Глава 41

Слова Виенны напоминали разящие стрелы, каждое било точно в цель, напоминая о моих собственных тревогах и опасениях.

– Ты еще сомневаешься? Думаешь, если Себастьян дружен с хальфданским колдуном, сможет принять и тебя? Смешно. Это мужской мир, девочка. И мужчинам в нем позволено куда больше, чем женщинам. Тема о колдунах мужского пола всегда замалчивалась. Как считаешь, почему?

– Не удавалось поймать? – предположила я.

– Подозреваю, что колдунов всегда было мало, и прежние короли попросту держали их при себе. Нам очень повезло, что фанатики – всего лишь сборище безумных. Никто из них не умеет колдовать. Они силятся призвать демонов, приносят жертвы и, говорят, даже пытаются пить человеческую кровь. Но что за гримаса на твоем милом личике? Тебе неприятно о таком слышать? А ведь они признали бы тебя своей королевой или даже богиней.

– Пожалуйста, прекрати! – взмолилась я, зажимая уши, чтобы спастись от яда, который лился с языка баронессы.

– Ни один здравомыслящий человек, воспитанный в традициях нашей страны, не пожелает видеть матерью своих детей колдунью. А герцога де Россо вырастила его бабушка, не так ли? Вдова того, кто всю жизнь боролся с колдовством.

Я – не в первый уже раз – представила реакцию Ортензии, и мне показалось, что в комнате вдруг похолодало.

– Рассчитываешь на благородство Себастьяна? Что ж, допустим, он встанет на твою сторону. Но неужели ты хочешь сделать его изгнанником? Лишить расположения короля, который наверняка обвинит герцога в измене, если тот от тебя не отречется… Такой участи ты желаешь для своего супруга?

– Ты… думаешь… он вернется к тебе? – онемевшими губами пробормотала я. – Но его величество! Ведь ты же…

– Не невеста ему, не жена и не мать его детей, – презрительно фыркнула Виенна де Кастеллано. – Всего лишь фаворитка. А он их с момента восхождения на престол много сменил, да и ревнивостью никогда не отличался. Женский век недолгий. К тому же при дворе то и дело появляются молоденькие красотки.

– А если бы у тебя родился от него ребенок?

– Бастарда на трон все равно не посадят.

На губах собеседницы промелькнула горькая усмешка. Я молчала, вспоминая девочку из обители, воспитанную книгами и ушедшими от мира женщинами. Девочку, которой жизнь в королевском дворце казалась настоящей сказкой, полной чудес. Но сейчас воздушные замки разрушились, не выдержав столкновения с действительностью. Рассыпались серым пыльным облаком, разлетелись на мелкие осколки, которые даже с помощью колдовства не получилось бы склеить.

Но в моей жизни появилась другая сказка. Пусть короткая, но только моя. Любовь Себастьяна, мгновения счастья с ним, уроки с Луиджи, знания о колдовстве и собственном даре, что я получила от Яниса.

И этого у меня никто не отнимет.

– Я пришлю к тебе Аларика, – сказала Виенна. – Он как раз сейчас здесь. Выполнял для короля какое-то поручение и явился за деньгами, нахал прожорливый.

– Разве я согласилась?

– Что ж, немного времени на раздумья я тебе дам. Только не надейся, что колдун из Хальфдана поможет. Он здесь никто, даже не посол. Всего лишь чужеземец. И, пока он находится в Ирстании, обязан подчиняться местным законам. Пусть скажет спасибо, что король Арнальдо еще ничего о нем не знает. А иначе могут выслать из страны – в лучшем случае.

Баронесса вышла, а я осталась стоять посреди комнаты. К горлу подступил комок, но слез не было. Только тяжесть на сердце сдавливала грудь и не позволяла свободно дышать.

Вспоминая недавние слова Виенны, я осознавала, что не все они предназначались для того, чтобы меня запугать. В них имелся и свой резон. О том, что близких колдуньям людей, не желающих отречься от них, подвергали строгому наказанию, я знала и раньше. Ортензия, выдавая ту девушку-хальфданку, наверняка прежде всего думала о безопасности семьи и репутации герцогского рода, а не о мелкой мести чужестранке, на которую положил глаз отец моего мужа. Так герцогам де Россо удалось сохранить все, что веками накапливали их предки, и не упасть в глазах тогдашнего короля.

А сейчас на троне его величество Арнальдо, и кто знает, не захочется ли ему повторить все, что делали его предшественники? Показать своим подданным, что он готов защитить их от угрозы колдовства, что прежние законы не ушли в прошлое. Да, возможно, его нареченная будет против, но что она может сделать, не успев стать королевой? Когда они поженятся, Эльсе придется не только принять здешние законы, но и дать клятву повиновения супругу. Так что мне она не заступница, даже если сама по себе ничего против таких, как я, не имеет.

Стать изгнанником, потерять расположение короля, опозорить свой род… Боги свидетели, такого я не пожелала бы Себастьяну даже тогда, когда мы с ним еще не познакомились. А теперь и подавно… Я видела от него и Яниса только добро. Разве могла я ответить им черной неблагодарностью и подставить под удар? А еще Ортензию и всех тех людей, которые служат герцогу, зависят от него. Не их вина, что я родилась с особым даром там, где испокон веков на колдуний велась охота, и не им за это платить.

Когда через некоторое время я услышала стук в дверь, все уже было готово. Даже руки почти не дрожали, когда писала записку. Обручальное кольцо никак не хотело сниматься, я с трудом стянула его, положила на стол возле сложенного несколько раз листка бумаги.

Аларик почти не изменился с тех пор, как мы не виделись. Небритое смуглое лицо, собранные в короткий хвост волосы, удобная немаркая одежда. Я даже ощутила что-то вроде благодарности к баронессе де Кастеллано за то, что именно он будет моим спутником.

– Вы собрали вещи, ваша светлость?

– Только самое необходимое.

– Разумно. Мы постараемся покинуть дворец незаметно. Конечно, лучше всего уезжать под покровом ночи, но сейчас подходящий момент – король собрал своих советников и прочих важных персон у себя. Ваш муж тоже там. Сейчас он вас не хватится.

Обстоятельства явно благоприятствовали Виенне. Я бросила короткий взгляд в зеркало и накинула на голову и плечи плотный шарф. При необходимости им можно закрыть лицо, да и вместо одеяла он тоже годится.

Из королевской резиденции уходила не оглядываясь. Торопливо, точно сбегала. Впрочем, так оно и было, ведь теперь меня ожидала судьба беглянки, отверженной, всюду чужой и вечно одинокой. Может быть, получится прибиться к какой-нибудь обители? Я могла бы стать в ней наставницей или же, если в этом будет отказано, попроситься туда хотя бы служанкой…

Меня ждала закрытая повозка. Не такая уютная, как карета, но хорошо скрывающая пассажиров от посторонних глаз. Аларик посмотрел на меня, помог пристроить узелок с одеждой.

– Куда бы вы хотели отправиться?

Я ни на мгновение не задумалась перед тем, как ответить:

– В Альмарис.

– Что ж… Придется проделать далекий путь. Но это ближе, чем замок де Россо, так что к завтрашнему утру доберемся.

Дальнейшее слилось в памяти в одно бесконечное тоскливое переживание. Дорожная тряска, пробирающаяся в повозку вечерняя прохлада (вот тут-то и пригодился шарф!), слабость во всем теле. На привале, который сделали, чтобы лошади могли немного отдохнуть, а мы размять ноги и сходить по нужде в ближайшие кусты, наемник предложил мне перекусить, но я отказалась, и он, не уговаривая, поел без меня.

Затем наступила ночь, и я забылась недолгим беспокойным сном. Когда открыла глаза, первая мысль была о Себастьяне. Поверил ли он тому, что я написала в записке? Конечно, имени другого мужчины там не указано, но он ведь знал, что я почти ни с кем не общалась. Или баронесса действительно постаралась отыскать лжесвидетелей, которые охотно подтвердили, что видели меня с любовником?..

Я покрепче укуталась в шарф, свернулась клубком и сама не заметила, как опять задремала. А проснулась, когда уже рассвело. Повозка стояла.

– Мы прибыли, ваша светлость! – услышала я.

– Не называйте меня так больше, – попросила Аларика, когда он помог мне выбраться. Наемник не спал всю ночь, однако держался вполне бодро. Должно быть, привык подолгу обходиться без сна.

– А как же вас называть?

– Просто Лили, – сократила я свое имя. – Мы уже в Альмарисе? Правда?

– Разве вы не чувствуете?

Я сделала глубокий вдох и ощутила непривычный запах. Соленый, насыщенный. Так пахло море.

Еще не до конца осознав, что оказалась в незнакомом месте, которое прежде видела только на тревожащих душу живописных полотнах, я растерянно взглянула на мужчину. Его очередное задание выполнено, скоро он вернется в столицу, а я? Что будет со мной?..

– Вы не знаете, есть тут где-нибудь поблизости обитель? – спросила я.

– Для начала нанесем визит моему старому знакомому, – отозвался спутник. – Вот его дом. Не королевские хоромы, конечно, но место для такой пичужки, как вы, найдется.

– Вы уверены, что ваш знакомый согласится меня приютить? – засомневалась я.

– Он мой должник, – сказал Аларик. Прозвучало это так, что дополнительных вопросов я задавать не стала.

Дом действительно выглядел добротным жилищем, где не знали роскоши, но и не бедствовали. Его окружал небольшой ухоженный сад, а дверь, которую открыла средних лет женщина в простом сером платье и длинном фартуке, производила вполне солидное впечатление. Не обшарпанная и покосившаяся, а довольно крепкая и надежная. Внутри тоже оказалось неплохо – скромно, но опрятно и даже уютно. Видно, хозяева относились к дому с любовью и заботой.

Приехали мы вовремя. Знакомый моего провожатого – коренастый мужчина с залихватски закрученными усами – служил боцманом на судне и как раз сегодня собирался уходить в море. Легенду наемник сочинил правдоподобную, представил меня как вдову своего знакомого, которой некуда идти, потому что, воспользовавшись бездетностью, родственники покойного мужа выставили ее вон. Рассказывал он столь красноречиво, что жена моряка даже поднесла к глазам край фартука, вытирая выступившие слезы. Я бы и сама расчувствовалась, если бы не знала, что это всего-навсего выдумка.

Перед тем как уехать, Аларик, отказавшись от предложения задержаться на обед, ненадолго остался со мной наедине и протянул увесистый кошель, в котором громко звенели монеты.

– Он ведь не от баронессы? – подняв глаза, спросила я.

– Какая разница? – ответил наемник, который когда-то попросил меня простить его. Но за что? Это по-прежнему оставалось загадкой.

Стоя на крыльце, я наблюдала, как человек, фамилии которого я не знала, насвистывая какую-то мелодию, запрягал лошадей. Вскоре он уехал. А я осталась.