Утро следующего дня в смысле погодных условий не оставляло желать лучшего. Я сходил в магазин, купил кое-какой еды, а после завтрака отправился на пляж. Раздевшись до плавок, я вошел в воды залива и долго брел по мелководью. Когда воды стало по грудь, и я уже готов был плыть, в пяти шагах от меня внезапно вынырнула миловидная блондинка в лиловом купальнике. На левом плече ее отчетливо синели слова татуировки; «Учти: измен я не прощаю!»

— Вы замечательно плаваете! — воскликнул я. — Совсем как русалка! Или даже как подводная лодка!.. Откройте мне ваше симпатичное имя!

— Ну, Марина. А вам-то что? — мелодично произнесла красавица.

— Для меня вы навсегда останетесь Субмариной. Вы вынырнули внезапно, как субмарина, и торпедировали мое сердце!

— Не подкрадывайтесь к моим чувствам! Знаю я таких!.. Вы, конечно, живописец?

— Субмарина, вы ошиблись. Я изобретатель. Конструирую самораскрывающиеся зонтики для северных оленей, чтобы в будущем эти ценные животные могли спокойно пастись и размножаться в южных широтах, не боясь солнечного удара.

— Странно, — задумчиво произнесла прекрасная дачница. — В первый раз такое слышу: мужчина — и вдруг не живописец… Вы меня прямо-таки заинтересовали.

— Приходите ко мне для личной разъяснительной беседы, — предложил я. — В своем скромном бунгало на Камышевской, семь, я расскажу вам, как в душе моей поют фужеры и виолончели.

— Послезавтра я очень занята, но завтра могу вас навестить, — скромно потупясь, ответила Субмарина. — Но чтобы никаких домогательств с вашей стороны! А как вас зовут?

— Зовите меня Шампиньоном.

— Шампиньоном? Это ж гриб такой… А может, вы, наоборот, из французов?

В тот день я проснулся с первыми лучами солнца и сразу вспомнил, что сегодня предстоит свидание с очаровательной Субмариной. И сразу же в моей чуткой душе зазвучал зуммер тревоги: ведь гостью нужно угостить, а денег у меня кот наплакал! Надо срочно идти на поклон к Разводящему.

Я нашел его на цветочной плантации. Разрыхляя грядку лопатой, он сыпал из ведерка в почву какой-то желтый порошок.

— Бороментол Тимофеевич! Буду говорить с вами как мужчина с мужчиной. Мне требуется десятка на шампанское и шоколад. Я познакомился с обаятельной дачницей, и во мне, как сказал один поэт, загорелось влюбленности нежное пламя…

— Переведите нежное пламя на хозрасчет, товарищ Сморчок!

— Любовь не знает финансовых границ! — с достоинством отпарировал я. — Нитроглицерин Тимофеевич, подбросьте хоть пятерку!

Разводящий воткнул лопату в грунт и показал мне кукиш.

— Вот, фигушка вам, а денег не дам! Это надругательство над высокими чувствами столь возмутило меня, что я схватил лопату и занес ее над головой оппонента. Но дальше дело не пошло: орудие святого возмездия завязло в пространстве.

— Еще одно покушеньице на мою жизнь, — бесстрастно констатировал Разводящий.

…Вместо запланированного шоколада я вынужден был купить четыреста граммов конфет «Старт», а взамен шампанского приобрел три бутылки кваса, — дабы количеством возместить проигрыш в качестве. Завтрак я сервировал на вольном воздухе под осиной, на столе, ножки коего были врыты в землю; здесь же стояла скамья. Рядом находилась грядка с цветами.

Субмарина явилась в полдень. На ней был строгий вечерний купальный костюм и шляпа типа сомбреро.

— Неплохая хавира! — мелодично произнесла красавица, указав ресницами на дом Разводящего.

— Я, собственно, живу не совсем здесь. Я выбрал вон то бунгало. Дружеское общение с северными оленями привило мне вкус к простоте.

— А какой там интерьер, Шампиньончик? Я хочу оценить стиль вашей мебели.

Я нехотя повел гостью к хибаре и попросил ее обождать меня у двери. Сам же вошел в помещение и, согнувшись, стал торопливо прыгать, дабы распугать тараканов.

— Чего вы тут скачете? — удивилась Субмарина, войдя в комнату. — Или это все французы так?

— Я танцую от счастья. Радость нашей встречи передалась в мои конечности.

— А сетка здесь для чего? Чтобы крышу головой не пробить?

— Сетка — в научно-экспериментальных целях. Это изверг-хозяин, чтоб ему помереть без поминок, натянул ее, — дружески признался я.

— А моя змея-хозяйка поклонников моих чернит: мол, не живописцы они, а лживописцы, самозванцы. Когда уезжать буду, я мыла настрогаю и в колодец высыплю. Это будет моя скромная месть.

Вскоре мы покинули бунгало, и я пригласил изящную гостью к пиршественному столу, где нас ждали милочки-бутылочки и сладкая закуска.

— Но при чем здесь квас?! — в каком-то мистическом испуге прошептала Субмарина. — К чему нам эти иностранные замашки?!

— Скромный пикник в духе ретро, — пояснил я. — Интимное квасопитие на фоне сельскохозяйственного пейзажа, неторопливая задушевная беседа под сенью старого дуба.

— Ах, какие изящные продукты природы! — пропела гостья, глядя на цветочную грядку. — Хотела бы я быть лилией!

— Вы вполне тянете на лилию! — заверил я. — А для меня лично вы ценнее всех лилий и хризантем!

— Ах, не говорите! Живописцы за мной лучше ухаживают, они буквально утепляют меня в роскоши. А с вашей стороны уход плохой. Хотя бы цветочек подарили!..

Я кинул взгляд в сторону Трубы. Она смотрела в нашу сторону. Предчувствуя недоброе, я все же нагнулся к грядке. Тотчас же пальцы мои ощутили незримую, но непреодолимую преграду.

— Не могу сорвать, — грустно сказал я. — Извините за невозможность.

— Боитесь, что хозяину заплатить придется! Экономите, Шампиньонище!.. А вот я сама сорву!

Субмарина резко наклонилась над цветком. Но ничего не получилось.

— Это что еще за французские фокусы! — обернулась она ко мне. — Гипноз на меня наводишь! Учти, я тебе не кошка подопытная!

Она взяла в правую руку бутылку с квасом, левой же снова потянулась к грядке.

— Если сейчас же не разгипнотизируешь меня — бутылкой по чердаку! Или — или!

Так как лилия по-прежнему сохраняла неприкосновенность, Субмарина привела угрозу в действие. К счастью, посуда оказалась хрупкой, некачественной — она разбилась о мою голову на мелкие осколки, не причинив мне большого ущерба. Вот только квас от удара вспенился и теперь хлопьями сползал с моей головы. Я даже не сразу заметил, как к нам подошел Разводящий.

— Продолжайте в том же духе! Повторение — мать учения! — обратился он к Субмарине.

— А вы чего подначиваете?! Не вмешивайтесь в наш личный разговор! — отбрила его красавица. — И вообще, кто вы такой?

— Я — хозяин этого участка.

— Так это, значит, ты, куркуль одноглазый, гипнотизмом здесь исподтишка занимаешься?!

— Это он! Это он, инквизитор дачный, во всем виноват! — подтвердил я. — Затем, стряхнув с лица квасную пену, схватил бутылку и метнул в Разводящего.

Так же поступила и моя прелестная гостья. Но наши метательные снаряды, не долетев до головы злыдня, разбились о незримую преграду, опали на землю осколками, растеклись коричневатой лужицей.

— Коллективное покушение на жизнь, — с удовлетворением в голосе изрек Разводящий и неторопливой походкой ушел с поля боя.

В моральном изнеможении опустился я на скамью, Субмарина села рядом. Она заплакала, и я обнял ее. Обнял не как кавалер даму, а как брат сестру, как страдалец страдалицу. Я поведал ей о своих дачных муках; она, рыдая, рассказала о кознях своей хозяйки. В частности, эта гадюка не позволяет никому из гостей Субмарины засиживаться после двенадцати вечера. Приходит со шваброй и изгоняет живописцев.

— А меня мой кровопивец иначе как Сморчком не зовет, — признался я. — Для всего человечества я — Шампиньон, а для него — Сморчок.

— Забудь об этом мракобесе, — ласково приказала гостья. — Расскажи мне что-нибудь научно-утешительное.

— Индивидуальные зонтики, укрепленные на головах оленей, будут, при помощи электронного устройства, раскрываться с восходом солнца и тем самым оберегать самцов, важенок и оленят от прямого воздействия солнечных лучей, — вдохновенно поведал я. — Тем не менее поросшие ягелем пустыни не сразу станут естественным ареалом для рогатых гостей с севера. Как дополнительную меру борьбы с жарой в пустынях намечено установить специальные кондиционеры из расчета один прибор на один квадратный километр. Олени, пасущиеся где-нибудь в Каракумах, будут время от времени подбегать к холодильникам, чтобы поохладиться. Причем это совершенно бесплатно.

— Хотела бы я быть оленем! — прошептала Субмарина.

Мы расстались друзьями.