Глава 03
Я не сумел ее уговорить. Она бледнела, краснела, ее лицо покрылось испариной, прическа пришла в беспорядок. Губы и голос дрожал и срывался. Она беззвучно и в голос плакала. И до крови прокусила губу. Но даже после беглого прочтения контрактов (это, действительно, был обычный полный контракт, практически рабский, но без того, о чем я полушутя-полусерьезно говорил Золотарь… работодатель даже обязывался выплачивать небольшое жалование!) она не смогла пойти против своих псиблоков. Или собственных убеждений. Или еще чего-то, о чем я не знал.
Если б эти гребанные псиблоки снимались простым ударом по башке – честное слово, прописал бы ей апперкот в подбородок! Очень качественно взбалтывает мозги. И следов почти не остается. К сожалению, с перекореженной психикой такое не сработает. Во всяком случае, не за двадцать минут.
У меня не хватило красноречия, логики, дара убеждения, харизмы… Хер знает, чего там у меня не хватило – всегда чего-то не хватает. И, наверно, надеяться на что-то иное в нашей с Сабриной ситуации было глупо – ведь она прошла ту же подготовку, что и я. Ее так же, как и меня, учили пудрить окружающим мозги и еще лучше учили не допускать запудривания мозгов окружающими. Слишком хорошо научили, блядь!
Через двадцать минут Сабрину увели. Выкидывать в космос. Как и было обещано.
Я не сумел ее защитить. Вошедшая двойка в экзоскелетах меня, бессильно что-то орущего и размахивающего руками, просто отодвинула в другой угол комнаты силовым полем. Осторожно отодвинули, чтоб не поломать ненароком. Не обращая на мои крики внимания (скорее всего, добавили к силовому полю шумоподавление), визитеры спросили Сабрину о ее решении. Та выдохнула в пол что-то отрицательное. И даже для верности мотнула головой… явно, через силу.
Сама нацепила на шею какой-то ошейник. Сама отставила руки в стороны, чтобы конвоирам было удобнее вести ее по коридорам.
Замок в двери сыто клацнул, когда ее увели.
Там, в коридоре… или перед лифтом, или перед шлюзом, или на лестнице, если таковая попадется на пути – она обязательно что-нибудь предпримет. И одному из конвоиров, несмотря на его экзоскелет, несмотря на встроенное в этот экзоскелет вооружение, точно не поздоровится. Может быть даже двум. Может быть даже, один из них погибнет. И, разумеется, ей это не поможет – просто в шлюз выкинут сильно помятое тело двенадцатилетней девочки. Ведь в коридоре ждала еще тройка конвоиров.
Давящая на тело тяжесть исчезла, и я сполз по стене. Так и сидел, бессмысленно смотря сквозь переборку. Ни о чем не думал. «Второй» и «советник» тихонько о чем-то бормотали – я их не слушал.
Через несколько минут веки налились свинцом, и я провалился в мягкую спасительную дрему.
* * *
В уютно рокочущей бездне забытья мысли тронулись с мертвой точки. Они, разрозненные, яркими звездочками освещали собой сознание, вспыхивая и медленно угасая.
…
Я повел себя абсолютно неправильно. Неприемлемо. Я-прежний хладнокровно и не показывая никаких эмоций должен был отойти в угол комнаты, заложив, как положено, руки за спину и уткнуться носом в стену. Хладнокровно дождаться, когда Сабрину уведут, и вернуться к изучению контракта… чисто на всякий случай – вдруг Золотарь все-таки согласится поступиться одним-двумя пунктами этой… кабалы? Это «второй» виноват? Или слетевшие пси-блоки?
…
Удивительно, но сестру я, оказывается любил. Ну, не то, чтобы прямо вот любил, но привязался сильно… Или, как минимум, симпатизировал. А хотя, кого я обманываю!
…
Я просто устал – с того самого момента, как меня приложило о стену в подземном переходе, я воспринимаю окружающее ярко, как ребенок. Будто вижу все это в первый раз. Впечатлений много – мозг просто устал и запросил пощады.
…
Смерть от взрывной декомпрессии – неприятная с виду и совсем некрасивая. Но хотя бы быстрая и безболезненная. Сравнительно. Но это я опять себя успокаиваю и пытаюсь обмануть.
…
Выход из подземного перехода блокировали намеренно. «Пириту» нужно было, чтобы мы с Сабриной САМИ вылезли из-под земли и потопали в Центр. Зачем?
…
Я – это туристический автобус. «Второй» – это пассажир-турист внутри. На экскурсии. А гид у него – «советник». А что! Отличная аналогия! Следуя ей, можно додумать «продолжение»: турист рано или поздно покинет уютный салон и вернется в гостиницу, или завалится в ресторан, а вот автобусу надо как-то следовать по маршруту дальше.
…
Ольга Золотарь – тварь и стерва. Даже если ей это положено по должности.
…
Какие только мысли не придут в расслабленный полудремой усталый и истерзанный психическими потрясениями мозг…
* * *
Золотарь выглядела веселой и бодрой. Скорее всего, выступление перед членами Правления прошло хорошо, на позитиве. Вряд ли это трудно – удачно выступить в Правлении. Особенно когда матушка – председатель Правления, а более половины его состава – другие близкие родственники.
– Что ты, мальчик мой, не весел? Что головушку повесил?
Если б не едва заметная радужная пленка между мной и «троном», порвал бы белобрысую сучку голыми руками. Придушил бы тварь! Даже позвонки не стал бы ломать, чтобы ножками подрыгала по полу подольше. Даже охрана, дежурная пятерка гвардейцев в экзоскелетах, пинающая балду в приемной, меня от нее не смогут оторвать.
Вряд ли мое состояние как-то отразилось на лице. Оказывается, сохранять внешнее спокойствие я умею отлично. Хоть чему-то полезному нас с Сабриной научили.
– Я прочитал контракт. И готов его подписать.
И голосом владеть могу. Спокойный и равнодушный. Ай, да я!
Золотарь доверительно наклонилась вперед:
– Знаешь, два часа назад ты мне нравился куда больше.
Она успела переодеться. Вместо официального белого мундира (ну, более-менее официального… при ее должности сами звезды велели иногда поплевывать на правила) сейчас стройное тело облегало золотистое легкомысленное и воздушное платье с шикарным декольте. И когда Золотарь наклонилась вперед, вид открылся захватывающий. Будь я в другом состоянии – оценил бы по достоинству. А сейчас – похеру было на ее прелести.
– Сожалею. С вашего позволения, хотелось бы побыстрее закончить с формальностями и приступить к выполнению своих обязанностей согласно контракту.
– Какой ты бу-у-ука! – Накуксилась она. – Ну, чего ты так расстроился? Из-за своей подружки, да?
«Подружки», блядь?! «Подружки»?! Сестра она моя! Сестра! Была.
Что-то, видимо, мелькнуло в глазах, потому что Золотарь выпрямилась и укоризненно покачала головой:
– Вот что это такое, а? Вот что? Посмотри на себя! Ты своими же руками снижаешь свою капитализацию, Тимониан. То какое-то неуместное чистоплюйство из тебя прёт. То – сейчас – сентиментальность…
Какая похвальная забота о моей ценности и сохранении мною товарного вида, однако. Будто подарок кому-то покупает.
– … Странно. Наверняка знаю, что ваше обучение включало в себя подготовку к подобным случаям – при необходимости вы, насколько я знаю, должны уметь хладнокровно прикончить кого угодно, включая любого из родственников. Собственноручно. Инструкторы и наставники хвастались мне, что их воспитанники способны, буквально, жрать дерьмо, закусывая их ушами ближайшего боевого товарища…
– … не испытывая при этом никаких негативных эмоций. Распространенная байка для неспециалистов, госпожа Золотарь. Есть еще вариант с написанием писем на груди убитого товарища. На правах пока не законтрактованного клона, позвольте указать на ошибочность использования термина «капитализация» в текущем контексте. Зато теперь вы, раз уж интересовались вопросом, точно знаете, сколько у вас двойников-клонов. Нефорсированных, как положено.
– Я и до этого знала точное количество своих клонов. – Фыркнула она.
Но спорить не стала. Квадрат метр на метр, до этого бывший просто полом, плавно поднялся вверх и застыл на уровне груди. Дальняя половина тонкой квадратной плиты оказалась внутри защитного купола, ближняя – снаружи. На стремительно побелевшей поверхности лежало одно-единственное стило.
Золотарь слегка хлопнула по подлокотникам, легко встала и изящно сделала два шага к получившейся столешнице. Застыла перед ней, сложив руки под грудью. Указала глазами и подбородком на папку, которую я держал в руках.
– Хорошо. Вперед, подписывай!
Бросил папку на стол. Взял в руки стило. Слабо кольнуло, слегка погрызло током, тихо пискнуло. Всё, можно подписывать – необходимая идентификация проведена. Подписал. Каждый из девятнадцати листов. Развернул документы к Золотарь. А вот стило подвинуть к ней «забыл» – сейчас она за ним потянется, высунет руку из-под защиты (и защита такого типа просто обязана ее пропустить), дернуть ее за руку на себя и…
Хрен там – и стило, и документы сами сдвинулись и уползли под защитное поле.
Тц!
Золотарь громко и весело фыркнула, заметив все-таки прорвавшееся на мое лицо разочарование. Взяла стило, подержала три секунды, пока шла идентификация, и быстро подмахнула контракт единственной подписью в самом конце.
– Дуй к безопасникам на обследование. Тебя проводят.
Логично. Меня просто обязаны проверить на отсутствие закладок, жучков и «левых» имплантов. Да и инком починить должны – без него пользы от меня – ноль целых хрен тысячных. И установить новые закладки, жучки и импланты. Теперь уже – правильные и разрешенные. То есть тупо перебить номера на украденной машине.
– Слушаюсь, госпожа! – Поклонился я.
Да, теперь только так. В полном соответствии с контрактом и прочими нормативно-правовыми документами.
– Свободен! – махнула она ручкой.
Угу. Свободен. Хорошая шутка.
* * *
Обследование было эпичным. Но, как ни странно, привычным – нормальное такое полное медицинское обследование, растянувшееся на двое суток. Кажется, я уже такие проходил. И не единожды.
«Космонавтов так не проверяют» – буркнул «второй».
Инком, наконец, включили. Перекорежили все настройки, поудаляли кучу модулей, понаустанавливали дохренища новых, засрали память «жучками», антивирусами, анализаторами и файерволами. Обрезали все права, как ребенку.
И посадили писать отчеты. На очень актуальную тему «Житие мое». Проверяли, делали замечания, заставляли писать снова. Даже подсчитать не могу, сколько я написал версий сочинения «Как я докатился до жизни такой и почему меня до этого не прибили» – и черновики, и оригиналы тут же удаляли из памяти. Чтоб не списывал.
А потом начались допросы. И снова не могу сказать, сколько дней они длились – мой инком отрубили наглухо. И не просто выход в корабельную или корпоративную сеть, а полностью. Даже метки часов не осталось. Даже красного мигающего индикатора работоспособности не было.
Сотни раз задавали одни и те же вопросы в различных вариациях, маскировали их в других вопросах, пытались поймать на противоречиях, кричали, вежливо беседовали, жестили, вкрадчиво лезли в душу. Следователи-женщины откровенно заигрывали и пытались совратить.
Хорошая все-таки у меня психологическая подготовка. Со знаком качества. Ни разу не сорвался. Хотя ребята старались. И девчата старались. А я на них не польстился. Я, оказывается, даже своим возбуждением управлять могу: она сиськи на стол вываливает, а у меня – пымс! – и глазки у девушки становятся обиженные-обиженные.
Мужик, попытавшийся провернуть такой же трюк (кто меня знает, а вдруг я – латентный пидор?), улетел в угол допросной от молодецкого пинка ногой в грудь. Не потому, что я вышел из себя или, упаси Звезды, оскорбился, а для ускорения процесса – у них там по плану, явно, должны быть побои, а они «не мычат ни телятся», время тянут.
Побои… попытались изобразить, да. Раз двинули в зубы для острастки – стерпел (ну, в этот раз как бы за дело, ага), другой. После третьего я остановил себе сердце. Откачали. Намек поняли. Больше не повторяли. И отказались от того, что «второй» охарактеризовал, как «пресс-хата».
Не давали спать, кололи нужные и ненужные препараты…
А препараты на меня – какой сюрприз! – действуют избирательно, вполсилы или не так, как задумывалось. Последнее чуть меня не убило, кстати. Какое-то хитрое зелье привело к приступу тахикардии, после чего сердце встало, и окружающие (несильно, к слову, взволновавшись) приступили к увлекательному процессу реанимации – благо, вся нужная аппаратура предусмотрительно была под рукой. В процессе удалось урвать аж десять часов сна. Сны у меня были… закачаешься!
Про «советника» и «второго» я ничего, разумеется, не рассказывал. Да как-то и разговора об этом не заходило, а втягивать себя в доверительную беседу «по душам» я следователям не позволял. О том, что головой об стену ударился – сказал, о проблемах с памятью – сказал. И это прошло на ура – то ли поверили, то ли посчитали моим способом уклоняться от неудобных вопросов, завязанных на остатки ментальных блокировок. А о моих непонятках с психикой им знать необязательно… Непонятки со «вторым» и «советником» – это наши, внутренние, дела.
Да и, действительно, зачем своими руками занижать собственную «капитализацию»?
* * *
Шел 2078 год. Старикашка-пенсионер откинул ласты от сердечного (скорее всего) приступа во сне в возрасте 104 лет. Ушел тихо, легко и незаметно. Как и жил.
Вот такая вот грустная история от «второго».
Грустная и бессмысленная.
Он еще пытался мне что-то рассказать про внуков и правнуков, пробовал найти соответствия действительности с какими-то там просмотренными фильмами (и у него не получалось – с той бредятиной, которую он смотрел, никакого сходства), с какими-то прочитанными книгами.
Я его заткнул. Потому что никакой пользы: планету, на которой он жил, не удавалось отнести ни к одной, мне известной. Летоисчисление от рождения какого-то там древнего проповедника не получалось привязать к известной мне истории. Еще и совершенно дикое и нелогичное деление на семидневки-«недели» – это ж надо было додуматься до такого! При том, что исчисление у них было десятичным! Научно-технический уровень развития ТОГО общества – даже близко не подбирался к современному. Хотя, социальное устройство – абсолютно такое же: всесильные отморозки сверху, нерешительное быдло снизу, и все, что характерно, довольны.
Грустная, бессмысленная и бесполезная история жизни. Совсем не поучительная.
Все это я вспомнил как раз после комы от того приема препарата на допросах. Надо будет как-нибудь выяснить состав чудесного лекарства – станет скучно, закинусь волшебным эликсиром, меня откачают и, может быть, «второй» припомнит еще что-нибудь интересное (но вряд ли полезное) из своей прошлой жизни… Но сомневаюсь – обычная спокойная тихая жизнь. «Второй» – тот еще везучий сукин сын – жил без напряга, а теперь, после смерти, еще и на бесплатный просмотр интересного реал-блокбастера попал. Одним словом – турист.
Один для меня плюс от всего этого – голова болеть перестала. И как-то сгладились острые кромки между нами тремя – мной, «советником» и «вторым». Так что и замечать эти самые кромки почти перестал.
* * *
Все это веселье проходило на «Даре Звезд», по-прежнему крутившегося по орбите вокруг Секуры. Процесс интеграции планеты, если судить по ежедневной сводке по компании, шел успешно. «Надои растут, производство стали и чугуна неуклонно увеличивается, а мы вот-вот догоним и перегоним Америку».
Эти сводки были обязаны читать все сотрудники «Пирита». Не знаю, как там остальные «пиритовцы» (я бы на их месте наискосок пробегал подекадный, а то и четвертьгодичный дайджест), а вот я, как полностью законтрактованный работник, был обязан читать сводку ежедневно. И очень внимательно, потому что мне еще и на контрольные вопросы отвечать приходилось для подтверждения того, что не пропускаю мимо мозга всю эту информационную сладкую вату.
За неправильные ответы – депремировали. А с моим, прости звезды, жалованием – только штрафы и выплачивать. Приходилось штудировать сводку. А что такое сводка о деятельности компании на без малого шести тысячах (шесть тысяч, Карл!) подконтрольных планет? Это огромный многостраничный докУмент. Благо, создавался он хоть и автоматически, но все-таки именно для того, чтобы его читали – так что фильтрация по типам событий ужимала его до более-менее вменяемых размеров.
Мои обязанности… такое впечатление, что в «Пирите» пока не придумали, куда меня пристроить. Болтался без дела в приемной начальника, отпугивая мрачной рожей посетителей и портя настроение служащим секретариата нежеланием общаться… и невозможностью меня выгнать.
Ситуация, вообще, сложилась уникальная, а местами даже веселая. Кто подписывал мой контракт? Правильно! Сама Госпожа Исполнительный Директор Ольга Золотарь! Собственноручно и в моем присутствии. Круче было только заполучить подпись ее матушки – Председателя Правления Харуки Золотарь. А кто у нас Ольга Золотарь? Именно! Старшая дочка самой Госпожи Председателя Правления Харуки Золотарь!
По жанру тут вроде бы наклевывается какая-нибудь сахарная история с обязательной свадьбой в конце – эдакая вариация мужской Золушки… Но, жопой чую, жанр моей истории – совсем не о покорении сердец холодных красавиц – суровых исполнительных директоров компании «Пирит».
На выходе получилось что-то вроде чемодана без ручки – отдавать приказы в обход моего непосредственного начальника, Ольги Золотарь, никто не мог. Во всяком случае, не ниже должности исполнительного директора или члена Правления. А самой Золотарь было не до меня – с утра до ночи, бедняжка, как белка в колесе. А я тут без дела слоняюсь и действую на нервы дежурной пятерке гвардейцев и смене секретарей.
А вот, к слову, про «любовь». На днях Золотарь устроила себе грандиозную психологическую разгрузку – разнузданную оргию с десятком участников. И мужчин, и женщин, и даже парочку специализированных андроидов привлекла.
Меня это мероприятие обошло стороной вопреки всем законам жанра. Хотя в голове и мелькнула старательно задавленная мысль (чтобы даже тень ее на лице не пробежала) как-нибудь воспользоваться возможностью и таким образом подобраться к телу на расстояние удара. Пусть даже я буду пятым или шестым «в подходе», а тело это – обляпано липкой субстанцией. Как-нибудь перетерплю – не настолько я чистоплотен, чтоб там себе не думала Золотарь.
– Либо мы с тобой трахаемся, либо мы с тобой работаем… – Бросила через плечо Золотарь, торопливо направляясь в свои личные покои на… «мероприятие». – После секса ни о каких деловых отношениях речи идти не будет. А в случае с тобой, подозреваю, это еще и смертельно опасно. Сначала для меня, потом – для тебя.
Я ж говорю – умная, зараза. Кстати, действительно, ни одного ее подчиненного среди «участников» не было, держали всю эту толпу исключительно для выполнения строго определенной единственной функции. Увы, работу и развлечение (ну, или «психологическую разгрузку») она не смешивает. Не самая удобная… Цель.
И сказала она все это, надежно (а для меня – безнадежно) защищенная личным силовым полем. После чего дверь захлопнулась, оставив меня в коридоре вместе с хладнокровными секретарями, продолжавшими что-то делать на своих инкомах и передвижных дроидах-терминалах. Ну, а дежурной пятерке гвардейцев вообще все было побоку – рассосались по коридору и привычно изобразили служебное рвение.
* * *
По сравнению с ТЕМ обществом, ЗДЕСЬ наступило настоящее равенство полов. С незначительным перекосом угадайте-в-какую-сторону. Вооружившись научными и техническими достижениями, грамотно использовав успехи медицины в нивелировании своих чисто гендерных физиологических проблем, значительно увеличив продолжительность жизни – женщины смогли доказать себе и слегка охреневшим от такой резвости мужикам, что никаких преимуществ у последних в современном обществе нет и быть не может – женщины оказались не слабее (обычный тоненький ГРАЖДАНСКИЙ экзоскелет, доступный за совсем смешные деньги, уравнял физическую силу), не глупее (ну, это мы и так знали)… да еще и в продолжении рода могут обойтись без непосредственной помощи самца… А на получении удовольствия от соития не так зациклены, как мы, что, как вдруг выяснилось, таки преимущество, а не недостаток.
Девять месяцев вынашивания – это, конечно, аргумент, да-а-а. Но не при современном уровне информационно-технического обеспечения. И при современных возможностях организовать процесс заботы о младенце, его воспитании и обучения…
Кстати, знаете, откуда пошли системы искусственного интеллекта? Ни за что ни догадаетесь! Роботизированные няни и программы-воспитатели! Их не могли не сделать самообучающимися – просто другого решения не было. И их интеллект медленно, но верно рос одновременно с взрослеющим подопечным. А при возможности обобщать и передавать накопленный опыт между машинами, централизованно фиксировать обнаруженные ошибки… А уж когда к этому делу подключились военные…
Короче, не матриархат это. И гаремов тут (ты уж извини, «второй») нет – мужики вокруг в товарных количествах, и при их выборе проблем у баб не бывает. Не при внешности почти любой современной тетки. До одной-полутора сотен лет от роду включительно.
Ну, не совсем матриархат.
* * *
Золотарь вызвала меня на прием ранним утром. В пять по корабельному времени. Или правильно говорить, на «аудиенцию»? Не одного, а в числе двух десятков других мужчин и женщин. Высокопоставленные сотрудники, каждый из которых имел до сотни тысяч подчиненных. Очень дисциплинированные дамы и господа – на меня, стоявшего в середине общей шеренги перед «троном» Золотарь, никто даже не покосился. Все – в крутых белоснежных мундирах с тонкими красными, или серыми, или черными орнаментами. Очень красивые и стильные костюмчики. Рисунок на моем мундире был светло-серым, почти невидимым. Ну, какой выдали, такой и таскаю – изменить его настройки и выбрать другой цвет я не могу – «дресс-код» такой, понимаешь. И инком мой чуть ли не на «родительском контроле».
Золотой рисунок орнамента был только у Золотарь.
– Сегодня запускаем работу планетарного правительства…
Она не сидела. Стояла между своим «троном» и нашей шеренгой. Даже с подиума спустилась. Такой маленький демократичный штришок и психологический управленческий прием. Заурядный и примитивный, но ведь работает. Особенно, если использовать его с головой.
В рамках того же «штришка» не было и радужной пленки силовой защиты. Вместо нее присутствовали два гвардейца, стоявшие по бокам и чуть сзади от девушки. С поднятыми забралами. Обе – женщины. Как бы их… «гвардейки», да?
«Гвардейки» напряженно отслеживали каждое мое движение. Демонстративно, не таясь. Как бы подчеркивая, что все прочие, вдоль и поперек проверенные службой безопасности, вне подозрений и заслуживают полного и безусловного доверия.
– … свои задачи до каждого доведены. Спускаемся на планету в составе охранного ордера в восемь-сорок. Рассчитываю на вашу помощь. Свободны!
А я что? Я ничего – до меня никаких задач не доводили, так что просто подожду Золотарь в приемной и «упаду на хвост»… если не будет иных распоряжений. Восемь-сорок – это аж через три часа. Так что развернулся вместе со всеми к выходу общим четким поворотом «на ле-ВО!» и в ногу потопал к двери.
Золотарь дождалась, когда колонна достигнет двери и ла-а-асковым таким голоском, кротко:
– Тим, задержись, пожалуйста…
Дождался, когда все-таки покосившиеся на меня люди промаршируют мимо и покинут помещение. Направился к Золотарь. Поймал однозначный жест ладонью «гвардейки» справа и остановился. Оптимальная дистанция, четыре с половиной метра – даже если «бахну» боевой коктейль (прием которого не останется незамеченным – мой инком для охраны Золотарь, как открытая книга) и до предела разгоню психику, до девушки дотянуться все равно не успею.
– Тим…
– Госпожа?
– Зайди в «оружейку» моей СБ. Подбери себе там что-нибудь… ну, ты лучше знаешь. Они в курсе.
– Какая задача, госпожа?
– Будешь меня сопровождать на поверхность… в качестве личного телохранителя.
Хм, Ольга Золотарь наконец-то сошла с ума, не выдержав нервного напряжения на своем посту? Или один из секс-андроидов таки вышиб ей мозги во время позавчерашней оргии? Через задницу. Ну, ей же хуже – мне бы на расстояние удара подобраться – никакая броня ей не поможет. Даже если я буду ограничен в выборе амуниции. Спасу бедняжку от прогрессирующего безумия.
Золотарь с жадным интересом рассматривала мое лицо. С интересом ксенобиолога, вдруг обнаружившей на хорошо и давно исследованной планете неизвестный и принципиально новый вид растительной жизни. Вроде двоякодышащей лианы или теплокровной пальмы.
И взгляд был таким, что я почел за лучшее отказаться от мысли о чужом помешательстве – что-то подсказывало, что у исполнительного директора есть какой-то план и какая-то страховка. Так что вместо «слушаюсь, госпожа» я просто смотрел и молчал, ожидая продолжения. Которое просто обязано было быть.
– … Но перед этим загляни в сектор «Скор-23».
«Скор-23» – это примерно там же, где и «оружейка», но относится к сектору медико-биологического департамента Службы Внутренней Безопасности – яды органические, яды биологические, нанороботы-деструкторы… и всё такое. Ну, и банальное слежение за физическим здоровьем подопечной. Вплоть до питания, диеты и физкультуры.
Хм, мне решили поставить какой-нибудь имплант в виде ампулы с нейроядом? А я-то все думал, чего со мной цацкаются – ни вшитых зарядов, ни ядов, ни нанофабрик. Они хотя бы в курсе, что никакой яд не может убить мгновенно? И парализовать – тоже.
– Слушаюсь, госпожа.
Поклон. Кру-у-угом! Шагом… марш!
* * *
Дежурный по сектору поздоровался скупым кивком. Ничего не спросил – вся моя подноготная высветилась у него перед глазами, когда я только вошел в межпалубный лифт. Дежурный убрал ладонь с набедренной кобуры и таким же скупым жестом указал на одну из безликих дверей, одновременно скидывая мне одноразовый ключ-пароль.
«Кабинет 23-FG» – высветил инком табличку над створкой двери. Судя по плану помещений, здесь находятся хранилища биообразцов… но это ж безопасники – и там у них может быть что угодно.
После короткого стука, не увидев никаких входящих сообщений на своем инкоме… да даже не дождавшись разрешения голосом из-за двери, активировал ключ, дождался мягкого чавканья замка, решительно толкнул створку. И вошел в помещение.
Целую секунду боролся со ступором от того, что видел. Целую секунду боялся поверить в то, что вижу.
Единым рывком преодолел жалкие метры до одной-единственной кровати и крепко стиснул в объятьях сидящую на ней.
В моих руках пискнули от неожиданности, напряглись, но тут же расслабились. Чужие ручки робко легли на спину…
Минута полнейшей кристально-звонкой тишины.
А потом откуда-то из подмышки послышался тихий плачь, а мой белый новенький мундир со светло-серым тонким орнаментом стал медленно пропитываться влагой чужих слез. Тонкие, но очень сильные пальчики вцепились спину, ногти впились в ткань, и дешевый материал протестующе затрещал, сдаваясь…
«Все понятно», – задыхаясь подумал я. – «И действия Золотарь, и каков был ее план, и какая была страховка…»
Сабрина. Живая!
