ГЛАВА 2

Милли Дварксон позвонила мне в тот момент, когда мы с Кристианом и охранником выходили из кофейни.

— Не смогла вчера, — без приветствий сказала она. — Родители устроили праздник в честь моего участия в отборе.

Кристиан понимающе кивнул, но в сторону не отошел. Интересно, как фармацевтический король связан с папашей Дварксоном? Профсоюзы на его заводах и не заикаются о забастовках.

— Про победу, надеюсь, никто не упоминал? — спросила я.

— Нет, конечно, — ответила Милли. В трубке слышался шум улицы — должно быть, девушка куда-то шла пешком. — Инга, насчет нашего вчерашнего разговора…

— Я вас выведу с проекта, — твердо сказала я. — Даже помогу бесследно исчезнуть, если потребуется. Но вам придется дойти почти до финала. Это важно.

Кристиан усмехнулся. Я сердито посмотрела на него и продолжила:

— Никто ничего не должен заподозрить. Понимаете?

— Конечно, конечно, — торопливо сказала Милли. — Вы будете на проекте?

Разумеется, буду. Куда ж я денусь? У меня ситуация патовая. С одной стороны — драконы, с другой — драконоборцы. Как хочешь, так и крутись, а похороны завтра.

— Я прибуду туда вместе со всеми участницами, — сказала я, — так что у нас еще будет возможность все обсудить.

— Вы не останетесь внакладе, — торопливо проговорила Милли, и я едва не рассмеялась. Все-таки дочь папаши Дварксона оставалась его дочерью. Даже тогда, когда не хотела об этом думать.

— Все будет хорошо, Милли. — В моем голосе звучала просто непрошибаемая уверенность. — Даже не сомневайтесь.

Смею надеяться, она мне поверила.

Когда я убрала смартфон в карман, то Кристиан сделал знак охраннику, и тот очень бодро для своего роста и комплекции направился в соседний переулок.

— Милли Дварксон не хочет замуж за дракона, — сообщила я. — И я, пожалуй, не удивлюсь, если вы скажете, что тайно с ней обручены.

Кристиан пристально посмотрел на меня, словно прикидывал, что я имею в виду, а потом рассмеялся настолько искренне, будто мне удалось выдать очень удачную шутку. Из переулка с вальяжной неторопливостью выплыл массивный черный внедорожник — за рулем сидела такая же громадина, как и уже знакомый мне охранник.

— Я почти не имею дел с Дварксоном, — сказал Кристиан и, разумеется, соврал. С папашей Дварксоном имеют дело все, у кого есть больше миллиона на счету. — Но, полагаю, мне стоит смотреть это шоу не только из-за смерти драконов.

Он открыл дверь и помог мне устроиться на заднем сиденье. Роскоши здесь, пожалуй, было даже больше, чем в спорткаре Эдварда, — положение обязывает. Когда Кристиан сел рядом и машина с прежней важной размеренностью поехала в сторону Большого проспекта, я сказала:

— Вы так и не объяснили, как мне предстоит убить братьев Финниганов. И почему нельзя просто нанять киллера с телескопической винтовкой. Зачем такие сложности?

Кристиан помолчал. Затем задал вопрос:

— Как вы думаете, дорогая моя фрин, почему драконы правили так долго? Почему их обуздали всего несколько десятилетий назад?

Я пожала плечами. Драконы, как и люди на вершине власти, умели хранить свои секреты.

— Они чуют, когда их хотят убить, — продолжал Кристиан. — Такова их природа. Поэтому обычные люди просто не успеют причинить драконам вреда, нужны драконоборцы, умеющие скрывать желание расправиться с драконом. Президент Сальцхофф был величайшим драконоборцем, который уничтожил патриархов всех драконьих семей. Остальные смирились и приняли новые правила игры… видите ли, драконы не привыкли хоронить своих родных.

Столица просыпалась. Большой проспект заполняли машины, с шелестом открывались жалюзи на витринах, сонные люди подходили к автобусным остановкам и спускались в метро. Я думала о том, что мой мир уже никогда не станет прежним.

— Если я драконоборец, то зачем мне принимать ваше лекарство? — поинтересовалась я. — Чтоб не учуяли до поры до времени?

— Совершенно верно, — кивнул Кристиан. — Разумеется, потом на вас начнется охота, дорогая фрин. Но я вас не оставлю, не беспокойтесь. Мне есть где вас спрятать.

И снова соврал: никогда заказчик не станет защищать исполнителя. Кристиан Семеониди спрячет меня разве что на двух метрах под землей.

Но пока я не брала у него денег, а он не предлагал аванс. Так что никто никому ничего не должен. И если после вчерашнего вечера мне действительно хотелось прибить Эдварда, то я и в страшном сне не могла увидеть, что убиваю Макса.

Какими бы ни были драконы, Макс не заслужил смерти. Да и Эдвард — тоже. Но, конечно, я ни слова не сказала Кристиану.

Машина подъехала к зданию телестудии, и я с удовольствием убедилась в том, что здесь уже стоит толпа соискательниц. Пришли они, разумеется, с группами поддержки в лице мамок и бабок, так что можно представить, какой стоял гвалт. Автомобиль Кристиана осторожно объехал эту галдящую толпу и остановился у служебного входа. Наследник великого Семеониди улыбнулся и протянул мне пузырек с лекарством.

— Начните принимать уже сегодня, — посоветовал Кристиан и вдруг процитировал Святое Писание: — И сказал Господь: «Не бойся, не умрешь».

— Вы всегда так говорите, когда предлагаете наркоту? — осведомилась я, убирая пилюли в карман. Осталось определиться, буду ли принимать их или ограничусь личными запасами.

Я и представить не могла, что буду убивать Макса. Несмотря на драконье происхождение, он был хорошим человеком. Очень хорошим. Что бы там ни говорил Кристиан о драконоборцах, младший Финниган не заслужил смерти.

— Почти. — Кристиан одарил меня очаровательной улыбкой. Ему очень шел несколько старомодный стиль джентльмена с юга. И лучше бы этот джентльмен занимался чем-то еще, кроме истребления драконов.

Они, в конце концов, уже не правят нами. А через пару поколений неминуемо спустятся со своих башен и сольются с людьми. Амели вот уже сливается, причем очень пылко, и ее приятельницы — тоже.

— Я еще не сказала «да», — промолвила я.

Улыбка Кристиана стала еще тоньше. Дверь со стороны пассажира открылась, намекая, что мне следует выметаться.

— У вас просто не будет другого варианта, моя фрин, — ответил он. — Змея не может не жалить, а драконоборец не может не истреблять драконов. Такова его природа.

Вот, значит, как. Природа. Выброшу эти таблетки в ближайший унитаз и десять раз спущу воду для надежности.

Но я, разумеется, не подала виду.

— Всего доброго, фро Кристиан.

Тот дотронулся до виска, словно отдавал мне честь.

— До скорой встречи, дорогая фрин.

Я смотрела, как машина неторопливо отъезжает от здания телеканала, и думала, что иногда судьба выкидывает такие фортели… Только руками разведешь. Что мы имеем? Драконов — раз. Папашу Дварксона, который настолько достал дочь, что она готова бежать от него сломя голову, — это два. И я должна сделать все, чтоб у них с Эдвардом завязались максимально теплые отношения. И три, вишенкой на торте — южный джентльмен Кристиан и его лекарство, которое научит меня убивать драконов и заодно сделает невидимой для их чутья на убийц.

Выживу — напишу об этом роман. Если, конечно, выживу. Я уже начала в этом сомневаться.

Второй день кастинга оказался еще хлеще первого. Не дожидаясь начала, две девицы устроили в коридоре совершенно безобразную драку. Охрана среагировала почти молниеносно, но одна, выше ростом и крупнее, успела повалить соперницу и несколько раз ударить ее головой об пол. Вскоре за окнами тоскливо замяукала «скорая». Я смотрела, как санитары в голубой форме спускают к машине носилки, и меня не покидала уверенность, что драконам это должно нравиться. За каплю их внимания люди разбивают друг другу головы…

Интересно, нравится ли такое Максу? Насчет Эдварда я не сомневалась — это лишний раз погладит по шерстке его эго.

Макс появился через четверть часа. Бросил на спинку стула стильный светлый пиджак, положил на стол стопку бумаг и сообщил:

— Драку видели? Рейтинги уже рванули.

Почему-то мне стало грустно. Крутя в пальцах ручку, я думала о том, что дракон не сможет пойти против своей природы. А их природа — огонь, кровь и страсть.

— Да, видела, — кивнула я. — Девчонок уже увезли. Кого в полицию, кого в больницу.

Макс окинул меня пристальным взглядом и вдруг сказал:

— Вы странно на меня смотрите, Инга. Все в порядке?

Я улыбнулась, стараясь сохранять максимально бодрый вид. Не говорить же ему о том, что фармацевтический король платит три миллиона за его голову, а я бьюсь над вечной дилеммой: насколько цель оправдывает средства.

Мне надо ненавидеть драконов. Так, чтоб в глазах темнело, так, чтоб не было сомнений: такие твари не должны ходить по земле. Так их, должно быть, ненавидел великий Сальцхофф, который рубил головы патриархам драконьих семейств.

В какой-то из церквей на юге я видела икону Хорхо-Победоносца, поражающего змея. Художник придал святому черты молодого Сальцхоффа…

— Глаза болят, — призналась я и продемонстрировала Максу пузырек с лекарствами. — Всю жизнь пью эту дрянь, чтоб видеть белый свет.

На лице Макса тотчас же появилось невероятно трогательное выражение искренней заботы и тревоги. Он снова стал тем добряком, которого никто не принимал всерьез и который не имел ни веса, ни значения.

— Сочувствую, — искренне произнес он. — Что я могу для вас сделать? И сейчас, и вообще.

— Чашка кофе, — улыбнулась я. — Этого достаточно.

Макс понимающе кивнул и отправился к кофемашине, предусмотрительно поставленной на столике в углу. Там уже хлопотала девчушка в белом платье и переднике, раскладывая на тарелках канапе. Я вспомнила, что так и не успела нормально позавтракать, и окликнула Макса:

— Захватите сюда пару тарелок?

Макс обернулся, и на его губах расцвела смущенная улыбка, словно он очень обрадовался тому, что сможет как-то мне пригодиться. В ту же минуту ожил мой смартфон, приложение выплюнуло сообщение от Эдварда:

«Какого дьявола ты трешься с Семеониди?!»

Вариантов было два. Либо за мной плотно следят, либо Эдвард видел, кто именно сегодня подвез меня на работу. Я задумчиво покрутила смартфон в руках, прикидывая, что ответить, и второе сообщение не заставило себя ждать:

Эдвард так и написал: «Не заставляй меня ждать».

«Его компания производит мое лекарство, — быстро напечатала я. — Лечу генетическую слепоту. Договорилась с ним о серьезной скидке».

Макс поставил передо мной белую чашку кофе и тарелку с закусками, но чудесный запах копченого мяса, овощей и икры сейчас показался мне отвратительным.

«Не смей мне врать! Семеониди не будет никого облизывать за скидку!»

Похоже, мне требовалась поддержка. Я протянула смартфон Максу и сказала:

— Прочитай. Твой брат мне не верит.

Макс изучил нашу переписку, и его брови удивленно поползли вверх.

— Хортасин стоит двести пятьдесят тысяч за пузырек, — сказала я, подпустив в голос ровно столько обиженной дрожи, сколько требовалось, чтоб Макс окончательно проникся ситуацией. — Пузырька хватает на месяц. Я звонила в «Массив лаб» и договорилась с Семеониди о личной скидке, а в обмен решила его небольшую проблему с силуванскими поставщиками сырья через папашу Дварксона. Но твой брат, как видишь, мне не верит.

Макс понимающе кивнул и прикоснулся к картинке телефонной трубки над приложением. Звонок прошел, и Эдвард тотчас же ответил забористой бранью.

— Эд, это я, — спокойно сказал Макс. Эдвард захлебнулся воздухом от удивления, и Макс продолжал: — Семеониди действительно дал ей скидку за работу с силуванскими профсоюзами через Дварксона. Она не врет.

Эдвард что-то пробормотал, и стало ясно, что буря улеглась. Видимо, слово брата имело для него значение.

Я вздохнула с облегчением. Вывози, Пресвятая Матерь!

— Не врет и ничего не скрывает, — уверенно произнес Макс.

Эдвард снова что-то пробурчал, и Макс провел пальцем по экрану и передал мне смартфон. Я убрала его в карман и сказала:

— Вообще не понимаю, с чего такая буря.

Мы сели за стол, и, придвинув к себе канапе с мясом и овощами, Макс ответил:

— Видите ли, для драконов фамилия Семеониди — это как красный плащ для быка. Он был сподвижником президента Сальцхоффа, многие драконьи семьи тогда пострадали. — Макс говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Вот Эдвард и вспылил. Не принимайте близко к сердцу, Инга, вы тут ни при чем. Просто когда видишь человека, чей дедушка отрубил голову твоему прадеду, то вряд ли сможешь сдержаться.

Я кивнула. Охранник открыл дверь, и в зал вошел Ральф. Вид у него был помятый: похоже, с трудом прорвался через возбужденную толпу девиц в коридоре. Захлопнулась дверь, отсекая шум и крики, Ральф провел ладонью по вспотевшему лбу и произнес:

— Ну, город наш! Что творят! Меня едва не разорвали.

Я усмехнулась.

— Тут одной уже голову разбили. Вам еще повезло.

Ральф плюхнулся в кресло, и девчушка в переднике расторопно поднесла ему кофе.

— Одна меня за яйца схватила, так хотела пройти кастинг, — с неудовольствием признался Ральф и бегло дотронулся до паха.

Я поморщилась: меня всегда просто убивала мужская привычка сидеть, широко раздвинув ноги, словно там как минимум бычье достоинство. Макс очень выразительно посмотрел на Ральфа и сказал:

— Тут дамы, дружище, держите себя в руках.

— Идиотки, — вздохнул Ральф и осушил чашку кофе одним залпом. — Ну что, давайте начнем.

И мы начали.

Первой зашла девица настолько прожженного вида, что я могла поставить голову против трамвайного билетика: она опередила Амели в записи на гименопластику. Зеленое платье, явно купленное на распродаже в одном из сетевых магазинчиков, обтягивало тело претендентки, делая ее похожей на весьма упитанную гусеницу. Не дожидаясь вопросов, она улыбнулась и заявила:

— Доброе утро, я фрин Юлия, будущая жена Эдварда.

Это было сказано так, что все мы поперхнулись воздухом. Должно быть, девица решила, что штурм и натиск — это лучшая стратегия. Удача любит дерзких, так говорили морские разбойники севера.

— Вы не с севера, случайно? — поинтересовалась я.

Девушка прищурилась в мою сторону: дескать, как это в ней посмели заподозрить понаехавшую?

Хорошо, что освещение было выставлено так, что участницы кастинга не видели наших лиц.

— Я в столице родилась, — процедила она.

Макс усмехнулся.

— Почему вы решили, что Эдвард возьмет вас в жены? — спросил он.

Юлия посмотрела в его сторону с таким презрением, что впору провалиться под землю, осознав свое полное ничтожество перед этой богиней в зеленом.

— Потому что лучше меня он никого и никогда не найдет, это понятно? — сообщила она. Макс скривился. Видимо, именно такой тип девушек был ему максимально противен.

— Мы вам позвоним, — сказал он и вычеркнул имя фрин Юлии из списка в своем планшете, буркнув себе под нос: — К дьяволу. Эта пусть сразу к дьяволу валит.

А Ральф сел поудобнее и заявил:

— Надо брать. Девка боевая, будет держаться на равных с драконицами. Прикинь, как они будут друг дружку рвать? Рейтинг улетит — шкалы не хватит.

Я рассмеялась.

— Представьте: эта Юлия повалила Амели на пол и таскает ее за патлы. И приговаривает: «Руки прочь от Эдварда, тварь!»

Макс невольно улыбнулся. Должно быть, в красках представил эту эпическую битву, и она его впечатлила.

А меня вдруг словно обожгло: а зачем мне убивать драконов своими руками? Протащить на проект пару неадекватных дамочек вроде этой Юлии, и они все сделают за меня. Идея, конечно, была безумная, но я решила обдумать ее в свободное время. Уже не раз и не два жизнь показала мне, что иногда побеждают самые невероятные и сумасшедшие идеи.

Сальцхоффа тоже считали сумасшедшим. Но он взял и сделал то, чего никто не мог даже вообразить. И победил, изменив весь наш мир.

Макс кивнул, соглашаясь, и вернул буйную Юлию в список.

— Хорошо, она прошла, — произнес Макс и махнул охраннику. — Запускайте следующую.

Конечно, я не думала, что Эдвард будет передо мной извиняться. Слишком мелко я плаваю, чтоб наследник драконьей семьи снизошел до того, чтоб просить прощения за вспышку гнева и недоверия. К тому же я знала, что конкретно в этом пункте мне не стоит доверять.

Я наткнулась на Эдварда в очень прозаичном месте: выходила из туалета для сотрудников после завершения кастинга. За окнами стемнело, а претендентки разъехались по домам. Я почти влетела в чью-то белоснежную сорочку, уткнулась носом в сильную грудь и уловила запах дорогих духов и горячего, крепкого тела. Сразу же поняла, чей это запах, и попробовала отстраниться, но Эдвард взял меня за руки и вкрадчиво произнес:

— Не стоит так торопиться, фрин Инга. Или вам невтерпеж затянуть моего брата в свои сети?

По спине к пояснице пробежали мурашки, кожу словно обожгло. Наверняка Эдвард знал, какое впечатление производит и что именно я сейчас чувствую. Тут не надо быть экстрасенсом: внизу живота медленно растекался томительный жар, усмирить который мог только тот, кто властно держал меня за руки и не позволял отстраниться.

В коридоре никого не было. Должно быть, Эдвард как-то приказал обитателям телекомпании держаться подальше от этого места. Я смотрела ему в лицо и не могла не представлять, как он сейчас вдавит меня в стену и возьмет — грубо и быстро.

— Я помню, что вы обещали, если это произойдет, — сказала я, стараясь говорить как можно спокойнее. Эдварду нельзя было дать понять, что я сейчас плавлюсь в его руках, как кусочек масла на раскаленной сковороде. — И мне дорога моя голова, как и все, что ниже.

В живот мне упиралась крепкая плоть, полностью готовая к любовной атаке. Интересно, это у всех драконов настолько большое достоинство? Странно тогда, что Макс не пользуется успехом, — зажрались столичные красотки, действительно зажрались.

— Я верю брату, — произнес Эдвард. — Как правило, он не ошибается в людях. И я должен попросить у вас прощения за необоснованные подозрения.

Я усмехнулась, всеми силами стараясь не поддаваться соблазну подняться на цыпочки и прикоснуться губами к чужим губам.

— Просите.

— Фрин Инга, простите меня за несдержанность, — негромко произнес Эдвард, глядя мне в глаза таким взглядом, что ноги подкашивались. Над его головой закружились первые искры. — Я был с вами незаслуженно груб.

Поцелуй был совсем не таким, как вчера. Нас медленно охватывало прозрачное огненное марево, то ли настоящее, то ли наведенное, чужие пальцы с застенчивой осторожностью гладили меня по щеке, и я чувствовала, что вот-вот взлечу вместе с ним или загорюсь. Поцелуй был наполнен такой волшебной томительной сладостью, что мне едва хватило сил, чтоб отпрянуть и вырваться из объятий Эдварда.

Он этого не ожидал. В жизни Эдварда Финнигана наверняка были женщины, которые ему отказали, — просто в качестве статистической погрешности, не может же он не знать отказа в принципе. Но я готова была поклясться, что в жизни Эдварда Финнигана не было женщины, которая отвергла его дважды.

— Осторожнее, фро Эдвард! — сказала я. — Не путайте меня с вашими клубными дешевками. Это самая большая ошибка, которую вы можете совершить.

Красивое лицо Эдварда исказило судорогой, словно он с трудом сдерживался, чтоб не залепить мне пощечину, но он почти сразу же взял себя в руки и насмешливо произнес:

— Да вы такая же, фрин Инга. Строите из себя недотрогу, думаете, что это меня распалит? Что я в вас влюблюсь?

— Невозможно, — сказала я и сделала шаг в сторону, туда, откуда до лестницы было рукой подать. — Вы любите только себя, Эдвард. Бедная Милли!

Эдвард нахмурился. Чего бы он ни ждал от меня, такой ответ его задел и возмутил.

— И с чего это она бедная? — осведомился он.

Я шагнула к дверям на лестницу. Оттуда слышались голоса и доносился запах табачного дыма: операторы, которые снимали и монтировали кастинг, курили и негромко обменивались впечатлениями по поводу претенденток, рассказывая, как одна из них ревела в туалете так, что ее не могли успокоить ни мать, ни бабка, а две других вцепились в волосы третьей, которая имела неосторожность заявить, что все куплено и уже известно, кто выйдет замуж за Эдварда. Счастливицей, разумеется, была она сама.

— Потому что ей придется с вами жить. Это страдание, которого она не заслужила. Милли — слишком хорошая девушка для такого напыщенного индюка!

Эдвард прошипел что-то неразборчивое, и над его головой вспыхнуло алое облако искр. Я не стала дожидаться, когда меня обольет струей огня, и бросилась за дверь. Вопреки моим опасениям, Эдвард не стал меня преследовать — быстрым шагом спускаясь по лестнице, я благодарила всех святых, что выбралась из этой ситуации без потерь.

Он в чем-то был прав. Если человек никогда и ни в чем не ведал отказа (статистическую погрешность не берем), то такое поведение действительно его распалит. С одной стороны, я не имела ничего против, но с другой — меньше всего хотела становиться просто еще одной девчонкой из очереди к постели наследника богатейшего семейства. Пусть другие разбивают соперницам головы, мне этого не нужно.

На первом этаже я встретила Макса: он что-то объяснял молодому человеку в модном костюмчике и, увидев меня, сделал знак рукой, прося подождать. Я опустилась на черный кожаный диван и подумала, что этот день меня вымотал. Сперва Кристиан Семеониди со своими предложениями, от которых нельзя отказаться, потом кастинг, где дура на дуре дурой погоняла, и в довершение всего — разговор с Эдвардом. Хотелось вернуться домой, рухнуть в кровать и уснуть.

Впрочем, вру. Мужчину тоже хотелось. Я вспомнила, когда в последний раз занималась любовью, и загрустила.

Макс распрощался с молодым человеком, сел рядом со мной и произнес:

— Слава богу, кастинг закончен. Завтра начинаем предварительные съемки претенденток.

Съемочная группа проведет день в общении с выбранными девушками и создаст о каждой маленький сюжет, который выйдет в пилотном выпуске шоу уже послезавтра. Вся группа с девушками и Эдвардом отправится на самолете в Прилесье — на полудикую окраину страны, где в огромном особняке, похожем на старинный терем, начнутся съемки шоу.

— Получается, у нас выходной? — уточнила я.

Макс кивнул.

— Будем собирать вещи, — сказал он и вдруг предложил: — Если хочешь, сходим куда-нибудь.

Получается, мы перешли на «ты»… Я вспомнила песню, звучавшую из кофейни, когда мы спустились с небес на землю. «Каждый хоть раз в жизни, но полюбит. Каждый хоть раз в жизни, но найдет…»

Что я найду? Что мы все найдем?

— Тогда с братом объясняйся сам, — вздохнула я. — А то он собирается разбить мне голову, если я разобью тебе сердце.

Макс откинулся на спинку дивана и рассмеялся. Я вдруг подумала, что на самом деле он просто носит маску добродушного увальня, а под нею скрывается дракон, который умеет ждать и добиваться своего.

Дракон, чью голову хочет заполучить Кристиан Семеониди.

— Мое сердце не так-то просто разбить, — признался он. — Инга, ну мы же взрослые люди. Сумеем вести себя прилично.

— Что ты предлагаешь? — поинтересовалась я. Похоже, река жизни несла меня в какую-то непредсказуемую сторону — и я решила расслабиться и не бороться с течением.

Макс пожал плечами. Задумчиво скользнул пальцем по моему запястью, и я снова отметила, что в просторном холле никого нет. Должно быть, драконы действительно умели разгонять ненужных свидетелей.

— Для начала — просто провожу тебя домой, — сказал Макс. — Даже на кофе не зайду. Завтра сходим куда-нибудь. Например, в Кефалинский парк.

Кефалинский парк был весьма любопытным. Цивилизованное место с ровными дорожками, аккуратно подстриженной живой изгородью и аттракционами, но чем дальше от ворот, тем больше парк становится похож на лес, дикий и неухоженный. Если бы, например, Кристиан Семеониди предложил мне прогуляться в Кефалинском парке, то я была бы уверена, что он решил меня закопать по частям где-нибудь в чаще.

Вряд ли, конечно, Макс решил сделать что-то в этом роде. Хотя…

— Там, говорят, мафия закапывает трупы, — сказала я без обиняков.

Макс снова рассмеялся, и я вдруг поймала себя на мысли, что не хочу, чтоб он убирал руку от моего запястья. Будь что будет, может, и Эдвард тогда оставит меня в покое, и я сумею подтолкнуть его к бунтарке Милли, не испытывая внутренней дрожи.

— Мы не пойдем туда, где закапывают, — уверенно произнес Макс и, помедлив, добавил: — Ты мне действительно нравишься, Инга. Давно нравишься.

Признание прозвучало одновременно и трогательно, и настораживающе. От меня будто бы требовали дать положительный ответ — и в то же время не требовали.

— Ты хороший человек, Макс, — наверное, сейчас эти слова звучали по-дурацки, но я не знала, что еще сказать. — Давай все-таки попьем кофе. Сейчас.

Кофе мы так и не попили. Смартфон в кармане Макса издал то тоскливое щебетание, на которое так молятся нищеброды — поклонники фирмы с логотипом в виде надкушенной груши, и Макс, вынув его и посмотрев на экран, негромко сказал:

— Отец.

Я понимающе кивнула. Папаша Финниган прямо нутром почуял, что у младшего сына намечается романтическая ночь, и решил все испортить. Или наоборот — исправить.

— Да. Да, я понял. Уже лечу.

Проведя пальцем по экрану, Макс выключил смартфон и печально посмотрел на меня, словно хотел извиниться и не знал, как это сделать. Я понимающе кивнула и поднялась с дивана. Пожалуй, мне лучше будет поехать домой, принять душ и лечь спать. И не думать ни о драконоборцах, ни об Эдварде, ни об отборе невест — я уже начала жалеть, что вообще влезла в это дело.

— Тебе пора, — сказала я.

Хотела было добавить про послушных мальчиков, которые сразу же идут на горшок и в кроватку, как только родители прикажут, но промолчала. Это бы снова обидело Макса, а я не хотела его обижать. Он мне нравился.

— У отца есть пара вопросов, которые надо обсудить, — признался Макс, и мир вокруг нас тотчас же пришел в движение. Со стороны служебных туалетов вывернул охранник, деловито поправляя ремень, с лестницы ссыпались стажерки отдела новостей, звонко стуча каблучками, и лифт распахнул пасть, выпуская девчушку, которая сегодня подавала нам кофе.

Рабочий день закончился. Народ расходился по домам.

— Ничего страшного. — Я улыбнулась настолько доброжелательно, насколько могла. — Лети. Завтра поедем в парк.

Макс поднялся с дивана и быстрым шагом направился к прозрачным дверям выхода. Через несколько мгновений со ступеней в небо рванула огненная комета. Невольные свидетели драконьего полета смотрели зачарованно и испуганно. Вроде бы не такая это и редкость, а все равно завораживает, и стоишь с раскрытым ртом, как деревенский дурачок, впервые попавший в большой город.

Я вздохнула и тоже побрела к выходу, надеясь, что время еще не такое позднее и можно поймать такси. Вряд ли Эдвард Финниган снизойдет до того, чтоб подвозить до дома женщину, которая отказала ему дважды.

Такси стояло неподалеку, доброжелательно подмигнуло мне зеленым огоньком. Вот и хорошо. Я скользнула на заднее сиденье и подумала, что Макса очень тщательно контролируют. За ним словно ведется круглосуточная слежка. Он доставил меня до дома в драконьем обличье — и Эдвард сразу же об этом узнал. Только-только мы решили перевести наши приятельские отношения в горизонтальную плоскость — сразу же возник папаша Финниган. Я была бы не я, если б не заподозрила, что дело нечисто.

Когда я расплатилась с таксистом и шагнула на дорожку к дому, то ее почти сразу же перечеркнула черная тень, скользнувшая откуда-то из кустов цветущей сирени. Я бегло просканировала ситуацию: таксист уехал, все окна в домах черны — соседи, похоже, уже снят — только на углу приглушенно светится неоновая вывеска круглосуточной кофейни. Мне хватит десяти секунд, чтоб туда добежать и вызвать полицию.

Но я никогда не убегала.

Я шагнула вперед, опустив руку в карман. Ничего там особенного не было, только детская игрушка под названием вопилка. Сожмешь ее — и она заревет так, что с неба звезды попадают. Как правило, этого достаточно, чтоб на время дезориентировать нападающего и суметь убежать. Убивать я все равно не умею.

— Добрый вечер, фрин Инга, — сказала тень голосом Кристиана Семеониди. — Вернее, уже ночь.

Я выпустила из пальцев вопилку и ответила:

— Вы меня напугали, фро Кристиан.

— Бросьте. — Кристиан вышел на дорожку и неторопливо пошел рядом со мной к подъезду, каким-то босяцким жестом спрятав руки в карманы. — Разве что-то может вас напугать? Вы приятельствуете с драконами, куда уж страшнее-то.

Чужая рука мягко погладила меня по спине — там, где было родимое пятно. Ощущение было таким, словно покупатель придирчиво выбирает кусок мяса на лотке.

— Я живу в опасном районе, сами видите. — Я дернулась, стряхивая чужую руку.

Когда мы вошли в подъезд, то я чертыхнулась: света не было. Должно быть, местные огольцы снова разбили лампочки.

Дверь подъезда захлопнулась за Кристианом, и стало совсем темно.

— Боитесь темноты? — Кристиан истолковал мою заминку единственно возможным образом.

Я замерла возле лестницы и несколько секунд не могла пошевелиться.

Тьма не была абсолютной. Глаза привыкали к ней, и я видела очертания стен, перил и ступеней. Вот двери лифта, вот квартиры первого этажа, вот большой цветок, за которым ухаживает консьерж. Но все равно это была тьма.

— Да, — призналась я. — Боюсь.

Ладонь Кристиана легла на мое плечо, медленно соскользнула по руке и сжала пальцы.

— Я здесь, — негромко сказал он и мягко подтолкнул меня к лестнице. — Я здесь, с вами.

Я родилась во мраке и провела в нем детство. Темнота была для меня самым жутким, с чем только можно столкнуться. Должно быть, Кристиан это понимал, зная о моей слепоте: меня подхватили на руки и понесли на второй этаж. Я обняла Кристиана за шею, понимая, насколько нелепо и водевильно это выглядит, но при всем желании не смогла бы сделать и шага в этой тьме.

Я не удивилась тому, что у Кристиана были ключи от моей квартиры. Он аккуратно поставил меня на ноги, как большую сломанную куклу, и я услышала, как щелкнул замок и открылась дверь. Кристиан направил меня вперед, и, войдя в квартиру, я ощутила, как мой страх утекает прочь, словно морская вода. Дома все намного проще. Дома и стены помогают.

Протянув руку к выключателю, я несколько раз нажала на него и чертыхнулась: света не было. Должно быть, общая проблема на этой стороне улицы. Кристиан понимающе усмехнулся и вынул из кармана смартфон. Фонарик в нем оказался настолько мощным, что озарил коридор и часть комнаты не хуже настольной ламы. Я сбросила туфли и, пройдя в небольшую гостиную, спросила:

— Какова цель столь позднего визита?

— Мне стало интересно, — ответил Кристиан.

Он прошел за мной, положил смартфон на стол и вольготно расположился в одном из кресел. Я заметила, что он успел сбрить усы и теперь еще больше походил на южанина, но не на благородного джентльмена, а на хищника с большой дороги, который спустит с вас кожу быстрее, чем вы скажете «ах!».

— Вам идет, — сказала я и для пояснения провела пальцем по верхней губе.

Кристиан усмехнулся чуть ли не смущенно.

— Дал когда-то зарок, что сбрею, если встречу драконоборца, — признался он и тотчас же полюбопытствовал: — Знаете, откуда у вас этот знак на спине?

Я прекрасно понимала, зачем он пришел. И у этого понимания был какой-то тоскливый оттенок. Не глядя в сторону Кристиана, я сняла пиджак и подумала: «Пусть все это будет быстро. Спать хочется, и настроение ни к черту».

— Я с ним родилась, — ответила я. — А в метафизическом плане… откуда мне знать?

Кристиан понимающе усмехнулся. Похоже, ему было очень интересно узнать, насколько я предсказуема.

— Когда святой Хорхо сошелся в схватке с драконом, змей ударил его хвостом, — сказал Кристиан. — У нас на юге в нескольких церквях есть фрески, где изображается именно битва. Святой маленький, а дракон огромный, и ад следует за ним.

Я улыбнулась.

— И сказал Господь: «Не бойся, не умрешь», — вернула я давешнюю цитату.

Кристиан понимающе кивнул.

— Хорхо победил. И все его потомки носят на себе великий знак, — сказал он и с неожиданной искренностью признался: — А я ведь не верил, что смогу встретить драконоборца…

Интересно, чего он от меня ждет? Что я должна буду делать?

Я так и спросила:

— Что мне сейчас делать?

Кристиан усмехнулся уголком рта, и улыбка вышла зловещей. Я ее видела раньше, и люди, которые так улыбались, всегда получали то, что хотели. С ними лучше было не спорить и просто дать им то, что они просили, — если, конечно, ты не хочешь ехать в лес в багажнике дорогого внедорожника.

Кристиан поднялся с дивана и, проведя по смартфону, выключил свет. В комнате не было настолько темно, чтоб испугаться, но меня вдруг захлестнул самый настоящий ужас, от которого будешь бежать со всех ног, понимая, что не убежишь.

Чужая ладонь погладила меня по щеке, и мне вдруг стало ясно, что Кристиан тоже боится. Что ему очень и очень не по себе. Он встретился с тем, кого мечтал найти всю жизнь, чтоб продолжить дело деда, — и теперь, когда встретил, тоже не знает, как с этим быть.

Он боялся напортачить. Боялся, что этот груз для него неподъемный.

— Можно ничего не делать, — выдохнула я во мрак и готова была поклясться, что мое дыхание стало облаком пара в ледяном воздухе. — Ты уйдешь утром, и мы сделаем вид, что никогда не встречались.

Кристиан усмехнулся.

— Это будет неправильно, дорогая фрин, — ответил он. — К сожалению, это будет неправильно.

У него были очень сильные руки — при желании Кристиан смог бы сломать меня, как сухую ветку, — но почему-то сейчас, когда он меня обнял, я впервые за долгое время почувствовала себя спокойно.

— Помоги мне, — едва слышно выдохнул он. — Просто помоги мне.

Свет вспыхнул через полчаса.

Я прищурилась, глядя на лампу, которая ярко озарила спальню, и сказала:

— Да, очень вовремя.

Кристиан улыбнулся и набросил на меня край одеяла.

— Когда отправишься миловаться с младшим драконом, не включай свет, — посоветовал он. — Ну или не поворачивайся к нему спиной.

Я приподнялась на локте и пристально посмотрела ему в глаза.

— Следишь?

Тот снова улыбнулся, постаравшись придать лицу самое невинное выражение, и мягко привлек меня к себе.

— Нет, — ответил Кристиан и легонько дунул мне в волосы. — Не слежу. Просто знаю.

Я задумчиво дотронулась до свежей царапины у него на плече. Не было никакой испепеляющей страсти, не было мучительного томления, какое охватывало меня, когда ко мне прикасался Эдвард, просто было хорошо. Два человека заполнили пустоту друг в друге и хоть на небольшое время, но сумели избавиться от внутренней тьмы.

Она была намного страшнее внешней.

— А папаша Финниган, похоже, очень внимательно пасет младшего сына, — сказала я.

Кристиан вопросительно поднял правую бровь. Его пальцы скользнули вперед и принялись кружиться вокруг моего левого соска плавными дразнящими движениями. Я повела плечами, устраиваясь поудобнее: конечно, в этом человеке не было той властной силы, которая так завораживала в Эдварде, но именно это мне и нравилось.

— Рассказывай, — приказал Кристиан. — Рассказывай, это интересно.

— И важно, — предположила я.

— Очень важно, — кивнул Кристиан. — Говори.

— Сегодня мы с Максом планировали провести вечер вместе, — начала я. Кристиан переместился на кровати и с уже знакомой мягкой осторожностью опустил ладони на мои колени. — Но папаша Финниган позвонил как раз тогда, когда мы собирались…

Я ахнула и закусила губу. В первый раз мы обошлись без прелюдий: Кристиан просто сгреб меня в охапку и отнес в спальню. Когда он вбивал меня в постель резкими сильными движениями, я впивалась ему в плечи и думала, что фро Семеониди, похоже, наголодался не меньше моего.

— Дальше? — спросил Кристиан, на мгновение оторвавшись от моих бедер. Я откинулась на подушку и прикрыла глаза. Его губы обжигали кожу, неторопливо поднимаясь все выше, и я чувствовала, что горю.

И не надо было драконьего пламени.

— Эдвард почти сразу узнал, что Макс превращался в дракона… хотел произвести на меня впечатление. — Я запустила руку в жесткие каштановые волосы Кристиана, и бедра дрогнули, подаваясь навстречу умелому языку, танцующему дразнящий танец на дрожащей от желания плоти. — И мне показалось странным… Почему так пасут взрослого человека?

Судорога удовольствия, хлестнувшая меня по ногам, заставила закусить губу, чтоб не закричать на весь дом. Я зажмурилась, обмякла на скомканной простыне и почувствовала, как Кристиан входит в меня плавным неторопливым движением, похожим на тягучий мед.

— Знаешь, — сказал он, — в этом что-то есть. Но вот что…

— Не знаю… — выдохнула я.

Сейчас мне меньше всего хотелось думать о драконах и их интригах. Я таяла в руках Кристиана, на его плечах и спине появлялись новые царапины, мы двигались в едином ритме, то резком и дерганом, то неторопливом и плавном, и мне не хотелось, чтоб сладкое томление, нарастающее во мне, взялои оборвалось… Это было безумие. Оно жгло сильнее драконьего огня.

Разговор о Максе мы продолжили утром, в знакомой кофейне. Бармен приветствовал нас кивком, вновь повесил на дверь табличку: «Закрыто на спецобслуживание» и, кажется, вздохнул с облегчением, не увидев вчерашних мордоворотов-охранников. Мы заняли место за привычным столиком, и я подумала, что мы красивая пара, если на нас посмотреть со стороны. Какая-нибудь девица из числа тех, кто заявился вчера на кастинг, уже донимала бы Кристиана вопросами типа: «Дорогой, а кто мы друг другу? А ты на мне женишься?»

Я никогда не спрашивала таких глупостей — просто потому, что не ставила цель непременно завести мужчину в доме. Так жилось намного легче. Взрослые люди провели ночь, занимаясь любовью, но это не значит, что у них теперь есть какие-то обязательства. Нам было хорошо вдвоем, и к этому ничего не надо примешивать.

— Он странный молодой человек, — признался Кристиан, когда бармен поставил перед нами кофейник и чашки и ушел заниматься своими делами. — Преподает в колледже и создает впечатление какого-то дурачка. Блаженного. А среди драконов нет дурачков, это точно.

Я не могла с этим не согласиться.

— Ты хорошо его знаешь? — спросила я, отпив кофе.

Бармен расстарался ради дорогих гостей: обычно в таких забегаловках варят настолько мерзкую бурду, что в руки взять противно, не то что пить.

— Почти как мама и папа, — сообщил Кристиан. — Собрал на него подробнейшее досье… как и на все драконьи семьи в стране.

— Зачем? — поинтересовалась я, уже зная, каким будет ответ.

Кристиан улыбнулся, но улыбка была искусственной, словно кто-то пальцами растянул его губы.

— Чтоб уничтожить их. Всех.

Я и не сомневалась. Кристиан пристально посмотрел на меня и вдруг сказал:

— Ты не знаешь, чего мне это стоит. Ты даже не догадываешься.

Быть внуком великого и ужасного Элиаса Семеониди означало выполнять столь же великий и ужасный долг. Грозная фигура деда, при жизни ставшего легендой, возвышалась над семьей Кристиана. Его мать, тоненькая, хрупкая и болезненная, не подходила для великой миссии драконоборчества — она и муху-то убить не могла, и дед сосредоточился на внуке. Наверняка Кристиан был виноват во всем, в первую очередь в том, что на его спине не было метки. Сподвижник Сальцхоффа, мечтавший, что в его семье тоже появится тот, кто способен убивать драконов, в открытую называл внука порченой кровью. Этот грех Кристиан должен был искупить всей своей жизнью.

— Представь, что каждый день тебе в голову забивают гвоздь. — Кристиан говорил с каким-то нарочитым спокойствием, настолько глубоким и пронзительным, что я взяла его за руку, чтоб как-то снизить накал. — Каждый божий день. Дед внушал мне, что драконоборчество — великая миссия, и раз уж я сам не принадлежу к этим благословенным людям, то должен найти их и оплатить смерть драконов. Семья Семеониди много веков правит фармацевтическим рынком, так что вопрос денег тут не стоит.

— Мне кажется, тебе не очень-то хочется всем этим заниматься, — сказала я.

Кристиан посмотрел на меня, и в его глазах мелькнули золотистые огоньки.

— Дед во многом был прав, — спокойно произнес он. — Да и ты сама все прекрасно понимаешь. Наглые твари, которые не знают никаких границ в своей наглости. Сальцхофф смог их обуздать, но не до конца. Дай им волю — они снова станут править, и ничем хорошим это не кончится.

— Они и так правят, — заметила я. — Умами, по крайней мере. Ты не видел, сколько народу сбежалось на кастинг. Хотя… это просто желание найти богатого мужа. Если ты объявишь такой кастинг, народу сбежится не меньше.

Я представила, как девицы бьют друг друга головами об пол, охотясь на Кристиана Семеониди, и картинка показалась мне вполне реальной. Им все равно — лишь бы был богатый. А еще я подумала, что не поинтересовалась, есть ли у Кристиана семья.

— Нет, — ответил он. Оказывается, я задумалась и задала вопрос о семье вслух. — Дед умер, мать осталась на юге. Я живу один. Заезжай в гости, если захочешь.

Я кивнула, хотя была уверена, что не захочу. Человек, ведомый чужой манией убийства и не желающий ее преодолеть, вряд ли станет мне добрым другом.

— Я не умею убивать, — снова призналась я. — Мне никогда не приходилось этого делать, да я и не хочу. Может, ты все-таки придумаешь что-то другое?

Губы Кристиана дрогнули так, словно он с трудом сдерживал ругательство.

— Есть такая вещь, как суть, — сказал он. — Суть драконов — огонь и смерть. А суть драконоборца — смерть драконов. Это не исправишь и от этого никуда не денешься. Когда придет нужный момент, ты просто не сможешь не убить. Просто потому, что такова твоя природа. Вдобавок я хорошо плачу.

— С этим не поспоришь, — согласилась я и добавила: — Но мне очень не нравится атмосфера вокруг Макса. У меня дурное предчувствие.

Кристиан понимающе качнул головой.

— В самом деле. Почему его так контролируют? Денег у него нет, власти — тоже. Ему даже девочки в колледже глазки не строят.

— Ты и про девочек уточнил? — усмехнулась я.

— Разумеется. Иногда девочки могут рассказать намного больше, чем опытный сыскарь.

С этим тоже не поспоришь.

— У нас сегодня свидание, — сказала я, решив не докладывать о конкретном месте и времени встречи. — Попробую найти какую-нибудь зацепку.

— Попробуй, — неожиданно легко согласился Кристиан. Неужели мне хотелось, чтоб он стал ревновать? Нет, я никогда не манипулировала людьми, с которыми у меня были отношения помимо рабочих. — Три миллиона выплачу сразу.

Я хотела было сказать, что он все портит этой фразой, но решила промолчать. Иногда молчание — действительно золото.

Днем Кефалинский парк не выглядел пугающим. Просто большой лес почти в центре города, легкие столицы, которые слегка привели в порядок у самого входа, оставив нетронутыми в глубине. Я вошла в высокие, настежь распахнутые ворота и несколько минут смотрела на памятник Сальцхоффу: бронзовый президент внимательно следил за тем, как у подножия монумента копошатся работники парка, которые высаживали какие-то растрепанные рыжие цветы.

Мимо меня со свистом и гиканьем пронеслась стайка подростков на роликах. Я неторопливо побрела по аллее, глядя по сторонам и пытаясь установить, где папаша Финниган разместил своих людей. Младший сын наверняка рассказал ему о нашем свидании, и старый дракон должен был принять меры, чтоб все не зашло слишком далеко.

Слежки не было. Не считать же ею мороженщика, который за обе щеки уплетает свой лакомый товар и ни на кого не обращает внимания. Привычных видеокамер на столбах тоже не наблюдалось. Я несколько раз прошла по аллее и, ничего не обнаружив, села на скамью и вынула смартфон.

Все новостные каналы гудели, взахлеб рассказывая о новом телешоу «Дракон выбирает невесту». Я проверила статистику: проморолик посмотрело девяносто миллионов человек по всей стране, и это был успех. Наверняка Финниганы потирают руки, считая денежки, капающие от рекламы. Перечисляя то, что важно для драконов, Кристиан забыл прибавить золото — самую важную составляющую их сути.

Золота будет много.

Я нажала на треугольник в центре экрана и запустила ролик. Сперва камера делала эффектный разворот над «Финниган тауэр» — дескать, глядите, курицы, что будет вам принадлежать, если пройдете отбор. Затем на экране появился Эдвард: он шел по коридору, спиной к камере, и над ним кружились красные и золотые искры. Развернулся герб Финниганов, и красивый голос диктора произнес:

— Эдвард Майлз Финниган. Наследник богатейшей драконьей династии. Личный доход — пятьдесят миллиардов лир.

Эдвард продолжал идти под динамичную музыку, но теперь слегка обернулся к камере, показав идеальный профиль классической статуи.

— Я решил, что мне пора найти жену, — прозвучал его голос за кадром, и музыка оборвалась.

На экране снова появился герб драконьего семейства и надпись: «Дракон выбирает невесту». Золотые буквы медленно утонули в темноте, и их сменили другие: «Главное шоу года».

Я не очень разбиралась в рекламе, но люди, которые создали проморолик, действительно знали свое дело. Впрочем, достаточно было бы просто показать фотографию Эдварда — народ слетелся бы на нее точно так же.

Но об Эдварде лучше не думать. Не вспоминать, как я вчера таяла в его руках, не воскрешать в памяти чуть солоноватый вкус его губ, не верить, что между нами может быть хоть что-то. Это слишком мучительно.

Сверху послышался низкий гул, и по воздуху прошла горячая волна. Огненная струя ударила в землю возле памятника Сальцхоффу, и, глядя, как Макс шагает по аллее к моей скамейке, я думала о том, что младший сын не лишен типично драконьего позерства. Сальцхофф рубил драконьи головы — теперь дракон подпалил пятки его статуе. Впрочем, когда Макс подошел, я вновь увидела в нем добродушного простака, этакого милого и доброго парня.

— Извини, что задержался, — сказал Макс, прижав руку к сердцу в жесте извинения. — Декан решил немного перекроить расписание на следующий учебный год, а я решил с ним поспорить.

— Ничего страшного. — Я поднялась со скамейки, взяла Макса под руку, и мы неторопливо пошли по аллее вглубь парка. Оставалось надеяться, что где-нибудь в чащобе меня не поджидают специально обученные люди с полным набором пыточных инструментов. — Как раз посмотрела проморолик к шоу.

— Впечатляет, правда?

Я пожала плечами.

— Тут даже газетная вырезка впечатлит. Сам Эдвард Финниган решил жениться!

Макс понимающе кивнул.

— Это тебя не задевает? — спросила я, решив не уточнять, что имею в виду.

Макс неопределенно пожал плечами.

— Не люблю суеты, — признался он. — Зато обладаю очень важной привилегией.

Нас обогнали две мамочки с колясками, оживленно обсуждавшие драконий отбор невест. Их малышки столь же бойко лепетали на своем детском языке.

— Какой привилегией? — поинтересовалась я.

Мы свернули на неприметную тропку и оказались в той части парка, которая больше напоминала лес. За нами будто опустился невидимый полог, сквозь который не доносились ни музыка из динамиков, ни детские голоса, ни разговоры их матерей.

— Привилегией выбрать ту женщину, которую захочу, — ответил Макс. — Тогда, когда я захочу. Не проживать свою жизнь под камерами — просто потому, что это моя жизнь и никто не должен совать в нее любопытный нос.

Он во многом был прав, но то, что дракон хотел спокойствия в собственном мире, тоже выглядело странным. Драконы тщеславны. Как бы Эдвард ни отбрыкивался от отбора невест, ему нравилось, что за него сражаются.

А Макс оставался собой.

— Куда мы идем? — спросила я.

Он улыбнулся и ответил:

— Тут недалеко. Резать тебя никто не будет, не волнуйся. Мафия закапывает трупы совсем в другой стороне парка.

— Хорошая шутка, — хмыкнула я, едва не споткнувшись о какой-то корень, протянувшийся через тропинку.

— Если серьезно, то никто бы не позволил им сюда соваться, — ответил Макс. — Этот парк был частной собственностью семьи моей матери. Потом они отдали его городу и народу, но негласно все равно продолжали наблюдать. Думаю, это самое спокойное место в столице.

Деревья расступились, выпустив нас на небольшую поляну, где все было готово для пикника. На небольшом столике, накрытом клетчатой скатертью, стояли тарелки и серебряные блюда под сверкающими крышками, от мангала поднимался опьяняющий аромат только что приготовленного шашлыка, а из заполненной льдом корзины выглядывали горлышки пивных бутылок. «Зарецкое темное», один из моих любимых сортов.

— Ну и ну! — воскликнула я. Макс действительно сумел меня приятно удивить. — Значит, пикник!

Макс смущенно кивнул. Мы прошли к столу, он взял одну из бутылок и, ловким движением открыв крышку, наполнил мой бокал.

— Завтра все закрутится, — сказал он, — и у нас вряд ли получится просто побыть вместе. Так что… — Макс замялся, и мне вдруг показалось, что у него очень-очень давно не было свиданий. Если вообще были.

— Так что давай не упускать возможность, — улыбнулась я и подняла бокал. — Прозит!

— Не думал, что ты любишь мясо, и был удивлен, узнав на кастинге, что это так.

Шашлык, приготовленный поварами драконьей семьи, был идеален: куски свинины, замаринованные в остром соусе, зажарили с двух сторон так, что они покрылись ароматной корочкой, а весь сок остался внутри. Я с удовольствием проглотила очередной кусочек и ответила:

— Люблю. Давно люблю.

Макс, который, как и все драконы, отличался отменным аппетитом, оценивающе посмотрел на меня. Взгляд задержался на груди, скользнул к бедрам — грудь у меня маленькая, тут похвалиться нечем.

— Девушки, как правило, сидят на диетах и берегут фигуру, — объяснил Макс. — Смотрю, что они кладут себе в тарелки в столовой колледжа, и удивляюсь, как можно наесться листиком салата.

— Можно, — беззаботно ответила я. — Если прийти домой и слопать торт. Ну или что-то вроде торта.

Макс улыбнулся, и я вдруг почувствовала, что впервые за очень-очень долгое время мне по-настоящему легко и спокойно. Не надо никуда спешить, не надо ни о чем переживать — можно просто находиться рядом с хорошим человеком.

Будь я обычной девушкой, я бы сделала все, чтоб выйти за Макса замуж и прожить с ним счастливо до конца дней своих. Но я, к сожалению, была собой. Отбор невест закончится, семья Финниганов оплатит мои услуги, и мы расстанемся. Каждый пойдет своей дорогой и не станет оборачиваться.

Незачем.

— Завтра все закрутится, — сказал Макс, отодвинув опустевшую тарелку. Его бокал с пивом остался почти нетронутым. — Не страшно, Инга?

Я пожала плечами.

— Непривычно, — призналась я. — Мне еще не приходилось работать на шоу.

Мы с Максом должны были следить за процессом, практически не появляясь в кадре. На роль ведущего назначили Пола Куллинана, который едва не свихнулся от счастья. Пол был геем, открыто сожительствовал со своим продюсером уже три года, так что можно было не волноваться, что он начнет строить глазки девушкам. Зато его противоречивая фигура привлечет к экрану дополнительное внимание.

— Эдвард вчера рвал и метал, — признался Макс. — Отец потому меня и вызвал… Он снова уперся, и это сейчас! Не хочет жениться на юной Дварксон, мы едва уговорили его.

Кажется, я понимала, почему Эдвард был в бешенстве. Девушки разбивают друг другу головы, чтоб их только допустили к отбору, а я имею наглость давать ему от ворот поворот.

Просто не люблю зажравшихся наглецов, которые не видят границ в своей наглости. Имею полное право не любить.

— Хорошо, что все устроилось, — согласилась я. — Он всегда такой буйный?

Макс усмехнулся. Провел пальцем по краю бокала, но пить снова не стал.

— Он всегда был такой, — признался Макс. — Если что не по его — жди бури. Но это не редкость в драконьих семьях. Старший брат должен быть бунтарем.

— Ты совсем другой, — сказала я и совершенно искренне добавила: — Ты лучше, чем он. Намного лучше.

Макс машинально протянул руку к переносице, словно хотел поправить несуществующие очки и скрыть смущение.

— Я не такой, как положено драконам, — произнес он, стараясь не смотреть мне в глаза. — Отец сперва переживал, но потом вроде смирился. Я, конечно, понимаю, что так не надо, но…

— А как надо? — спросила я. — Портить девок, пить, как не в себя, обнаглеть в край?

Макс как-то беззащитно улыбнулся. Мне невольно вспомнился Кристиан, который рассказывал про своего великого и ужасного деда. Должно быть, драконья суть была теми самыми невидимыми гвоздями, что каждый день вбивали в голову Макса.

— Для дракона — да, именно так и надо, — сказал Макс. — Но я так не хочу и буду строить свою жизнь по-своему. Так, как нравится именно мне, а не кому-то еще. Вот мы с тобой сидим в красивом месте и замечательно проводим время — разве это плохо?

— Ни в коем случае, — ответила я. — Это очень хорошо. И я рада, что ты меня сюда пригласил.

— А с тобой легко, — вдруг выпалил Макс. — Не надо притворяться, не надо быть кем-то другим. Можно просто жить и радоваться жизни.

Он сказал о том, о чем я подумала несколько минут назад. И мне на какой-то момент стало пронзительно, до боли в груди жаль, что наша с ним история так и не случится. Слишком уж тугой узел затягивался вокруг всей этой ситуации с драконьим отбором.

— Неожиданно, — призналась я. — Видишь ли, минуту назад думала о том же.

Макс отодвинул бокал и, опустив подбородок на сцепленные пальцы, внимательно посмотрел на меня так, будто пытался прочесть мои мысли. Я доброжелательно заглянула ему в глаза: дескать, вот она я, ничего не прячу, ничего не скрываю. Он улыбнулся и сказал:

— Жаль, что мы вчера так и не попили кофе.

Я понимала, что к этому все и ведет, поэтому, собираясь на странную полувстречу-полусвидание, оделась по заветам одной приятельницы — так, чтоб хотелось раздеть. Красивое летнее платье, волнами ниспадающее с груди и плеч, дорогое белье и стильные туфли — перед тем, как выйти из дома, я посмотрела в зеркало и не узнала себя. Совет приятельницы не подвел: взгляд Макса был вполне однозначен.

— А что? — спросила я. — Кофе отменили?

Макс кивнул и, поднявшись, протянул мне руку. Я послушно вышла из-за стола, прикидывая, к чему готовиться. Он решил лететь? Или сейчас задерет подол платья и уложит меня животом на скатерть?

Кто их знает, этих скромников.

— Кофе будет, — еле слышно прошелестел голос Макса, и его пальцы, сжимавшие мои руки, едва заметно дрогнули. — Но потом. Если захотим.

Я уже летала с драконом, но в этот раз все вышло по-другому. Не было ни огненного тумана, ни крыльев, что медленно раскрывались, подобно экзотическому цветку. На мгновение у меня потемнело в глазах, а потом земля ушла из-под ног, и дракон прянул в небо.

Кажется, я вопила так, что меня услышала вся столица. Я вцепилась в державшую меня драконью лапу и на какой-то миг подумала, что никогда не смогу разжать пальцы, сведенные страхом. Съеденное и выпитое уверенно попросились на выход, я зажмурилась и принялась читать молитву, знакомую еще с детства: Господи, пусть то, что мне суждено, не принесет боли и горя. И пусть оно минует меня, если все-таки несет боль.

Стало легче. Я открыла глаза и увидела, что столица неторопливо уползает прочь. Вот исчезла зеленая клякса парка, похожая на чью-то шкуру, вот мелькнула и растаяла сверкающая игла «Финниган тауэр», вот осталась позади серая лента реки. Под нами неспешно вилась дорога, ведущая к коттеджному поселку с романтичным названием Бобровый Холм. Похоже, у Макса там был дом.

Разумно. Недалеко от столицы и без лишних глаз. Можно делать все, что захочется.

Поселок состоял всего из семи домов, которые прилепились к холму, словно детеныши — к матери. Дракон сделал круг над крышами и сорвался вниз. Я даже испугаться не успела: мир охватило гудящим пламенем, и все оборвалось. Стало тихо, и сквозь эту тишину тихонько пробивалось пение птиц.

— Ну вот, — услышала я голос Макса и почувствовала, как он дотронулся до моего запястья. — Здесь я и живу.

Я поморгала, огляделась. Особняк с белыми стенами и красной черепичной крышей в южном стиле был не вполне в драконьем вкусе. В меру дорого, в меру стильно, в меру просто — никакого золота, никакой вычурной роскоши. Вокруг дома раскинулся густой яблоневый сад, дикий, пышно разросшийся — похоже, Макс и не подумал нанять садовника. Или просто сооружал еще одну стену, которая отделила бы его от мира.

Я перегнулась через витую ограду, посмотрела вниз и поинтересовалась:

— Ты всегда приземляешься на балконе?

Макс улыбнулся. Крепче прижал меня к себе. И я почувствовала, что шелк и кружево белья стали тесными и неудобными.

— Почти всегда, — ответил он и легонько прикоснулся губами к моему виску. — Так удобнее.

Я вдруг обнаружила, что мое платье бессовестно задралось чуть ли не к подмышкам — похоже, во время полета я почти выпала из когтей, но Макс успел меня поймать. Прохладный ветерок скользил по обнаженным ногам, пальцы Макса неспешно двигались по кружеву моих трусиков, и я чувствовала, как в животе стягивается тугая петля.

Это было какое-то первобытное желание почувствовать в себе мужчину. Я много слышала о драконьем магнетизме, с помощью которого они могли очаровать любую женщину, но сейчас готова была поклясться, что Макс играет в открытую.

В кармане его брюк завибрировал смартфон. Макс вынул его, взглянул на надпись на экране: «Папа», — и, не глядя, швырнул куда-то за плечо. Смартфон рухнул вниз, с грохотом проскакал по плитам двора, и жужжание оборвалось.

Я ждала этого звонка. Он подтверждал: Макса контролируют, причем постоянно. Осталось выяснить почему. Но видит бог, сейчас я не могла думать ни о чем, кроме жара, который медленно тек по моему телу.

— Потом, — негромко произнес Макс. — Потом, все потом…

Он легонько втолкнул меня в комнату — в следующий миг я уже лежала на огромной кровати, похожей на заснеженное поле, и взгляд Макса, направленный на меня, был темным и хищным, таким, какого я даже и вообразить не могла у добряка и тихони.

«Не поворачивайся к нему спиной», — напомнил внутренний голос с интонациями Кристиана, но сейчас, когда Макс снимал сорочку, вся осторожность утратила смысл. У добряка и тихони оказалось неожиданно красивое, крепкое тело, и мне следовало понять это раньше: вряд ли ты сможешь махать крыльями, если у тебя вата вместо мускулов. Ткань одежды стала ненужной, раздражающей — и Максу хватило одного порывистого движения, чтоб мое платье улетело в сторону и с шорохом упало на ковер.

Поцелуй оказался неожиданно глубоким и обжигающим. Сильное мужское тело вдавило меня в веницейский шелк простыней, пальцы пробежались по кружеву и мягко расцепили застежку бюстгальтера.

Когда сухая, слегка шершавая ладонь накрыла и смяла грудь, я вскрикнула и всем телом дернулась навстречу Максу. Это ведь не мог быть он. Макс не мог настолько уверенно и бесстыдно играть с моей грудью, то скользя языком по ареоле, то втягивая сосок в рог и нежно прикусывая его, Макс не мог поглаживать меня по промокшей ткани трусиков такими томительными обжигающими движениями, которые становились все настойчивее…

Мне казалось, что я сейчас умру. Настолько все это было сладко и мучительно до боли.

— Да вы бесстыдник, фро Макс, — выдохнула я, когда он оторвался от моей груди и, подцепив кончиками пальцев трусики, снял их и швырнул куда-то к платью. — Кто бы мог подумать… что в вашем омуте водятся настолько рогатые черти.

— Только с вами, фрин Инга, только с вами, — мягко усмехнулся Макс и легонько погладил меня по коленям, вынуждая раздвинуть ноги.

Когда он осторожно пробежался языком по влажным складкам распаленной от желания плоти, я уже не смогла сдержать стон. Макс будто прикоснулся к каким-то потаенным струнам моего тела, заставив его трепетать. Это было почти невыносимой пыткой, сердце стучало так быстро и гулко, словно пыталось вырваться, язык Макса то ритмично проникал в меня, то вновь принимался за свой танец, и искры, что кружили в воздухе вокруг нас, казались звездами.

— Иди ко мне, — едва слышно прошептала я, разведя ноги еще шире. — Макс…

Дракон с явной неохотой оторвался от меня, и я почувствовала, как в лоно толкнулось что-то округлое, горячее и очень большое. Я невольно отпрянула, испугавшись, что Макс меня порвет, но его пальцы тотчас же впились в мои бедра, и он медленно проник внутрь, осторожно растягивая плоть.

На какой-то миг мне стало больно. Природа не наградила меня ни глубиной, ни шириной, зато Макса одарила размерами с избытком. Он толкнулся снова, я снова вскрикнула, и, закрыв мне рот поцелуем, Макс начал двигаться.

Я не уловила тот момент, когда боль обрела оттенки и глубину, став томительной и сладкой. Кровать под нами ходила ходуном, Макс двигался то решительно и резко, с силой насаживая меня на себя, то почти выскальзывал, чтоб после нескольких неторопливых движений вновь и вновь почти исступленно вбивать меня в скомканный шелк простыней. Огненная пульсация нарастала внизу живота, заставляя меня почти терять сознание от наслаждения, и, когда по телу прошла пламенная судорога, Макс притянул мои бедра к себе, и я почувствовала, как внутри разливается семя.

Потом мы долго лежали обнявшись, не говоря ни слова, — слова были не нужны. Ветер шевелил занавеску, на цыпочках проходил в спальню, скользя по нашим мокрым от пота телам, в саду какая-то птичка заливалась трелями. Наконец я устроилась на кровати поудобнее и сказала:

— А туфли я где-то потеряла…

— Пустяки, — улыбнулся Макс и поцеловал меня в плечо. — Отнесу тебя в обувной. Конечно, если ты продолжишь лежать в таком развратном виде, то нам придется задержаться.

— Развратный вид? — рассмеялась я. — Ну знаете, фро Макс! Я от вас такого не ожидала.

Мы целовались, и я чувствовала бедром, что Макс уже пришел в полную боевую готовность. А потом он плавным движением перевернул меня на живот — и в следующий миг я вспомнила, что он не должен видеть мою спину.

Я ожидала все что угодно. Например, что Макс примет драконий облик и спалит меня. Или, например, ударит. Но он мягко провел ладонью по полосе под лопаткой и негромко сказал:

— Я просто хотел его увидеть. Извини.

Прикосновение чуть-чуть обожгло. Не до боли — просто обозначило, что дракон дотронулся до драконоборца.

— Ты знал, — сказала я. Переворачиваться не хотелось — это значило, что придется посмотреть Максу в глаза.

— Да, я знал, — спокойно сказал он. — Каждый дракон знает, что это за полоса. Главы семей ищут драконоборцев уже много веков. Ты первая за последние пятьдесят лет.

Макс вновь поцеловал меня в плечо и порывистым, каким-то мальчишечьим движением взъерошил мне волосы.

— Не боишься? — спросила я.

— Зачем? Я сделал тебе что-то плохое? — поинтересовался Макс.

Это было сказано настолько спокойно и чуть ли не доверчиво, что я едва не расплакалась.

— Нет. Не сделал.

Макс погладил меня по плечам, крепко прижал к себе. Ну почему не может быть так, чтоб мы с ним оказались обычными людьми? Все могло бы быть хорошо, пусть хоть на какое-то время.

— Кто еще знает? — спросила я. Должно быть, это прозвучало так, словно я собиралась убить Макса прямо сейчас и прикидывала круг возможных свидетелей преступления.

— Отец. Он рассказал о тебе, велел присмотреться.

Я вдруг вспомнила, как впервые встретила Макса, — в огромном бассейне, после того как вышла из раздевалки и налетела на скромного молодого человека, который наплавался досыта, собрал вещи и теперь направлялся домой. Я выронила сумку, Макс ее поднял, и у нас завязался доброжелательный, ни к чему не обязывающий разговор о каких-то пустяках. Конечно, я слышала фамилию «Финниган», конечно, отметила, что милый молодой человек манерами совсем не похож на дракона, мы обменялись номерами телефонов и расстались.

Случайная встреча оказалась отнюдь не случайной. Драконы — умные твари, они все и всегда просчитывают.

— Больше не встречайся с маленьким Семеониди, — произнес Макс. Спорить с ним не хотелось. Было ясно, что спор может закончиться горсткой пепла. — Я ревнив… как все драконы.

— Он предложил мне убить тебя и брата, — честно сказала я.

Наверняка Макс уже об этом знает.

Он кивнул.

— Да, это уже не первый случай. Эдвард взбесился, когда увидел, кто именно тебя привез на телеканал.

Вот, значит, как… Я давно уже не чувствовала себя настолько растерянной. Со мной просто играли в прятки, причем не объяснив правил.

— Что будем делать? — спросила я.

Наверняка папаша Финниган уже решил мою судьбу, и Макс просто хорошо провел время напоследок. Пока я жива. Он пожал плечами. Его ладонь неторопливо прошлась по моей спине, мягко, но уверенно сжала ягодицу.

— Время детское, я не прочь все повторить пару раз, — улыбнулся он. — Но вижу, что у тебя испортилось настроение. Так что все-таки попьем кофе и поедем к тебе.

Я вспомнила, что надо собирать вещи, что завтра начинается шоу, и страх, стиснувший мое сердце, постепенно разжал свою когтистую лапу. Финниганы знали правду и не собирались меня убивать. Возможно, как-то хотели использовать в игре против Кристиана, который тоже не знал правил до конца.

Но пока я была жива. И в намерения Макса не входило отправлять меня на тот свет.

— Инга… — Ладонь Макса легко легла на мою щеку: теперь я вынуждена была смотреть ему прямо в глаза. — Инга, пожалуйста, не бойся меня. Я никогда тебя не обижу, слышишь? Никогда…

Я хотела было ответить, но воздух наполнился грохотом и ревом, и спальню озарило густым оранжевым светом, который на мгновение ослепил и оглушил меня. Когда я вновь смогла видеть, Макс уже надевал брюки с торопливостью школьника, чьи родители вернулись домой не вовремя.

— Твой отец? — догадалась я.

Не дозвонившись до сына и понимая, в чьей именно компании он находится, папаша Финниган бросился на поиски. И вот теперь мне стало по-настоящему жутко.

— Да, он, — кивнул Макс. Подхватив с пола мое платье, он протянул его мне и добавил: — Не волнуйся, все хорошо. Отец нормально к тебе относится.

— То-то он так за тобой следит, — пробормотала я, застегивая бюстгальтер. Удобная модель с застежкой на груди — незаменимо, если торопишься.

Макс застегивал сорочку, и я заметила, что у него дрожат пальцы, и пуговицы с трудом попадают в прорези. Хотела спросить, заступится ли он за меня, если что, — и не стала. Просто нырнула в платье, поправила легкие складки и спросила:

— Ничего, что я без туфель?

Макс только рукой махнул.

— Пустяки, — ответил он. — Не волнуйся.

Если б я только могла успокоиться!

Папаша Финниган ждал нас внизу.

Прежде я видела его только по телевизору и в Сети — и в жизни он выглядел намного старше: каким-то уставшим, что ли. Мы спустились в гостиную, Финниган обернулся в нашу сторону и несколько минут рассматривал меня так, словно я была мухой под микроскопом. Разумеется, подниматься с дорогого кожаного дивана навстречу нам он и не подумал — не тот уровень.

— Почему она без обуви? — осведомился папаша Финниган.

Голос был скрипучим, старческим. А ведь не такой уж он и старик, всего шестьдесят.

— Потеряла во время полета, — сказала я. Макс провел меня к одному из глубоких кресел, и, опустившись на белую кожу молодого жеребенка, я добавила: — Это пустяки.

Папаша Финниган посмотрел на меня так, словно заговорило кресло. Макс тоже сел и произнес:

— Отец, тебе не следовало так волноваться…

— Не учи меня, сопляк! — рявкнул папаша Финниган так, что мне захотелось пригнуться и прикрыть руками голову. Это был рев чудовища, парализующий жертву. В воздухе закружился алый водоворот искр, запахло гарью. — Что я должен думать? Что ты разума лишился? Или сразу головы?

Макс опустил глаза и принялся пристально рассматривать пылинку, осевшую на брюках. Интересно, почему он настолько ценен для семьи? Младший сын, который не имеет никакого веса и значения, решил уединиться с девушкой — и папаша тотчас же летит стаскивать его с кровати. Странная ситуация. Странная и неприятная.

— Отец, фрин Инга честна со мной и с нашей семьей, — негромко произнес Макс. — Она не желает зла никому из нас.

Яростный взгляд темно-зеленых драконьих глаз хлестнул меня сильнее плети.

— Сколько тебе платит маленький Семеониди? — поинтересовался папаша Финниган. — За каждую голову?

Похоже, он прекрасно знал ответ, и я решила не сопротивляться. Сумела поймать в душе крохотную точку максимального спокойствия, справилась с волнением и совершенно равнодушно ответила:

— Семь миллионов за старшего, три за младшего. Аванс еще не перечислен, так что официально я не взялась за работу.

Макс провел ладонью по лицу. Папаша Финниган криво ухмыльнулся. Его шейный платок казался языком пламени, которым пытались подпалить белоснежную сорочку. Не знаю, почему я вдруг зацепилась за него взглядом.

— А спишь ты с ним просто так, для интереса? — поинтересовался папаша Финниган и провел пальцем под платком, словно тонкий шелк натирал ему шею. — С маленьким Семеониди, я имею в виду.

— Когда я с ним спала, то была свободной женщиной. — Я криво усмехнулась и посмотрела в глаза папаше Финнигану так, что он прищурился, хоть и не отвел взгляд. — Теперь обстоятельства несколько поменялись.

Лицо Финнигана дрогнуло, словно он хотел максимально нецензурным образом описать и меня, и мои обстоятельства. Я улыбнулась ему настолько очаровательно, насколько смогла.

— Отец, я думаю, ты должен рассказать ей правду, — негромко проговорил Макс. — Иначе получается, что мы задействуем ее вслепую.

Да, я бы тоже не отказалась от правды. Надоело метаться в потемках.

Панаша Финниган вынул из кармана пиджака носовой платок и провел им по лбу. Великий и ужасный глава драконьего семейства сейчас выглядел очень усталым.

— И что, ты готова их убить? — поинтересовался он, сделав вид, что не услышал сказанного сыном.

Я отрицательно мотнула головой.

— Я специалист по тонким вопросам, фро Финниган. Убийства не по моей части.

— Я так и сказал тебе, — тотчас же поддакнул Макс.

Отец одарил его тяжелым обжигающим взглядом, и Макс обмяк в кресле. Вся его решимость исчезла в неизвестном направлении.

Старый Финниган подавлял. Я с трудом могла сопротивляться.

— Вот как! — воскликнул он. — И как же ты собиралась с ним объясняться?

— Никак, — ответила я. — Фро Семеониди прекрасно знает, что заказ не принят, пока не внесен аванс. Да и тогда я могу отказаться. Он понимает, как обстоят дела. — Старый дракон кивнул, и я продолжала: — И, думаю, он не хочет убивать никого из Финниганов. Он не готов пойти до конца, поэтому и оставляет такую лазейку.

Я с искренним теплом посмотрела на Макса и сказала:

— Так что убийств не будет. Будет просто отбор невест для старшего сына, а когда шоу закончится, мы разойдемся. Вот и все.

— Так уверена? — спросил папаша Финниган. В его голосе прозвучало что-то вроде уважения.

— Уверена, — ответила я.

Старый дракон хмыкнул и посмотрел на сына. Макс откинулся на спинку кресла и задумчиво водил пальцем по царапине на запястье.

— Дурная баба, сынок, — сказал он. — Беспорядочная.

Макс улыбнулся какой-то жалкой улыбкой и ответил, не глядя на отца:

— Помнится, дедушка говорил тебе то же самое про маму.

— Ладно. — Финниган махнул рукой. — Купи ей туфли.

Старый дракон поднялся и, не утруждая себя прощаниями, пошел к дверям. Макс направился за ним, я подумала и тоже встала. Когда мы вышли из дома, папаша Финниган обернулся на меня и снова повторил:

— Дурная баба, Макс. Дурная.

Я набралась смелости, посмотрела ему в глаза и спросила:

— И почему это звучит как комплимент?

— И дерзкая к тому же! — рыкнул папаша Финниган.

Да. Дерзкая. Сама поражаюсь. Смотрю в лицо своей возможной смерти и еще пытаюсь хамить. Наверное, с перепугу.

Вокруг старого Финнигана закружились крупные огненные брызги, и Макс потянул меня в сторону. Стоило мне сделать шаг назад, как папаша Финниган утратил человеческий облик и в небо рванул огромный золотисто-зеленый ящер. В нем не было ни следа старческой немощи и усталости: могучий и яростный, он внушал трепет и ужас. Несколько взмахов мощных крыльев — и Финниган превратился в пятнышко в небесной синеве.

Можно было вздохнуть с облегчением. Можно было пойти в дом и взять Макса в оборот. Заставить его рассказать, что он имел в виду, когда говорил, что меня задействуют вслепую. Можно — но я не знала, нужно ли это прямо здесь и сейчас.

Макс приобнял меня за плечи и легонько подтолкнул к дверям.

— Пойдем, у тебя ноги замерзнут.

Мы вернулись в гостиную, Макс открыл бар, плеснул в бокал немного коньяка и протянул мне.

— Не настолько мне и холодно, — сказала я, но все-таки взяла бокал и села на диван. — Интересный человек твой отец.

Бокал Макса был полон — по всей видимости, его душевное напряжение после общения с родителем оказалось намного глубже и болезненней моего.

— Интересный — не то слово, — сказал Макс. — Но ты ему понравилась, это точно.

Он сел рядом, обнял меня, и я почувствовала, как по телу прошла тяжелая теплая волна. В общении с драконом есть свои преимущества. Например, никогда не замерзнешь.

— То есть он сделал комплимент, называя меня дурной бабой?

Макс отпил из бокала и ответил:

— В определенном смысле — да.

— Макс, — попросила я, — расскажи мне правду. Клянусь, никто ничего не узнает.

Он негромко рассмеялся. Прикоснулся губами к моему виску.

— Зачем твоей семье понадобился драконоборец? — продолжала наседать я. — Я понимаю, зачем я нужна Семеониди, — чтобы убить вас. Но зачем я нужна вам?

Рука Макса дрогнула.

— Я пока не могу ничего тебе рассказать, — произнес он, осушив свой бокал. — Но ты просто поверь мне: все будет хорошо. Отец тебе полностью доверяет, просто хотел посмотреть на тебя лично и убедиться… Завтра мы спокойно поедем на проект, и Эдвард станет выбирать невесту.

Я кивнула. Поднялась с дивана.

— Макс, если я начинаю с кем-то отношения, то хочу правды, а не недомолвок, — сказала я. Горло стиснуло. Должно быть, панаша Финниган прав: я действительно дурная баба. Мне бы следовало хвататься за Макса двумя руками и не выделываться. — Но вы решили использовать меня вслепую, и мне это не нравится. Прости, пожалуйста… И до встречи на шоу.

Макс посмотрел на меня так, словно я ударила его. Некоторое время мы просто молчали, и я думала только о том, что все складывается ужасно глупо. Если б я только могла вернуться в прошлое и отказаться от этого дела!

— Инга, я правда не могу тебе рассказать. — Макс подошел ко мне и как-то жалобно погладил по плечу. Ужасный, в сущности, жест — словно милостыню просил. — Если можешь, просто доверься мне.

— Я не люблю тайн, Макс, — едва слышно проговорила я. — Особенно тогда, когда рискую жизнью. Зачем вам драконоборец?

Макс прикрыл глаза. Сейчас он выглядел так, словно терял слишком много. Словно умирал.

— Я не могу тебе сказать, — ответил он. — Таково решение отца. Я не могу, Инга.

Я шмыгнула носом и смахнула со щеки слезинку.

— Тогда… — Папаша Финниган был прав: я дурная и беспорядочная баба. — Тогда отвези меня в город.

Вечер прошел в сборах. Все необходимые вещи поместились в два чемодана, причем один оказался наполовину заполнен лекарствами. Держа в руках большие оптовые упаковки с хортасином, я вдруг села на кровать и подумала: «А что, если Кристиан успел заменить их? И я буду вынуждена принимать лекарство, которое разбудит спящую суть драконоборца…»

Ловко придумано. Я не могу не пить хортасин — тогда окажусь слепой. А если буду его пить, не смогу отвергнуть свою суть, которая в один прекрасный момент прикажет мне убивать драконов. И что теперь делать?

Я бросила коробки в чемодан, захлопнула крышку и застегнула молнию. Главное — видеть, а там разберемся.

Смартфон негромко напомнил о себе: приложение прислало сообщение от Макса.

«Как ты?» — прочла я и несколько минут думала, что ответить. Вспомнился Эдвард, который пообещал разбить мне голову, если я разобью сердце его брата, — похоже, все шло именно к этому.

«Пакую чемоданы, — ответила я максимально нейтрально. — Что делаешь?»

Чем больше я прокручивала в памяти разговор с папашей Финниганом, тем сильнее мне казалось, что это были смотрины. Макс представил меня главе семьи, и тот милостиво одобрил наши отношения. Дракон и драконоборец! Вы где-нибудь видели более нелепую парочку?

«Все собрал, — ответил Макс. — Еще раз просматриваю сценарий».

Сообщение сопровождал улыбающийся смайлик. Наверняка Макс хотел услышать от меня совсем другие слова. Мне, возможно, следовало быть мягче — вспомнить, насколько легко и сладко в его объятиях, и махнуть на все рукой. Но мне было слишком страшно. Я уже жалела, что сегодня поддалась искушению.

«Есть какие-то идеи?»

Несколько долгих минут на экране пульсировал карандашик: Макс набирал сообщение. Когда оно пришло, я удивленно вскинула брови: получить такое я точно не ожидала.

«Удали его немедленно, как прочтешь. Отец узнал, что последователи Сальцхоффа хотят продавить в парламенте ограничения для драконов. Он боится, что это закончится резней, как в старые времена. Драконоборец нужен не для того, чтоб убивать, а для того, чтоб защитить нас».

Я послушно стукнула по экрану, удаляя сообщение. Да, это многое объясняло. Драконьи семьи влиятельны и богаты, но людей все-таки больше, и среди них тоже есть влиятельные и богатые, которые не хотят делиться властью и стремятся окончательно убрать бывших владык мира. Я плохо понимала, как именно следует защищать огромного ящера, который при желании сможет выжечь всю столицу, но ведь Сальцхофф в свое время рубил головы драконам, и никто ему не помешал.

«Ох, Макс… Плохи ваши дела, да?»

Макс не стал писать — смартфон завибрировал входящим звонком.

— Да. Отец говорит, что плохи, — сказал он, когда я ответила. По голосу было ясно, что Макс напился до совершенно беспомощного состояния. — Если он узнает, что я тебе рассказал, то убьет.

Я не стала уточнять, кого именно убьет папаша Финниган. И так было понятно.

— Телефон прослушивается? — уточнила я.

— Нет. Шифрованное соединение. — Он негромко откашлялся и произнес: — Я рассказал тебе правду. Я пошел против воли семьи.

— Макс, — сказала я. Этот добродушный тюфяк удивлял меня все больше и больше. Возможно, среди драконов действительно не было добродушных тюфяков, и я сделала ошибку, не принимая Макса всерьез, — ты пьян?

— Ехать не смогу, — признался он. Я представила, в каком виде он завтра поедет на проект, и поежилась. — Эдвард заглядывал, забрал ключи от машины… А вот лететь — очень даже.

Эдвард! Я прикрыла глаза. Он увидел брата пьяным и сейчас наверняка мчится на своем роскошном автомобиле в мои трущобы — разбираться с мерзавкой, которая имеет наглость отвергать драконов.

— Не надо лететь, — сказала я, стараясь говорить как можно мягче и спокойнее. — Мы утром выезжаем на проект, помнишь? Я за тобой заеду в шесть…

В этот момент в дверь застучали так, что едва не снесли ее с петель. Грохот прошел по всему дому, и мои соседи предсказуемо затаились. Полицию, разумеется, никто не вызовет: у «быдла внизу» такие номера программы входят в квартплату.

— Макс, мне пора… — сказала я и выключила телефон. Грохот повторился.

На всякий случай я метнулась к столу, где хранила маленький пистолет. Оружие придает уверенность даже тогда, когда ты не собираешься стрелять. Спрятав пистолет за поясом на спине, я вышла в коридор и заглянула в глазок.

Эдвард. Предсказуемо.

Я не стала дожидаться, когда он примется стучать снова, и открыла дверь с видом оскорбленной добродетели.

— Что вы себе позволяете? — начала было я, и голос почти сразу же сорвался на хрип: Эдвард схватил меня за горло и прижал к стене. Я вцепилась в его руку, стараясь хоть как-то ослабить эту бешеную хватку, — бесполезно.

— Я тебя предупреждал? — с невыразимо сладкими интонациями осведомился Эдвард. Захлопнул дверь, толкнув ее ногой, и хватка на мгновение ослабла. — Ну вот и не обижайся.

В воздухе не появилось ни одной искры, но меня охватило душным тяжелым жаром. Тело сразу же стало каким-то чужим, полностью покорившимся чужой могучей воле. Я не хотела ни сопротивляться, ни спасаться и, окутанная вязкой пеленой, не сразу поняла, что руки Эдварда разжали мое горло. Он по-прежнему прижимал меня к стене, его искаженное гневом лицо было совсем рядом. Резкий запах дорогого одеколона царапал ноздри.

Эдвард хотел понять, почему я раз за разом отвергаю его и брата, а поняв, либо утащить меня в спальню, либо убить. Я смотрела в его потемневшие от гнева глаза и была согласна на все. Меня никогда и ни к кому так не влекло, как сейчас к Эдварду.

Он это почувствовал.

— Ты обещал выбросить меня из окна, — прошептала я в его полураскрытые губы.

— Я помню, — откликнулся Эдвард, и я вдруг поняла, что драконий магнетизм был обоюдным. Он сейчас чувствовал то же, что и я.

— У нас все в порядке, — сказала я, пытаясь сбросить наваждение и не поддаваться чарам, которые приказывали не сопротивляться. Мне хотелось сорвать с Эдварда эту проклятую сорочку и утащить его в спальню, мне хотелось, чтоб он заполнил меня до краешка, мне хотелось снова испытать ту судорогу наслаждения, после которой земля уходит из-под ног. Но я сказала просто: — Возьми себя в руки. Ничего плохого я не сделала.

Его ярость была вполне объяснима. Я дважды отказала прекрасному принцу Эдварду и почти сразу же оказалась в постели с его братом — ясное дело, чтоб побольнее уязвить. И по драконьим, и по человеческим меркам Макс неудачник. Такому если и отдадутся, то только из великой жалости.

— Макс очень расстроен, — признался Эдвард. Тяжелая рука дракона скользнула по моей груди и, нырнув под футболку, обожгла кожу. — Я давно его таким не видел.

— Лицемер, — выдохнула я. — Так трогательно печешься о брате и выпрыгиваешь из штанов, чтоб соблазнить его подругу…

— Ты не подруга, — тотчас же откликнулся Эдвард, и его глаза яростно сверкнули, напомнив мне папашу Финнигана. — Ты редкостная дрянь, и тебя надо проучить.

Конечно, я дрянь — имела наглость отвергнуть самого Эдварда Финнигана, не говоря уж о его брате. Их папаша высказался по моему поводу очень даже недвусмысленно.

Вот только я нужна драконам. Очень нужна. И это меняет расположение сил.

— Мы свободные люди, фро Эдвард, — усмехнулась я. — И сами решим, как нам быть. Без вашего живого участия.

— Ты не должна так поступать, — процедил Эдвард. Руку из-под моей футболки он так и не вытащил, и пальцы по-прежнему поглаживали кожу, заставляя меня покрываться мурашками. — Ты не должна…

Рев, который обрушился на дом, заставил нас вздрогнуть от неожиданности. Жалобно зазвенели оконные стекла, повеяло удушающим запахом гари, и в стену ударила тяжелая струя огня.

Мир стал оранжевым и красным, где-то совсем недалеко гудело пламя, и я не сразу поняла, что Эдвард сбил меня на пол и накрыл собой. Было больно и горячо. Снаружи по-прежнему доносился рев и пронзительные человеческие крики. Интересно, теперь-то кто-нибудь вызовет полицию?

— Вставай, — негромко сказал Эдвард и потянул меня к дверям. — Вставай, мы должны выйти.

Я искренне хотела надеяться, что дом не горит. Эдвард вытащил меня в подъезд, и я услышала хриплый рев пожарной машины. Мои соседи шустро выбегали из квартир, тащили какой-то скарб, и с улицы донесся тоскливый крик:

— Дракон! Это дракон!

Подъезд наполнили женский визг и детский рев — соседка с первого этажа как раз выводила из квартиры своих близнецов, когда с улицы закричали о драконе. Эдвард бодро сбежал по ступенькам, волоча меня за собой, и мы вывалились на улицу.

По крыше ползли язычки пламени, от стены поднимался дымок, но в целом все было не так страшно, как я ожидала. Макс в драконьем обличье завис над улицей, и сразу было понятно, что ему нехорошо. Он мерно взмахивал тяжелыми крыльями, но все равно не мог держаться ровно, заваливаясь то влево, то вправо. Он услышал, как в мою дверь стучат, и рванул на помощь.

Похоже, теперь мне придется искать новую квартиру.

Дракон рухнул на землю огненным камнем. Улицу заполнило алыми и золотыми искрами. Кто-то заорал над ухом так, что я невольно закрыла голову. Мои соседи разбегались по улице, пожарная машина ехала к дому, проламываясь прямо через живую изгородь, и я увидела, как Макс, успевший принять человеческий облик, покачнулся и упал на асфальт.

— Зараза… — пробормотал Эдвард и бросился к брату, который пытался подняться, но получалось плохо.

Как он долетел-то сюда в таком состоянии… Если бы кто-нибудь из коллег или студентов Макса сейчас увидел его, то наверняка решил бы, что обознался. Преподаватель и исследователь не может выглядеть вот так.

— Б-братишка… — пробормотал Макс.

Эдвард умудрился поставить его на ноги, несколько раз наотмашь ударил по лицу и прорычал:

— Спятил? Завтра съемки!

До отправки самолета оставалось семь часов, и было ясно, что в таком состоянии Макс вряд ли сможет куда-то лететь. Разве что его загрузят в бизнес-класс, пристегнут к креслу и будут подносить тазик. Глаза Макса смотрели в разные стороны, а выражение лица было неописуемым: он выглядел как тот, кто готов на любую глупость и дикость, и горе тем, кто попытается встать у него на пути.

Потом он увидел меня. Взгляд Макса сфокусировался на мне, слегка прояснился, и я услышала хриплый шепот:

— Я так и думал…

В тот же миг Макс преобразился. Обращение в дракона было неполным: я по-прежнему видела высокую мужскую фигуру с растрепанными волосами, но за ее плечами раскрывались огромные перепончатые крылья. Тяжелый хвост ударил по асфальту, во все стороны полетела каменная крошка, и Макс хлестнул им снова, на сей раз направив удар в сторону Эдварда.

Тот едва успел отпрыгнуть. Я вспомнила, как Макс говорил о том, что ревнив, и подумала, что заварила отвратительную кашу, поддавшись зову тела. Лучше бы все было, как раньше. Макс оставался бы добряком и простачком, а я продолжала бы глотать слюни, глядя на его старшего брата. Макс нервно дернул плечами, и очертания драконьей туши, растущей за его спиной, становились все ярче, обретали плоть и цвет. В ту же минуту Эдвард бросился на него, повалил на землю и ударил кулаком в лицо. Теперь уже над его спиной клубился алый пар — превращение началось, и надо было действовать.

Я никогда не пробовала растаскивать крепких мужиков, которым пришла в голову блажь пересчитать друг другу зубы, — это безнадежное занятие. Но в ту минуту я не задумывалась о том, что делаю: просто прыгнула Эдварду на спину, вцепилась в него изо всех сил и откинулась назад, пытаясь хоть как-то оттащить его от брата.

— Хватит! Хватит! Ты убьешь его!

На счастье братьев Финниганов, никто не снимал их драку на видео: люди в Нижнем городе понимают, насколько опасным бывает любопытство. Но наверняка все это выглядело впечатляюще: наследник самой влиятельной драконьей семьи лупцует пьяного братца, а девушка с сомнительной репутацией пытается их растащить.

Звучит как название порноролика. Смотреть онлайн бесплатно в хорошем качестве.

— Хватит! — Эдвард все-таки завалился на траву, и Макс смог подняться. Он растерянно дотронулся до разбитого носа. На пальцах осталась кровь, и Макс рассматривал ее так, словно искренне удивлялся тому, откуда она вообще взялась.

Потом алкогольная анестезия начала уходить — Макс почувствовал боль. Эдвард встал, подошел к брату и поинтересовался:

— Совсем дурак? Я что тебе велел?

На меня никто не обращал внимания. Ну и хорошо.

— Ложиться спать, — пробормотал Макс, растерянно глядя, как пожарный расчет щедро заливает пеной мой дом. Когда он обернулся к брату, его взгляд больше не был удивленным: теперь в нем горели злые рыжие огоньки. Эдвард сплюнул и произнес:

— Моя машина за углом. Я отвезу тебя домой, — наконец-то он вспомнил о моем присутствии, покосился на меня и добавил: — Надо же, не думал, что буду драться из-за бабы.

Напрасно он так сказал: фраза получилась слишком многозначительной, и я подозревала, что Макс сделает из нее самые невероятные выводы. Но Макс понимающе кивнул, подошел ко мне и негромко произнес:

— Я волновался.

Запах выпитого спиртного окружал его таким тяжелым облаком, что мне невольно захотелось закусить. Я прикоснулась к разбитому носу Макса и спросила:

— Больно?

Он улыбнулся какой-то беззащитной, почти детской улыбкой.

— Драконы быстро регенерируют. Инга, я… просто испугался за тебя.

Он не врал. Я вдруг подумала, что за всю мою жизнь за меня никто не волновался. Никто и никогда. Я сама справлялась с проблемами и знала, что смогу выстоять, что бы ни случилось. Но Макс этого не знал. Не знал и рванул на помощь.

— Все в порядке, — уверенно сказала я и погладила Макса по щеке. — Езжай домой, нам завтра рано вставать.

Спорткар Эдварда бесшумно остановился возле нас. Пассажирская дверь скользнула в сторону и вверх, приглашая садиться.

— Поехали, пьянь. — Голос Эдварда прозвучал очень резко, почти грубо.

Макс презрительно фыркнул, но спорить не стал.

— До завтра. — Он улыбнулся, но улыбка на окровавленном лице вышла пугающей и хищной. — Ты точно едешь?

Куда же я денусь…

— Да, Макс, — ответила я и погладила его по плечу. Утром он придет в себя, и все покажется сном. — До завтра.

Он рухнул на пассажирское сиденье, и спорткар рванул вперед. Я сунула руки в карманы домашних брюк и стала смотреть, как пожарная машина, закончившая работу, выворачивает на дорогу уже проторенной тропой, через живую изгородь. Интересно, насколько сильно квартиру залило пеной?

Мои соседи, которые толпились на другой стороне улицы, испуганно глядя то на пожар, то на драку драконов, стали медленно приближаться к дому — так, словно боялись, что он снова вспыхнет. Меня вдруг обожгло стыдом, хотя я понимала, что моей вины тут нет. Раньше драконы и не так отличались, прадед Эдварда и Макса однажды перепил и выжег весь Нижний город. Конечно, ему ничего за это не было, но я не сомневалась, что сейчас семья Финниганов получит счет за вызов пожарной машины.

И папаша Финниган непременно скажет, что всему виной дурная баба.

— Ну что же делать-то! — причитала многодетная мамаша с первого этажа. Малыши, хватавшие ее за юбку тонкими ручонками, тихонько ныли в такт. — Это же все ремонтировать теперь, а где деньги брать? Инга, это ведь твои приятели! Пусть расплачиваются! Совсем обнаглели!

Я представила, что капитальный ремонт всего дома стоит примерно столько, сколько Эдвард зарабатывает за десять минут на рабочем месте.

— Да! — поддакнул сосед со второго, которого никто и никогда не видел идущим утром на службу. Слишком много времени у него уходило на изготовление синтетической наркоты, которую употребляла треть столицы. — Да, пусть платят! Не те времена!

Я вспомнила, что написал мне Макс, и согласилась. Времена менялись. Хорошо, что папаша Финниган это понимал.

Назад: ГЛАВА 1

Дальше: ГЛАВА 3