли. Проблема усугублялась тем, что нам приходилось таскать за собой тонну съемочного обору­дования.

Не успели мы проехать по мелкому песку пустыни и 50 ярдов, как по рации раздался призыв о помощи. Это был оператор Кейт: его джип «Дискавери» завяз в песке по ручку двери.

К счастью, следом ехал наш продюсер на 4,5-литровом шести­цилиндровом пикапе Toyota Land Cruiser. Сам пикап выглядел не привлекательнее кучки дерьма, но по пересеченной местности ломился как танк. Мы прозвали его Millennium Falcon — по имени корабля из «Звездных войн». Он подцепил и вытащил джип оператора, а через 20 ярдов ему понадобилось делать это опять. И еще раз через 250 ярдов.

Терпеливо, как могли, мы объяснили Кейту, что, если он хочет продолжать движение, он должен воткнуть первую скорость, надавить на газ до пола и ни в коем случае не убирать ногу.

Не обращай внимания, говорили мы ему, если клапана от напряжения начнут пробивать капот или машина, переезжая бархан, начнет заваливаться на бок. Что бы ни случилось, Кейт, пожалуйста, двигайся на максимальных оборотах.

Это правило работало с моим джипом, с «рейндж-ровером» директора и с Millennium Falcon, потому что они шли порожняком. Но когда «дискавери» на скорости подпрыгнул на первом же бархане, видеокамера стоимостью в 150 тысяч фунтов выскочила из багажника, ударилась о крышу и рухнула на коврик у переднего пассажирского сидения.

В конце концов спасение пришло в виде дождя. Он оросил песок, сделав его менее сыпучим, и это позволило бедняге Кейту ехать помедленнее. Но здесь таился и большой минус: надежда догнать другие автомобили накрылась медным тазом. Впрочем, мне уже было плевать на это, поскольку я выяснил, что езда по пустыне лучше, чем секс.

Она совершенно точно куда более бурная — бывает, что водителя на ходу подбрасывает фута на три над сидением. Это значит, что его правая нога перестает нажимать на газ, что ведет к последствиям поистине катастрофическим: как только обороты падают, колеса завязают в зыбучем песке, и вам светит убить целый час на их откапывание.

Однако на плоских участках равнины с более твердой консистенцией можно легко развивать скорость до сотни миль в час, зная, что никого и ничего при этом не собьешь, не нарушишь никаких законов и не потравишь выхлопными газами ни одного цветочка.

В ОАЭ пустыня — великая вещь.

Пустынное ралли ежегодно организуется газетой Gulf News специально для иностранцев, которые никогда и ни при каких условиях не рискнули бы сунуться в пустыню самостоя­тельно.

За последнее десятилетие мне удалось побывать во множестве живописнейших мест мира. Это горы Сьерра-Невада в Калифорнии, британские Йоркшир-Дейлс возле Келда и коралловые рифы вокруг Мальдивских островов.

Но ничто не идет в сравнение с видами, открывшимися мне в ОАЭ: самая живописная пустыня мира начинается в 30 милях от Дубаи. Эта местность называется «Пустым Квадратом».

Никакой жизни там нет, а есть только миллионы тонн песка, бесконечно перемещаемого с места на место ветрами. Этот постоянно меняющийся ландшафт фантастически прекрасен.

По вечерам на краю пустыни собираются эмиратские подростки на своих тюнингованных внедорожниках и предаются барханолазанию. Они сотнями собираются у бархана с особенно отвесными склонами и соревнуются, кто быстрее за­едет наверх. Но прежде чем откроют рты экологически озабоченные «зеленые», спешу пояснить, что следы, оставляемые на песке этими мощными авто, к утру задувает даже легкий ветерок.

Я сел за руль 4,6-литрового «рейндж-ровера» с пневматической подвеской и шинами, давление в которых составляло чуть более пол-атмосферы. Это был самый мощный внедорожник в мире, к тому же специально подготовленный для езды по песчаным барханам.

Но увы, въехать на отвесный бархан я не смог. Оказалось, что иметь двигатель в 4,6 литра было недостаточно. Чтобы лихо вскарабкаться на отвесный бархан, нужен был гораздо более мощный двигатель, а еще специальные шины для песка, которые выглядят совершенно «лысыми», и определенное мастерство.

У одного человека имелся самый заурядный на вид Nissan Patrol, на котором он мог без напряга не только въехать по склону бархана, но и переключать по пути скорости. Он даже мог остановиться на полдороге и тронуться опять.

На заднем стекле этого автомобиля был прилеплен большой вопросительный знак, который словно предварял недоумение тех, кто желал знать, что за двигатель стоял внутри. Могу сказать навскидку: двигатель очень большой, очень мощный и наверняка с турбинами.

Впечатления от езды по барханам на этом не закончились. Оказалось, что арабы любят возвращаться домой на двух колесах. Выглядело это так: автомобиль выруливал на встречную, затем резко вилял в свою полосу, отчего машина переворачивалась набок... и ехала в таком виде пятнадцать миль!

Каждому, что называется, свое. В Англии молодежь выделывается друг перед другом, соревнуясь, кто больше всех выпьет пива в пабе или закажет самый острый карри. Поскольку в Эмиратах спиртного не пьют, молодые люди там соревнуются, кто дальше всех проедет под углом 45 градусов к дороге.

Еще они соревнуются в ловкости выписывания «восьмерок» на шоссе или устраивают такие скоростные заезды на четверть мили, что от дыма сожженной резины чертям в аду становится тошно.

Полиция по этому поводу особо не напрягается, как и водители встречных машин, которые просто останавливаются на обочине и изум­ленно таращатся во все глаза.

Открою один секрет: дело в том, что арабу, живущему в ОАЭ, не надо никуда торопиться. Никаких срочных встреч у него нет, и успеть обналичить чек до закрытия банка ему тоже не требуется.

Если бы вы узнали, насколько богаты эти люди, то от зависти заскрипели бы зубами. Живи в ОАЭ наш Элтон Джон, он получал бы социальное пособие как малоимущий. Мы мечтаем хоть раз в жизни выиграть в лотерею, а большинство местных арабов загребают такие деньги каждый день. Подозреваю, что некоторые зарабатывают по нескольку миллионов в час.

Помнится, когда в мебельный магазин в Лондоне зашел арабский шейх и скупил всю мебель из выставочных залов, заплатив 325 000 фунтов, это событие даже попало в выпуски новостей. На самом деле это смехотворная для шейха сумма: он не заметил бы, если бы эти деньги просто завалились за диван.

Я слышал историю о женщине, которая сшила для богатого араба комплект занавесок. Клиент оплатил счет на 340 фунтов и подарил ей... кабриолет Jaguar XJS в знак признательности.

Когда гость моей программы Мухаммед Бен Сулайем за­явил, что не считает себя богатым человеком, зрители по всей Британии раскрыли рты от удивления, поскольку я незадолго перед тем рассказал им, что у этого человека есть Ferrari F50, тюнингованный Ferrari F40, Jaguar XJ220, Porsche 959, Bentley Continental и Toyota Previa.

Вот еще подробности про этого человека: все его автомобили не застрахованы, и каждую ночь они стоят перед домом с ключами в замках зажигания. Хотя в ОАЭ преступность невелика, в данном случае мы говорим о машинах общей стоимостью порядка 2,2 миллиона фунтов.

И тем не менее Бен Сулайем прав: в Дубаи он самый за­урядный, ничем не выделяющийся человек с улицы. Зато про Радужного шейха так не сказать. Он довольно богат даже по меркам султана Брунея.

Когда мы приехали к нему в гости, то первым делом нам показали гараж в одном из его владений в Абу-Даби. Меня этот гараж буквально ошарашил, и, надо сказать, было чем. В полу­мраке смутно различались контуры биплана, вертолета и нескольких симпатичных «пабов на колесах», которые однажды использовались в постановке «Двенадцатой ночи» Королевской шекспировской труппы.

Этот гараж с белоснежными стенами правильнее было бы называть ангаром. Я прогулялся по нему и обнаружил Mini Cooper, Dodge Viper, автомобиль-амфибию, Lamborghini LM 002, Citroen 2CV, огромное число пикапов и микроавтобусов, а в одном месте стояли в рядок семь «мерсов» S-класса, каждый из которых был выкрашен в один из цветов радуги.

Кожаная отделка салона и приборной панели тоже была в масть окраске кузова. В соответствующие цвета были выкрашены даже лежавшие в багажнике полуавтоматические винтовки.

Оказалось, что эти «мерседесы» были сделаны по случаю свадьбы Радужного шейха. Чтобы успеть их покрасить и отделать, компания Mercedes временно остановила производство на своих заводах в Германии. Шейх был исключительно привлекательным клиентом. Однажды он заказал такую модель, у которой бампера, дверные ручки и рычаг переключения скоростей были золотыми: не покрыты золотом, а сделаны из настоящего литого золота.

Автомобили в этой коллекции не были подобраны по определенным признакам. Никакой структуры, как в музее, у этого собрания не было. Это просто коллекция машин, которые понравились одному-единственному человеку.

Машины, которые ему не нравились, Радужный шейх раздавал слугам.

На простой обход этого гаража ушло около двух часов, после чего нам показали еще один гараж, где шейх хранит автомобили для повсе­дневных нужд. В нем стояло штук тридцать-сорок «Геландевагенов» и «Хаммеров». По самым скромным подсчетам, миллиона на полтора этот склад продукции мирового автопрома тянул.

Я полушутя-полусерьезно спросил у нашего провожатого, есть ли у шейха еще и другие гаражи, которые стоило бы осмотреть. «Разумеется, — ответил он, — но они в других владениях шейха на неблизком расстоянии отсюда».

После осмотра металлической собственности шейха настало время познакомиться с самим владельцем — Его Высочеством шейхом Хамадом Бен Хамадом Аль-Нахьяном.

Он сбежал к нам по лестнице, блистательный в своем шелковом дишдаше от Savile Row, побрякивая титановым Breitling на левом запястье. Шейху было тридцать пять.

Его юный возраст стал для меня настоящим шоком, однако в следу­ющий момент я просто растаял. «Видеть вас здесь — большая честь для меня, — сказал он. — У меня в гостях побывала масса телекомпаний, но никогда прежде сюда не заезжала Би-би-си. Вы оказали мне большую честь».

Не секрет, что люди всего мира испытывают к Би-би-си благо­говение, словно к некоему божеству, и поэтому перед нами всегда открываются двери, закрытые для телекомпаний типа ITV. Но сейчас ситуация была несколько иной. Рядом с нами шел представитель арабской королевской династии и говорил, что самая лучшая и самая интересная программа на все 400 каналов, идущих в его телевизоре, — это TopGear.

Мы гуляли по этажам, и шейх рассказывал, что недавно купил для своего 11-летнего сына «мерседес» C-класса с тюнингом AMG. И что за всю свою жизнь не продал ни одного своего автомобиля. «Это выглядело бы неподобающе, поэтому я просто их дарю».

Выбросил бы он машину, у которой заполнилась пепельница, поинтересовался я. «Нет, но если знаете, где стоит такая машина, то скажите».

Шейх спросил меня, почему у моего «рейндж-ровера» кувейтские номера, и мне пришлось объяснить, что компания Range Rover не смогла найти нам ни одной машины напрокат в ОАЭ, и поэтому ее пришлось перевозить по воздуху из Кувейта. Шейх долго смеялся над тем, что мне пришлось ездить в аэропорт и собственноручно орудовать автопогрузчиком, чтобы опустить машину на землю с транспортной платформы, потому что у грузчиков-индусов не было нужной бумаги, подписанной 68 раз в трех экземплярах.

Когда я закончил сию безрадостную историю, шейх щелкнул пальцами, повернулся к помощнику и сказал, чтобы тот после обеда купил нам новый «Рейндж-ровер».

О боже, нет, сэр, ну правда, к чему это, у нас уже есть один, и, честно сказать...

Я уверен, что шейх так бы и сделал, но тут наш оператор спросил у него, где бы достать дополнительные софиты.

Дело в том, что шейхов гараж оказался намного больше, чем мы предполагали, и тех нескольких осветительных приборов, которые мы притащили, оказалось мало. Кроме того, оператор сказал, что нам еще понадобятся две блондинки, несколько рыженьких и кое-какие другие мелочи, и все это завтра к восьми часам утра.

Все было доставлено точно в срок, и никто даже не потрудился объяснить жителям Дубаи настоящую причину, по которой ведущие выпусков новостей местной телекомпании сидели в тот день в полутемной студии.

Походя шейх показал свой новый скоростной катер, на палубу которого как раз приделывали мини-вэн «Ситроен». Недавно он купил прибрежный остров недалеко от Абу-Даби и теперь хотел бы ездить туда в максимально комфортных условиях.

Показал он нам и мастерские, где инженеры прилежно трудились над тем, как заставить снегоход плавать. Оказывается, шейх видел нашу программу об Исландии и теперь захотел скрестить снегоход с реактивным катером.

По пути мы зашли в помещение, битком набитое старыми квадроциклами. «У вас есть дети?» — спросил он меня.

«Да, дочка, ей всего два года».

«О, тогда послушайте, — произнес он заговорщицким голосом. — Когда будете покупать ей квадроцикл, выбирайте модели с двигателем объемом 80 кубических сантиметров. Те, у которых всего 50, никуда не годятся — слишком часто переворачиваются».

Согласен, отвечал я, зная, что моя Эмили никогда в жизни не получит никакого квадроцикла, потому что эти штуки чертовски дорого стоят.

Однако мы приехали к Радужному шейху не для разговоров о скоростных катерах, «мерсах» или квадроциклах. Настоящая причина состояла в том, что шейх создал такой грузовой автомобиль, которого свет еще не видывал.

Любимым транспортным средством шейха, по его словам, всегда был и остается Dodge Power Wagon — полноприводный пикап, на котором любили в свое время ездить разведчики нефтя­ных месторождений, то есть люди, благодаря которым Абу-Даби превратился в один из самых богатых и бурно развивающихся городов мира.

И шейх решил построить увеличенную версию этого пикапа. Очень сильно увеличенную. Она настолько огромна, что внутри нее есть место для четырех спален, гостиной и ванной, причем все эти помещения охлаждаются двенадцатью кондиционерами.

Чтобы попасть в «кабину», нужно вскарабкаться по спиральной лесенке в главную спальню, из окна которой открывается вид на капот машины.

Задний откидной борт опускается электромоторами на самую землю, и получается патио, куда можно попасть через двустворчатые окна-двери.

Это абсолютно точная копия реального автомобиля, только увеличенная в 64 раза. С расстояния в десять миль 50-тонный монстр выглядит как самый обычный «Додж» на расстоянии в десять футов. Абсолютно точно воспроизведены даже самые мелкие детали вплоть до дворников на лобовом стекле, которые были позаимствованы у океанского лайнера, и фар стоимостью по 1000 фунтов каждая. Эти фары такие мощные, что в их свете можно спокойно читать книгу на расстоянии в километр.

Шейх сделал бы копию и побольше, но тут он был ограничен размером шин и колесных дисков. Шины самого большого в мире радиуса были позаимствованы от трейлера-перевозчика буровых платформ.

Никто не знает, во сколько обошлось создание этой машины, потому что расходов никто особо не подсчитывал.

Сборка гигантского автомобиля напоминала военную операцию. Крупные узлы собирались в Абу-Даби, а затем переправлялись в пустыню, где располагалась сборочная площадка. В итоге получился автомобиль, который не поместится ни на одной дороге мира. Под его днищем может спокойно проехать «рейндж-ровер», а ширина достигает 24 футов. Это черт, а не автомобиль.

Ко всему прочему, он движется. Между задней осью и полом находится шестицилиндровый мотор на 300 лошадей, способный перемещать гигантский пикап на небольшие дистанции. Машиной можно даже рулить, и педаль тормоза тоже действует. В общем, точная копия в самом точном смысле слова.

Постройка этого гиганта, возможно, была самым амбициозным проектом шейха, но далеко не самым первым. Первым стало конструирование фургона, вмещающего семь автомобилей, а вторым — создание точной копии земного шара, которая ровно в миллион раз меньше оригинала.

Вовнутрь земного шара вела дверь — она была проделана через Австралию. В шаре опять же имелись четыре спальни и гостиная, но в этот раз сверху располагалась открытая галерея. Одно нажатие кнопки — верхушка шара, начиная от полярного круга, поднимается, и взгляду открывается величественная панорама пустыни.

Гигантский фургон и гигантскую палатку (она настолько велика, что ее перевозят на многотонном грузовике) шейх придумал на случай турпохода по пустыне, в который он отправляется в компании родственников и друзей.

«Видите ли, мы, бедуины, любим пустыню. Особенно хорошо в пустыне зимой, когда начинает дуть северный ветер, приносящий прохладу. Но даже в пустыне нам нравится жить с городскими удобствами».

Про таких людей говорят, что у них слишком много денег, однако мне в лице Радужного шейха было несказанно приятно воочию узреть человека, который получает удовольствие от своего богатства, а не просто сидит и жиреет. Шейх выглядел скромным и непритязательным человеком, который всего-навсего хочет купить самолет Learjet.

Что до меня, то я хочу гоночный катер Victory. В мире океанских гонок первого класса этот катер играет примерно ту же роль, что и компания Williams для «Гран-при». В гостях у шейха мне дали немного этим катером порулить. Для этого пришлось ждать, пока не закончится обрушившийся на Дубаи ливень.

В последний раз, когда я ездил на подобном катере, в него в рубке имелось три сиденья, и я мог просто наблюдать со стороны. Но в этот раз, к своему великому ужасу, я обнаружил, что сидений два — для человека, управляющего педалью газа, и для рулевого, то есть меня.

Перед отплытием я получил следующие инструкции: если катер перевернется, вытянуть правую руку, левой отстегнуть ремни безопасности и вынырнуть из-под катера. Если придется дышать под водой, вот шланг с воздухом, а вот нож для разрезания ремней. Надевайте шлем, можете ехать.

А... подождите, но как, собственно, управлять судном?

Слишком поздно. Мой помощник Саид аль-Тайер включил стартер, и по правому борту тут же завелся мотор.

На маленьких скоростях (где-то до 60 миль/час) катер двигался под дурацким углом: его нос торчал из воды так высоко, что из рубки не было видно ровно ни шиша. И в таких условиях я отчаянно пытался вырулить катер стоимостью 600 000 фунтов из бухты, набитой судами, которые стоили раз в пять дороже.

Наконец завел свою песню кормовой двигатель, и я увидел, как Саид переводит рычаг газа вперед.

Сбоку от защитного колпака рубки, позаимствованного от истребителя F-16, имелось зеркало заднего вида, и в нем я увидел картину, для которой можно было подобрать единственный эпитет — «библейская». Море за нами буквально расступилось.

Хотя на катере были установлены винты с небольшим размахом лопастей, когда двигатели раскрутились на все 1800 лошадиных сил, катер резал бы море пополам, даже не будь у него подводных крыльев вообще.

Сразу за нами шла похожая на павлиний хвост волна высотой футов в шестьдесят и длиной в сотню ярдов. Для катера она была вредна, ее наличие говорило, что судно не слишком хорошо сбалансировано, зато для съемок она выглядела фантастически.

Вдруг я ощутил мощнейший удар по корпусу, катер замедлился и я в растерянности обернулся к Саиду. Но тот только улыбнулся в ответ. Оказалось, это коробка-автомат переключилась с второй на третью скорость, и вот теперь дело пошло всерьез.

К моменту, когда мы добрались до четвертой скорости, катер уже лежал на воде плашмя, погрузившись лишь нижней частью подводных крыльев. Тем временем мой GPS-спидометр, казалось, сошел с ума. Он говорил, что мы двигаемся со скоростью 106 миль в час.

На борту была установлена видеокамера, и я было попытался объяснять в нее, что верхняя палуба, соединяющая две половинки катера, работает как гигантское крыло самолета, выталкивая катер из воды для уменьшения силы сопротивления, но быстро бросил, загипнотизированный показаниями спидометра.

Он показывал 132 миль/час. По воде! И за штурвалом — я!

У Саида зазвонил телефон. «Джереми, не могли бы мы прямо сейчас повернуть назад?»

«О нет, я еще не увидел всего, на что этот катер способен!»

«Немедленно сворачиваем. Мы вот-вот войдем в территориальные воды Ирана, и ничем хорошим это не кончится».

Я выкрутил штурвал, и от возбуждения мои волосы встали дыбом. Как-то раз гонщик Деймон Хилл обозвал этот катер «авто­погрузчиком, разгоняющимся до 300 миль в час». Редкостная чушь. Это судно выигрывало мировые чемпионаты, и когда я поворачивал штурвал, то понял почему.

Оказалось, что сцепление крыльев катера с водой чувствовалось так же остро, как сцепление шин с асфальтом при езде, скажем, на Porsche 911. Поверни штурвал слишком резко, и катер, как автомобиль, уйдет в занос, перевернется, и ты погибнешь.

Мы завершили поворот, Саид опять перевел рычаг газа вперед, и тут в наушниках на связь вышел пилот вертолета: «Нельзя ли помедленнее, мы не поспеваем».

В тот же вечер мы устроили вечеринку в компании британских механиков, обслуживавших Victory. Я хотел вызнать у них все самые сокровенные секреты про этот катер, но, к сожалению, мне попался какой-то особенно крепкий напиток, и воспоминания об этом вечере остались довольно смутными. Хотя считается, что в ОАЭ напиться нельзя, увы, оказалось, что очень даже можно.

Помню только, как я шатался возле какого-то перекрестка, а потом сидел в баре с блестками, застрявшими в волосах. Но что касается размера восьмицилиндрового двигателя или гидродинамических эффектов, то тут уж увольте, ничего сказать на эту тему не смогу.

По телевизору я говорил, что Объединенные Арабские Эмираты — мировая столица скорости. Однако в этой стране есть много чего еще. Там творится невероятная путаница, арабы еще более ненадежны, чем Austin Allegro 1972 года выпуска, а еще мы там постоянно мерзли. Но что касается развлечений, то никакое другое место в мире и рядом не стояло с ОАЭ.