Глава восьмая. Время собирать камни за пазуху…
В кабинете у директора страшно не было. Хотя в своей прошлой жизни, один раз попав «на ковер» к Василию Кирилловичу, Максим Зверев настолько испугался, что даже толком не мог ничего сказать в свое оправдание. Но тогда это был хлипкий четвероклассник, которого вообще-то по ошибке обвинили в том, что он разбил стекло в коридоре. А сейчас в теле одиннадцатилетнего мальчика жил взрослый, битый жизнью и вышколенный четырьмя годами войны мужик, которому, как говорится, сам черт был не брат и который сам кого угодно может испугать. Даже в теле тщедушного пацаненка.
— Так, продолжим. Как твоя фамилия, говоришь? Зверев? — директор явно придуривался, поскольку видно было, что фамилию новенького он не просто запомнил — он ее знал.
— Да, Зверев Максим. Перевелся из 56-й школы.
— А чего перевелся?
— Так родители квартиру купили, вот и переехали?
— Это какой дом?
— 23-й, на Фабрично-Заводской улице, новостройка, девятиэтажка рядом со школой.
— Ясно. Вот я тут твою характеристику смотрю, успеваемость… Странно все, — директор сел за стол, и оттуда, сверху вниз сквозь очки, которые он надел для чтения, смотрел на Макса.
«Говорил — фамилию не помнит. А сам вон уже все документы просмотрел. Что-то здесь не то…» — Макс приготовился к допросу «с пристрастием».
— А что странно? Успеваемость нормальная, «двоек» нет, «троек» тоже. — Макс действительно пока не понимал интерес, который вызвал к себе у директора.
— Ну, во-первых, судя по характеристике, в хулиганах ты не числишься, скорее, наоборот. Читать любишь, библиотеку посещаешь. И в первый же день собрал вокруг себя самых известных хулиганов нашей школы. Зачем, спрашивается? Что не поделили? — Василий Кириллович смотрел, как рентгеном просвечивал.
— А чего сразу не поделили? Просто знакомились… — Макс понял, что «знакомство» со школьными хулиганами — не единственное, что заострило внимание директора на нем.
— Хорошее знакомство: ты стоишь — они лежат. Это у вас в Амур-Нижнеднепровском районе так знакомятся? — Василий Кириллович был серьезен, но в глазах у него скакали эдакие чертики.
— Ну, разные есть формы знакомства. Например, в восточных странах при знакомстве кланяются, а на островах Полинезии, к примеру, гладят друг друга по спине при встрече, обнюхиваются и трутся носами. Африканские масаи прежде, чем подать руку встречному знакомому, плюют на нее. А кенийские акамба просто плюют друг в друга, даже руку не протягивают — но там это знак глубокого уважения. Так что, возможно, в знак глубокого уважения ваши хулиганы решили отвесить мне глубокий поклон, — Макс откровенно «троллил» директора, впрочем, в 1976 году такого слова в обиходе еще не было.
— А мне кажется, отвешивали не они тебе, а, скорее, ты им. — Василий Кириллович впервые улыбнулся.
— Не, я не отвешивал, я скорее отмеривал, — Макс тоже улыбнулся. — Вы же, наверное, знаете это «Какою мерою тебе будет отмеряно…»
— Я вижу, что с чувством юмора у тебя все в порядке, — директор встал из-за стола и подошел к Максиму.
— У Вас тоже.
— И глубина знаний поражает. Аборигены, говоришь? И я впервые слышу строки из Ветхого Завета от ученика четвертого класса. Верующий?
— Да нет, просто читаю много.
— Церковные книги тоже?
— Нет, больше художественные, но, бывает, там встречаются строки из Святого Писания, вот и запомнил. Это ведь известный афоризм, вроде «кто из вас без греха» или «время разбрасывать камни и время их собирать». И «волк в овечьей шкуре», и «возвращение блудного сына», и «зарывать талант в землю» — все это тоже из Библии.
— Однако. Теперь я понимаю восторг Михаила Семеновича. Да-да, он сегодня в учительской только что не приплясывал, рассказывая о тебе и о твоих теориях по поводу монголо-татарского нашествия, — директор положил руку Максу на плечо.
— Ну, теории, вообще-то, как раз не мои, — Макс не очень любил фамильярность, но в данном случае понимал, что рука директора на его плече — это степень оценки его знаний.
— Да, я слышал, что ты Карамзина цитировал и Ключевского. Я же тоже по специальности преподаватель истории, в старших классах только читаю, так что надо будет как-нибудь зайти в ваш класс на историю и послушать твои ответы. Не вызывать же тебя ко мне в кабинет. Хотя у нас в школе есть исторический кружок, если хочешь, приходи, пообщаемся. Четвероклассников у нас еще не было, — Василий Кириллович одобрительно похлопал мальчика по плечу, потом снова сел за свой стол и достал какие-то бумаги.
Ну, я подумаю, — Макс ответил уклончиво.
— Ах, да, ну, конечно, если у тебя такие, — директор выделил слово «такие», — глубокие познания, то, наверное, тебе не пристало даром тратить свое драгоценное время, — в голосе директора был неприкрытый сарказм.
— Дело вовсе не в моих знаниях, кстати, не таких уже и глубоких. Просто мы только переехали, дел полно разных, а у меня еще тренировки, — соврал Макс.
А, ну, в общем, ты прав, конечно…, - голос директора немного потеплел. — Кстати, о тренировках? Ты что — боксер?
— Ну, типа того…
— Не понял, это как? Что значит — типа того? — директор немного опешил.
— Ну, и боксер тоже.
— А чем ты еще занимаешься?
— Самбо. Скалолазание. Плавание. Правда, плавание буду бросать — надоело.
Макс немного приврал — это в прошлой жизни он пять лет занимался плаванием, а вот скалолазанием увлекся уже после окончания школы. Правда, директор об этом не знал, так что прокатит. Самбо, бокс и другие единоборства Максим осваивал уже во время службы в армии. А уже потом, после того, как отслужил срочную и сверхсрочную службу во внутренних войсках, практически, всю жизнь посвятил изучению боевых искусств, закончив даже институт физкультуры. Но это директор также не знал, да и никому в этом времени знать не полагалось.
— Да, список впечатляет. Понятно, конечно, что времени у тебя нет совсем, особенно, если и в спорте ты имеешь такую же подготовку, как и в учебе. Даже не знаю, когда ты успеваешь еще и учиться? Обычно спортсмены у нас учатся через пень колоду, на тройках выезжают. А у тебя только четверки и пятерки, причем, по гуманитарным предметам — история, литература — твердое «отлично». Кстати, почему-то по физкультуре «четверка». Как так? — Василий Кириллович поднял глаза от документов, видимо, там лежал табель Зверева.
— Так физкультура — это же не бокс и не борьба, там не только надо, например, бегать, надо еще и мячик в кольцо кидать или прыжки в высоту. А у меня пока что рост сами видите какой… — Макс огорченно вздохнул.
— Ну, то, что ты не баскетболист, я вижу. Кстати, твой рост не помешал тебе раскидать компанию Дюжника. Ну, ладно, будем считать, что познакомились. На будущее — давай без драк, в нашей школе с этим строго.
— А если они первые начинают?
— Я думаю, тебе ума хватит не продолжать? Интеллектом, я смотрю, ты не обделен. Не каждый десятиклассник так рассуждает и обладает такими знаниями, — директор внимательно посмотрел на Зверя.
— У меня-то ума хватит, а у них — нет, — вздохнул Макс.
— Ну, так надо избегать крайних методов. Где-то я читал, что выигранный бой — это бой, который не состоялся, кажется, так у спортсменов?
— Нет, у спортсменов как раз не так, спортсмены должны побеждать в бою — в этом и состоит цель спорта: победить соперника, стать лучшим. Вы, наверное, читали трактат китайского полководца и философа Сунь Цзы* «Искусство войны». Там есть такая фраза:
«Сто раз сразиться и сто раз победить — это не лучшее из лучшего. Лучшее из лучшего — покорить чужую армию, не сражаясь». Конечно, есть разные переводы с древнекитайского, но смысл где-то такой. Но это же в войне.
— Поразительно — ты знаешь, кто такой Сунь Цзы… — директор школы был поражен точно также, как и не так давно учитель истории Михаил Семенович.
— Ничего удивительного, меня тренировал китаец, кроме приемов борьбы он мне много рассказывал о Китае, о восточной философии. На Востоке вообще духовное очень тесно идет с физическим, там нет такого — отдельно учим приемы, отдельно — учимся сами, там любое знание — это комплекс разных знаний, — Макс понимал, что сильно выбивается из амплуа скромного подростка, но его уже понесло.
— Ну-с, я надеюсь, что воевать ты у нас не будешь, правда? — Василий Кириллович улыбнулся, но глаза у него были напряженные.
— Я воевать ни с кем не собираюсь, но если на меня нападут… Помните, как там было во времена Иосифа Виссарионовича? «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим!»
— Если быть точным, то это не Сталин сказал, а в фильме «Трактористы» спели, а Сталин сказал немного иначе, — директор устало снял очки, протер их и снова водрузил на место. — Он сказал: «Ни одной пяди чужой земли не хотим. Но и своей земли ни одного вершка не отдадим никому».
— Ну, вот. Смысл одинаковый. Вот и я — я драться не люблю, но и битым быть не хочу. Самбо — это ведь расшифровывается, как самооборона без оружия, Вы ведь знаете? — Макс с вызовом посмотрел на директора.
— Я все знаю, Зверев. Я так же знаю, что такое превышение этой самой самообороны. Ладно, не будем здесь разводить дискуссии, считай, что я тебя предупредил. Можешь идти и смотри, чтобы твоя самооборона не принесла тебе, и нам тоже, нападения из районо или детской комнаты милиции из ближайшего райотдела. Ты меня понял?
— Я понятливый, Василий Кириллович, — ответил Зверь.
— Фу ты, я даже забыл представится, а ты, выходит, меня знаешь? Ну, что ж, понятливый ты наш, иди и не превышай самооборону свою. Не буду говорить тебе банальные вещи типа «если что — обращайся ко мне», ты ведь не станешь? — директор внимательно посмотрел на четвероклассника.
— Я — не стану. Думаю, они станут. До свидания, — Макс повернулся и вышел.
«Они к врачам обращаться станут, если не „догнали“ сразу. А я так понял, что не „догнали“», — мысленно закончил фразу Зверь уже за дверью кабинета директора.
*Сунь Цзы (при рождении Сунь У, второе имя Чжанцин) — китайский филосов, стратег и мыслитель, живший в VI веке до н. э. Автор знаменитого трактата о военной стратегии «Искусство войны».
