Глава девятнадцатая. Вундеркинд из 4-Г

Спортивный зал Днепропетровского металлургического института был набит битком. В принципе, спорт среди советских студентов всегда был в почете — многие из них занимались в разных секциях, причем, имели разряды, порой студенты-металлурги могли достойно поспорить на различных универсиадах даже со студентами института физкультуры. Нет, понятно, что лучшие инфизовцы представляли не свой институт, а страну — на чемпионатах Европы и даже мира, на худой конец, на чемпионатах Союза. А уж на местных соревнованиях, как говорится, отдувался «дубль». Второй и даже третий состав. И все же данный факт не умаляет заслуг проректора металлургов по учебно-воспитательной работе Сергиенко, который курировал в институте спорт. А поскольку кураторы института — металлургические предприятия города — были весьма денежными, то, понятное дело, ни с инвентарем, ни с оплатой тренировочных сборов и соревнований проблем не было.

Вот и ездили будущие металлурги по всей стране, завоевывая грамоты и медали в разных видах спорта. Многие преподаватели даже шутили, что в Днепропетровском металлургическом институте был практически филиал института физкультуры — и своя футбольная команда была, которая частенько поставляла игроков даже в днепропетровский «Днепр», и фехтовальщики, среди которых числилась даже бронзовая призерка чемпионата Союза, и гребцы были сильные, и легкоатлеты.

Но изюминкой ДМетИ все же была секция бокса. Такого ринга, наверное, не было даже в инфизе — его привезли в Днепропетровск с Кубы. В металлургическом институте учились кубинцы, они поспособствовали. Кроме того, их манера боксировать наложила отпечаток на технику боксеров института — кубинцы были более раскованы, легко двигались, напоминая своими движениями знаменитого американского боксера Мохамеда Али. Неудивительно, что на институтские соревнования по боксу всегда приходило очень много не только студентов, но и простых граждан — бои всегда были зрелищными и, если можно так выразится, красивыми. А уж если проводились какие-то первенства — района или города, а также всяческие спартакиады — то в зале был просто аншлаг, как в каком-то самом популярном театре.

Во времена СССР бокс, конечно, очень сильно уступал футболу по популярности, но в отдельно взятом институте Днепропетровска все было с точностью до наоборот — бокс там обожали, и на соревнования всегда приходила толпа народа, тем более, что платить за это не надо было. Благословенные времена социализма…

Максим решил сразу ехать в институт. Снаряжение у него было — в субботу он купил себе новенькие перчатки и «боксерки» — специальную обувь, капа была, а форму Василенко обещал выдать. На «Монтажник» идти Макс не хотел — боялся «перегореть». Лучше сразу к рингу, быстрее войти в ритм, привыкнуть к залу…

Тренер нашел его в раздевалке.

— А ты, я гляжу, самостоятельный. Сам, без тренера, приехал, прошел в раздевалку, сам думаешь выступать?

— Виталий Андреевич, а что мне в «Монтажнике» делать? Я здесь лучше настроюсь. И других посмотрю. У меня всего-то один бой. А перчатки и обувь я купил.

— Ну, ладно, только предупредить меня надо было заранее… Ты ведь телефон мне свой не оставил…

— Я думал, что сказал Вам. Извините…

— Ладно, ты разогревайся, потому что тебя поставили почти в самом начале — первыми всегда дети выступают, а потом по нарастающей — юноши, юниоры, взрослые. Так что тебе повезло — быстро отмучаешься.

— Это не я отмучаюсь, а мой соперник!

— Ну, я знаю, что наглости тебе не занимать. Хотя, конечно, знаю и то, что она обоснована. Соперником у тебя будет второразрядник. Чтобы тебе получить второй, надо его победить. Вообще-то по Положению ты не имеешь права еще выступать — с 13 лет можно, ну, с 12 максимум, но я предупредил председателя нашей областной Федерации, что у меня уникум появился, так что бюрократию разводить не будем — ты три победы в ринге одержал, третий разряд получил честно, а в Положение сказано — в течении года. Но не сказано — в течении всего года или сразу, в один день. В общем, давай, разогревайся, вот форма, я пошел. Буду тебе секундировать, так что не волнуйся.

— А я и не волнуюсь, — спокойно ответил Макс.

Тренер еще раз внимательно посмотрел на него, но, ничего не сказав, вышел из раздевалки. Знал бы он, сколько таких боев у Максима было… Хотя, конечно, легкий мандраж у него все же присутствовал. Это уже никуда не денется, любой выход в ринг, тем более, на соревнования — это психологический стресс, поэтому надо себя заранее настроить.

Зверь посмотрел на форму — вроде ничего, на него как раз. Но форма — это потом, вначале — как следует разогреться. Тем более, что физические нагрузки уменьшают нагрузку на психику…

В ринг его позвали очень скоро — не прошло и получаса.

«Это хорошо, значит, не перегорю», — подумал Макс.

Зал металлургического института ломился от зрителей. Посредине стоял боксерский ринг, который для этого случая сняли с его постоянного места в зале борьбы и бокса и установили посредине баскетбольного поля. Вокруг, на трибунах сидели зрители, а так как всем мест не хватило, то в другом конце зала поставили еще несколько рядов гимнастических лавочек, где разместились остальные. Хотя, конечно, все равно очень многие остались стоять. Но им было даже удобнее, потому что ринг был высокий и стоя было лучше видно, что на нем происходило.

Максим не торопясь, прошел в свой угол. Там уже стоял Василенко и… вот сюрприз — Юрка Ивко. Он, увидев Змея, неожиданно ему подмигнул.

— Буду твоим секундантом, не возражаешь? Вместе с Виталием Андреевичем.

— Не возражаю, конечно!

— У меня три боя впереди! Виталий Андреевич сказал, что мне надо от тебя заразится победным настроем. Ну, и поучусь, конечно.

— Ты ж почти перворазрядник. Чему ты у новичка научиться хочешь? — Макс язвил, но ему, конечно, было лестно.

— Знаем уже, какой ты «новичок». Давай, не выпендривайся, покажи класс. Если есть что показать. А если есть класс — то и поучиться не грех, даже мастеру, — хохотнул Ивко.

В углу напротив медленно топтался соперник Максима — довольно рослый мальчишка, на голову выше его ростом. И, судя по всему, старше года на полтора.

— Твоему сопернику 13 уже, второй юношеский, два года занимается в «Авангарде». Уже опытный — у него шесть боев и все победы. Так что «сделать» его надо красиво, я нашим… Василенко мотнул в сторону судейского столика, — порассказал про тебя, правда, не все поверили, вот, хотят посмотреть. Так что, давай, технично, красиво, убедительно. Готов?

Макс кивнул, медленно наливаясь решимостью. Как назло, не было куража, какой-то груз ответственности появился и давил, давил, не давая свободно себя почувствовать.

Вышли на середину. Судья проговорил скороговоркой обязательные правила, соперник протянул ему руки для пожатия, внимательно смотря Максу в глаза. Макс тоже посмотрел в глаза этому мальчику, который сейчас не понимал, что драться ему придется с взрослым мужиком.

«Вот! Вот что меня тревожит! Этот мальчишка ведь думает, что я — пацаненок, что он меня сейчас уделает. А я его боюсь задеть серьезно, вот она — проблема!»

Зверь наконец вздохнул свободно. Причина его напряженного состояния найдена — жалость! И от этого никуда не деться — мальчишка в противоположном углу ринга не виноват, что у него такой соперник. Поэтому нельзя его ронять! Сейчас его «посадить» — нанести травму. Психологическую травму. Любой нокдаун потом аукнется. Хорошо, если пацан волевой, а если нет? Вдруг он — потенциальный чемпион? Да и вообще — какое право он, Максим Зверев, пришелец из чертового будущего, имеет ломать сейчас этого ни в чем не виноватого юного боксера?

«Все, решение принято! Будем работать аккуратно, технически, красиво», — успел подумать Макс перед тем, как прозвучал удар гонга.

Первый раунд.

Как и ожидал опытный Зверь, его соперник сразу пошел на сокращение дистанции. В принципе, грамотно — он выше, сильнее, взрослее, сейчас он загонит хлюпика в угол и там начнет его обрабатывать джебами. А потом сильным боковым пошлет на настил ринга.

Именно так все и началось. Вернее, соперник так начал. Но Макс в угол не пошел. Он стал сразу качать маятник, оставаясь на средней дистанции, легко уклоняясь от довольно размашистых ударов своего оппонента. Причем, длинные прямые он пропускал практически впритирку к своей голове, немного уводя корпус в сторону, но, к удивлению и судей, и зрителей, не бил в ответ, а только отскакивал немного в сторону и снова притирался почти вплотную к своему визави. Тот поначалу ничего не понял и, пыхтя от напряжения, все еще пытался достать своего верткого соперника. Он бил прямые, боковые, и даже пытался пару раз достать Макса апперкотом снизу, хотя при такой разнице в росте снизу удобнее было бить именно Зверю. Но все удары попадали в пустоту, только сотрясая воздух.

Василенко спокойно улыбался, пару раз обернувшись к судейскому столику и кому-то там подмигнул. Там началось какое-то бормотание. Ропот прошел и по залу.

Макс, краем глаза увидев в зале какое-то волнение, решил шоу усилить. И практически совсем опустил вниз руки, затанцевав перед своим соперником. Ему стало вдруг удивительно легко и свободно, как во время тренировки. Причем, тренировки с собственной дочерью, которую он с детства учил защищаться и наносить удары. Правда, девчонка у него была еще та оторва, так что несколько раз папу на пол она таки роняла.

Вовремя вспомнив о том, что уронить можно любого, Зверь, который утратил чувство осторожности, с трудом ушел от сильного «свинга»*, который просвистел буквально в сантиметре от его носа. Такие удары в боксе перестали применять еще в 90-х, он остался в арсенале смешанных единоборств, где после такого длинного удара на выпаде многие сразу переходили к бросковой технике. А вот из арсенала бокса он практически исчез. Но на дворе 1976 год, пока что «свинг» применяется очень часто, надо держать ухо востро.

Макс, уйдя от сильного удара, уклонившись вправо, «провалил» соперника и тот едва не грохнулся, с трудом удержав равновесие.

«А это идея. Пусть падает, мальчик, я его даже валить не буду. Ничего, если с характером — на пользу пойдет. Пару раз стукну для профилактики, чтобы очки мне засчитали и хватит», — подумал Макс.

Но тут прозвучал свисток. Рефери жестом подозвал боксеров.

— Что за цирк? Мальчик, ты собираешься боксировать или будешь здесь танцевать? Я тебя сейчас дисквалифицирую за уклонение от боя! — рефери зло смотрел на Макса.

Тот не стал с ним спорить, просто кивнул. Рефери снова свистнул, показывая, что нужно продолжать бой.

Соперник снова ринулся к Максу, но тот, немного уклонившись в сторону, пропустил правый прямой и тут же молниеносно вернувшись на линию атаки, встретил его серией прямых по корпусу. И хотя бил он очень легко, вполсилы, мальчишка как будто налетел на телеграфный столб — замер на месте, инстинктивно подняв руки, защищая голову. Но в голову удара не последовало. Хотя для завершения серии последним должен был стать именно правый боковой в челюсть.

Но тут прозвучал гонг.

— Перемудрил ты немного, — махая полотенцем, прокричал ему тренер.

Приходилось кричать, потому что после гонга зал как будто взорвался. Все кричали так, что можно было подумать — идет футбольный матч. Удивительно, но во время боя Максима все молчали — уж очень необычным был бой. Такого здесь никогда не видели — боксер только уклонялся от ударов, но не бил в ответ. Последние несколько ударов Зверя были единственными, которые достигли цели. И единственными его ударами, которые он нанес за весь раунд.

— Я понимаю, что ты его пожалел. Жалость унижает! Ну, не роняй его, не бей жестко, но кто мешает тебе наносить щадящие удары? Судьи же должны что-то считать. Что это за бокс без ударов? Это как футбол без мяча — легкая атлетика получается. Тебя же могут дисквалифицировать!

— Ага. Рефери уже грозил, — улыбнулся Зверь.

— Вот видишь. Так что давай, не выпендривайся, поработай на количество ударов, не гаси его, просто не давай ударить и бей все время сам. Тогда по очкам тебе отдадут победу. Специалисты и так видят, что у тебя класс намного выше, но правила есть правила — за беготню по рингу победу не присуждают, — Василенко обтер лицо своего подопечного и хлопнул его по плечу.

— Макс, защиту и маятник ты классно делаешь, теперь покажи атаку, — прокричал ему Юрка Ивко.

— Счас все будет! — с этими словами Макс встал со стула, который Ивко тут же убрал за ринг, и пошел в центр.

— Значит так, никакой клоунады, вести бой по правилам, за пассивное ведение боя остановлю встречу, понятно? — рефери внимательно посмотрел на Макса.

Тот кивнул, ударил соперника по перчаткам и отошел к своему углу. Посмотрел на тренера. К тому подошел какой-то мужик, немного старше самого Василенко.

«Да это же Сергей Макарович Авдиевский — тренер Виктора Савченко. А Виктор в прошлом году на Чемпионате Европы стал серебряным призером. Оп-па! Какие люди!» — успел подумать Зверь.

Удар гонга.

«Так, вот тебе и мотивация. Надо показать себя во всей красе!»

Макс ринулся к своему сопернику. Тот не ожидал такого внезапного изменения тактики и попытался махнуть пару ударов навстречу. С таким же успехом ветряная мельница могла бы остановить мчащийся на нее паровоз. Зверь, легко уклонившись от прямых ударов, резко сблизился и провел молниеносную серию прямых и боковых по корпусу. И так же легко разорвал дистанцию, уйдя на центр ринга. Его соперник, получив короткую взбучку, взъярился и кинулся мстить. Но тут же нарвался на серию прямых уже с дальней дистанции. Причем — поразительно, но более низкорослый Максим умудрялся попадать по сопернику с дальней дистанции, не получая в ответ ни единого удара. Вернее, удары как бы проходили к нему, но в последний момент Макс то нырком, то уклоном пропускал их мимо себя, сам в ответ нанося на каждый удар соперника три своих.

Зверь продолжал демонстрировать пренебрежение к классической защите — руки он держал внизу, почти не поднимая их к челюсти. Иногда все же они принимали участие в защите — Макс делал подставки под некоторые удары, чтобы не терять времени на проходы к сопернику, просто принимал его удары на свои перчатки, после чего молниеносно проводил контратаку.

Подсчитав в уме, что количество ударов уже достаточно для победы, Зверь решил все же закончить шоу, как положено — зрелищно и ярко. И стал немного подставляться, проваливая соперника. Тот ничего не понял — просто вдруг почувствовал, что попадает в Макса. На самом деле попадал он в защиту, но в горячке боя этого не заметил и ринулся в новую атаку. Максим внимательно следил за своим разгоряченным оппонентом, чтобы подловить удобный момент. И этот момент настал — когда его соперник в длинном выпаде попытался снова нанести ему в голову свой любимый «свинг», Зверь резко зашагнул ему почти что за спину и длинным правым боковым придал мальчишке дополнительное ускорение. Тот просто улетел с ринга, попав аккурат между канатами, запутавшись в них ногами. Разгром был полный.

Рефери даже вначале было открыл счет, но удар гонга остановил эту нерешительную попытку. Макс ударил несильно, ни нокдауна, ни, тем более, нокаута там не было. Но удар судьи зафиксировали, соперник его оказался на полу, значит, по правилам, победу за явным преимуществом получал Максим Зверев.

Рефери вызвал боксеров на середину, объявил победителя и поднял руку Макса. Боксеры пожали друг другу руки.

— Ты извини, что я тебя так… Давно не дрался, старался не сильно бить… — извиняюще улыбнулся Макс.

— А ты разве можешь сильно бить? Ты бегал от меня по рингу все время, пару раз попал всего… Ладно, еще встретимся, — зло прошипел мальчишка в ответ.

«Ну вот, извинения не приняты. Впрочем, ему 13 только, он ничего не понял», — с сожалением подумал Макс.

И пошел в свой угол. Там его уже ждали.

— Ну, что, герой, доволен? Не зашиб соперника? — улыбнулся Василенко.

— А что — надо было? — парировал Макс.

— То, что ты мог его «сделать» еще на первых секундах первого раунда, знал только я и вот Юрка… — начал было тренер, но тут его перебил Авдиевский.

— Ты где так драться научился, парень? Мне тренер сказал, ты с Амура? У меня Витя Савченко тоже с Амура пришел, но он техничный боксер, а ты тут вытанцовывал, да еще руки внизу болтались. Это ты специально? На публику решил поиграть?

— Сергей Макарович, я же Вам говорил, что этот пацаненок — вылитый Попенченко, только маленький, — попробовал вмешаться Василенко.

— Ты, Виталий Андреевич, пока помолчи, я твоего подопечного спросил, а не тебя, — обрезал тренера Макса Авдиевский.

— Я не знаю, кто такой Попенченко (Макс врал — знал он, конечно, но маленький Максим мог и не знать), но мне с этим мальцом руки не нужны были — хватило бы и ног, он проваливался постоянно, сам падал, там и бить-то особо не надо было, — Зверь вызывающе посмотрел Авдиевскому в глаза.

— Ты смотри, какой ты наглый! Малец! Это ты — малец, он на голову выше тебя! Он если бы раз попал — ты бы лег! — засмеялся Авдиевский.

— Во-первых, он бы не попал. Второй разряд, а техники нет, машет граблями… Во-вторых, даже если бы и попал, то я бы не лег — у него удар слабый, концентрации нет, на ногах стоит плохо, так что там ни удара, ни перемещений…

— Вот это да! Прямо разбор полетов! Послушай, а зачем тебе тренер, мальчик? Ты сам себе тренер, вон как все подметил, план боя, судя по всему, сам себе составил, да?

На этот раз в голосе Авдиевского кроме язвительности явно слышался неподдельный интерес к неординарному боксеру. Такого в его практике не было — одиннадцатилетний мальчишка не только грамотно технически и тактически переигрывает своего более опытного и взрослого соперника, но и подробно дает объяснения своих действий.

— Тренер мне нужен, поскольку я не боксер, в общем-то. Так что мне еще учится и учится. Да и кто я без тренера? Куда я пойду? На улицу? Там боксировать со шпаной? — Макс был предельно откровенен. Вернее, откровенен до определенного предела.

— Да уж, мне тут и тренер твой, и твой… гм… секундант порассказали про то, как ты с хулиганами местными боксировал. Да и в ринге тоже… Впрочем, я и сам все только что видел, — Авдиевский хлопнул Макса по плечу. — Ладно, давай сейчас переодевайся, приводи себя в порядок и поговорим. В общем, ты пока у Виталия Андреевича занимайся, учится тебе действительно есть чему, я к тебе присмотрюсь, выступать тебе пока еще рано, конечно, но технику нагонять можно и нужно.

— Вы меня извините, Сергей Макарович, спасибо, конечно, за предложение и оценку моих возможностей, но если я не могут выступать, то зачем мне все эти тренировки? Если по правилам, то мне еще два года ждать, пока Вы меня выпустите на ринг на тот же чемпионат города. А два года бить грушу в зале — так я и дома это могу делать. Да и вообще… Мне бои нужны, я должен драться постоянно, тогда и подготовка будет лучше, потому что мотивация будет. А с самим собой соревноваться, ждать, пока я стану самым-самым техничным-растехничным… Я и со своей корявой, как говорит, Виталий Андреевич, техникой тут любого перворазрядника сделаю. А может и КМС-а. Ну, если, конечно, не сильно большая будет в весе разница.

— Ну ты наглец! Тебе бы прямо в профессиональный бокс сейчас! — Авдиевский не на шутку разозлился. — Тебя, малец, никто тут упрашивать не будет. Не хочешь — не надо! Победит он любого! Ты на себя посмотри! Тебе еще физуху год надо набирать, ни тела, ни удара!

— Нет, насчет удара Вы, Сергей Макарович, не знаете — удар у него будь здоров! Как копытом лягает, я уже испытал на себе! — неожиданно вмешался Юрка Ивко.

— А ты не пыли, защитничек! Виталий, ты чего молчишь? — обратился Авдиевский к тренеру Макса.

— Я, Макарыч, пока помолчу и потом тебе все объясню. Чего при нем тут сейчас склоку устраивать. Вон, кстати, с ним уже хотят пообщаться.

Пока Макс снимал перчатки, разматывал бинты и потом, стоя уже внизу, у ринга, разговаривал с Василенко и Авдиевским, к нему подошла горстка каких-то парней, двое из которых явно были не из Днепропетровска и даже не с Украины.

— Бон диа, амиго! Суа лута фой симлесменте фантастика! Нос нао сабьемос ки ос пужелиста совьетикос сим эссес мэнинос подэм лутар ассим! — затараторил один из шоколадных парней.

— Диего говорит, что твой бой был просто фантастическим и мы не знали, что в Советском Союзе есть такие боксеры, да еще и в таком маленьком возрасте, — перевел ему один из студентов.

Макс понимал немного испанский и португальский — в батальоне «Спарта» воевали испанцы, венесуэльцы и даже один бразилец. Но он не стал показывать, что он понял.

— Спасибо, дядечки, но мальчик хотел бы пойти в раздевалку, переодеться и поехать домой — меня уже мама заждалась, а папа наругает.

С этими словами Макс повернулся к студентам и тренерам и пошел в раздевалку. Кубинские студенты было дернулись за ним следом, но их советские друзья им перевели слова Макса, и компания ушла в зал.

Тренеры и вместе с ними Юрка тоже отошли от ринга в зал и присели на подоконник за неимением мест на скамейках.

— Понял, Макарыч, какой мне «подарок» достался?

— Да, парень с характером. Непростой парнишка… — согласился Авдиевский.

— Этот парнишка только что на твоих глазах отимел — да-да, именно, отимел, как сам хотел — крепкого второразрядника, а до этого вот, моего перворазрядника отметелил, да, Юра?

— Так то ж на улице, он ногами работал, подсек меня, — попытался возражать Ивко.

— Так, Юра, не возникай. В ринге он тебя тоже сделает, у него тактическое мастерство в крови, а бойцовские качества, видимо, в генетическом коде прописаны, в этом плане он на две головы тебя выше. Ты его только весом задавить можешь и только если попадешь. А ты видел, как в него попасть можно?

— Та, видел… — увял Юра.

— Так вот, и молчи. Макарыч, за неделю этот мальчик, который только-только перевелся вот в его школу с Амур-Нижнеднепровского района, поставил на уши всю школу, отметелив там местных хулиганов в количестве пятерых человек, причем, всех пятерых — заметь, старше его и физически крупнее — послал в нокаут, — Василенко повысил голос, сам того не замечая.

Но Авдиевский тоже этого не заметил — так он был ошарашен.

— Даже так. Однако…

— Именно так. Поэтому сейчас я тебе так скажу: он по тактике сделает на раз любого — я подчеркиваю — любого боксера даже 1-го разряда, при разумной разнице в весе. Он мне в ринге пару дней назад «Солнышко Дэмпси» показал, уронив на ринг пацана, который килограмм на 15 был его тяжелее. Кстати, я его сегодня выставил, посмотришь.

— Это то, что Серега Щербаков показывал? Чемпион СССР! — Авдиевский не поверил.

— Он самый. Я только отмечу — десятикратный чемпион СССР! А этот сопляк где мог видеть Щербакова? А Попенченко? Он что — смотрел все трансляции боксерских матчей? Да я сам видел всего пару боев! — Василенко был ужасно зол, хотя непонятно — на кого.

— Ну, ладно, ты, давай, не ори тут. Ты что предлагаешь?

— Давай так. Ты посмотри еще сегодня, как мои ребята выступят. Нет, просто чтобы сравнить. А этого вундеркинда давай пока оставим в покое. Не надо его ломать и как-то приспосабливать под нашу систему. Надо давать ему выступать, понимаешь? Только тогда он будет тренироваться, к чему-то стремиться. Понимаешь, я его глаза видел. Он в ринге, как машина работает — четко, осознанно, уверенно. Мне даже показалось, что он, если захочет, может просто убить любого. Понимаешь? Не нокаутировать, а убить!

…Василенко даже не знал, что его слова станут пророческими и очень скоро в его правоте убедится не только Авдиевский, но и вся днепропетровская милиция. А встреча школьника Максима Зверева и взрослых грабителей станет причиной появления секретного приказа для всех отделов внутренних дел всего Советского Союза.

Но это было позже…

— Ты, Виталий, говори-говори, да не заговаривайся. Он ребенок совсем. Какой там убить? Ты совсем уже? — Авдиевский покрутил пальцем у виска.

Василенко вздохнул.

— Ты знаешь, я тут еще милиционеров тренирую потихоньку, сборную города, у меня там друзья в уголовном розыске, попросили. Ну и мне там полставки дали… В общем, видел я там ребят, которые были в серьезных переделках. Ну, на задержаниях особо опасных. Так вот, там один такой есть, который с троими урками схлестнулся и двоих уложил. Насмерть. А третьего покалечил. Причем, он не стрелял — они у него пистолет выбили, а сами с ножами на него пошли. И вот он их голыми руками… понимаешь? Так у него глаза точь-в-точь, как у этого сопливого пацана. Который ни разу, кстати, сопли-то не распускал. А давал такой отлуп, что, как мне кажется, только какие-то внутренние его границы сдерживали от того, чтобы не покалечить никого. Ты понимаешь, о чем я? — Василенко пристально посмотрел на Авдиевского.

— И откуда он такой взялся?

— Да, говорит, из Москвы приехал, дед у него там какой-то заслуженный чекист, у самого Спиридонова тренировался.

— Это того, который самбо придумал?

— У него, у него самого. Дед его там вроде поднатаскал, Юрка вон говорит, ногами машет здорово и с вольниками боролся, так кидал их, как хотел. Самбист, в общем и все такое.

— Ладно, ты прав, не будем его пока трогать. Пусть сам с собой разберется, чего он хочет в боксе, и вообще — чего он хочет вообще. В жизни! Посмотрим, как он к тебе будет ходить. Но я хотел бы на него глянуть еще в ринге. Поставить к нему своих ребят, разных. Техника у него странная, конечно, но физические данные — скорость, реакция, перемещения — это, действительно, фантастика. Кубинцы вон не зря так восторгались. Если ему силенок добавить, веса набрать, руки поставить — то он действительно может на юниорах что-то показать. Я таких в его возрасте никогда не видел. Лады, давай, показывай дальше своих, может у тебя еще какие красавцы там завалялись? — Авдиевский пождал руку Василенко и пошел к судейским столикам.

Но в этот день никто больше Сергея Макаровича не удивил. Питомцы Василенко выступили в целом хорошо, но ровно, показали хороший бокс их уровня, одержали победы. Причем Никита Коромыслов своего соперника даже послал в нокаут, а Юрка Ивко победил всех троих боксеров, которые вышли против него на ринг. Только все эти победы были скучными, а бои — средними. И зрители долго еще потом, после окончания соревнований, обсуждали первый бой невзрачного паренька, который так запомнился своей необычной техникой бокса. Бокса, который напоминал одновременно и бой, и танец, и еще что-то очень загадочное и смертельно опасное.

Тогда в СССР только-только появилось каратэ, в котором как раз и было все то, что так привлекало и привлекает до сих пор многих людей во всем мире — эдакая смертельная грация, отточенное мастерство удара, изящные передвижения и мощная энергетика. Но все то же самое было и в боксе, просто в спорте очень часто эффективность значит больше, нежели эффектность. И только в 21 веке мировой бокс, наконец, получил тот уровень, который позволил ему по популярности превзойти многие другие виды спорта, такие, как футбол или баскетбол, не говоря уже о многих видах восточных единоборств. Загадочность и магия каратэ, айкидо, ушу и других видов борьбы после того, как схлынул начальный ажиотаж, во многом навеянный, кстати, фильмами Брюс Ли, куда-то исчезла. И все стали сравнивать уже не эффектность, а эффективность каратэ и айкидо, ушу и дзю-до, бокса и джиу-джитсу. Вот тогда-то и увидели многие, что бокс, демонстрируемый такими мастерами, как Рой Джонс или Флойд Мэйвезер, не уступает по красоте технике каратэ Жана Клода Ван Дамма или кун-фу Джеки Чана. Причем, если киношные герои были сильны только в своих фильмах — на соревнованиях их никто никогда не видел, то боксеры показывали не только красивые, но и реальные бои. С реальными нокаутами, а порой даже с кровью. И их кровавый спорт был вовсе не киношным.

Но, тем не менее, зрелищным!

А потом вообще пришла эпоха смешанных единоборств…

Только это было в далеком будущем. Будущем Максима Зверева. Будущем, которое он уже хотел изменить в прошлом…

…Домой Макс летел, как на крыльях. Во-первых, победы всегда окрыляют, а сегодня он победил красиво и достаточно легко. А, во-вторых, нарисовалась перспектива и уже просматривался какой-то план на будущее, так сказать, программа-минимум. Потому что эта первая неделя в новом времени показала, что быть прежним Максим Зверев ни физически, ни морально не может. И не хочет. А, значит, надо жить по-новому. Но именно эта новая жизнь неизбежно выталкивала его из обычного, точнее, даже обыденного круга в центр, под «софиты» и прожекторы, или даже под микроскопы. После чего рано или поздно необычным пионером обязательно заинтересуются. И вот к этому моменту нужно быть готовым ответить. Ответить не только за свои знания и умения, а также на возникшие вопросы у компетентных товарищей, но и ответить за всю страну. За ту страну, в которой он вырос, которая, собственно, сделала из него того, кто он есть. И теперь, как порядочный сын своей Родины, Максим просто обязан был отплатить ей сторицей. И если не получилось исполнить свой долг там, в своем будущем, которое теперь стало для него прошлым, то здесь, в своем прошлом он обязан был обеспечить новое, то самое светлое будущее, о котором мечтали многие его сверстники, включая его самого.

Конечно, было еще очень много вопросов, таких как поиск своего места в этом новом-старом мире, деньги, возможность применить свои навыки и умения, реализация всех тех задумок, которые не смог осуществить в своем прошлом будущем, а главное — выяснения того, сможет ли он, Максим Зверев, пришелец из будущего в прошлое, менять это самое прошлое? И если может — что он уже начал доказывать своими спортивными достижениями — то измениться ли от этого будущее? Его будущее и будущее близких ему людей. А если изменяться векторы развития одних людей — значит, изменяться и другие. И тогда, получается, изменить прошлое тех, кто влияет на будущее, реально!

А, следуя законам логики, есть шанс изменить будущее?

Макс еще не знал, что его первые шаги на ринге приведут его в самую могущественную организацию Советского Союза — Комитет государственной безопасности, что вместо журналистики и спорта он станет заниматься выявлением и уничтожением шпионов и террористов, убийц и маньяков, а вскоре сможет повернуть громоздкое колесо истории совершенно в другую сторону. И принцип бабочки Брэдбэри полностью оправдает себя.

А все началось с районной секции бокса, школьной драки и появления в средней школе N 31 города Днепропетровска удивительного четвероклассника Максима Зверева. Появления, которое не осталось незамеченным…

Хотя, как может остаться незамеченным убийство?

А именно этот случай заставил колесо истории крутиться намного быстрее…