Когда наши результаты пришли, я помню, как изо всех сил пытался постигнуть их значение. Как вы видели, они настойчиво наводили на мысль, что наша социальная идентичность влияет на нас в значительной степени через условия, которым мы подвергаемся, потому что у нас есть идентичность – условия, которые могли колебаться от ограничений плавательного бассейна до угрозы подтверждения стереотипа. Наши изыскания предлагали такую интерпретацию, но я все равно считал их немного инородными. Возможно, потому что я психолог. Психологи ориентируются на внутренние и психологические факторы. Если женщины неэффективны на трудном тесте по математике, мы склоняемся к поиску черты, свойственной женщине, которая могла ее вызвать, снова из позиции наблюдателя, на этот раз вытекающая из моей дисциплины. Мне были нужны более полнокровные образы того, как личная идентификация работала в реальной жизни. Если бы я мог их увидеть, тогда, возможно, меня бы больше убедил ключ, в котором мы строили наши объяснения. Я размышлял об этом, когда однажды мне в руки попала статья Генри Луи Гейтса-младшего в «Нью-Йоркере» под названием «Белый как я» – афроамериканского автора Анатол> Бройяра». Пока я читал, я понял, что увидел то, в чем нуждался – жизненную версию процессов, открытых нашими экспериментами, жизнь человека в открытом противостоянии одной из самых мощных исторических личных идентификаций. Для примера я немного расскажу его историю.