«Севастопольская побудка»

В большинстве источников указывается, что с покупкой «Гебена» и «Бреслау» позиция Турции, как союзника Германии, полностью определилась. На самом деле все было далеко не так просто. В августе 1914 года в Оттоманской империи сложилось неустойчивое равновесие трех политик: прогерманской, проанглийской и нейтральной.

«Партия мира» стремилась сохранить нейтралитет. Она помнила, что за последние два года Турция проиграла две войны – Балканскую и Триполитанскую, причем проиграла государствам, отнюдь не входящим в «высшую лигу». Финансы империи были безнадежно расстроены, транспортная связность государства стремилась к нулю, не хватало военного снаряжения. Флот, слабый численно и устаревший, вообще не был боевым инструментом: корабли десятилетиями не выходили из порта. Крайне серьезными были внутриполитические проблемы, хотя младотурецкая революция 1908 года и переворот Энвер-паши 1913 года привелик некоторой консолидации. «Партия мира» отдала себе отчет, что в подобной ситуации вступление в мировую войну чревато гибелью государства, в то время как нейтралитет позволяет выжить и, может быть, заработать на транзите военных грузов через Проливы. Эту группировку поддерживал султан, и у него было достаточно сторонников.

«Партия войны» со всем вышеизложенным была согласна, но полагала, что нейтралитет ничего не гарантирует. Россия была и оставалась открытым врагом, она претендовала на Константинополь и Проливы, «Крест на Святой Софии» рассматривался как вполне официальная политическая цель «Третьего Рима». Оттоманское правительство, разумеется, не могло знать подробности переговоров России и Великобритании, но младотурки предполагали, что Проливы Николаю II уже обещаны.

«Прогерманская партия» делала из этого понятный вывод: необходимо вступить в войну на стороне Германии, которая на Проливы и Константинополь не претендует. Такая война религиозно оправдана, поскольку приведет к захвату мусульманского Кавказа и Средней Азии, а возможно, позволит вернуть Египет.

«Проанглийская партия» возражала, что до сих пор Турция проигрывала все без исключения столкновения с Великобританией, да и против России воевала обычно весьма неудачно. Побережье Турции открыто для нападения английского и русского флота. Война с Великобританией создаст слабости в Аравии, на Синае, в Палестине и Сирии, в Месопотамии. Война с Россией ставит под угрозу Анатолию. Центральные державы в военном отношении менее опасны, хотя, конечно, могут создать некоторую угрозу европейской Турции. В подобной ситуации имеет смысл выступить на стороне Англии и этим шагом дипломатически обезопасить себя от России. К тому же Великобритания – мировой гегемон, она всегда побеждает.

Разумеется, настроения в турецких высших кругах носили антирусский и прогерманский характер, разумеется, Турция заключила с Германией ряд политических и военных соглашений, но эти соглашения не предусматривали вступления Великобритании в войну на стороне противников Германии. Когда 5 августа Энвер-паша предлагал России заключить военный союз, это ведь не был обман в чистом виде: сутками раньше Великобритания объявила войну Германии, известие об этом вызвало в Турции потрясение и лихорадочную «поисковую активность»…

Германское влияние в Стамбуле было очень велико, но не следует недооценивать и британское влияние. Всем известно, что немцы строили железную дорогу Берлин – Багдад и далее к побережью Персидского залива, но мало кто знает, что незадолго до войны англичане перекупили эту дорогу. В конце концов, отнюдь не является случайностью то обстоятельство, что именно Турция смогла перекупить дредноут «Рио-де-Жанейро», на который после отказа Бразилии претендовали союзники Великобритании по Антанте Россия и Франция, а также – Италия и Греция.

Так что прогерманская и проанглийская военные партии после вступления Великобритании в войну уравновешивали друг друга, и в этих условиях управляющую позицию заняла партия мира.

Приход «Гебена» в Константинополь сдвинул равновесие, хотя и не решающим образом.

С формальных позиций «Гебен» страховал Турцию от слишком больших неожиданностей в Черном море. Линейный крейсер превосходил по силе русские броненосцы, заставляя их держаться сосредоточенно. Это не имело большого значения: в течение ближайших месяцев вступали в строй русские черноморские линкоры. Но они проектировались как ответ на «Султан Осман I» и «Решадие», поэтому при приличном бронировании имели низкую скорость (21 узел). «Гебен» всегда мог уйти от русского Черноморского флота – все равно с дредноутами типа «Императрица Мария» или без них. Конечно, линейный крейсер не мог в одиночку захватить господство на море, но он мешал русским использовать свое несомненное превосходство в силах. В итоге сложилась неопределенная ситуация: скорость «Гебена» в какой-то мере уравновешивала Черноморский флот. Правда, все это равновесие держалось на исправности ходовой части одного-единственного корабля.

С другой стороны, прорыв «Гебена» в Константинополь был потрясающим военным приключением, рассказ о котором не мог не произвести впечатления на лидеров младотурок, которые и в самом деле были молодыми (военный министр и диктатор Энвер-паша, 32 года, министр внутренних дел Талаат-паша, 40 лет, Джемаль-паша, третий член триумвирата, губернатор Багдата, администратор Сирии и морской министр, 42 года). Кроме того, Сушон показал непобедимых и всеведающих англичан в смешном свете, чем немало способствовал преодолению комплекса неполноценности у турецкого руководства.

Равновесие сдвинулось – и только.

Сушон приступил к ремонту «Гебена». Каким-то образом германским морякам удалось в условиях совершенно не приспособленной для этого Константинопольской базы привести механизмы корабля в нормальное состояние. Линейный крейсер вновь мог давать 24 узла, а на короткое время – даже 26. Немецкий «ордунг» так повлиял на турецких моряков, что уже через месяц некоторые турецкие корабли были готовы выйти в море, чего они не делали уже много лет.

Постепенно Сушон склонял чашу весов на свою сторону. Он организовал выходы турецких миноносцев и «Гебена» в Черное море. Двадцать седьмого сентября Турция закрыла проливы для судов Антанты. Отношения с Россией ухудшались с каждым днем.

Нужно сказать, что Россия относилась к возможному вступлению Турции в войну довольно неоднозначно. МИД (Сазонов) был категорически против, и полагал, что инициатива начала военных действий, если уж они неизбежны, должна исходить от турок. Армейское командование не приветствовало возникновение еще одного фронта. А командование Черноморским флотом ничего не имело против провокации, в ходе которой можно было бы потопить или серьезно повредить «Гебен». Нужно, конечно, иметь в виду, что политические круги Российской империи в августе – сентябре 1914 года рассматривали Первую мировую войну как повод для установления контроля над зоной Проливов, а для этого в любом случае пришлось бы воевать с Турцией.

Решающие события произошли 29 октября 1914 года.

В 3 часа 30 минут турецкие миноносцы «Гайрет» и Муавенет» обстреляли Одессу и потопили канонерскую лодку «Донец». В 6.33 «Гебен» открыл огонь по Севастополю. Он маневрировал на минном поле, которое, однако, было выключено. «Гебен» уверенно опознали (все-таки Россия уже три месяца воевала), приказ на включение мин был отдан, но на его исполнение ушло 20 минут, а у Сушона было очень хорошее чувство времени.

«Гебен» открыл огонь с дистанции 40 кабельтовых. В Севастопольской бухте находился весь Черноморский флот, но расположение русских кораблей и их неготовность не позволили открыть ответный огонь. Стреляли береговые батареи, и даже добились каких-то попаданий, но в целом обстрел закончился ничем.

На отходе «Гебен» столкнулся с отрядом из трех русских эсминцев, повредил один из них и потопил минный заградитель «Прут». Вместе с этим кораблем было потеряно 750 мин (14,5 % довоенных запасов Черноморского флота).

Вот теперь Россия получила повод к войне. Великобритания еще искала какие-то возможности для урегулирования конфликта, но в этом уже не было особого смысла: оскорбленная Российская империя свое решение приняла. Первого ноября она объявила войну Турции. На следующий день за ней последовали Сербия и Черногория. Великобритания и Франция ждали чего-то еще три дня, наконец, 5 ноября они также вступили в войну. Оттоманская империя неделей позже объявила, что находится в войне со всеми странами Антанты.

Вот теперь линейный крейсер «Гебен» стал из оперативного – стратегическим фактором! Адмирал В. Сушон добился своего. «Все подвиги и разрушения, причиненные знаменитыми крейсерам, вроде «Алабамы» и «Эмдена», бледнеют перед теми бедствиями, причиной которых был «Гебен», столь решительно повлиявший на ход событий не только на Черном море, но и на всем восточном театре военных действий». С этого момента Россия стратегически изолирована от союзников: черноморские и балтийские порты блокированы, Мурманского порта еще нет, Архангельский порт зимой замерзает, его транспортная связность с центральной Россией недостаточна. Остается Транссиб с его огромным «плечом» через весь земной шар.

Вся эта история настолько неправдоподобна и авантюристична, что вызывает у официальной истории идиосинкразию. Факты они признают, но резко утверждают, что Турция заключила договор с Германией в самом начале августа, что Энвер-паша был явным германофилом, что это он отдал приказ Сушону, и т. д. «Наивно полагать, что германский адмирал, начиная войну, не поставил об этом в известность военного министра и диктатора Турции и не получил от него разрешения».

Конечно, поставил! Конечно, получил!

Сушон ведь и от пьяного вдрызг капитана английского угольщика получил официальное разрешение…

Вильгельм Сушон

Родился 2 июня 1864 года в Лейпциге. Уже в 17 лет он стал офицером, вскоре командовал канонерской лодкой «Адлер» и участвовал при захвате Германией островов Самоа. Окончил Морскую академию в Киле. В 1896–1900 гг. служил в Главном командовании ВМФ, в 1902–1904 гг. – в Адмирал-штабе. Во время Русско-японской войны – начальник штаба крейсерской эскадры в Восточной Азии. В 1906–1907 гг. – в Имперском морском управлении, затем командовал броненосцем «Веттин». В 1909–1912 гг. начальник штаба ВМС на Балтике. С 23.10.1913 командующий эскадрой Средиземного моря.

С 16 августа 1914 года командующий германо-турецким флотом, впоследствии – также и болгарским флотом. Вице-адмирал турецкого флота.

29.10.1916 награжден орденом Pour le Mérite.

В сентябре 1917 года Сушона перевели командующим 4-й эскадрой Флота Открытого Моря, с которой он участвовал в захвате Рижского залива и Моонзундских островов, а 12 апреля вошел в Гельсингфорс.

Адмирал Сушон в марте 1919 года ушел в отставку. Он тихо жил в провинции, время от времени наезжал в Берлин в честь какой-нибудь очередной годовщины событий мировой войны на море. В 1938 году его торжественно встречали в Стамбуле с почестями, полагающимися главе государства. Скончался Сушон 13 января 1946 года в Бремене.

Решения В. Сушона во время прорыва в Константинополь иногда подвергают критике: слишком рисковал с обстрелом алжирских портов, слишком долго выжидал в Эгейском море… Рискну утверждать, что германский адмирал действовал идеально.

«Гебен» должен был прийти в Константинополь вовремя. Четвертого августа Великобритания вступила в войну, вызвав в турецком правительстве растерянность, если не панику. На следующий день Энвер-паша начал что-то говорить о союзе с Россией. Реакцию испуганных людей нельзя предсказать, им надо дать время успокоиться. Сушон выжидал, сколько мог.

Что же касается рейда к Алжиру, то он привел к задержке переброски 30 000 человек (усиленного корпуса) на три дня. Это выигрыш темпа как минимум в оперативном масштабе.

Колоссальное стратегическое значение прорыва «Гебена» породило легенду, весьма распространенную в советское время, что английское адмиралтейство сознательно пропустило Сушона в Константинополь, имея в виду послевоенные интересы Великобритании.

Определенный резон в этом как будто есть: «Большую игру» между Англией и Россией создание Антанты не отменяло. Сэр У. Черчилль умел строить далекие многоходовые планы и мог додуматься до такого способа послевоенной нейтрализации России.

Однако примем во внимание, что адмиралтейство никак не могло рассчитывать, что к началу войны «Гебен» будет находиться в Средиземном море. У германского линейного крейсера было достаточно времени, чтобы укрыться хоть в Поле, хоть в Вильгельмсгафене. Кроме того, адмиралтейство не могло быть уверено в нейтралитете Италии.

Поэтому заранее составить план использования «Гебена» в интересах Британской империи не мог ни Черчилль, ни Фишер. А «за доской» находить такие слишком уж далекие планы, просто невозможно. К тому же в первых числах августа у Черчилля и Фишера было слишком много проблем вне Средиземного моря (которое, напомню, находилось во французской зоне ответственности). Готовилась переброска Экспедиционного корпуса. Гранд Флит срочно перебазировался на Скапа-Флоу. С часу на час ожидали внезапной атаки германских эсминцев. Резко росли фрахтовые ставки в связи с угрозой крейсерской войны.

Кроме того, Фишер и Черчилль находились очень далеко от Средиземного моря и неизбежно могли давать только очень общие и неизбежно запаздывающие приказы…

Наконец, в рамках макиавеллиевского плана «Большой игры» проще всего было просто передать туркам «Султана Османа» и «Решедие», на что было и время, и возможность…

Не удивлюсь, если источником этой красивой легенды являются сами англичане. Все-таки лучше прослыть иезуитами, чем идиотами.