Глава 05
Восемь-тридцать по корабельному. Комфортабельный шаттл типа «Ворон-Альфа» на сто десять посадочных мест. Разумеется, без собственного названия, а только с длииииииинннннющим цифро-буквенным индексом. «Второй» удивился – как это так, космический летательный аппарат, а названия нет – но потом сам смог сообразить, что при количестве шаттлов, сопоставимым с количеством знакомых ему автомобилей, давать каждому название – слов в языке не напасешься… даже если поднять все эти его английские, немецкие, французские и, не дай звезды, японские и китайские… из которых он сам худо-бедно знает только первый.
К сидящей в кресле Золотарь наклонилась одна из «гвардеек». То ли начальник охраны, то ли старшая конкретно этой дежурной «пятерки» – никаких внешних визуальных знаков различия на ее броне, разумеется, не было. И для моего инкома она была почти пустым местом – маркер над ней висел обезличенный с одной-единственной аббревиатурой «СВБ» – Служба Внутренней Безопасности. Только в лицо ее помнил – она ещё кивала, соглашаясь с возможностью «Лонгерона» пробить среднюю броню с восьми километров.
– Все готово, госпожа директор!
Золотарь вытянула ноги, руки и со сладким стоном потянулась. Широкий смачный зевок. С моего места – расположился я у противоположного от Золотарь борта, но так, чтобы сидеть лицом к ней – можно было оценить заразительность зевка: не менее, чем у трех гвардейцев и почти у всех секретарей напряглись шеи и свело челюсти в попытке удержаться от повторения.
– Хорошо-о-о! – Простонала она в истоме. И спросила. – Бляди уже на месте?
Вопрос оказался неожиданным не только для меня – «гвардейка» выпрямилась и чуть ошалело помотала головой. Спохватилась и пожала плечами. Спохватилась еще раз и донесла информацию вслух:
– Не могу знать, госпожа директор! – Отрезала она. – По НАШЕЙ части все готово, госпожа директор. А этими вашими бля… шлюхами мы не занимается… – Но в голос уже почему-то начали прокрадываться предательские нотки сомнения. – Вроде бы… по-моему…
– Хм? – нахмурилась Золотарь.
Громоотводом выступил один из секретарей, невысокий плотный мужчина лет тридцати (для «второго» – тридцати, а на самом деле этому мужику лет… ну, шестьдесят-семьдесят точно уже натикало). Из его дальнейших слов стало понятно, что секретариат ест свой хлеб не зря и обучен понимать босса с полуслова:
– Госпожа директор! На текущий момент подтверждается регистрация в Доме Правительства девяносто шести процентов представителей СМИ из числа приглашенных. Еще восемьсот десять из числа неприглашенных подали заявки. Из них удовлетворено и зарегистировано триста тридцать одна заявка. Вот итоговая статистика, – Легкий жест пальцами – как «козу» директору показал. – По агентствам, по цитируемости, по охвату аудитории, по полу…
– По полу-то зачем? – Поморщилась Золотарь, вяло прокручивая полученный файл перед глазами. – И где главное? Где процентное соотношение их сутенёров… хотя бы самое общее – до уровня крупнейших корпораций-«трехтысячников», а? И почему в гистограммах, а не в круговых диаграммах?
Хм. Тогда, не сутенеров, а, скорее, главарей группировок и «смотрящих» за планетами – равнять «сутенера» и даже самую плохонькую корпорацию – это как-то…
– Виноват, госпожа! – Мгновенно покрылся испариной секретарь. – Буквально одну минуту!
Взгляд Золотарь лучше любых ругательств выразил ее отношение к качеству выполненной работы.
– ОДНУ минуту я подожду. – «Смилостивилась» она.
Секретарь судорожно кивнул, и вместе с тройкой своих коллег бешенно замолотил руками по воздуху.
Понятно, что как и всякий руководитель высокого уровня, Золотарь тяготеет к обобщению информации, ее классификации и работе не с абсолютными, а с относительными величинами. Я имею ввиду, как всякий ВМЕНЯЕМЫЙ руководитель… С другой стороны, на своем опыте я уже убедился, что и с мелочами эта сука работать умеет. Хорошо ее натаскали. Качественно. Пока у меня против нее – никаких шансов. Да еще и при моем положении… неопределенном. Остается ждать, когда острая фаза игры «Пирита» против «Антрацита» пройдет, точнее, когда моя роль в этой игре станет менее значимой – сама-то игра прекратится только с удалением одного из игроков с поля.
Восемь-сорок. Под нами мягко дрогнула палуба – шаттл оторвался от посадочной палубы-ангара. Еще должно было едва ощутимо заложить уши, а по телу должен был пройти мягкий зуд-холодок-щекотка, что говорило бы о включившихся гравитационных компенсаторах. Но – это же «Ворон-Альфа»! – одна из самых дорогих, даже среди «элитников», моделей для тех, кто готов заплатить лишний миллион только для того, чтобы не испытывать не очень приятные ощущения при взлете… или для того, чтобы где-нибудь в разговоре об этом упомянуть. Поэтому на «Ворон-Альфа» установлены… компенсаторы грави-компенсаторов! Которые – ну, кто бы мог подумать! – на порядок дороже последних.
– Вот! – Выдохнул секретарь.
Феноменально! Ровно минута! Ровно шестьдесят секунд от начала фразы «минуту я подожду»!
Золотарь ознакомилась с новой версией документа. Ничего по его поводу не сказала, задала уже другой вопрос:
– Что «Антрацит»?
– Ожидаемо действуют на опережение, госпожа директор. – Голос вспотевшего секретаря был слабым и уставшим, но не дрожал. – Полчаса назад стали раздувать новость о том, что на Детро-Десять Тимониан Антрасайт разбил о скалы подаренную сестрой яхту … Восемь погибших. Он с сестрой, разумеется, спасся. И еще семнадцать человек. До уровня «легкий скандал» новость пока не дошла, но при текущем уровне информационной накачки и количестве перекрестных цитирований это произойдет к десяти-ноль-ноль по корабельному времени.
– Как-то это… предсказуемо. – Поморщилась Золотарь.
– Совершенно верно, госпожа. – Кивнул секретарь. – Прогнозируем появление других, более серьезных, инфоповодов. Это событие было призвано, в первую очередь, заострить внимание на местонахождении Тимониана и Сабрины Антрасайт, обратить на них внимание, напомнить об их существовании. А сейчас «Антрацит» устроит какую-нибудь техногенную катастрофу с потерями от сотни до тысячи. Скорее всего, связанную с гидротранспортом. Наши службы в секторе перешли на усиленный режим еще декаду назад, поэтому «Антрациту» придется обходиться своими… ресурсами. Если попытаются спровоцировать аварию у нас, то при принятых нами повышенных мерах безопасности и при дефиците времени у «Антрацита» НАШИ потери не превысят уровня, нужного для раздувания приличного инфоповода…
… или они постараются уронить «пассажира», владельцем которого являются (из эконом-класса, разумеется, в подконтрольном нам, «Пириту», пространстве. Желательно, с долгой, но безнадежной аварией, а не мгновенной катастрофой. Просто удивительно, как легко и быстро группы «мы» и «они» поменяли свое содержание на противоположное. «Чейджнулись». Прикольно.
* * *
От «Дара Звезд» до столицы Секуры – десять-пятнадцать минут на шаттле. Это минимум – при условии, что положение супер-носителя будет оптимальным для приземления в той точке на материке, которую занимает столица, а владелец шаттла согласится на ощутимый перерасход энергии, выбрав левую строну на шкале «скорость-экономичность». И положение это – вовсе не момент зенита «Дара Звезд» над столицей, как можно было бы подумать, а сильно-сильно ДО этого момента.
Однако, мы стартовали гораздо раньше. Задолго до такого оптимума. Когда «Дар Звезд» проходил по орбите аж над противоположной от столицы точкой планеты.
Оказалось, что наш вылет был осуществлен с таким расчетом, чтобы приземлиться на площадь перед Домом Правительства в девять-пятьдесят. И войти в здание – ровно в десять-ноль-ноль. И по местному, и по корабельному времени.
Я удивился и спросил о таком странном совпадении корабельного и местного времени у одного из секретарей Золотарь – неулыбчивой (справедливости ради, после выволочки от Золотарь никто из секретарей не мог похвастаться широким оскалом) девушки по имени Самита.
«Арабское имя» – как всегда бесполезный комментарий от «второго».
Оказалось, что это все-таки совпадение, и специально так не планировали. Так уж получилось, что начало 30-часового (по порту приписки) корабельного цикла совершенно случайно совпало с нулевой отметкой планетарного 21-часового. Обычное дело – раз в три декады – это должно происходить. Все-таки галактический час – общий стандарт, и с ним синхронизированы все часы галактики, вне зависимости от того, на какие суточные циклы и на какие часовые планетарные пояса настроены.
Но, в любом случае – это лишний нечаянный информационный штришок, который кто-нибудь из «журнашлюх» в своем материале да обыграет. Что, разумеется, повысит привлекательность конкретного репортажа и новости в целом.
Как бы то ни было, полет займет без малого полтора часа.
Не знаю, что делали многочисленные советники, эксперты и руководители департаментов – они летели другими бортами в составе нашего конвоя под прикрытием двух легких крейсеров. И чем они там занимались – одним Звездам известно… ну, и Службе Внутренней Безопасности, вестимо.
А Ольга Золотарь нагло дрыхла. Еще и совсем неаристократично похрапывала в процессе.
И я понял, что время старта в момент, когда «Дар Звезд» находился над противоположной стороной планеты, с максимально возможным временем на маршрут, выбрано не без умысла – госпожа исполнительный директор просто решила поспать.
Сразу после старта стюарды споро трансформировали четыре кресла в одну кровать довольно приличного размера. Золотарь разделась полностью (не стесняясь ни охраны, ни секретариата, ни меня… да ей и нечего было стесняться-то), юркнула в получившуюся кровать, укрылась выуженным откуда-то одеялом… и почти мгновенно засопела.
Чем, кстати, эффективно спаслась от моих приставаний… с расспросами. Я все-таки был не прочь узнать, сводится ли моя роль к обычному «торговать ипальником» или предполагаются какие-то более сложные телодвижения с моей стороны.
* * *
На десятой минуте полета перед глазами проявилось окошко чата:
Ли Фуэн Джонсон: Пст! Как там тебя… Тимониан!
Тим:?
В кресло передо мной опустилась одна из «гвардеек». Та самая, что согласилась со способностью «Лонгерона» с восьми километров прошить броню легкого класса защиты и с моей способностью обеспечить точное попадание.
Видимо, она и есть эта «Ли Фуэн Джонсон»
Не молодая, не старая. Умеренно симпатичная (правда, «второй» нес пургу о том, что мы тут все зажрались, и каждую вторую можно тащить на обложку модного журнала, а каждую третью – на какой-то «конкурс красоты»), сравнительно невысокая, стройная… ну, насколько можно было судить о стройности женского тела, скрытого от глаз броней. Рыжая, кареглазая. Высокие скулы и миндалевидный разрез глаз. («Японо-тянка!» – с удовольствием определил «второй» и добавил непонятное, пустив слюну. – «Ня-я-яшка!»).
Минуту мы друг друга рассматривали…
Ли Фуэн Джонсон: Начальник охраны, капитан СВБ Ли Фуэн Джонсон. Тут такое дело, Тимониан… У меня приказ включить тебя в тактическую сеть. Приказ госпожи директора.
Тим: Она с ума сошла?!
Ли Фуэн Джонсон: Кхе-кхе… ты это… попроще будь… Что тебе не так?
Тим: У меня же инком дырявый, шопесец! Вам такт-сеть через него положат, а я виноват буду!
Ли Фуэн Джонсон: Это мозги у тебя дырявые! А на твоем инкоме права обрезаны у ТЕБЯ, а не у нас. Смекаешь?
Тим: И как я буду работать с тактической сетью с таким «родительским контролем», а?
Ли Фуэн Джонсон: Закатай губенки. Молодой еще с тактической сетью работать. У нас в «Пирите» не ты работаешь с такт-сетью, а она – с тобой. Твое дело – четко выполнять распоряжения, касающиеся тебя. И вообще… ты не охренел ли – приказы директора оспаривать?!
Тим: Виноват!
Ли Фуэн Джонсон: Виноватых будем бить потом. А сейчас я тебя подключаю… До посадки время есть – займи себя чем-нибудь… Ну, не знаю – с ресурсами ознакомься, что ли…
Тим: Принято.
Ли Фуэн Джонсон: Тимониан…
Тим: Что еще?
Ли Фуэн Джонсон: А ты, правда, с «Лонгерона» с восьмикилометровой дистанции работать можешь?
Тим: Норматив сдавал. Практику сдавал… В поле, насколько помню, не работал.
Ли Фуэн Джонсон: Ну, на это мы еще посмотрим. Отбой.
Джонсон усвистала к своим подчиненным. А тактическая сесть самостоятельно, без моего вмешательства подключила мой инком к себе. Как это принято у НАС в «Пирите».
Если кто не понял, сейчас произошло что-то невозможное и невероятное.
Клону-рабу только что оказано высочайшее доверие. Меня пустили в святая святых любой системы охраны – тактическую сеть. Пусть это даже обычное «read only»… Дело даже не возможности просмотра переговоров между телохранителями. Это еще и планы, сценарии, перечень доступного вооружения, алгоритмы, маршруты движения, графики… И все это – «on line» (© «Второй»)!
Например, сейчас я «видел» не только крейсеры сопровождения – «Оплот-400» и «Красный Рассвет-9031» – , но и мог получить информацию о каждом из двадцати двух истребителей, выпущенных ими. Мог узнать боевую задачу и ТТХ каждого. Вплоть до личных дел пилотов. Вплоть до информации, передающейся сейчас с каждого из ударно-разведывательных «беспилотников», управляемых с этих истребителей. А каждый истребитель в данный момент «держал» от десяти до пятнадцати БПЛА!
Сейчас конвой небольшим облачком двигался по небосводу. До входа в атмосферу, где шаттлы будут взяты на сопровождение чисто атмосферными истребителями, а из старого эскорта останутся только восемь истребителей-универсалов, способных работать и в вакууме, и в атмосфере, оставалось меньше часа.
* * *
Шаттл приземлился, но мы пока не выходили. Золотарь проснулась пять минут назад, резво вскочила и оделась. Обратил внимание на то, что она не надела ни экзоскелет, ни броню. Не молча обратил внимание, а вслух. Золотарь от меня отмахнулась. Стал настаивать. Золотарь заткнула меня приказом. Оставалось удовлетвориться вздохом и мрачностью Джонсон, которая явно была со мной согласна, но спорить даже не пыталась.
«Ли Фуэн Джонсон: Руку ей предложи, тормоз!» – Сверкнуло сообщение в такт-сети.
Покосился на стоявшую рядом Золотарь. Отставил локоть. На который та оперлась со своей обычной надменной улыбкой.
«Ли Фуэн Джонсон: Вообще-то, мужчина должен стоять слева от дамы!»
«Тим: На время выполнения боевой задачи я могу считаться военнослужащим. Военнослужащие идут справа от дамы… Кстати, забыл спросить – каков размер „боевых“ выплат мне положен?»
Кто-то в такт-сети весело «фыркнул» – послал соответствующий эмодзи-смайлик. Без лейбла-подписи. Угадайте, у кого в тактической сети могут быть такие возможности? Точнее, у кого есть нужный уровень наглости и уверенность в собственной безнаказанности.
«[Без подписи]: Самита! Запиши – обыграть это в новостях!»
«Самита Дели-Бауэр: Принято, госпожа директор!»
«Ли Фуэн Джонсон: Госпожа директор, ну сколько можно! Ну, так же нельзя!!!1 [Без подписи] переименован в „Объект-1“. Для пользователя „Объект-1“ удалены права администратора»
Ну, по крайней мере, эта Джонсон не боится выговаривать Золотарь. Во всяком случае, сейчас, в боевой, по факту, обстановке Золотарь для нее – не «госпожа директор», а объект охраны, подопечная, «Объект-1». Пока ее действия выглядят достаточно профессионально. Ну, насколько вообще можно быть профессиональным, охраняя эту самодурку.
«Ли Фуэн Джонсон: Верба, обстановка?»
«Верба: Чисто. Желтый-желтый. Принимайте решение»
Верба, как подсказала тактическая сеть – это начальник над всей агентурой в толпе встречающих и над всеми наблюдателями, отслеживающих сейчас обстановку не только на площади, но и прилегающих окрестностях.
Оп-па! А тут, оказывается, еще и тройка из двух атмосферных «штурмовиков» и одного «десантника» в полутора километрах над площадью на антигравах висит!
И четыре крейсера – от ста до трехсот километров «лесенкой» изображают из себя ПКО. И у всех – выпущены звенья истребителей, готовых сорваться в любом направлении по первому же свистку! Ну-у-у, мое мнение о Джонсон все лучше и лучше!
«Ли Фуэн Джонсон: Принято. Гвардия, меняю всем камуфляж! Федя, организуй нам подиум!»
Взвыла сирена, замигали красные транспаранты и аппарель стала мягко опускаться на плиты площади.
Вся броня охраны (и моя броня – тоже) стала… белеть! Ну, ё-мое, Джонсон! Как так-то, а?!!!
В тот же момент в открывшийся проем влетел десяток небольших дронов размером с кулак каждый. И каждый тут же был помечен моим инкомом зеленой отметкой-маркером, взятой из тактической сети. Журналисты. Ну, не совсем журналисты – сами дроны принадлежали охране Золотарь. Журналистам шла картинка с бортовых камер, и они могли управлять камерами и пилотировать дроны… Разумеется, в ограниченных пределах, не залетая в закрытые и не заглядывая в запретные зоны. И картинку, само-собой, можно было в любой момент обрезать с пульта охраны.
«Ли Фуэн Джонсон: Группа-А. За мной. Копьем. Вперед! Шагом! Марш!»
Первая пятерка гвардейцев с начальником охраны «на острие» изящным легким шагом, почти танцуя, как модели на подиуме, но без вихляния бедрами, двинулась вперед, ступила на плиты площади и протанцевала двадцать метров. Телохранители застыли, сохранив построение «копья». Подбородки подняты, никаких озираний по сторонам, никаких «зырк-зырк». «Мы ничего не боимся и нам на всё и на всех пох!». Чистые взгляды на одухотворенных лицах устремлены куда-то за горизонт за пределы атмосферы.
Представление должно быть красивым с самой первой своей сцены. Уверен, камеры-дроны сейчас берут лица гвардейцев крупным планом… ну, да – я заметил на лице Джонсон следы легкого НАТУРАЛЬНОГО (и баснословно дорогого) макияжа.
«Ли Фуэн Джонсон: Чисто. Принимаю командование. ВНИМАНИЕ ВСЕМ! Объект-1 выходит!»
Золотарь требовательно дернула меня за рукав.
О! Даже так? То есть, не она меня сейчас выводит из шаттла, а я – ее.
Уже вижу сегодняшние заголовки: «Тимониан Антрасайт передает планету Секура в надежные руки Ольги Золотарь!», «Антрасайт у ног Пирита!», «Тим сделал Оле подарок – крупнейший планетарный центр обработки ханавана!» и «Почему не сестре?!» И все это – обязательно с восклицательными знаками.
«Ли Фуэн Джонсон: ВНИМАНИЕ ВСЕМ! ИЗМЕНЕНИЕ В ПРОТОКОЛЕ [ „Тим“ – > „Объект-2“]»
«Пипец!» – в понятной для себя терминологии охарактеризовал ситуацию «второй».
А Золотарь, сохраняя на лице умиротворенную милостивую улыбку, отправила в такт-сеть широко ухмыляющийся смайлик.
* * *
Площадь перед Домом Правительства на Секуре – та самая площадь Дохан – была, как и ожидалось, освобождена от любых следов, напоминающих о Центре депортации.
На слабом ветру лениво трепыхались белые флаги с логотипом «Пирита». Метеослужба подобрала силу ветра такой, чтобы расправить флаги, и чтобы на них была видна эмблема «Пирита», но чтобы с людей не срывало шапки и, тем более, не поднималась пыль.
Отстраненно принял сообщение от «второго»: оказывается, логотип «Пирита» – это вензель-монограмма, образованная из букв латинского алфавита «F», «e», «S» и арабской цифры «два». Снова совершенно бесполезные данные – что мне с той информации?
По периметру площади в огромных прозрачных шарах велась трансляция-проекция с дронов-камер. Лица крупным планом, героический вид наших (наших, мать же ж вашу!) телохранителей, общий план, вид сверху, сбоку, даже вид снизу от брусчатки на чьи-то грубые ботинки… то ли какой-то дрон сломался и упал, то ли так задумывалось.
Людей было… много. Очень много. Огромная толпа заполнила всю площадь. Сказал бы – «забила до отказа», но с высоты моего роста оценить это было нельзя, большие экраны-проекции этого не показывали, а подключаться к камерам подвешенных над площадью дронов-разведчиков я не захотел – не до того было, за лицом следил.
Оставался свободным только огороженный участок посадки шаттла и широкий «коридор» от парадного входа Дома Правительства до опущенной пассажирской аппарели шаттла, ожидаемо севшего так, чтобы аппарель опустилась точно в сторону здания.
Конечно, коридор образовался не сам по себе – никто в подобных вопросах не надеется на сознательность людей. Когда люди соединяются в толпу ни о какой сознательности речи не идет. У толпы не может быть сознательности.
«Коридор» был организован военными. По парадным песочного цвета мундирам я идентифицировал солдат сухопутных сил «Пирит». Над каждым горел бледно-желто-зеленый маркер. Средненькое доверие. Но тут дело не в лояльности военнослужащих, а в доверии к их способности сдержать толпу в случае, если та взбесится. Ну, ребята и девчата тут не для того стоят – не их дело толпу усмирять. Максимум – сдерживать слабенький напор. А если у толпы «сорвет клапана», то в дело вступит воздушное прикрытие – нас накроет защитой, «штурмовики» зальют площадь огнем и свинцом, а десантура вытопчет то, что останется.
Что, конечно же, поставит крест на всем представлении. Следовательно, этого не произойдет – замаскированные в толпе подчиненные Вербы костьми лягут, но не дадут этому произойти.
«Объект-1: Вперед! Шагом! Марш!»
* * *
– … сделали все возможное. А кто-то – и невозможное. Для скорейшего возобновления нашей работы… после этого незначительного кризиса МЫ сделали всё. Хочу поблагодарить всех. Но особо отмечу усилия социальной службы в лице господина Хопера, адски сложную работу, которую проделал департамент воздушного транспорта в лице…
Короткие фразы. Понятные несложные слова. Простые неперегруженные предложения без сложных оборотов. И, в то же время, там и сям – элементы и обороты, дающие иллюзию спонтанности и «живости» речи «не по бумажке». Золотарь безошибочно переводила взгляд по залу, «выцеливая» тех, кто так или иначе затрагивался в речи. Речь ее была четкой, внятной. Голос – звонким и выразительным.
Текст был подготовлен ее секретариатом просто мастерски. Ну, и суфлерская поддержка через такт-сеть – тоже на высоте. И ораторские навыки не подкачали.
«Антрацита», меня, Сабрины, военного конфликта – речь не касалась вообще. Напрочь. «Досадная проблема», «незначительный кризис», «решенные вопросы». Эдакая обезличенная «трабла», которую совместными усилиями таки решили, продемонстрировав дух товарищества, взаимопомощи, и чувство локтя… в области желудка.
– … Уважаемые коллеги! Вы все постарались! У нас все получилось!
Вынужден признать – да. У тебя всё получилось. Речь – отличная. И моя персона – очень к месту. «В кассу». Что видят люди? Вот он – стоит возле трибуны, за которой выступает Золотарь, олицетворяя собой молчаливую поддержку. Тимониан Антрасайт (Антрасайт!) стоит возле госпожи исполнительного директора «Пирит» («Пирит»!), а над его головой – пустой лейбл со смазанной идентификацией, свидетельствующий о том, что Антрасайт, как и госпожа директор, является объектом ее охраны! И не просто лениво ворон считает, а буравит напряженным взглядом первые ряды, отслеживая «усвоение материала» своими бывшими… подданными.
Кстати, да. Рядом со сценой с трибуной я смотрелся бы в «Барракуде» не очень уместно.
– … в нашей корпорации действую простые правила. Если заслужил – будешь вознагражден. Наша корпорация не забудет усилий тех, кто не жалея себя…
* * *
«Ли Фуэн Джонсон: Внимание! Объекты выходят!»
Госпожа исполнительный директор изволили осмотреть окрестности. В сопровождении свиты – теперь к советникам и начальникам из «Пирит» добавились бывшие служащие «Антрацита». Те самые, которых она хвалила во время своей зажигательной мотивирующей речи. Проверенные до прабабушек и прадедушек с учетом благонадежности домашних питомцев – кошечек и собачек. Под ненавязчивой опекой снующих в свите гвардейцев.
А еще такт-сеть показала, что половина «советников и начальников» – сотрудники СВБ под прикрытием! «+10 к профессионализму, Ли Фуэн Джонсон!»
Интуиция грызла, заставляя удвоить и утроить бдительность. И стараться задвинуть Золотарь, постоянно норовящую вырваться вперед и «вести», за спину.
Работе с интуицией в моем обучении отводилось неимоверное количество часов. Медитации, психотропные средства, специальные тренировки… Например, заткнуть уши берушами, задраить в каюте без единого источника света и натравить четверку инструкторов (или таких же учеников) с резиновыми дубинками и налобными ПНВ. И крутись, как хочешь. Это – самый-самый начальный уровень.
Вот и сейчас было такое чувство, будто один из инструкторов замахивается дубинкой, чтобы от души приложить меня по затылку. Знакомое такое мимолетное чувство. Для того, собственно, и избивали до беспамятства, чтобы сделать это непонятное ощущение ЗНАКОМЫМ.
Дотопали аж до набережной.
Золотарь о чем-то весело щебетала с тем самым начальником СоцСлужбы. Как его там? Хойпер? Хопер? Хмурый такой высокий дядька за восемьдесят…
Гвардейцы тоже что-то почувствовали (видимо, не одного меня мутузили в темной-темной комнате). В простых текстовых строчках Джонсон чувствовалось нешуточное напряжение и прорывающееся от этого раздражение:
«Ли Фуэн Джонсон: Внимание всем! Красный-желтый! Объект-2, как ты ее держишь?! Как держишь?! Девочке же неудобно!»
Я был настолько сосредоточен на усилиях по переводу интуитивных ощущений на понятный для остального организма язык, что даже не огрызнулся в ответ.
– «Удочка»! Сектор 9! – Уже вслух подал громкую команду один из гвардейцев.
Хм, «удочка»? Что такое «удочка»? Это явно какой-то жаргон. А я его не понимаю – в «Антраците», что логично, личная охрана использует другой социолект!
«Удочка – это что-то длинное! Дистанционное» – неожиданно вылез «второй».
Ага! Значит, «удочка» – активация чего-то длинного, дистанционного. Какого-то прицельного приспособления? Или целеуказания постоянно смещающейся Цели? Да! Другими словами – снайпер. Ну да, «Сектор-9» – очень многообещающее направление для снайпинга. Сам бы выбрал во-о-он ту высоточку. Наверняка, в ней дохренища этажей и квартир – отойти потом с точки – как два пальца обмочить!
Но – нет. Почему-то на снайпера моя интуиция… «не встала».
Тогда что?
Озарение было, как обычно с интуицией, внезапным. Молнией, ненадолго озарившей ситуацию.
Хмурый дядька Хопер. Хмурый! Хмурый с обреченным взглядом! Без капли страха в глазах! Вот оно!
Гвардейцы рассыпались, перекрывая собой и активировавшимися носимыми силовыми щитами красные и желтые сектора.
Взвыли до неприятного пробирающего визга генераторы защитного поля в одном из закрытых фургонов, медленно движущихся параллельным курсом. Это защитное поле приняло на себя выстрел. Судя по уровня звука, каким-то нехилым калибром прилетело.
Безо всяких политесов рванул на себя Золотарь, отрывая от Хопера. С трудом удержался от излишне резкого рывка – я-то в экзоскелете на двух-… уже на четырехкратном усилении, а она – без. Оторву ей руку по плечо к чертям собачьим – еще загнется от болевого шока.
Тоскливый взгляд Хопера. Да! Бомба! Или распылитель боевых нанитов. Или – отравляющего вещества. Снайпер – лишь для отвлечения внимания!
Золотарь с выпученными глазами летела мимо меня, а я уже перехватывал ее, обнимая, героически закрывая своим телом и окончательно отсекая от Хопера.
Хлоп! Будто лягнули в спину – и с Золотарь в обнимку я полетел на антикварную брусчатку набережной… Наверняка, с уже располосованной поражающими элементами спиной и затылком. Приземление вышло мягким – автоматически включилось защитное поле у госпожи генерального директора. Приземление было мягким для Золотарь. Меня же, естественно, тут же отшвырнуло в противоположную сторону. На то, что осталось от тела Хопера. Значит, бомба, а не распылитель.
Последнее, что я услышал – звук далекого выстрела, наконец-то долетевший до нас.
А последнее, что я подумал перед тем, как меня вырубили препараты из аптечки: явно был использован «Лонгерон» или что-то близкое по классу. И, руку на отсечение, точно с восьмикилометровой дистанции. Ни метром больше, ни метром меньше. Или я перестану уважать Джонсон…
«Интересно, почему метры и километры совпадают с земными?» – еще одна бессмысленная ремарка от «второго». – «Ну, если на первый взгляд…»
