Книга: Стальные псы 3: Лазурный дракон
Назад: Глава 20. Рыбины в мутной воде
Дальше: Глава 22. Разбор полетов

Глава 21. Под сенью смерти

— Ох, не нравится мне все это… — проворчал Док, с кислой миной оглядывая окрестности сквозь прутья грубой деревянной клетки.
— Кто бы сомневался, что ты так скажешь! — хохотнул Стинг. — Ну, тут-то тебя чего не устраивает? Путешествуем с комфортом…
Клетка наша, действительно, напоминала своеобразный паланкин — двое здоровенных ванаров тащили её за приделанные к днищу длинные жерди. Разместились мы в ней аж впятером — я, Док, Стинг, Ката и Эдж. Еще и Карачуна можно посчитать — правда, лич сейчас в дезактивированном состоянии и больше напоминает охапку костей, обмотанных лохмотьями. Док объяснил, что воскресить его — минутное дело, но пока с этим не торопился, по понятным причинам.
Остальные Псы тоже сидели взаперти. Правда, чаще по четверо, а тяжело бронированные бойцы вроде Дани или Зубра — и вовсе по трое. Клетки были сооружены из неошкуренных жердей и костей каких-то крупных животных и напоминали те, в которых ванары держали пленников в прошлый раз. Несмотря на неказистый внешний вид, были они достаточно крепкими. К тому же, на случай, если пленники вдруг разбуянятся и попытаются разломать их изнутри, у ванаров имелись примитивные копья из заостренных стеблей бамбука, а у их шаманов — кое-что пострашнее. Например, заклинания, науськивающие на несчастных рой ос.
Про инструментарий тюремщиков рассказал Док, вспоминая свое прошлое заточение. Сейчас-то все эти предосторожности ванарам не требовались — мы сидели смирно. Да и сами клетки были устроены особым образом — так, чтобы мы могли их открыть изнутри. Но все равно было как-то неуютно. Даже заклинание Возврата было заблокировано — система воспринимала наше положение как плен.
Оставалось надеяться, что раз систему мы сумели обмануть — то и ванары Джубокко тоже поверят в этот маскарад в стиле троянского коня.
План, предложенный Нгалой, был прост. Если бы мы тупо сунулись на земли Джубокко с оружием в руках, то пришлось бы пробивать себе дорогу с боями. Но шаманы разыграли перед адептами Древа смерти целый спектакль. Поклонники Шепчущего дуба якобы снова пыталось задобрить братское племя, и для этого притащили еще более щедрое жертвоприношение, чем в прошлый раз. Целых три десятка безволосых! Так что нашу процессию пропустили, и у нас был шанс беспрепятственно пробраться в самое сердце земель Джубокко.
Заодно под видом носильщиков в делегацию можно было, не вызывая подозрений, включить и пару десятков крепких ванаров. Ну, а возглавляла шествие троица верховных шаманов. Третий шаман, погибший было во время битвы у Шепчущего дуба, довольно быстро воскрес. У разумных мобов вообще респ устроен скорее как у неписей. Они и не погибают по-настоящему, а просто вырубаются на время. Тела их, как и у игроков, исчезают, но потом появляются неподалеку от места смерти.
В игру нам предстояло вступить, когда мы доберемся до самого Древа смерти. Там уж вариантов у нас будет немного — либо играть роль жертв до конца, либо так же до конца биться за свою жизнь. Тем более, что отступать будет некуда.
А Дока вполне можно понять. Мне лично вся эта затея тоже с каждой минутой не нравилась все больше.
Джунгли вокруг нас менялись. От привычных зеленых зарослей вскоре не осталось и следа. Мы тащились по серой, будто присыпанной пеплом, земле, а растения вокруг чаще напоминали пучки подвяленных щупальцев, некоторые из которых шевелились, когда наши носильщики подходили слишком близко. Огромных шорей здесь не росло. Вместо них были низкорослые, но раскидистые деревья с серой корой и кривыми узловатыми ветками. Листва на них не то облетела, не то вовсе не была задумана, так что они поскрипывали над нашими головами своими голыми сучьями. Хотелось верить, что хотя бы они шевелятся просто от ветра, а не по своей инициативе.
Все чаще на нашем пути попадалось что-то вроде кактусов разных размеров. Этакие бурдюки, поросшие здоровенными иглами в палец длиной. Некоторые — сморщенные, тощие, некоторые — наоборот, пузатые, как бочонки. Разглядывая один из них, Ката брезгливо вскрикнула и отвернулась. Я, присмотревшись, понял, в чем дело. Из верхней части этого, с позволения сказать, растения, торчала нога небольшого животного вроде козы — с раздвоенным копытом и коричневой шерстью, мокрой от какой-то слизи. И, что хуже всего, нога эта еще дрыгалась, а стенки живого бурдюка ходили ходуном.
— Похоже, почва тут совсем уж бедна на питательные вещества, — задумчиво изрек Стинг. — Поэтому местные растения перешли на мясную диету.
Один из ванаров, тащивших нашу клетку, обернулся через плечо и проворчал:
— Это земли Джубокко. Смерть здесь повсюду.
Вскоре мы увидели плотоядный кактус на боевом взводе. Верхняя часть его была раскрыта и обрамлена крупными мясистыми лепестками красноватого цвета. Внутренности были обращены в нашу сторону — влажные, красные, с поблескивающим на дне озерцом прозрачной жидкости, распространяющей сильный запах. К слову, довольно приятный. Но главное — при виде этой водицы жутко захотелось пить. Земля вокруг была сухой и твердой, как цемент, и ручьи давненько не попадались, так что во рту уже успело пересохнуть.
— Да уж, ловушка не особо изощренная, — хмыкнул Стинг, доставая из инвентаря бутыль с водой и делая изрядный глоток. — Но, похоже, действенная.
— Эй, друг! — окликнул Док носильщика. — А не мог бы ты выдернуть несколько игл у этой штуки? А еще лучше — отломать хороший кусок мякоти?
Ванар в ответ лишь оскалил зубы, но во взгляде его явственно читалось, что он думает о подобных предложениях.
— Жаль, — вздохнул некромант. — Вот бы поэкспериментировать с такими ингредиентами…
— Кому что, — закатила глаза Ката. — Смотри, как бы эти штуки тебя самого не сожрали.
Я был согласен с ведьмачкой. Меня бы никакое любопытство не заставило бы приблизиться к такому шипастому живоглоту. Что странно — плотоядные кактусы даже за мобов не считались. Я не мог разглядеть у них стандартную диаграмму Ци.
Чем дальше мы углублялись во владения Джубокко, тем мрачнее становилась картина. Уже начинали сгущаться сумерки, так что окружающий нас лес еще больше становился похожим на часть ночного кошмара. Пленники притихли, настороженно огладываясь по сторонам. Ката и Эдж и вовсе сидели, обхватив колени руками, и вздрагивали от каждого шороха. Хотя уж их-то не назовешь пугливыми девчонками — сами на кого угодно страх наведут.
Еще и небо, как по заказу, затянуло синевато-серыми тучами. Изредка они озарялись отдаленными вспышками молний. Отголоски грома докатывались до нас после долгой паузы — приглушенные, будто доносящиеся из-под земли.
— Интересно, сюда дотянет? — поморщился, разглядывая небо, Док. — А то еще ливня нам тут не хватало, для полного счастья.
— Далеко нам еще? — окликнул я носильщика.
— Нет, — буркнул он. — Уже подходим к терновой стене. Заткнитесь.
Не очень-то вежливо. Но глупо винить в плохих манерах говорящую гориллу. К тому же, нашим тюремщикам тоже было явно не по себе. Шли они, сгорбившись и поминутно оглядываясь по сторонам, а шерсть на их спинах топорщилась, как иглы дикобраза. Было непривычно видеть этих грозных могучих обезьян такими напуганными. Неужели эти ванары Джубокко настолько страшные? У нас до сих пор не получилось увидеть ни одного, даже когда наша процессия останавливалась для переговоров с хозяевами этих земель. Мы слышали невнятные утробные голоса, но их обладателей не разглядели — наша клетка была в середине каравана, даже ближе к хвосту.
Я хотел было спросить, что за терновая стена, но вскоре понял, что в пояснениях нет необходимости.
Заросли впереди сгустились так, что деревья переплелись ветками. Все пространство между стволами оказалось заполнено колючими кустами без листьев. Издалека казалось, что продраться через эту чащу невозможно. Но еле заметная тропа привела нас в узкий проход, подсвеченный странными блеклыми пятнами зеленоватого и голубоватого цвета.
Зеленым светились крупные влажные наросты на деревьях — этакие вздувшиеся фурункулы, опутанные белесыми нитями, похожими на паутину. Голубоватый отсвет давали грибы с вытянутыми конусовидными шляпками, росшие на земле и на поваленных стволах деревьев тесными группками, будто опята. Когда ветви сомкнулись над нашими головами, как свод туннеля, темнота вокруг нас еще больше сгустилась, так что без этих пятен света даже соседей по клетке нельзя было бы разглядеть.
А вскоре я увидел и первых ванаров Джубокко.
Поначалу я принял их за огромных пауков, свешивающихся с ветвей деревьев и разглядывающих нас выпуклыми мутными глазами без зрачков. Но, приглядевшись, понял, что конечностей у них все-таки четыре, как и у обычных обезьян. Но лапы тощие, длинные, с угловатыми острыми суставами, а шерсть — редкая и жесткая, будто щетина. Морды их тоже показались странными — вытянутыми вперед и сморщенными, будто завядшие бутоны. Когда один из них раскрыл пасть, меня передернуло от отвращения. Челюстей у него оказалось три, и раскрывались они в стороны, как лепестки, а непропорционально большой язык ворочался между ними, будто кроваво-красная инканьямба.
Терновая стена оказалась довольно серьезным препятствием — наш караван долго тащился по узкой тропе, клетки то и дело цеплялись за низко свисающие колючие ветви деревьев. Пожалуй, эта заградительная полоса была шириной не меньше сотни метров. Когда мы, наконец, вынырнули из чащи, то оказались на открытом пространстве, на контрасте показавшемся нам настоящей пустошью.
Впрочем, трава здесь все-таки росла. Невысокая, по щиколотку, и какая-то жухлая. Кое-где валялись полусгнившие коряги, на которых ютились тесными группками уже знакомые светящиеся грибы. В воздухе, будто снежинки, вились мелкие пузатые светлячки.
В центре поляны возвышалось… оно. Джубокко. Древо смерти. Хотя как раз на древо эта хреновина слабо походила.
Похоже, попадавшиеся нам по дороге плотоядные кактусы были миниатюрным подобием главного хозяина этих мест. Джубокко в полутьме напоминал огромную выпотрошенную тушу, зияющую красным влажным нутром, обрамленным обломками ребер. Как и младшие собратья, он был покрыт иглами, но только размерами они были с доброе копье. Кверху уродливый ствол растения сужался и заканчивался неким издевательским подобием древесной кроны — кривые тонкие ветки с жиденькой листвой и крупными темными плодами. Челюсти огромной пасти раскрывались в стороны, будто створки ворот. По бокам от нее тоже росли редкие ветки, правда, без плодов и листьев. Хотя, наверное, правильнее было бы назвать их щупальцами — они вполне осознанно шевелились, загребая воздух.
Кажется, Док говорил, что плоды Джубокко похожи на отрубленные человеческие кисти. Отсюда, правда, этого не разглядишь, да и присматриваться нет никакого желания.
— Ох, мать моя женщина… — бормотал некромант, выпрямившись в полный рост и вцепившись обеими руками в прутья решетки.
Он, как завороженный, разглядывал само древо и окружавшую его толпу ванаров.
Дикари Джубокко передвигались на всех четырех конечностях, стелясь по земле. Суставы их при этом торчали вверх, отчего они еще больше походили на пауков. Усиливала сходство сама манера двигаться — в ней не было ничего обезьяньего. Движения были ломаными, резкими, а некоторые из чудовищ и вовсе находились в каком-то странном трансе — трясли башкой, разевая свои жуткие пасти и, кажется, не замечали ничего вокруг.
Хреново было то, что их было много. Не меньше сотни. И это не считая тех, что скрывались где-то в недрах Терновой стены. И это еще каких-нибудь их главарей не видно, а они наверняка есть.
Накликал.
Прямо от уродливого раздутого ствола Джубокко отделились двое существ, которых до этого можно было принять за огромные колючие наросты. Они не были похожи на ванаров. Да, впрочем, и на любое другое привычное животное не были похожи. Этакие прямоходящие ежи метра по три ростом. На толстых кривых лапах, все в лохмотьях мха и обрывках лиан, будто ожившие коряги. Добрую половину передней части туловищ занимают раззявленные вытянутые пасти с длинными неровными зубами, больше похожими на ряды наскоро отесанных кольев. И глазищи у обоих огромные, выпученные, будто у сов. Лапы, к слову, тоже больше похожи на крылья из-за огромных плоских ладоней, непропорционально больших по отношению к туловищу.
Я почувствовал, как чьи-то пальцы стиснули мою руку. Ката. Она не смотрела на меня, и жест ее, наверное, был чисто инстинктивным. Но я ответил на него — наши пальцы переплелись, сжались в единый кулак.
— Я же говорила, у меня плохое предчувствие с утра, — прошептала она. — Мы здесь умрем.
— И попадем туда, — мрачно кивнул Док в сторону темного красного зева. — Живыми или мертвыми.
— Ну, уж нет, не собираюсь я кормить этих упырей! — процедил Стинг. — Так что давайте уж побарахтаемся…
Носильщики уже поставили нашу клетку на землю и сгрудились рядом, с не меньшим ужасом, чем мы, взирая на собравшееся вокруг Джубокко воинство. Один из ванаров, расслышав наш разговор, обернулся.
— Да, многие сегодня умрут. Но это будет славная битва, — глухо произнес он.
Колючие великаны, неуклюже переваливаясь с боку на бок, выдвинулись чуть вперед и встали по бокам от ненасытной пасти Древа смерти. Что-то мне подсказывало, что они будут помогать жертвам побыстрее отправляться внутрь — вон лапищи-то какие. Будто подхваты у погрузчиков. Лупоглазые ванары Джубокко подтягивались все ближе к нам, утробно рыча. Рык был довольный, этакий предвкушающий. Но от этого ни фига не становился приятнее.
Док, скорчившись в три погибели, возился с костями Карачуна — похоже, готовился воскресить своего фамильяра. Самое время. Пленники в клетках, как и я сам, уже давно были на ногах и только и ждали сигнала, чтобы вырваться. Ванары Шепчущего дуба тоже сгрудились в тесную группу и зыркали на приближающихся паукообезьян с нескрываемой агрессией. То, что наш маскарад с добровольным жертвоприношением вот-вот раскроется — по-моему, было понятно всем. Но местным упырям на это уже было плевать — мы уже в самом сердце их владений, а их божеству уже не терпится отведать свежей вкуснятины.
— Ур-р-ра-а-а-а!! — донесся до нас дружный клич из передних клеток — там сидели Терехов, Чингиз и прочее командование.
Старинный русский боевой клич в этих декорациях звучал странновато, но, может, именно поэтому подействовал воодушевляющее. Я рванул скрытые деревянные рычаги, и клетка под нашим напором буквально развалилась на две части.
Так, не забыть набросить на себя ауру… Я выбрал Скоротечность — прибавка к Ловкости, а значит, и к урону стихией Воды мне сейчас важнее. Да и умения этой школы у меня гораздо лучше прокачаны. Из школы Дерева я пока решил использовать только Сердце дуба, чтобы добавлять себе брони, и Хвост дракона — уж больно вкусные у него дополнительные эффекты в виде оглушения противников и укрепления собственного тела. Мастерские умения Воды — Водяную сферу и Прорыв дамбы — буду применять экономно. Они жрут сразу по два заряда Ци, а вот с ними-то как раз напряженка. Последняя жемчужина чистой Ци одиноко поблескивала в слоте быстрого доступа. А бой обещает быть затяжным и тяжелым.
Обговаривая план с ванарами, Чингиз и Терехов битые полчаса пытались втолковать им основы боевых построений, но, похоже, эти ребята не зря назывались племенем Дуба. Не то, чтобы они очень тупые, но упрямы и твердолобы, как бараны. Единственное, до чего удалось договориться — так это то, что воины ванаров помогут укрепить внешнее кольцо обороны, а их шаманы присоединятся к нашим магам и лучникам в глубине строя. При этом сразу было понятно, что рядовым гориллам досталась роль пушечного мяса. Они примут первый, самый страшный удар, и вряд ли кто-то из них доживет даже до середины сражения. Кажется, они и сами это прекрасно понимали и шли на смерть вполне осознанно.
Глядя на их горящие отчаянной решимостью глаза, на сжимающиеся от нетерпения огромные волосатые кулаки, я невольно проникся уважением к этим зверюгам. В конце концов, для нас-то весь этот мир — лишь имитация. Нам тут тоже может быть страшно и больно. Но последний порог мы перешагнуть не можем. Мы здесь бессмертны. И возможно, эта единственная грань, которая помогает нам помнить, что Артар иллюзорен.
Сзади на меня повеяло холодом, и я невольно передернул плечами. Док поднял Карачуна. Лич зашипел, разевая костяную пасть, и в этом его долгом выдохе мне почуялось злорадное предвкушение. Он тоже жаждал крови, как и все здесь.
И кровь полилась.
Казалось бы, драка — она и в Уобо драка, и после определенного порога не важно, сколько народу в ней задействовано. Мне уже доводилось участвовать в довольно масштабных схватках — вспомнить хотя бы наш штурм Храма черной змеи. Да и недавний бой у Шепчущего дуба тоже не назовешь мелкой потасовкой. Но в этот раз все было по-другому. Воздух разрывался от нечеловеческих воплей, рычания, шипения, раздающихся со всех сторон. В сгущающейся тьме казалось, что вокруг не осталось ничего, кроме целого океана жутких кровожадных тварей. И наш отряд в этом океане — даже не островок суши, а утлый крошечный плот, который вот-вот сомнет волнами, разобьет, утащит на дно.
Ощущение это усиливалось из-за того, что ванары Джубокко перли на нас бездумно, единой массой, будто муравьи. Их, кажется, не пугали вопли раненых товарищей, да и собственные раны тоже. Их жуткие трехлепестковые пасти, раскрываясь, обнажали круглые, как пушечные жерла, бездонные черные глотки. Судя по их строению, эти чудовища даже не рвали своих жертв зубами, а заглатывали их огромными кусками, как удавы. Размером они были примерно с человека, только с более длинными конечностями и большой вытянутой головой. И, как выяснилось, слюна их, обильно капающая с челюстей, обжигала не хуже кислоты — так что укусы их легко пробивали средние доспехи, а при должном упорстве и с железом справлялись.
В первые несколько минут, пока мы не сформировали более-менее четкий боевой порядок, я опасался, что нас попросту сметут. Джубокко брали количеством. Поняв, что их пришедшие на заклание барашки собираются брыкаться, они ринулись на нас всей толпой, получив при этом солидное подкрепление со стороны Терновой стены. Так что нас ударили и с фронта, и с тыла, и с флангов. Если бы не бойцы Шепчущего дуба — думаю, наши танки бы не сдержали этот напор. Но могучие гориллы сражались самоотверженно, со слепой исступленной яростью.
В эти минуты я понял, что выражение «до последней капли крови» может быть не просто красивой фразой. На моих глазах один из волосатых здоровяков — как раз тот, что тащил нашу клетку — не обращая внимания на хлещущую из ран кровь, раздавал удар за ударом, голыми руками раздавливая черепа, ломая конечности, выдирая куски плоти из животов. Это даже по сравнению с мясорубкой, устраиваемой топорами и мечами, смотрелось жутко. Еще миг — и он исчез под целой грудой длиннолапых противников. От тошнотворных звуков, с которыми сразу десяток пастей терзали его еще живое тело, у меня ослабели колени. Но еще больше я ужаснулся, когда ванар, в последнем усилии отшвырнув часть противников, упрямо пополз на животе, хватаясь за землю передними лапами. И не к нам, а наоборот, вперед, в самую гущу врагов — чтобы дать нам еще хоть немного времени.
Когда мы все-таки сумели сформировать строй и начали пробиваться в сторону Древа смерти, небо над нами разверзлось. Ливень хлынул разом, без предупреждения, обдавая нас целыми потоками воды, превращающей серую землю под ногами в липкую тестообразную грязь. Вспышки молний чередовались со сполохами заклинаний наших магов, и вместе они рвали темноту в лоскуты, будто на адской дискотеке. Гром гремел совсем близко — казалось, будто над нашими головами дробятся огромные бетонные плиты, которые сейчас обрушатся на нас тяжеленными обломками. После каждого такого раската в ушах звенело несколько секунд, и другие звуки доносились приглушенно, будто сквозь толстую стену. В сочетании со вспышками это окончательно дезориентировало. Терялось ощущение времени, не видно было, куда бежать, кого бить. Иногда казалось, что в живых уже не осталось никого из тех, кто был с тобой рядом, и сейчас вся эта орава врагов набросится на тебя одного.
Здорово выручали боевые кличи Терехова и Лавра, время от времени раздающиеся в этом гвалте. Я, похоже, был слишком далеко от них, чтобы на меня действовали баффы от этих кличей, но сами их голоса давали надежду на то, что костяк отряда еще цел и мы движемся в верном направлении.
Чакрам я метал по откату — едва только он успевал вернуться в слот быстрого доступа. Отточенное до зеркального блеска лезвие метательного кольца вонзалось глубоко в плоть паукообезьян. Верещали они при этом знатно — похоже, на них действует бонусный урон от серебра, как и на всякую нечисть.
Особо экономить заряды Ци не получилось. В первые же минуты, пока перед нами не выстроилась полноценная стена танков, мне пришлось несколько раз отбрасывать волны врагов Прорывом дамбы и Хвостом дракона — иначе бы нас просто смели. В итоге у меня осталось всего пяток зарядов, и их я твердо решил приберечь до последнего. Можно было, конечно, пополнить заряды жемчужиной, но и ее я пока берег — возможно, в случае чего успею с ее помощью нырнуть в Туманный чертог.
Концы моего посоха потемнели от крови. Работать им приходилось часто, несмотря на то, что я был во второй линии обороны. Ванары Джубокко имели паскудную привычку наседать настоящей живой волной, так что часть их, прыгая по спинам и головам своих соплеменников, буквально переваливалась через нашу линию танков. Приходилось встречать незваных гостей и не давать им пробиться к лучникам и магам. При этом я чудом избегал серьезных ран — помогал то Хвост ящерицы, то просто собственная проворность. Ванары Джубокко были не особо расторопны, главное — не давать им ухватить себя. В отличие от сородичей-горилл, они не били — они налетали толпой, валили с ног и сразу же начинали грызть, полагаясь на свои мощные челюсти и жгучую слюну.
Светящиеся сгустки Ци слетались ко мне со всех сторон — разноцветные, размером от мелкой горошины до перепелиного яйца — в зависимости от того, во сколько система оценила мой вклад в убиение очередного монстра. Сортировать этот опыт и забирать с бонусом нужную мне стихию попросту не было времени, так что я поглощал все подряд, даже не замечая вибрацию медальона.
Мы шли вперед буквально по трупам, по щиколотку в грязи, смешанной с кровью. Часть из этих тел еще барахталась. Часть, увы, принадлежала нашим бойцам. К тому моменту, как мы подобрались к Джубокко, отряд наш основательно поредел. Рядовых ванаров почти не осталось, танки тоже были изрядно потрепаны.
А потом случилось такое, после чего я думал — все, конец.
Протяжный вибрирующий вопль разнесся по джунглям, буквально приминая нас к земле. Я, как и многие из наших, споткнулся и упал на колени, зажимая ладонями уши. Боль была такая, будто кто-то начал сверлить череп сразу в нескольких местах. Тупыми ржавыми сверлами, а заодно и насадкой от блендера. Звуковые волны ощущались буквально физически — в лицо били потоки тугого ветра, от которого слезились глаза и щипало кожу.
Я не сразу разглядел, что жуткая атака исходит от самого Древа. Оно разинуло свою чудовищную, огромную, как пещера, пасть и хлестало нас своим воплем, как невидимой плетью. На его колючих великанов-приспешников и на паукообезьян эта звуковая волна, похоже, не действовала — те ринулись на нас с новыми силами.
Продолжалось это секунд десять-пятнадцать, не больше. А если бы дыхалка у Джубокко оказалась помощнее, говорить было бы уже не о чем. Мы едва успели подняться на ноги, когда на нас обрушились ходячие коряги в окружении остатков лупоглазового воинства. Толком танковать здоровяков у наших латников не получилось — слишком уж большая разница в весовых категориях. Еще одно доказательство того, что Уобо для нас — локация слишком уж «на вырост». Возможно, через несколько месяцев, когда воины прокачаются так, что по силе будут соперничать с греческими полубогами — можно будет вполне комфортно противостоять таким вот чудовищам. Но сейчас трехметровые увальни проходили сквозь наш строй, как асфальтоукладчики сквозь толпу митингующих. И, увы, у них оказалось достаточно мозгов, чтобы не отвлекаться на танков, а переть в самый центр отряда.
Наши маги и лучники сильно пострадали от звуковой волны — все-таки это куда более субтильный народ, чем воины. Большинство из них просто повалилось в грязь и теперь барахтались, пытаясь подняться. На ногах осталась только троица шаманов Шепчущего дуба. Но и те вместо того, чтобы обратить свои заклинания против врага, вбивали в землю притащенные с собой заостренные колья. Да они же алтарь свой пытаются строить!
— Нашли время заниматься этой хренью! — заорал на них вынырнувший откуда-то из темноты Терехов. — Бой еще не закончен!
Вспышка молнии высветила его угловатую из-за доспехов фигуру, и на секунду показалось, что львиная морда на его массивном эполете, прикрывающем правое плечо, оскалила клики, как живая. Грянувший следом раскат грома заглушил ответ Нгалы, я расслышал только обрывок фразы. Что-то там про «дай время».
Я вспомнил переговоры с шаманами, которые велись уже после того, как Бао покинул нас и отправился обратно на Серый пик. Терехов и Чингиз вполне резонно сомневались в том, что вся эта затея с походом к Джубокко вообще имеет смысл. Даже если шаманы успеют воткнуть свой тотем на поляне рядом с Древом смерти — что мешает ванарам Джубокко разрушить его позже, когда мы уйдем?
Оказалось, что, объединенные в магическую сеть, алтари усиливают друг друга, и сейчас, когда они питаются силой Поднебесного древа и Шепчущего дуба, они почти неуязвимы. Даже сам Хануман уже не может их разрушить. Получив же силу третьего древа, шаманы станут еще могущественнее. Это должно стать переломным моментом во всей их войне с царем обезьян.
Вот только чтобы активировать алтарь, им нужно провести свой ритуал. Я его уже однажды видел, и, похоже, дело это не быстрое.
Дождь, как назло, разошелся еще сильнее, и из-за хлещущих с неба водяных струй сложно было что-то разобрать дальше десятка шагов. Боевой порядок наш окончательно распался, и остатки отряда больше походили не на отлаженную боевую машину, а на отчаянно отбрехивающуюся стаю потрепанных псов.
Неужели все-таки не вывезем?
Я отбросил от себя эту мысль, будто ужаснувшись, что одно ее появление уже может повлиять на исход битвы. Нет, нет, нет! Псы не сдаются!
С неба вдруг ударил столб яркого света. Еще миг — и яркие сполохи расплескались вокруг, высвечивая на мокрой земле затейливые руны.
Лавр очухался!
Эффект от его баффа был не очень длительный — может, секунд двадцать. Но этого хватило, чтобы воспрявшие духом бойцы из передней линии снова рванули в атаку, чуть ли не бросаясь под ноги колючим древесным великанам. Те были уже совсем близко. Я пятился, отступая все дальше к нашим шаманам. Мой посох против этих громил явно бесполезен, как, впрочем, и любое обычное оружие. Тут явно магия нужна.
Одного из великанов вдруг обдало морозным облаком. Док, явно досуха выжимая остатки маны, направил на монстра морозное дыхание Карачуна. Хватило ненадолго, но монстр явно замедлился, а потом и вовсе поскользнулся на застывшей под его ногами луже. С фланга на него с диким ором налетели сразу двое наших танков. Один из них — точно Данила, его теперь за километр узнаешь в его непропорционально большом шлеме и наплечниках с длинными шипами.
Великан, неуклюже загребая ручищами в воздухе, брякнулся набок. Все наши, кто был вокруг, разразились такими радостными воплями, будто уже всю битву выиграли. Позади же меня раздался почти нечеловеческий визг. Я невольно отшатнулся в сторону, едва не повалившись в грязь.
Фирменная боевая раскраска Кали под струями дождя уже давно потекла, лицо ее было располосовано остатками макияжа и кровью от пореза на лбу. Намокшие и местами порвавшиеся одежды смотрелись на ней весьма эротично, даже несмотря на то, что обнажившиеся прелести были изрядно перепачканы грязью, а кое-где и алели свежими ссадинами. Все портило перекошенное от злости лицо с горящими, как у кошки, глазами. Хотя, может, и не портило, а добавляло особого шарма.
Сгорбившись, колдунья выпростала вперед руки с длинными черными ногтями и послала в поваленного стража Джубокко штук пять-шесть своих фирменных заклинаний подряд — явно тоже шла ва-банк, как и Док. Огненные птицы, шипя и оставляя дымный след под струями дождя, разбивались об уродливую тушу чудовища, оставляя после себя черные раны с раскаленными красными краями, как у догорающих поленьев. Все-таки эти хреновины не из плоти и крови! Скорее ожившие деревья.
Второй колючий увалень замешкался, поскольку тело собрата преградило ему путь. Остатки отряда окружили его, попутно добивая оставшихся рядовых паукообезьян. Док, израсходовав всю ману на последнюю атаку, на время оказался беззащитным, и я подтянулся к нему. Как раз вовремя — помог отбиться от наседавшего на него уродца. Зарядил в тварь комбо-атаку стихии Воды, финальным ударом раздробив ей череп, как спелую дыню. Док, отпрянув от брызг кислотной слизи, поскользнулся и плюхнулся задницей в грязь, под ноги своему Карачуну. Лич пока тоже восстанавливал ману, так что был бесполезен — лишь зыркал по сторонам своими жуткими светящимися глазищами да перебирал в воздухе непропорционально большими костяными ладонями.
Я протянул некроманту руку, помогая подняться.
— Спасибо, Стас! — выдохнул он, отплевываясь и отирая воду с лица.
Дождь понемногу начал стихать, молнии вспыхивали уже гораздо реже. Стало легче осмотреть обстановку. Зрелище было удручающим. Все обширное пространство перед древом смерти было завалено трупами, и на ногах сейчас держалось меньше десятка наших и троица шаманов Шепчущего дуба. Правда, и на стороне Джубокко оставалось немногим больше, а само чудовищное дерево сомкнуло свою пасть — будто пряталось, как черепаха в панцирь. Либо готовилось к очередному своему воплю. Тогда это трындец. Второй звуковой атаки мы не выдержим — и так все едва с ног не валимся от ран.
— Скорее! Стас, со мной!
Док потянул меня за рукав и первым побежал прямо к дереву, временами оскальзываясь в жидкой грязи.
— Эй, ты куда, Док? С ума сошел?!
Вблизи огромный зев плотоядного дерева смотрелся еще уродливее — изнутри он слегка светился, выставляя на обозрение покрытую слизью мякоть — красную, как свежее мясо. Судя по резкому запаху, слизь была того же сорта, что и паукообразных ванаров, так что лезть в нее голыми руками не стоило.
А еще — Джубокко дышало! Огромные покатые бока древа приподнимались и опускались, а сквозь щель прикрытой пасти с шипением проходил воздух. На выдохе нас с Доком обдало волной жуткой вони, так что мы оба, не сговариваясь, прикрыли рты ладонями и метнулись в сторону.
На нас выпрыгнул ванар Джубокко, до этого сидевший в грязи и похожий на угловатую кочку. Но в одиночку эти гады не так уж опасны — пара-тройка ледяных стрел Карачуна и столько же хороших ударов моим посохом — и противник с визгливым воплем свалился обратно в грязь.
Дальше пошло еще проще. Вокруг древа смерти было что-то вроде зоны отчуждения — даже сами ванары Джубокко не подходили вплотную к стволу. Похоже, единственные, кто вступал с этим древним чудовищем в прямой контакт — это колючие великаны, но и тех Псы оттянули на себя.
Док побежал к дереву, огибая его слева по широкой дуге.
— Да куда ты?! — крикнул я ему вслед.
— Тебе же нужны плоды? — обернулся он.
Да, точно, я и забыл совсем, для чего мы здесь — слишком уж увлекся побоищем. Для вызова Ханумана мне понадобится одна из этих уродливых культяпок, покачивающихся на ветках Джубокко. Хотя, может, часть их и на землю осыпается, и не придется лезть наверх?
Нет, дохлый номер. Ливень здорово ослаб, превратившись в крупную морось, но почва вокруг дерева превратилась в сплошную кашу, и искать в этой грязище плоды было бесполезно. Я рванул вперед, обгоняя Дока и, нацелившись на подходящую ветку, метнул в нее Жало. Повис на веревке и быстро подтянулся наверх, по пути отбиваясь ногами от шевелящихся боковых веток. Те вроде бы хаотично загребали воздух, будто узловатые тощие конечности, но при моем приближении вполне целенаправленно пытались меня сцапать.
Хвататься за ветви Джубокко руками оказалось неприятно — кора была мокрая, шершавая и заметно подавалась под ладонями — будто плохо держащаяся шкура на разлагающемся трупе какого-нибудь ящера. А плоды вблизи и впрямь были похожи на отрубленные кисти рук — мясистые, красные, с короткими заостренными пальцами. Я, борясь с брезгливостью, оторвался несколько штук и побросал в инвентарь.
Спустившись вниз, обнаружил Дока, который ухватил одну из шевелящихся боковых веток и тянул ее на себя.
— Сергеич, плоды у меня! Бежим!
— Сей…час! — пыхтел некромант, выворачивая ветку то в одну, то в другую сторону, явно пытаясь выломать ее из ствола.
— Быстрее давай, дзюдоист хренов! Чего ты в нее вцепился?
— Так ведь… древесина… Джубокко!
Глаза Дока лихорадочно блестели, будто он золотой самородок нашел величиной с тыкву. Вот ведь старый дурень! В деды мне годится, а туда же — из-за редкой добычи голову потерял.
Нужно было чем-то подрубить упрямую ветку, но ничего подходящего у меня не было. Я достал чакрам и попробовал рубить им. Ха, а не так уж и плохо! Посеребренное лезвие легко рассекло морщинистую кору, да и в плоть под ней впивалось глубоко. Темный сок брызгал во все стороны — густой, маслянистый, как кровь. Док, не переставая, тянул за ветку и, наконец, она оборвалась, заодно выдрав из ствола длинный узкий лоскут коры.
Добытая ветка была чуть больше метра в длину. Кривая, черная, заканчивающаяся гибкими развилками, формирующими что-то вроде кисти с шестью длинными пальцами. Толщины она была небольшой — двумя пальцами ухватить можно.
Док, сидя прямо в грязи, осмотрел трофей и покачал головой:
— Эх, для посоха маловато будет…
Ветка вдруг изогнулась и ухватила его за бороду своими длинными черными пальцами. Некромант вскрикнул от неожиданности и с трудом оторвал хулиганящую конечность от себя, явно пожертвовав при этом солидным клоком волос.
— Вот ведь…
Сходу не найдя зловредной хреновине достойного определения, он попросту сунул ее в инвентарь.
— Скорее! — крикнул ему я, помогая подняться. — Возвращаемся к нашим!
От наших тем временем осталось одно название. Шаманы Шепчущего дуба по-прежнему возились с алтарем — гремели их деревянные трещотки, гортанные завывания перемежались короткими выкриками на непонятном языке. Но дело продвигалось. Я чувствовал усиливающиеся эманации Ци, и даже видел, как от алтаря потянулись куда-то на север тонкие светящиеся нити.
Нужно было выиграть еще немного времени, и остатки Псов пытались это сделать всеми силами. Им все-таки удалось отвлечь на себя внимание оставшегося колючего стража Джубокко — тот гонялся за ними, временами нанося размашистые удары. Двигался он еще более неуклюже, чем раньше, и когда он развернулся в нашу сторону, стало понятно, почему. Псам удалось ослепить его — на месте огромных светящихся глазищ зияли дыры, а в правой глазнице и вовсе засело копье.
Док вдруг ухватил меня за рукав, оттаскивая назад.
— Ну, чего опять?
Некромант молча указал на Джубокко. Створки пасти у дерева расходились в стороны все шире, обнажая бездонную черную глотку, ведущую куда-то вниз. Да уж, верно говорят — древо смерти никогда не насытится, с такой-то хлеборезкой.
— Похоже, оно сейчас опять…
Док, кажется, был прав — пасть Джубокко с шипением засасывала в себя воздух, и это чувствовалось даже в двадцати шагах от нее.
— Давай обратно! — потянул меня Док. — Спрячемся за ним!
Мысль хорошая. Чудовищный вопль древа бьет широким конусом перед собой. Можно попробовать укрыться у противоположной от пасти стороны ствола.
— А остальные как?
— Да чем мы им сейчас поможем? У меня мана на нуле!
Я, стиснув зубы, помчался вперед, разбрызгивая ногами грязь. Укрылись мы как раз вовремя — долгий вдох Джубокко потихоньку сошел на нет, и повисла пауза. А потом…
Хоть мы и были не напротив пасти, звуковая волна накрыла нас с такой силой, что я опасался, как бы моя черепушка не раздробилась от вибрации. Второй вопль был куда сильнее предыдущего. А может, так просто казалось из-за того, что мы в этот раз гораздо ближе к источнику.
Кажется, я вырубился. Пришел в себя от того, что кто-то хлестал меня по щекам. Кое-как разлепив веки, я разглядел перед собой мутное темное пятно, постепенно обретающее очертания Дока.
— Живой, чертяка! — расхохотался он, пихнув меня в плечо.
Я кое-как поднялся. Доспехи насквозь промокли и были изгвазданы в грязи, причем грязь эта попала за шиворот, в сапоги, в рукава. Ощущение было мерзким. Больше всего хотелось содрать с себя эту влажную тяжелую сбрую и забраться в горячую ванну.
Было тихо и темно. Дождь уже еле капал, а свет сочился только от местных гнилушек и светлячков, целыми стайками носящихся в воздухе.
— Похоже, все, — выдохнул Док, плюхаясь прямо в грязь и прислоняясь спиной к стволу древа. — Как говорится — финита ля комедия.
— Чего всё-то? — буркнул я.
— Полегли все. Мы вдвоем остались. Ну, надеюсь, хоть не зря.
Я, пошатываясь и с трудом выдирая ноги из чавкающей плотной грязи, сделал несколько шагов в сторону, выглядывая из-за ствола Джубокко.
Все поле было усеяно трупами, кое-где даже в пару слоев. Жуткое зрелище. А прямо перед древом смерти, шагах в тридцати перед его снова плотно сомкнувшейся пастью, возвышался знакомый алтарь с рогатыми черепами на верхушке. У его подножия, стискивая могучими лапами свой посох, сидел Нгала — сгорбившись, едва дыша. Его мощную фигуру окружал ареол изумрудного свечения Ци. Сам алтарь, если присмотреться, представлял собой причудливую воронку Ци, направленную вниз, будто ввинчивающуюся в землю.
Сейчас, когда я уже знал, для чего предназначены эти алтари, эта трансформация течения Ци обрела смысл. Это не похоже на Источники — те, как фонтаны, источают энергию, делятся ею. Алтари же, наоборот, используют Ци для подавления. Они будто сдерживают нечто, пытающееся проникнуть из-под земли. А заодно передают энергию по каналам, связывающим их. Это будто сеть-ловушка площадью в десятки квадратных километров. Занятно. Особенно если знаешь, что цель этой ловушки — всего лишь один рыжий ванар с манией величия.
— Нет, Док, не зря, — сказал я. — У нас получилось.
Назад: Глава 20. Рыбины в мутной воде
Дальше: Глава 22. Разбор полетов