Валя очнулась, плохо соображая, что происходит.

Коридор очертился длинными тенями и багровым светом из кухонного окна.

Чемодан валялся у ванной комнаты. Он был плотно закрыт на молнию. Нога побаливала, но не так сильно, как раньше. Гусеница под повязкой, слава богу, не беспокоила.

Мысли путались, и невозможно было сообразить, где реальность, а где выдумка.

Пацан елозил по полу влажной тряпкой. Он закатал штаны до колена, поставил рядом таз с водой и теперь аккуратно убирал кровь и зубы.

– Я сделал кофе, – сказал он. – Давно не пил хорошего кофе. И еще подумал, что вам надо завязывать с сигаретами. А то умрете раньше времени, и что я потом буду делать?

Пацан выжал тряпку в таз, вода полилась буро-красная. Что-то шлепнулось на дно таза.

В голове разом прояснилось, и она всё вспомнила.

– Не заглядывайте в ванную комнату, – посоветовал пацан, стирая со лба пот тыльной стороной ладони.

– Мне надо уезжать отсюда, – пробормотала Валя. – Меня будут искать. Наверняка, его дружки знали, что дядя Сеня едет ко мне. Связать его пропажу со мной – раз плюнуть. А если найдут и поймают, то… Блин, мне даже страшно подумать, что они со мной могут сделать. Я не умру просто так. Хорошо, если вообще умру. Плюс полиция. Во что я ввязалась?..

– Вы были правы, – перебил пацан. – А я заблуждался. Казалось, что прошлая жизнь настолько паршивая, что с новой можно смириться. Но это не так. Всегда нужно стремиться к лучшему. И вот мы с вами здесь и у нас есть шанс. Давайте им воспользуемся.

Он подошел и неожиданно поцеловал её. Валя ответила на поцелуй – сначала профессионально, холодно, потом с возрастающей страстью. У Вали давно не было таких поцелуев. Закружилась голова.

– Что ты делаешь? – спросила она, отстранившись.

– Сжигаю мосты, – легко отозвался пацан.

Он подхватил тряпку, таз с водой и ушел в ванную комнату. Зашумела вода. Валя сидела на полу, прислушиваясь к тишине внутри головы. Что-то странное творилось. Необъяснимое.

Затем она принялась метаться по квартире, собирая вещи. Под кроватью лежал чемодан, доставшийся от мамы, обыкновенный. В чемодан влезли все Валины вещи. Она быстро собралась, навела в квартире порядок – не заглядывая в ванную, – закурила на балконе и позвонила хозяйке, чтобы сообщить, что съезжает. Да-да, немедленно. Деньги оставит на тумбочке. Компенсацию можно не возвращать. Ничего не случилось, просто… надо что-то в жизни менять, верно?

Из ванной вышел пацан – помывшись, он словно стряхнул с себя образ грязного попрошайки, превратился в симпатичного подростка с красивыми глазами и белыми, как снег, волосами.

– Мы уезжаем, – сказала Валя, допивая кофе. – Вместе и сейчас же. О будущем поговорим позже, хорошо? Если уж менять жизнь, то не останавливаться. Если что, разбежимся через пару дней, каждый со своим багажом.

Он легко согласился, но попросил довести до конца одно незавершенное дело. Если уж менять…

Валя вызвала такси.

Вдвоем они спустились на улицу. Сквозь повязку на коленке проступила кровь. А, плевать.

Закурила еще раз.

Сели в машину. Назвала адрес. По дороге купила билеты на поезд до родного городка под Казанью. Мама не обрадуется, увидев непутевую дочь в компании с каким-то семнадцатилетним парнем.

– Подождите нас двадцать минут, хорошо? – попросила, когда таксист притормозил у остановки.

Выбрались вдвоем, взяв старый чемодан – лёгкий, будто пустой, но невероятно тяжелый от чужих воспоминаний.

Прошли мимо дома, где до сих пор на плитке бледнели разводы крови. Свернули к проулку, осматриваясь.

– Вон он, – сказал пацан, указывая на полицейского, толстого, некрасивого, с блестящим от пота лицом. Тот ел беляш и пялился в телефон.

– Постой пока здесь, хорошо?

Подошла, опираясь о костыль.

– Извините, надо поговорить.

Полицейский вытаращился на неё, вытирая покрытые жиром губы.

– Я тут кое-что выяснила. Вот, смотрите. – Валя указала на чемодан в руке. – Я знаю, кому он принадлежит и что вы с ним сделали. Надо обсудить некоторые детали.

– Что? Откуда ты…

– Не важно. Пойдемте за мной. И не думайте никому звонить, хорошо? Вам же будет хуже, если что.

Она умела имитировать и блефовать. Лучшее, чему научила её Виолетта Борисова.

Валя пошла по улице, не сомневаясь, что полицейский покорно направился следом.

Она прошла мимо «Макдоналдса», свернула в тупик, к мусорным бакам. Тут, вдали от трассы и людского потока, было тихо. Пахло чем-то гнилым. Воздух казался плотным и влажным.

– Слушаю. Чего хочешь? – буркнул полицейский, разглядывая Валю маленькими глазками.

– Даже не будете угрожать?

– А зачем?

– Но вы же знаете, что будет, если пресса узнает о том, что вы делали с этим парнем?

– А что я делал? – пожал плечами полицейский и откусил кусок беляша.

Валя видела этого полицейского в вихре воспоминаний, которые показал пацан. Страшный и мерзкий образ. Как-то напившись, полицейский затащил пацана в такую вот подворотню и заставил ему отсосать. А потом приходил еще несколько раз. Угрожал убийством, если пацан кому-нибудь расскажет.

Он был обобщением. Человеком, олицетворяющим зло, которое «ломало» Валю в детстве, насиловало пацана, вытворяло миллион и миллиард мерзостей на этой земле.

– Так что? Булки мять будете или по существу скажете? – спросил полицейский. – Не очень-то я понимаю, о чём с вами договариваться.

– Как-то раз мне сказали, что убивать людей нельзя, – сказал пацан, появляясь из-за мусорных баков. – Но если они больше не люди, то можно.

Полицейский обернулся.

– А, и ты здесь. Задумал маленькую месть, что ли? – хмыкнул он, потянувшись к дубинке на поясе. – Ну так я тебе сейчас устрою. И твоей даме сердца тоже.

Валя поставила чемодан на землю, резко чиркнула застежкой.

Чернота, будто заждавшийся у двери пёс, рванула наружу. Из черноты полезли руки и лица. Воздух наполнился стонами, криками, воплями, хрипами. Полицейский закричал тоже, давясь беляшом. Руки обняли его, черные извивающиеся струйки обвили толстую шею, запястья и ноги.

Парень засмеялся, вновь порвав в кровь губу.

Полицейского дёрнули. Он упал на спину, ударился затылком, хрустнул зубами. Валя подошла, вглядываясь в испуганное лицо. Струйки черноты лезли у полицейского из ноздрей, из век, из приоткрытого рта.

– Договорились? – спросила Валя и тяжело вдавила резиновый набалдашник костыля полицейскому в правый глаз.

Прокрутила костыль, наслаждаясь. Ей представились безликие, стершиеся в воспоминаниях клиенты. Она давила их, будто тараканов. Они вопили и хлюпали, хрипели и чавкали, а убежать не могли.

– Теперь моя очередь, – произнес пацан, подходя ближе.

Он проделал то же самое с левым глазом полицейского.

Вале сделалось легче. Вот прямо по-настоящему хорошо.

Они отошли в сторону, позволив черноте доделать остальное. Валя закурила.

Тело полицейского сложилось в несколько раз с громким хрустом и втянулось внутрь чемодана. Очень быстро и почти чисто. По асфальту покатились зубы и ошметки недоеденного беляша.

Парень подошел к чемодану и застегнул молнию.

– Вот теперь можно ехать, – ухмыльнулся он.

Валя всё еще ощущала вкус его губ на своих губах. В голове было ясно и свежо, впервые за несколько лет. Валя точно знала, как будет жить дальше – наверняка лучше, чем сейчас.

Они вышли из переулка. Костыль оставлял на асфальте мягкие пятнышки красного цвета.

– Как думаешь, мы всё сделали правильно? – спросила Валя. – А если та штуковина, что живет внутри чемодана, просто заставляет тебя убивать? Как в книгах ужасов? Ты думаешь, что поступаешь как надо, а на самом деле просто убиваешь невинных людей?

Пацан помолчал, задумавшись.

– А вдруг мы вообще мертвы? Я могла умереть вчера под машиной, а ты – призрак, который помог мне осуществить месть. Мы с тобой бесплотные, легкие тени и ничего большего.

Валя вздохнула, понимая, что не ощущает привкуса сигарет. Ей стало страшно от собственных мыслей. Они ведь запросто могли оказаться правдой.

– Ты даже ни разу не спросила, как меня зовут, – негромко произнес пацан. – Вот это важно. А всё остальное – чепуха.