Некоторые станции в метро по разным причинам пользуются дурной славой.

Дух тысяч замученных в подвалах Лубянки безвинных граждан Страны Советов по сей день витает под сводами этой станции и отрицательно сказывается на общем самочувствии пассажиров. По статистике пассажирской службы метрополитена, именно «Лубянка» — лидер по количеству вызовов «Скорой помощи» из-за сердечных приступов и обмороков. Здесь же чаще, чем на прочих станциях, происходят попытки самоубийств.

Также «нехорошими» считают станции, выстроенные под старыми забытыми кладбищами.

К аномальным зонам относятся также «Библиотека имени Ленина», «Арбатская», «Боровицкая» и «Александровский сад». Этот узел расположен как раз под кладбищем при церкви Николы в Сапожках XVI века.

Археолог Игнатий Стеллецкий, присутствовавший при строительстве, вспоминал: «При проходке тоннеля метро через кладбище у башни Кутафьей встреченные погребения не могли, конечно, замедлить темпы работ. Я дежурил ночью. Один цельный гроб велел окопать. Пока осматривал другой, первый был растащен крючьями, а череп из него, с волосами, усами, бородой, вызвав огромный интерес, пошел гулять по рукам, пока не исчез бесследно. Этот случай красноречиво говорит за то, что даже личное присутствие исследователя не всегда могло гарантировать сохранность находок. Неудивительно, что погиб редчайший экземпляр захоронения — отлично сохранившийся труп, снежно-белый и мягкий, который легко было проткнуть: вместе с обломками гроба он был вывезен на свалку». Ученый предложил начальнику метростроя Ротерту назначить награды для находчиков, но откуда взять деньги? Неудивительно, что станции, выстроенные на разоренных могилах, не самые комфортные для пребывания.

Не в последних рядах будет и станция «Преображенская», «уютно» расположившаяся под старообрядческим погостом. Если вы часто проезжаете по «Новокузнецкой», «Пушкинской» и «Полянке», то попробуйте попристальнее вглядеться в темноту за окнами: нет-нет да и промелькнет во мраке что-то жуткое и пугающее, ведь станции эти строились как раз под разрушенными церквями и кладбищами.

Станция «Сокол» выстроена на месте Братского воинского кладбища, где хоронили погибших в Первой мировой войне. Позже чекисты расстреливали здесь священников и белогвардейских офицеров. В сороковом году погост уничтожили. Ныне на месте кладбища — парк. Лишь в недавнее время здесь появились мемориальные знаки и часовня. От множества погребений сохранилось лишь одно — могила студента Сергея Шлихтера, ушедшего добровольцем на фронт, за храбрость награжденного Георгиевским крестом. Другие памятные знаки — новые. В их числе небольшая плита «дочерям России», на мете захоронения медсестры Константиновой.

Многие машинисты и рабочие подземки признаются, что в районе этой станции их не оставляет неприятное ощущение, будто за ними кто-то следит, стоит за спиной. Работники метрополитена рассказывают, что порой видят на станции призраков: израненных, в бинтах с кровавыми пятнами. Ему потом сотрудники объяснили, что это раненые с кладбища над станцией приходят. Видно, души их никак не успокоятся. Поезда туда-сюда мчатся, вот и будят несчастных.

На месте Лазаревского кладбища — старейшего кладбища в Москве, учрежденного еще в 1758 году близ обширной Марьиной рощи, тоже построили станцию. Названа эта местность была то ли в честь красавицы-боярыни, владелицы здешних земель, жены сына боярина Федора Кошки; то ли по имени атаманши Марьи, которая командовала разбойниками, так как вплоть до XVIII века Марьина роща была частью большого лесного массива, забредать в который было опасно. В XVII веке здесь же, по соседству, на немецком кладбище, были погребены многие соратники Петра Первого, среди них пастор Глюк — замечательный педагог, обучавший в том числе и будущую царицу Екатерину Первую.

При Елизавете Петровне, в 1758 году, здесь был устроен амбар для хранения мертвых тел, куда свозили всех умерших насильственной смертью. Фактически то была первая в России судебно-медицинская лаборатория. Потом кладбище расширили, оно получило название «Лазаревского». В 1770 году в Москву нагрянула чума и жертв эпидемии свозили именно сюда. Умерших было так много, что кладбище уже не могло вместить всех.

После революции кладбище стало действительно «нехорошим местом»: его облюбовали воры и убийцы, устраивая в склепах притоны и склады краденого. Милиция туда совалась редко: это было действительно опасно.

Закрыли старейшее кладбище столицы в начале тридцатых. Парк на его месте открыли в 1938 году к празднику весны и труда, и советские подростки, по воспоминаниям очевидцев, играли в футбол человеческими черепами. Сначала парк носил имя Феликса Дзержинского, затем назывался «Фестивальный», еще лет тридцать-сорок назад среди деревьев попадались старинные надгробные плиты с полустертыми надписями. Теперь в тех местах открыто несколько станций «салатовой» ветки.

Станции «Кутузовская» и «Парк Победы» тоже расположены по соседству с уничтоженными погостами — Дорогомиловским и Филевским кладбищами. Оба были уничтожены в 1956–1958 годах в связи с прокладкой метро: тут должен был пройти тоннель от «Кутузовской» до станции «Фили». Через год проект был отклонен и пути прошли чуть ближе к берегу Москвы-реки, но кладбище уже успели разрушить. Формально родственникам дали возможность перезахоронить останки близких, но срок выделили очень малый — всего год, и в итоге лишь шестая часть всех могил была перенесена. В 1970-е годы во время строительства Госхрана здесь рыли котлованы, выбрасывая на поверхность останки вместе с гробами. Затем все вывезли в Братеево на свалку. Кладбище было уже очень старым, и могилы ушли глубоко — на 3–5 метров под землей. Сверху был толстый слой промышленного грунта в виде асфальта, бетона и щебня. По воспоминаниям очевидцев этого варварства, могилы здесь были самые разные: у самой реки — простые сосновые гробы, могилы рожениц с погибшими младенцами (детские гробики часто заполнялись букетами полевых цветов). Богатая часть кладбища находилась выше, попадались выдолбленные из стволов массивные гробы на резных ножках и с медными ручками, захоронения военных — в форме. На одном покойнике сохранилась серая шинель с красным шелковым подбоем и высокие сапоги выше колена. Еще выше от берега Москва-реки экскаватор взрывал массовые захоронения умерших от ран солдат — героев Бородинской битвы. В общем карьере вперемешку с конскими останками лежали погибшие французы. Целые столетия русской истории вскрывались экскаваторщиками, а потом засыпались щебенкой и сравнивались с землей. Теперь там — Кутузовский проспект и элитные дома. Но, на всякий случай, если в одном из переходов рядом с «Кутузовской» вы увидите нищенствующих калек в потрепанной военной форме, присмотритесь, какого она образца.

Неподалеку, на углу улиц Олеко Дундича и Пивченской, примыкая с южной стороны к перегону между станциями метро «Пионерская» — «Филевский парк» до шестидесятых годов было Мазиловское кладбище.

Семеновское кладбище, располагавшееся неподалеку от нынешней станции метро «Семеновская», было единственным «нечумным» в кольце кладбищ за Камер-Коллежским валом. Возможно, самыми ранними из известных людей здесь были похоронены родители А.Д. Меншикова, друга и соратника Петра I. Семеновское кладбище никогда не считалось престижным, его могилы были просты и бедны. К 1935 году объявили о прекращении захоронений, а в 1966 году кладбища уже и вовсе не существовало: прямо по его территории прошел Семеновский проезд, а на другой части разбили сквер. В здании церкви долгое время был «ремонтно-механический комбинат», ее купол и колокольню разобрали. Частично территория была отдана заводу «Салют».

В районе метро «Автозаводская», близ храма Рождества Пресвятой Богородицы у Симонова монастыря, стоят плиты с могил, напоминая о некогда существовавшем погосте. Симоновское кладбище было закрыто в 1923 году и в 1931 уничтожено с целью расширения территории в процессе строительства Дома культуры завода ЗИЛ.

Даниловское кладбище — холерное — находилось рядом с нынешними станциями метро «Серпуховской» и «Добрынинской». Между «Беговой» и «Улицей 1905 года» — Ваганьковское кладбище, в прошлом предназначенное для самоубийц. Близ станции «Свиблово» старики помнят захоронения XVIII века — шведских пленных солдат.