Капли часто и дробно стучали по ставням. Для Аюра этот звук отдавался в голове грохотом прибоя. Он лежал, закрыв глаза, и сквозь опущенные веки, будто наяву, видел стоящую выше крепостных стен серую волну в клочьях пены. Она рвалась вперед, словно бешеный зверь, но не двигалась с места. Сколько бы ни пытался сын Ардвана отогнать ужасный морок, волна стояла перед его глазами. Клочья срывались с нависшего гребня, и молодой повелитель чувствовал, как зреет в чреве водяного вала неутолимая жажда смерти. Царевич явно различал в глубине мутной толщи очертания невероятно огромного змея с распахнутой пастью. Ужас сковывал тело Аюра. Он хотел отвести от волны взгляд, хотя бы моргнуть, но не мог сделать даже этого.

— Он так и не пришел в себя? — раздался над головой царевича полный тревоги голос Невида.

— Нет, — отозвался другой голос. — Он дышит… И порой, кажется, слышит нас. Однако глаз пока не открывал.

— Мы не можем потерять и его! — воскликнул Невид. — Сперва старший брат, теперь младший… О Исварха, зачем я потащил его с собой в город! Аюр был не готов… Последний носитель священной крови в этом поколении! Если он умрет — все кончено… Примени все свое искусство!

— В этом можешь не сомневаться, святейший. Однако мои знания — ничто по сравнению с волей Исвархи.

— Не может быть, чтобы Исварха вот так отобрал у нас последнюю надежду! Если бы только Аюр не вздумал тащить сына стражника… Кстати, как он там?

— Я наложил ему лубки на ногу. Мальчик уже начал вставать. Конечно, ходить еще не может, но прыгает, опираясь на клюку…

— Гляди! Похоже, у него дернулись ресницы!

— Да. Они время от времени шевелятся.

Аюр попытался рассмотреть, кто отвечает Светочу. Голос был незнакомый. Но перед глазами стояла лишь морская пучина. Даже веки отказывались подниматься. Он прежде и не знал, что они так тяжелы.

— Мне кажется, — продолжал говорить незнакомец, — что юный государь просто не хочет открывать глаза. Он жив, но жизненная сила оставила его. Душой он все еще там, у нижних ворот. Он продолжает удерживать волну.

— Подумай, что может вернуть его к нам! — потребовал Невид. — Аюр лежит уже пятый день. Этак он заморит себя голодом! А ведь благодаря ему спаслись сотни жителей Белазоры. Он явил силу, равной которой не видали уже много поколений. Если Исварха даровал ему столь великую мощь, Аюр просто не смеет оставлять этот мир! Он еще не исполнил того, что ему предначертано…

— Аюр! Отзовись! Во имя Исвархи, услышь меня!

Сухие горячие руки крепко сжимали его виски. Веки Аюра вроде бы стали легче. Он поднял их и увидел перед собой золотистые глаза Светоча в сетке морщин.

— Слава Солнцу, ты очнулся!

Невид вскочил, воздел руки, его лицо засияло. Но слабый голос царевича будто приморозил его к полу:

— Как умер мой брат?

— К чему сейчас об этом?! Я прикажу принести тебе теплого питья. — Старый жрец склонился над больным. — Ты сейчас слишком слаб, чтобы говорить о…

— Я хочу знать, как умер мой брат, — повторил Аюр, сам поражаясь, до чего тихо прозвучал его голос.

Царевич слышал то, что говорил, будто издалека. Будто он лишь думал, что сказать, а язык шевелился где-то совсем не здесь.

Невид поморщился.

— Твой брат умер из-за того, что испугался, — наконец сухо ответил он.

— Амар не был трусом. Я помню его. Со своей Великой Охоты он привез шкуру и череп саблезубца.

— Твой брат испугался не опасности. Он не боялся ни зверей, ни людей и вообще был куда лучше приготовлен к тому, чтобы править Араттой, чем ты… Но он испугался силы, которой завладел. И она сожгла его.

— Кольцо лучника, которое сейчас на мне?

— Да. Чтобы натянуть Лук Исвархи, стреляющий сквозь миры, нужно обладать нечеловеческой силой. Но тебе нечего бояться. Ты уже доказал…

Аюр снова в изнеможении закрыл глаза.

— Нет, послушай меня! — возвысил голос Невид. — Постой! Вернись! Ты можешь справиться!

Царевич уже не слушал его. Он вспоминал брата. В прежние годы во дворце ему говорили, что Амар погиб во время наводнения. Когда среди ночного празднества с песнями и огнями улицы города вдруг начала заливать молчаливая черная вода, старший брат, одетый в тяжелые златотканые одеяния, в чеканных браслетах на запястьях, с венцом на голове, не смог выплыть. Получается, все это было ложью? Ведь не мог же он утонуть там и сгореть здесь!

«Мне казалось, я все уже понимаю, — думал Аюр. — И мои познания о мире велики — вполне достаточны, чтобы взойти на отцовский престол! Но теперь мне кажется: все, что я знал, — лишь раскрашенная занавесь скомороха, над которой, кривляясь, дергаются куклы в царском платье и блестящих доспехах…»

— Все напрасно, — услышал он как будто издалека полный горечи, усталый голос Невида. — Я могу еще раз вытащить царевича, но стоит мне отпустить его, как он снова проваливается в оцепенение…

— Не беда, — бодро отозвался лекарь. — Если он смог прийти в себя с твоей помощью, то рано или поздно вернется и сам.

— Рано или поздно? У нас нет времени!

— Спешка тут не поможет, святейший. Ты только навредишь ему. Пусть выбирается потихоньку, а мы поможем окрепнуть…

— Надо открыть ставни, — услышал он над головой распоряжения Невида. — Вели держать наготове легкую пищу и питье. Если царевич очнется, надо сразу накормить его…

— Ставни, быть может, оставим закрытыми? — отозвался лекарь. — За окнами ветрено и дождь. Сырость может окончательно подорвать силы…

— Открой ненадолго! Воздух здесь уже почти вязкий. Немного ветра не помешает. Затем поднимись ко мне — я хочу посоветоваться.

— Как будет угодно святейшему.

Аюр услышал, как под напором ветра грохнули деревянные ставни. Послышался лязг, — должно быть, лекарь убирал запоры и вставлял крюк в петлю. Под своды ворвался холодный морской ветер, несущий капли дождевой воды. Аюру и впрямь почему-то стало лучше. Но глаз он так и не открыл. Зачем? Им овладело странное безразличие ко всему, будто он тихо лежал где-то на дне морском, готовый так пролежать века, будто пустая ракушка. К чему суетиться? Зима сменяет лето, море пожирает землю, человек рождается и умирает… Все катится своим чередом.

Он услышал, как хлопнула дверь, удаляются шаги.

«Если я поднимусь, если ко мне вернутся силы, Невид снова примется лепить из меня нечто, как он думает, нужное ему и миру. Не хочется быть глиной в его руках. Не хочется лезть в печь для обжига…»

Ему опять припомнилась обугленная рука брата.

«Не справился с наполнившей его силой… А я справился? Светоч говорит, что да… Но и Амару он наверняка твердил то же самое…»

За дверью послышался странный неровный стук и шлепанье по полу. Затем дверь приоткрылась — Аюр почувствовал это, когда резко потянуло сквозняком. Вскоре он услышал негромкое сопение. Затем мальчишеский голос неуверенно произнес:

— А ты и вправду наш царь? Ответь, ты ведь не спишь! Я же вижу.

Аюр чуть приоткрыл один глаз и поглядел из-под ресниц. Рядом с ним, опираясь на костыль, стоял тот самый беловолосый скуластый мальчишка, спасенный в Белазоре.

— Меня зовут Метта, — весело сообщил он. — Я сын Туоли. Отец говорил, ты наш государь? Неужто правда? О! Меня спас сын Исвархи!

Мальчик неловко поклонился, потом снова выпрямился, опираясь на костыль, глядя на Аюра и раздумывая.

— Ты в «мельницу» играешь? Я тут нашел поле и костяшки, а поиграть не с кем…

В «мельницу» Аюр прежде играл. Незамысловатую игру знали, пожалуй, все в Аратте. На расчерченном поле нужно было по очереди выставлять черные и белые костяные башенки так, чтобы выстроить прямую линию от одного края поля до другого и не дать того же сделать противнику. Как во всякой игре, здесь были свои хитрости, но в целом ничего сложного.

— Давай поиграем! Ты не против? Ну я пошел за доской…

Метта, расценив молчание царевича как согласие, запрыгал к двери.

Едва он приоткрыл ее, как раздался строгий голос:

— Придержи-ка дверь, малый! А теперь кыш отсюда! И не заходи — государь будет трапезничать.

Аюр вновь закрыл глаза, погружаясь в видения прошлого. Ему припомнилась далекая крепостица в землях ингри. И юный жезлоносец, казненный за его, Аюра, провинность. Сыну Ардвана навсегда запомнился взгляд, полный ужаса и мольбы… Как его звали — Арун? Он так надеялся, что царевич прикажет и ему не надо будет убивать себя! Этот взгляд снился Аюру много раз, мучительный, всегда один и тот же…

— Трапеза! — бодро объявил вошедший, должно быть младший жрец. — Государь желает, чтобы я помог ему сесть?

Аюр не пошевелился и не ответил. Его мысли были далеко. Он думал о том несчастном. Можно ли искупить смерть одного человека спасением жизни другого? Хотелось бы сказать «да». Однако по всему выходило, что нет…

Вошедший помедлил и спросил совсем иначе, без прежней почтительности:

— Ну что, есть-то будем? Или молодой государь решил еще поспать?

Ресницы Аюра не шевельнулись.

— Может, оно и к лучшему…

Кто-то с силой выдернул подголовник из-под затылка сына Ардвана. А в следующий миг мягкая тяжесть навалилась на его лицо, не давая дышать. Будто стена воды, нависавшая над ним все эти дни, наконец обрушилась на него…

Со стороны двери послышался пронзительный вопль Метты. Затем детский крик: «Получай!», глухой удар, грохот падающего тела, отборная ругань…

Подголовник отлетел в сторону. Убийца взвыл и куда-то исчез. Аюр, выпучив глаза и хватая воздух ртом, вскинулся на локтях. Сын Туоли лежал на полу, пытаясь дотянуться своим костылем до незнакомого царевичу жреца. Тот пнул мальчишку и бросился к выходу.

Но не тут-то было — в дверях появился сам Туоли. Обе его руки были заключены в лубки. Но едва жрец попытался проскользнуть мимо него, бывший стражник с размаху ударил его ногой в живот. Убийца отлетел и растянулся на полу недалеко от сына рассвирепевшего бьяра.

— Держи его, батюшка! — завопил Метта, вновь замахиваясь костылем.

Сгибаясь от боли, душегуб вскочил на ноги, опять шарахнулся к двери, но Туоли заступил ему дорогу. А за его спиной уже слышался топот множества ног и лязганье оружия храмовой стражи.

Ряженый жрец тоже это услышал. Он затравленно оглянулся, скрипнул зубами, метнулся через всю келейку, протиснулся в окно и с криком выбросился в море.

Светоч Исвархи раздвинул топтавшихся на пороге стражников, молча вошел и обвел взглядом собравшихся. Туоли выглядывал в окно, пытаясь рассмотреть море и скалы внизу. Его сын, шмыгая носом от волнения, пытался встать с пола. Аюр лежал на постели, широко открыв глаза. Но казалось, он никого не видел. «Я приношу людям только зло, — страдая, думал он. — Все, кто меня окружает, гибнут или становятся калеками. Отец… Несчастная Охота Силы… Потоп в Белазоре… Я как ядовитый цветок, аромат которого привлекает и губит. Зачем мне жить? Я не смогу быть царем. Я недостоин. От меня только беды…»

— Что здесь произошло? — прервал молчание Невид.

— Сын пытался остановить злодея, который желал убить нашего государя, — доложил Туоли. — Я подоспел на помощь.

— Чего ж ты сам не задержал его? — нахмурился верховный жрец.

Тот молча поднял руки в лубках.

— Что с того? Ты должен был сбить его на пол и сесть сверху! Зубами в него вгрызться! Взять живым!

— Я виноват, праведный Светоч, — потупился искалеченный стражник. — Я не успел…

В келейку, запыхавшись, вбежал храмовый лекарь. Это спасло Туоли от надвигавшейся грозы. Невид тут же обернулся к нему:

— Ты посылал сюда кого-то из своих подручных?

— Да, юного Ряпушку. Принести юному государю еды, как мы и говорили…

— Ряпушку, говоришь?

Невид прищурился, вспоминая.

— Это же дурачок с кухни? Кудлатый такой, пучеглазый…

— Он и вправду невеликого ума был, — подтвердил лекарь. — Но парнишка добрый и услужливый. Его всегда посылали отнести-принести… Что же это на него нашло? Может, чары кто навел?

— Осмелюсь вмешаться, — проговорил Туоли. — Я не знаю в лицо всех жрецов, но того парня время от времени встречал в городе, на торжище. Он туда часто ходил с корзиной. Да вот только мне вовсе не казалось, что он слаб умом. Когда я видел его последний раз, он разговаривал с приезжим торговцем. И мне почудилось, что молодой жрец дает торгашу распоряжения…

Невид поглядел на лекаря:

— Ты понимаешь, что это значит?

— Конечно, — тяжко вздыхая, отозвался тот. — Стало быть, лазутничал тут, прикидываясь кухонным недоумком…

Невид до хруста сжал пальцы:

— Он ловко нас провел!

— Но теперь Ряпушка мертв, — сказал лекарь.

— Или нет, — возразил Светоч, принимаясь ходить по келейке. — Скала под окном отвесная. Если он удачлив и хорошо плавает — мог и спастись… Но в любом случае этот соглядатай за стеной — а что здесь? Можем ли мы быть уверены, что парень был сам по себе? По своей ли воле пытался добить Аюра или получил приказ? Неужто измена гнездится у нас под боком? Ясно одно — царевичу оставаться здесь опасно. Он должен уехать.

— Если Аюр покинет храм, — задумчиво начал лекарь, — об этом сразу станет известно и наши враги поспешат за ним следом. Наместник Киран все отдаст, лишь бы заполучить Аюра живым или мертвым! А вот если бы молодой государь просто исчез…

Невид поглядел на Туоли:

— Я, пожалуй, знаю, как это можно устроить…