14–15 декабря 1914 года
В ночь на 14 декабря русская разведка захватила в плен начальника штаба 29-й турецкой дивизии. Утром Мышлаевскому доставили копию приказа Энвер-паши на осуществление Сарыкамышской операции. Одновременно ему доложили, что еще днем предыдущего дня 10-й турецкий корпус вышел к Ново-Селиму и подорвал там санитарный поезд. Шоссе и железная дорога Карс—Сарыкамыш перерезаны.
Создавшаяся обстановка рисовалась Мышлаевскому следующим образом:
«Отряд Истомина не боеспособен и отходит на Карс.
У Ардагана – турки, для которых путь к Тифлису открыт.
Девятый турецкий корпус, выполняя свою задачу, сосредоточился в районе Бардус главными силами, которые подкрепят передовые части этого корпуса, сражавшиеся в районе Сарыкамыш, где уже целые сутки шел бой.
Отряд Букретова усилен лишь одним конным полком; это являлось недостаточным при усиливавшейся группе турок и отсрочивало падение Сарыкамыша самое большее на сутки.
Левее 9-го корпуса наступает 10-й корпус на железную дорогу Карс – Сарыкамыш, т. е. совершает еще более глубокий охват.
Тяжесть положения Сарыкамышского отряда заключалась в том, что ему открывалась возможность отступить лишь по аробной дороге, отходившей от его левого фланга на Кагызман».
К вечеру Мышлаевский пришел к выводу о неизбежности разгрома и в сопровождении генерал-квартирмейстера армии бежал в Тифлис, отдав по дороге несколько приказов на отступление даже тех частей, которым противник не угрожал.
В Тифлисе царила паника, усилившаяся после потери телефонной и телеграфной связи с Сарыкамышем. Приехавший Мышлаевский «для успокоения населения начертил перед приглашенным им бывшим городским годовой Тифлиса Хатисовым «схему наступления» турецких корпусов, так что «для всех совершенно ясной становилась картина окружения и капитуляции кавказской армии»».
Началась эвакуация Тифлиса.
Контрманевр русского командования, 16–25 декабря
С 14 декабря в Сарыкамыш начинают прибывать подкрепления. Со своей стороны Энвер-паша руководит 9-м корпусом, отдает приказы 10-му корпусу, управляет отдельными батальонами и даже сам наводит орудия. Остатки двух армейских корпусов атакуют Сарыкамыш. Ночью им удается ворваться в город, их отбрасывают контратакой. Тем не менее с учетом бездорожья, с учетом населения, помогающего турками всем, чем можно, план Энвер-паши был выполнен, Сарыкамышский отряд окружен и считался обреченным. Но пока что турки ночевали в снежных окопах, не в силах продвинуться вперед.
Сарыкамыш, 15–17 декабря
Юденич, командир 2-го сводного корпуса, оценивая обстановку, сказал: «Если мы будем отступать, то в конечном итоге будем разбиты обязательно; если мы будем вести решительный бой до конца, то можем или быть разбиты, или победить; т. е. в первом случае результат будет обязательно отрицательный; во втором может быть и положительный».
И русское командование последовательно усиливает оборону Сарыкамыша. К вечеру там уже 17,25 батальона, 7 сотен, 22 орудия и 38 пулеметов против сильно ослабленных 52 батальонов двух турецких корпусов. На следующий день, в 20.30 подходит 1-я кубанская пластунская бри гада, прошедшая за ночь и день 80 километров по бездорожью.
Положение русских войск в районе Сарыкамыша начинает улучшаться.
В ночь на 16 декабря командир 9-го корпуса донес Энвер-паше, что 29-я пехотная дивизия, выступившая в поход в составе 6500 человек, имела всего около 300 человек, 11 горных орудий, 8 пулеметов. Девятый турецкий корпус, насчитывавший перед выступлением 21 000 бойцов, а с тылами 28 000 человек, по прибытии 12 декабря в район Бардус имел уже до 18 000 человек, а к вечеру 16 декабря общая численность его снизилась до 1000 бойцов и 16 пулеметов.
Обстановка на 16 декабря
Наступил последний акт Сарыкамышского сражения. Известно, что, если обходящая группировка теряет темп, она сама может подвергнуться охвату. Семнадцатого декабря Букретов переходит в наступление. Продвигается вперед усиленный Ольтинский отряд. Энвер-паша отправляет в тыл свернутые в трубку знамена. Двадцатого декабря он сам с ранеными и больными офицерами кружным путем отправляется в Бардус, по дороге едва не попав в плен. Командирам 9-го и 10-го корпусов и их командирам дивизий повезло меньше.
Обстановка на 21 декабря
«Двадцать второго декабря около 16 часов штаб 9-го корпуса оказался под обстрелом русских, стрелковая цепь которых показалась на просеке в стыке между 17-й пехотной дивизией и 10-м корпусом.
В то время как прибывший из 28-й пехотной дивизии ординарец доложил, что последняя окружена и взята в плен и чины штаба начали сжигать оперативные документы, вблизи раздался окрик по-русски: «Не двигайтесь, сдавайтесь!»
Командир корпуса и его штаб сдались этому офицеру, который принял пленников за пост сторожевого охранения, так как в людях, проживших 11 дней в Сарыкамышских лесах, закопченных дымом костров, нельзя было узнать командиров.
Отряд Пржевальского захватил командира корпуса, его штаб, всех командиров дивизий, их заместителей и начальников штабов 17, 28 и 29-й пехотных дивизий 9-го корпуса в составе 106 офицеров и нескольких сот солдат, 30 орудий, 20 пулеметов, много боеприпасов, вьючные транспорты, лагерь и прочее имущество, которое бросалось турками в горах, лесах и ущельях, занесенных снегом».
А на следующий день резко потеплело. Возможно, начнись оттепель пораньше, турецкие части 9-го и 10-го корпусов сохранили бы свою боеспособность, тогда Сарыкамыш не удержался бы. Рефлексивный Энвер-паша заметил по этому поводу: «Сам Аллах был на стороне русских…»
В этом сражении русские потеряли, по разным оценкам, от 20 до 30 тысяч человек убитыми и ранеными, 12 тысяч обмороженными.
Третья турецкая армия перестала существовать. Ее потери убитыми, ранеными, пленными и обмороженными достигли 78 тысяч человек. Это – 80 % состава армии.
Энвер-паша (22 ноября 1881 года – 4 августа 1922 года).
Исмаил Энвер родился 22 ноября 1881 года в Стамбуле в семье железнодорожного работника Хаджи Ахмед-бея и Айши Диляры. Его отец по этнической принадлежности был турком, а мать – албанкой (бабушка Энвера была черкешенкой). Отец был служащим в ведомстве общественных работ. Кроме Энвера в семье были еще трое детей: Нури, тоже ставший военным, Кямиль и сестра. После окончания начальной и средней школы Энвер поступил в военный лицей в городе Монастир. Учился он весьма средне, и по завершении учебы получил звание лейтенанта. Военное образование завершил в Военной академии Генерального штаба, которую окончил в 1903 году в звании капитана. В 1906 году уже в чине майора Энвер вступил в связанное с организацией «Иттихад ве теракки» тайное общество «Ватан ве хюрриет» («Родина и свобода»).
В июне 1908 года среди офицеров османской армии распространилось известие о подписании в Ревеле соглашения между Николаем II и английским королем Эдуардом VII о реформах в Македонии. Оно вызвало эффект разорвавшейся бомбы, так как офицеры в Македонии рассматривали его как предлог к разделу Османской империи. Третьего июля в македонском городе Ресен произошло восстание под руководством майора Ахмеда Ниязи-бея, а 6 июля к восстанию присоединился Энвер. В течение нескольких дней отряд Энвера вырос до нескольких тысяч человек. 10 июля 1908 года на митинге, после трехкратного залпа орудий, Энвер провозгласил восстановление конституции в Османской империи. После этого началось братание мусульман с христианами. Энергичные действия и успех Энвера сделали его необычайно популярным. Он стал титуловаться Героем свободы.
После победы революции и восстановления конституции 1876 года Энвер отправился с дипломатической миссией в Берлин. В 1909 году он был назначен военным атташе в Берлине и пробыл там еще два года.
Поражение Османской империи в ходе Итало-турецкой войны 1911–1912 годов привело к падению популярности младотурок. В июле 1912 года в стране произошел переворот, который возглавила партия «Хюрриет ве итиляф» («Свобода и согласие»). Ее представители встали во главе правительства, а в августе был распущен меджлис (парламент), в котором доминировали младотурки.
В январе 1913 г. Энвер осуществил государственный переворот, приведший к свержению правительства Кямиля-паши. После переворота установил военную диктатуру «трех пашей» – вместе с Талаат-пашой и Джемаль-пашой образовал неофициальный триумвират, фактически захвативший всю власть в Турции.
Бывший генерал-инспектор турецкой армии немец Лиман фон Сандерс в своих воспоминаниях указывает, что знавшие Энвер-пашу лица следующим образом характеризуют его: «очень заботившийся о своей внешности, лично очень храбрый, хладнокровный в минуты опасности, упрямый, самоуверенный, энергичный. Несмотря на несколько лет, проведенных в Германии, его хорошие военные способности не получили всестороннего развития, как того требовало бы его положение вице-генералиссимуса и военного министра. Логичность же и последовательность изменяли ему в тех случаях, когда ему казалось, что он может приобрести славу завоевателя, как это было в период Сарыкамыша».
Он был большой интриган и типичный кондотьер, способный на любую авантюру.
Энвер-паша имел в своем окружении друзей, турок и германцев, льстивших его самолюбию – на которых он тратил большие суммы, тогда как эти лица, в особенности же германцы, были очень мало знакомы с условиями жизни Турецкой империи.
Энвер-паша работал очень неровно, порывисто. «Во время передвижений от его штаба требовалось большое искусство, чтобы вообще иметь возможность работать».
После подписания Турцией Мудросского перемирия в 1918 году Энвер вместе с Талаат-пашой и Джемаль-пашой бежал в Германию на немецкой подводной лодке, где жил под псевдонимом Али-бей. В его отсутствие послевоенный трибунал в Стамбуле судил Энвера и заочно приговорил его к смертной казни.
В начале 1920 г. Энвер-паша прибыл со своими сподвижниками-пантюркистами в Москву. Правительство Советской России на деялось использовать его влияние для защиты своих интересов в Средней Азии и на Кавказе, и Энвер-паша согласился на определенную программу взаимодействия, при этом стратегической целью было противодействие англичанам.
Тридцатого июля 1921 года Энвер-паша поехал в Батуми навестить родственников и попытался проникнуть в Анатолию, но попал в бурю и вернулся назад в Батуми. В батумский период он стал объединять оппозиционные Мустафе Кемалю силы, апеллируя к тому, что в борьбе за независимость против Греции Турция должна быть едина. Однако победа анкарского режима в битве при Сакарии (2–13 сентября) против греков кардинально изменила расстановку сил в борьбе за власть в Турции. Москва в этой борьбе выбрала Мустафу Кемаля.
Чичерин посчитал, что популярность идей пантуркизма Энвер-паши поможет советской власти в Туркестане в борьбе с басмачеством, куда он и был послан в ноябре 1921 года. Через 23 дня после приезда под предлогом поездки на охоту Энвер-паша выехал за пределы города и сдался басмачам. Оттуда он послал письмо эксэмиру Бухары в Афганистан о своем желании воевать на его стороне. В конце октября 1921 г., имея в руках информацию о составе, численности и дислокации частей Красной армии на территории БНСР, он принял решение противодействовать большевикам и поднять панисламское движение за освобождение Средней Азии от большевиков, для чего взял на себя миссию объединения отрядов басмачей в борьбе с советской властью, и перешел в восточную часть бухарского государства, где возглавил басмаческие силы в этом регионе.
Энвер-паша был убит 4 августа 1922 г. в бою с частями Красной армии.
Непосредственно Энвер-пашу зарубил командир Первой отдельной туркестанской кавалерийской бригады, армянин по национальности, Акоп Аршакович Мелкумян. В 1958 году Акоп Аршакович, оценивая свои действия как акт возмездия против одного из главных участников и идеологов геноцида армян в 1915 году, вспоминал:
«…Москва настаивала брать этого ублюдка только живым. Телеграммы шли то за подписью Троцкого, то Ленина. Вмешался в это дело и Дзержинский. У всех просьба-требование – Энвера брать только живым. Дудки! Этому преступнику, этому заклятому врагу моего народа – никакой пощады! Легендарный Гаспар Карапетович Восканов в те дни командовал войсками Туркестанского фронта, заменив на этом посту Семена Буденного. Он тоже прислал телеграмму, которая была лаконична: «Мне нужен мертвый Энвер. Прочти. Думай. Немедленно сожги». Спасибо тебе, Гаспар Карапетович, этот приказ мне по душе…
Не буду рассказывать все подробности разгрома банды Энвера и его самого. Замечу лишь, что на рассвете мои полки внезапным ударом еще до утренней молитвы ворвались в Кофрун. Началась жестокая рубка. Басмачи не выдержали нашего дерзкого, ошеломляющего удара. Энвер без халата и сапог – он еще нежился в постели, когда под его окном засверкали наши клинки, ускакал в горы. Нет, не уйдешь, кровавый шакал, на твоей совести кровь моего народа! Двадцать пять верст гнался за ним. Достиг его в большом кишлаке Чаган. В кровавой рукопашной схватке прикончили всю банду «правоверных» убийц. Энвера зарубил лично. По праву победителя оставил себе его личную печать: огромную, серебряную, с надписью – «Верховный главнокомандующий всеми войсками ислама, зять халифа и наместник Магомета». А вот личный Коран и позолоченный халат Энвера отправил в Москву…»
Сарыкамышская операция закончилась, началось преследование, которое продолжалось до 5 января. Русские войска вновь вышли к Кепри-Кею и завязали бои за первоначальную турецкую линию обороны.
Последний сюжет генерального сражения великой войны был исчерпан.
И все-таки Альтернатива: анти-Сарыкамыш
Повторюсь: в наиболее вероятной версии развития событий Турция остается нейтральной, причем со временем, вероятно, ее нейтралитет будет все более дружественным по отношению к Антанте.
Но в Текущей Реальности 1 ноября 1914 года Турция – стараниями адмирала Сушона – все же вступила в войну на стороне Центральных держав, образовав ряд новых фронтов, в том числе – Кавказский.
Далее идет «обязательная игра»: при любых обстоятельствах русские войска будут наступать на Эрзерумском направлении, в то время как Турция будет инициировать антирусские выступления на мусульманских территориях. Обязательна Батумская десантная операция. Вероятны активные минные постановки у Босфора.
К концу ноября войска турецкой 3-й армии будут развернуты на Кавказе.
Русское командование, для которого генеральное сражение закончилось в первых числах декабря под Лодзью, остановит активные боевые действия на Кавказе в связи с неблагоприятными погодными условиями. Но для турецкого командования генеральное сражение в декабре 1914 года только начинается, и оно считает себя обязанным бороться за инициативу. Поэтому Сарыкамыш – в той или иной редакции – будет обязательно, и так же обязательно русское командование «проспит» начало этой стратегической операции.
Между 10–12 декабря все висит на волоске.
Энвер-паша выигрывает Сарыкамышское сражение при следующих допущениях:
Одиннадцатого декабря 1914 года прерывается связь Сарыкамыша с Карсом (поврежденные разъездами или непогодой провода, просто элементарная неисправность единственного телефонного аппарата).
Или утром 12 декабря на вокзале Сарыкамыша не оказывается полковника Н. Букретова.
Или приказ М. Мышлаевского об отступлении исполнен командирами корпусов без рассуждений и обсуждений, как это, вообще говоря, положено в рамках воинской дисциплины и было принято в русской армии.
Понятно, что эти допущения весьма вероятны – во всяком случае, много вероятнее Текущей Реальности…
Тогда Сарыкамыш – ветка генерального сражения Первой мировой войны для Кавказского фронта – проигран Россией.
Разгром кавказской армии создает оперативную пустоту в Закавказье. Быстро перебросить туда силы нет никакой возможности. Поэтому не позднее начала 1915 года падет оборонительная линия Батум – Карс – Ардаган, и весной 1915 года турки развернут наступление в Закавказье на Эривань или на Кутаиси. Состоится сражение с весьма малыми шансами на успех для русских войск.
Летом—осенью русская армия отступит к Большому Кавказскому хребту (одновременно с великим отступлением 1915 года на Восточном фронте). Далее начинает вырисовываться откровенно катастрофический сценарий для России, которая, в представлениях общественного мнения, «проиграла войну всем, даже Турции».
Десантной операцией турки захватывают Новороссийск. В России разложение армии и флота начинается с юга, восстание происходит прежде всего в Севастополе. Далее – гражданская война, распад России – все, как в Текущей Реальности, но без конструктивной позиции большевиков и в условиях полного национального унижения.
Россия не становится Советским Союзом. Она вступает в полосу долговременной политической нестабильности и, в конечном итоге, фашизируется, скорее по итальянскому или даже румынскому образцу.
Россия покидает «Клуб» великих держав.
Очень медленный – и совершенно неотвратимый сценарий, катастрофический, и более вероятный, чем Текущая Реальность.
Из этой альтернативы следует, по всей видимости, два важных вывода:
Во-первых, «дикие карты», маловероятные, но значимые события, меняющие Реальность, происходят парно, и часто вторая «дикая карта» (русская победа под Сарыкамышем) до известной степени нейтрализует первую – прорыв «Гебена» в Константинополь, и вступление Турции в войну на стороне Германии.
Во-вторых, в Текущей Реальности в Сарыкамыше Россия прошла по лезвию бритвы и, по-видимому, исчерпала свой запас военной удачи.
